Образ правления Писистрата и его характер. Семья Писистрата.

 

 

(§ 18. Общая характеристика правления Писистрата)

 

<Аристотель> Писистрат из демагога и полководца сделался тираном… В самом начале, и притом первым, простатом (предстателем) народа сделался Солон, вторым — Писистрат, оба из круга благородных и знатных. <Аристотель> А руководил государственными делами Писистрат, как сказано, с умеренностью и скорее в духе гражданского равноправия, чем тиранически. Он был вообще гуманным и кротким человеком, снисходительным к провинившимся.

<Аристотель: > Вообще простой народ он старался ничем не раздражать во время своего правления, но всегда обеспечивал мир и поддерживал спокойствие. Вот почему и говаривали часто, что «тирания Писистрата—это жизнь при Кроне» [золотой век со всеобщим миром, сытостью и общностью имущества].  

Но самым важным из всего сказанного было то, что он по своему характеру был демократичным и обходительным человеком. Во всех вообще случаях он хотел руководить всеми делами по законам, не допуская для себя никакого преимущества. Так, например, однажды, вызванный на суд в Ареопаг по обвинению в убийстве, он сам вышел на суд, чтобы оправдаться, но вызвавший его к ответу обвинитель побоялся и оставил дело. <Плутарх: >Уже став тираном, он был однажды призван на суд Ареопага по обвинению в убийстве. Он скромно предстал перед судом для своей защиты, но обвинитель не явился

<Аристотель: > Поэтому-то и пробыл он долгое время у власти и, если бывал изгнан, легко возвращал себе эту власть снова. За него стояло большинство как знатных, так и простых. Одних он привлекал к себе, поддерживая с ними знакомство, других тем, что оказывал им помощь в их личных делах; он отличался таким характером, что умел ладить с теми и с другими. 

А в ту пору и у афинян законы о тиранах были вообще мягкие, среди них также и тот, который относится как раз к установлению тирании. Именно, закон у них был следующий: «Таковы у афинян установления и обычаи отцов: если кто восстанет, чтобы быть тираном, или будет содействовать установлению тирании, тот да будет лишен гражданской чести и сам и его род».

 

 

(§ 19. Помощь нуждающимся. Писистрат и простые земледельцы).

 

 

<Афиней: > Писистрат был человеком, соблюдавшим скромность в своих устремлениях, так что никогда не охранял стражниками своих укреплений и своих садов, как сообщает Феопомп в своей 21-й книге, а позволял любому желающему заходить в свои поля и сады и в свое удовольствие брать там [из плодов и произведений земли], что захочет. И Кимон впоследствии стал так себя вести в подражание Писистрату… Но для многих правление Писистрата было в тягость; и некоторые передают, что статуя Диониса в Афинах была сделана [по его приказу] c внешностью, подобной его внешности.

<Плутарх: > Писистрат сам издал несколько других законов, в том числе закон о содержании на счет государства солдат, изувеченных на войне. Впрочем, по словам Гераклида, еще прежде Солон сделал такое постановление в пользу изувеченного Терсиппа, а Писистрат только подражал ему. По свидетельству Теофраста, и автором закона о праздности был не Солон, а Писистрат; благодаря этому закону в стране улучшилось земледелие, а в городе стало спокойнее. [Закон против праздности был вызван тем, что по установлению Солона всякий гражданин мог кормиться бесплатно в общественных столовых, однако не слишком часто. Чтобы этот закон не привел к появлению множества людей, бросивших работу и кормящихся за счет труда прочих, он одновременно ввел запрещение жить, не имея никаких занятий, способных обеспечить человека средствами к существованию, будь то владение своим имением, обработка земли или ремесло. Писистрат подтвердил и укрепил этот закон, так как еще больше увеличил возможность для граждан пользоваться помощью тирана и государства, как будет сейчас рассказано, и должен был, соответственно, еще прочнее оградить граждан от злоупотребления возможностями жить за счет этой помощи, ничего не делая].

<Элиан>. Писистрат, придя к власти, призывал к себе людей, без дела слонявшихся на рыночной площади, и расспрашивал о причине их праздности. «Если у тебя пал вол, возьми моего и принимайся за работу, если нет семян, я тебе дам», — говорил он, так как опасался, что безделие таит в себе угрозу заговора против него. <Аристотель:> Бедных он даже снабжал вперед деньгами на сельские работы, чтобы они могли кормиться, занимаясь земледелием. Это он делал по двум соображениям: с одной стороны, для того, чтобы они не находились в городе, но были рассеяны по всей стране, с другой—для того, чтобы, пользуясь средним достатком и занятые своими личными делами, они не имели ни желания, ни досуга заниматься общественными. А вместе с тем и доходов поступало к нему больше при условии, если обрабатывалась земля, так как Писистрат взимал десятину с получавшихся [от земли] доходов. 

По этим же соображениям он учредил и «судей по демам», да и сам часто ездил по стране, наблюдая за ходом дел и примиряя тяжущихся, чтобы они не запускали своих работ, отправляясь в город. Во время одного такого путешествия Писистрата случилось, как рассказывают, приключение с земледельцем, обрабатывавшим на Гиметте местечко, получившее впоследствии прозвание «безоброчного». Увидав, что какой-то человек копается и трудится над одними камнями, Писистрат подивился этому и велел рабу спросить у него, сколько дохода получается с этого участка. Тот ответил: «Какие только есть муки и горе; да и от этих мук и горя десятину должен получить Писистрат». Человек этот ответил так, не зная его. Писистрат же в восхищении от его прямоты и трудолюбия сделал его свободным от всех повинностей. <Диодор: > Однажды, когда Писистрат проезжал по стране, он увидел человека на склоне горы Гиметт, трудившегося на наделе там, где почва была особенно каменистой и тощей. И, удивясь старанию, с которым трудился этот человек, Писистрат послал кого-то из своего сопровождения спросить, какой доход он получает от подобной обработки земли. Когда посланный исполнил сказанное, земледелец ответил ему: «Разве только язву под ребро*; но я не горюю, потому что десятую часть этой язвы получит за меня Писистрат!» И тиран, услышав этот ответ, засмеялся и освободил этот участок от обложения. От этого случая и повелась пословица: «И язва освобождает иной раз от налогов».

 

*Досл. «гангрену».

 

 

(§ 20. Писистрат и юный Фемистокл)

 

<Элиан:> Мальчиком, возвращаясь однажды из школы, Фемистокл встретил Писистрата. Воспитатель велел ему немного посторониться, чтобы дать дорогу тирану, а Фемистокл с великой независимостью, прямотой и непринужден-ностью ответил: «Разве ему не хватает места?». Столь благородный и высокий строй чувств отличал его с детства. [Писистрат оставил его ответ совершенно безнаказанным, так что рассказ этот не столько о Фемистокле, сколько о Писистрате].

 

(§ 21. Писистрат и поднявшиеся против него мятежом друзья)

 

 

<Плутарх:> Писистрат, тиран афинский, когда некоторые его друзья отложились от него и захватили Филу, вышел к ним со своей постелью за спиной; а на вопрос, чего ему нужно, ответил: "Уговорить вас вернуться, а если не уговорю, то остаться с вами: оттого я и взял с собой поклажу". [Тогда его друзья вновь подчинились ему].

 

(§ 22. Писистрат покровительствует любовной связи своей матери)

 

 

<Плутарх: > Ему донесли на его мать, будто она влюблена в одного юношу и тайно с ним встречается, а он очень боится и уклоняется. Писистрат позвал юношу на ужин и после ужина спросил, хорошо ли ему было. Тот сказал: «Прекрасно". - "И так будет каждый день, - сказал Писистрат, - если ты понравишься моей матери".  

 

(§ 23а-23b. Писистрат покровительствует влюбленности своей дочери и Фрасибула, несмотря на их вольное поведение. Писистрат прощает Фрасиппа).

 

<Плутарх: > Когда молодой Фрасибул, влюблённый в его дочь, поцеловал её при встрече и жена Писистрата очень на это рассердилась, Писистрат сказал: "Если наказывать тех, кто нас любит, то что же делать с теми, кто нас не любит?" - и выдал девушку за Фрасибула замуж.

<Диодор: > Раз, когда дочь Писистрата, девушка, несла в процессии священную корзину, и ее находили превосходящей всех прочих в красоте, юноша выступил вперед и с дерзким устремлением поцеловал ее. Братья девушки, узнав об этом, вознегодовали дерзости юноши, и, притащив его к своему отцу, требовали, чтобы тот наказал его. Но Писистрат сказал со смехом: «Что же мы будем делать с теми, кто нас ненавидит, если начнем наказывать тех, кто нас любит?»

 

<Валерий Максим> Сообщают о достойной того, чтобы ее помнить, человечности, проявленной Писистратом Афинским. Юноша, томившийся любовью по его дочери-девице, встретив ее случайно на виду у всех, позволил себе схватить ее в объятия. Его жена настаивала на том, чтобы он покарал за это юношу смертью, но Писистрат ответил: «Если мы будем предавать смерти тех, кто нас любит, что же нам останется делать с теми, кто нас ненавидит?» По меньшей мере достойная речь, не говоря о том, что она вышла из уст тирана… Еще более достойна похвалы то, с каким терпением он относился к оскорблениям в его собственный адрес. За пиршеством один из его друзей, Фрасипп, [cпьяна] осыпал его однажды самыми страшными оскорблениями, но он перенес это, сдержав ярость и усмирив свое сердце и голос до такой степени, как будто это прислужник выслушивал выговор от своего господина. Видя, что Фрасипп поднимается, чтобы уйти, Писистрат затревожился, как бы тот не сбежал вовсе с застолья, испугавшись [того, что совершил], и попытался удержать его, предлагая ему в дружеских выражениях остаться. Но возбуждаемый хмельным жаром, Фрасипп от злости, что ничем не смог вызвать у Писистрата гнев, уходя, плюнул ему в лицо. Сыновья Писистрата распалились отомстить за это оскорбление, нанесенное достоинству их отца, но Писистрат удержал их. Назавтра Фрасипп, впав в отчаяние [из-за совершенного], хотел покончить с собой, но Писистрат, узнав об этом, явился проведать его, и, уверив его, что относится к нему с тем же дружеством, что и прежде, побудил его отказаться от своего намерения. Даже если бы он не сделал более ничего, заслуживающего уважения с нашей стороны, эти примеры сами по себе были бы достойны того, чтобы передавать их из поколения в поколение.

 

(§ 24. Писистрат прощает тех, кто не по злому умыслу, а спьяну обидел его жену)

 

<Плутарх: > Гурьба гуляк привязалась к его жене и много говорила и делала обидного; а наутро они пришли в слезах умолять Писистрата о снисхождении. Тот сказал: "В другой раз будьте умнее; а жена моя, знайте, вчера и не выходила из дому".

 

(§ 25. Писистрат и его сыновья. Писистрат, Харм и Гиппарх)

 

<Плутарх: > Сыновья его, узнав, что он хочет жениться во второй раз [на аргивянке Тимонассе?], стали его спрашивать, не в обиде ли он на них. "Ничуть, - ответил он, - я так доволен вами, что хочу себе ещё таких же сыновей".

<Плутарх: > Когда у Писистрата возникли раздоры с сыновьями и он узнал, что его недруги злорадствуютпо этому поводу, то, созвав народное собрание, объявил, что хотел образумить сыновей, но видя, что они упорствуют, готов сам уступить им и последовать их требованиям.

<Аристотель:>. Писистрат состарился, оставаясь у власти, и умер от болезни при архонте Филонее… После смерти Писистрата власть удерживали в своих руках его сыновья и руководили делами в том же духе. Было их двое от его законной жены — Гиппий и Гиппарх — и двое от аргивянки — Иофонт и Гегесистрат… Ведь Писистрат был женат еще вторично и на дочери одного аргивянина из Артоса, по имени Торгила,—Тимонассе, на которой прежде был женат Архин,один ампракиец из рода Кипселидов. Отсюда и возникла у него дружба с аргивянами; оттого и сражались на его стороне в битве при Паллениде тысяча воинов, приведенных Гегесистратом. Женился же он на аргивянке, по словам одних, во время первого изгнания, по словам других—когда стоял у власти. [У Писистрата был от первой жены еще один сын, Фессал, многим младше Гиппия и Гиппарха]: <Диодор: > Фессал, сын Писистрата, был достаточно мудр, чтобы отказаться от тирании, и так как он стоял за равенство, он снискал большую приязнь у афинян, но другие сыновья, Гиппарх и Гиппий… взялись держать тиранию над городом [будь Фессал сыном от аргивской жены, т.е. не-афинянки, он не мог бы претендовать на тиранию]. <Аристотель: > Гиппий, как старший и как человек от. природы одаренный способностями государственного деятеля и серьезный, стоял во главе правления. Между тем Гиппарх был человек легкомысленный, влюбчивый и поклонник муз: он-то и приглашал к себе разных поэтов вроде Анакреонта, Симонида и других. Фессал же был значительно моложе и в обращении дерзкий и надменный, из-за него-то и начались у них все беды [c афинянами]. [NB.: Аристотель ошибочно отождествлял Фессала с Гегесистратом, которого вообще не было в Афинах в правление Гиппия – Гиппарха, так как он унаследовал от Писистрата Сигей и сидел там].

 <Клидем, цитируемый Афинеем:> Писистрат также отдал женщину по имени Фия, что была с ним в колеснице, замуж за своего сына Гиппарха. Она же была дочерью человека по имени Сократ. А за Гиппия, впоследствии наследовавшего ему в качестве тирана, он выдал замуж дочь Харма, полемарха (военачальника), необычайную красавицу. Говорят, что Харм был влюблен в Гиппия и что именно он первым возвел в Академии статую Эроса. На статуе была начертана надпись: 

«О Эрос многоухищренный! Харм этот алтарь воздвиг тебе в тенистых пределах гимнасия».

<Плутарх:> Говорят, что и Писистрат был влюблен в Харма и поставил статую Эроса в Академии — на том месте, где зажигают огонь при беге со священными факелами.