Кузнечик проснулся от спячки

И крылья расправил свои,

И сам себе путь обозначил –

Лови тут его – не лови.

Ну, что же… попрыгали, что ли?

Ведь май наступил, тёплый май!

На волю – по лесу, по полю

И к Черному морю – давай!

Да здравствуют бублики с маком!

И йогурт сладчайший с утра!

Нам дома – прикольно, однако,

В дорогу опять нам пора.

Нас ждут поезда и вокзалы,

И солнце, и ливень, и град.

Потом ты вернёшься усталый,

Счастливый, весёлый - назад.

Вернёшься и скажешь: отлично!

Вот с миром налажена связь!

И жизни хотя не постичь, но,

В целом, она – удалась!

 

 

 

П.Р.

 

На берегу морском – Платон

А впереди - вода

Кого зовёт Платон? А он

Зовёт к себе кита.

Чтоб водрузиться на кита

И после, во всю прыть

На нём, неведомо куда

По черноморю плыть.

       

          Крымское время

Развалясь на ложе

Каменном, нагретом,

Впитываешь кожей

Счастье жизни летом.

Волн гремят раскаты,

И безлюден брег,

Чувствуешь себя ты

Здесь - как древний грек,

Бросивший Элладу…

Повидавший виды…

Зелень винограда…

Дикая Таврида…

Чайки да цикады,

Да тягучий зной,

Облаков громады

В небе над тобой

Движутся всей массой,

Грудою, гуртом…
К нулевому часу
В веке нулевом

 

***

Уплывают в закат корабли
Вереницей бескрайней, и вскоре,

Их уже не увидишь с земли

С небесами сливается море

Журавлиный ли клин? - Стая псов –

Зубы скалящих, рвущихся к бою!

И навыкат - глаза парусов

Хищно смотрят в пространство ночное.

На корме - вдохновляя гребцов –

Песнопевец поет вдохновенно...

Никого. Только ветер в лицо.

Только звезды и Ужас Вселенной

Ах, безумец, безумец Парис,

Что же ты натворил, что устроил?!

А теперь - как с судьбой не борись –

Не спасти, ни Елену, ни Трою…

Если б знать все заранее... Но

Ничего не изменишь, однако…

Жертвы принесены и вино

Уже выпито... Старый оракул

Им туманно предсказывал то,

Чего знать было вовсе не надо –

Что почти не вернется никто

Из героев в Элладу...

А пока... Еще молоды все,

Безбороды, иль чернобороды…

Вон - смеется опять Одиссей

И сказать ему только попробуй

Что поход за чужою женой –

Разлучит с Пенелопой и сыном,

Лет на двадцать! Эй, воин, постой,

Кой несет тебя рок на чужбину?!

Для чего ты потом убивал,

В схватках диких, жестоких, кромешных?

Как их звали? И знать ты не знал...

Поворачивай вспять и не мешкай!

Только боги все - настороже,

Ход запущен событий упрямый,

К славе, к смерти, к бессмертью,
К уже обреченному царству Приама.

Сентября

 

Первое число. Водораздел.

В осень погрузившись по колено

Парк под утро взмок и пропотел

Море взбаламучено и пенно.

И цикады нынче – ни гу-гу,

Только моря шум. А у откоса

Россыпью сидят на берегу

Чайки, словно бывшие матросы

Мокрые, нахохленные – в ряд,

От камней почти неотличимы.

Облака укутали закат

Пеленой, как сероватым дымом.

Опустел, недавно людный, пляж,

И земля красна, и воздух влажен.

И привычный крымский наш пейзаж

Марсианским сделался пейзажем.

       Астрахань

 

Оказавшись, под осень, на пыльной окраине мира,

Славной рыбой и тем, что тут родина Х. Велимира,
И Кремлём белокаменным,

Были где Мнишек и Разин,

Знавшим бунты – казаков, стрельцов

И расправы над ними, и казни,

С Колокольней, стремящейся в неба открытое нёбо:

С многоглавым собором, воздушным, как пышная сдоба,

Набродившийся вдоволь, по улицам узким, под вечер,

Ты подумай о том, как тебя занесло в Междуречье?

И стоишь обалдело ты посередине Кремля.

Из-под ног уплывает, от мыслей и видов, земля.

Солнце, плавясь, садится. Закат раскровавился раной.

И подъёмные краны, вдоль Волги торчат, что твои пеликаны.
Нет, скорей - птеродактили, вымершие гиганты.

На их фоне, на фоне строений кремлевских - и сам ты

Ощущаешь себя комаром, незаметным для глаза при свете

(а тем более - в сумерках). Слепо несёт тебя ветер

Непонятно, куда и зачем, но – всё дальше, всё дальше от дома.

Впрочем, где этот дом? Чувство дома – давно не знакомо,

Комару, жизнь которого – миг, а поляна, где, вроде бы вырос –

И не скажешь уже - то ли есть где-то, то ли – приснилась.

      

        ***

На заре рыбаки снасти ладят свои вдоль реки

(Рыбы, всё ещё много, стараниям всем вопреки).

За чертой городскою – всё в точности так, как когда

Тут стояла Орда;

Святославовы струги неслись, чтоб по ветру пустить каганат,

И всего ничего – три, лишь, с хвостиком, века назад

Страшный вор и злодей, набивавший разбоем мошну –

Пьян от крови и власти, - персидскую кончил княжну.

Много помнят всего и река, и её берега

Память их, за века – превратилась в густой суррогат,

Где намешаны, поровну - небыль и всякая быль

И названья смешались – то Волга, то Ра, то Итиль…

 

        Астраханская ночь

Астраханская ночь, словно кофе, густа и черна,