Поступи на службу. Крепи семью.

Посмотри, как сильно тебя люблю –

Ведь не дал тебе, дураку, пропасть,

Когда лез без мыла ты Смерти в пасть.

А ведь мог бы просто махнуть рукой,

Наплевать на всё, раз уж ты такой

Никудышный парень, а Я же – нет,

всё берёг, хранил тебя столько лет!

Впрочем, - Бог, подумав, сказал, - ну, что ж,

Что с тебя, дурака, вообще возьмёшь?

Да живи, как знаешь, пока живой,

Ведь делить-то нечего нам с тобой.

Вы же все Мне – дети, куда от вас

Мне деваться? Некуда. Каждый раз,

Когда вы косячите, – больно Мне.

Вам потом хреново, а Мне – вдвойне

Оттого, что вас Я спасти не смог.

Может быть – спасётесь. Храню вас. Бог»

2014

ЕБЖ

 

       

                       ***

Я курю на закате, твердя: «хорошо, хорошо…

Что ушло - то ушло…» - и цитирую вслух Мандельштама:

«На вершок бы мне синего моря, на игольное только ушко» …

Вот тот вид... вот - тот Понт. Наслаждается глаз панорамой,

Убегающей вдаль… яхты, словно ресницы в глазах.

Сколько их ни считай – непременно собьешься со счета.

Паруса, паруса, паруса, паруса, паруса.

Муравей непонятных времен, ты не знаешь про жизнь ни аза,

Лишь у края земли - ты пытаешься вымолвить что-то,

Как-то выразить, нечто, сказать непонятно кому –

«Вот, я тоже здесь есть! Я живу в этом мире, заметьте».

Те слова только ветер, услышав, уносит во тьму,
Что уже наступает от моря. Да, да, только ветер.

       

 

                                   ***

Изогнув, как он может один,
коленца,
Скачет кузнечик
с лицом младенца
или сказочного старика,
небывальщины, лугового духа,
дни считавшего за века.
Целый мир ему - у реки поляна.
Натолкнувшись внезапно
на великана,
заслонившего вдруг ему
небосклон
всей громоздкой,
необозримой тушей
и в глаза глядящего,
словно в душу,
вероятно - "Ужас" - подумал он.
Вероятно, думал и Гулливер,
что нормален только его размер.
Может, он ничего и не думал -
просто,
не замечая разности роста,
и того, что жизнь его,
на наш взгляд, короче,
он стрекочет,
о чем-то своем хлопочет,
опасается птиц да зеленых жаб.
Замирая, любуется небом он -
чей масштаб
одинаков: для нас,
для него,
для всех,
Кто обращает свой взор наверх.

           

 

         Таврида

        Денег нет, и не будет. О том не спорю.

       Но если достану – поеду к морю.

            (1990)

 

 

Всё, как и обещал себе ты жизнь назад:

Уехал в Крым, нашел кафе у бухты,

Глазеешь на прибой, кораблики, закат

И думаешь: кого из этих двух ты

Осознаёшь «собой»? - того, - кто молодым

Повесой так хотел влюбить в себя планету,

Иль – нынешнего, кто - седым приехал в Крым,

Давно похоронив мечту смешную эту?

Тот — дерзок и горяч и бой кипит в груди,

Всё знает наперёд, по всем вопросам - в теме.

А «этот» - он на всё с иронией глядит

И сам лишь за себя — не с этими, ни с теми.

Так кто тебе милей? Два разных индивида.

Объединяет их мечта одна - Таврида…

Два я, хотя они по-разному глядят,

На мир и на себя, на море и закат.

А есть и третий я – гляжу на тех двоих
Со стороны. Курю и сочиняю стих

(2008)

                                       ***

                 

У берегов блистательного Понта
На пустыре, под жарким южным солнцем
Среди камней, растительности жидкой
Солёный воздух жадно я вдыхал.
Вот это счастье на меня свалилось
Мне скоро сорок, я забыл и думать
О море, кораблях и южных странах
Они же, оказалось – существуют
Имеют цвет и запах. Плоть и кровь.

На камушке сижу. Была ограда

Когда-то здесь. Ещё при древних греках.

И сад шумел и гроздья винограда

На солнце зрели. Понт - остался Понтом,

Пейзаж - всё тот же, как при древних греках,

Лишь греков нет – их сдуло ветром в Лету
И варвары живут на побережье.

1 сентября

Первое число. Водораздел.

В осень погрузившись по колено

Парк под утро взмок и пропотел

Море взбаламучено и пенно.

И цикады нынче – ни гу-гу,

Только моря шум. А у откоса

Россыпью сидят на берегу

Чайки, словно бывшие матросы

Мокрые, нахохленные – в ряд,

От камней почти неотличимы.

Облака укутали закат

Пеленой, как сероватым дымом.

Опустел, недавно людный, пляж,

И земля красна, и воздух влажен.

И привычный крымский наш пейзаж

Марсианским сделался пейзажем.

                   

                                      *** 

Ах, осени крепчайший самогон,

Которого мы выпили немало

По вечерам, под яблоки и сало,

Летящим дням сентябрьским вдогон.

С утра дождит. Лирический настой

Хлебаю я, горчайший и густой.

А между тем октябрь настаёт.

Ах лето красное! Любил тебя б, да поздно.

Накинуть, что ли, шаль или капот

И выйти подышать на чистый воздух?

 

                                     **

С недавних пор боюсь я октябрей.

Сей месяц мне становится несносен,

Как будто бритву к горлу мне подносит

Дрожащими руками брадобрей.

И время предъявляет свой расчет:

Все козыри ушли. Все карты биты.

Закончились авансы и кредиты.

Мне не везёт. И так – за годом год.

Ну, как же тут не станешь суеверным?

Такое постоянство не к добру:

Кошмары по ночам, а поутру