Алексей Пажитнов. «Точность с оговорками»

 

Это удивительная книга. С одной стороны, здесь максимально точно и верно описано зарождение видеоигровой индустрии, ее становление, очень правильно расставлены акценты, но, с другой стороны, автор, Дэвид Шефф, допустил какое‑то феноменальное количество самых разных мелких ошибок и неточностей. Вероятно, это оттого, что сам Дэвид человек гуманитарного склада.

С Дэвидом мы встречались, когда в 1991 году я уже жил между Сиэтлом и Сан‑Франциско, и в основном наши с ним встречи происходили в Сан‑Франциско. Я тогда работал на фирме у Хэнка Роджерса, и с его помощью Дэвид познакомился со мной. Мы с ним делали довольно долгие и обстоятельные интервью для этой книги, во время которых он задавал мне самые разные, как мне тогда казалось, ничего не значащие вопросы. Но как я понимаю сегодня, для духа книги, для ее аромата, такой подход был очень важен. Да, по‑видимому, из моих ответов он изображал что‑то, что, по его мнению, должно было происходить, и описывал это как реальность. Понятно, что в случае с Советским Союзом, в котором он никогда не был, он ошибался, и довольно сильно. Но мне почему‑то кажется, что нечто подобное у него было и в случае с Японией. Я подразумеваю, что многие события, описанные в книге, автор довольно творчески и вольно осмыслил и передал. Но при всем этом возникает какой‑то дивный феномен – картина, настроение, напряжение, эмоции, которые испытывали люди, весь ход событий в общем и целом переданы на удивление верно. Во всяком случае, в моей истории и в происходящем вокруг «Тетриса» и «Элорга». Я в тех событиях участвовал не сильно и потому рассказывал Дэвиду совсем немного. Больше ему рассказывали Стайн, Хэнк Роджерс и руководители американского Nintendo Минору Аракава с Говардом Линкольном.

В первые годы после выхода этой книги я давал тогда очень много интервью и историю о том, как придумал «Тетрис», старался рассказывать сам, а когда заходил вопрос о бизнесе, то тут я уже говорил: «Берите „Game Over“ и читайте».

Дэвид очень талантливый автор – пишет интересно, захватывающе о, в принципе, скучных вещах. Вся история «Тетриса», которая рассказывается в этой книге, в реальности разворачивалась довольно медленно – между встречами проходили недели и месяцы, а в это время случались мелкие перепалки между участниками и подготовка каких‑то скучнейших и нуднейших документов. То есть вряд ли кому‑то пришло бы в голову написать про эти события книгу. Написал он «Game Over» довольно быстро – мы с ним встречались в 1991 году, а первое издание вышло в 1993 году. Надо отдать автору должное – он переработал совершенно фантастическое количество материала. По нынешним масштабам так и просто немыслимое.

У Дэвида видимо есть дар ухватить важное и правильно и интересно это преподнести. А надо понимать: книга эта вышла в 1993 году, когда только занималась заря современной игровой индустрии. Тогда еще не существовало сложившейся мировой игровой индустрии, а он уже пишет о ней как о существующей, и все тенденции, которые он пробует отследить и заметить, подмечены удивительно верно. Перечитывая эту книгу сейчас, я все никак не могу поверить, что она была издана в 1993 году. Ведь тогда никто не знал, во что вырастет видеоигровая индустрия, а он какими‑то намеками угадывал. И действительно, Шефф обращался к важнейшим вещам. Ведь Nintendo тогда стала (и остается до сих пор) одним из ведущих игроков на рынке видеоигр. А уже потом были и мощные битвы игровых платформ и их технических характеристик, Sony выстрелила со своей PlayStation, Microsoft вступила в борьбу с Xbox, о чем тогда никто не знал, рождались и умирали многие другие платформы. То есть в смысле историческом книга удивительно интересная. Мне кажется, что это первая и единственная серьезная книга про эту индустрию развлечений. И даже пускай она вышла 20 лет назад и написана не научным языком исследователя, а простым и понятным языком. И несмотря на огромное количество мелких неточностей, она все‑таки остается очень верным описанием платформенных битв того времени.

Алексей Пажитнов

Москва

2013

 

Благодарности

 

Небольшие отрывки этой книги публиковались в журналах Rolling Stone, Playboy, Men's Life и San Francisco Focus. Большое спасибо многочисленным источникам, названным и неназванным, сотням героям моих интервью. В особенности спасибо следующим людям: в NCL Хироси Ямаути, Хироси Иманиси, Сигэру Миямото, Масаюки Уэмуре, Гэнъё Такэде, Гумпею Ёкои, Рэйко Вакимото и Ясухиро Минагаве. В NOA Минору Аракаве, Говарду Линкольну, Питеру Мэйну, Элу Стоуну, Филу Роджерсу, Гэйл Тильден, Дону Джеймсу, Джону Сэкэлею, Тосико Уотсону, Сэнди Хатчеру, Шэрри Мэнни, Тони Хартману, Блэйн Фелпс и многим другим, и в частности Биллу Уайту. Йоко Аракаве за ее доброту и обходительность. Элу Нильсену в Sega. Хидэ Накадзиме, Деннису Вуду, Дэну Ван Элдерену и Барри Кейну из Atari. В Electronic Arts Трипу Хоукинсу, Бингу Гордону, Ларри Пробсту, Дэнни Бруксу и особенно Холли Харц, которая установила PR‑стандарты в этой индустрии.

Большое спасибо остальным лицензиатам Nintendo, а в частности, Хэнку Роджерсу, Шейле Ботен. Грегу Фишбаху, Брюсу Лоури, Джилмэну Луи, Лесу Крэйну, Бобу Ллойду, Аллину Миллсу, Джо Мориси, Кэйтлин Уотсон, Кэти Пролл и многим другим. В Hill & Knowlton Джеффу Фоксу, Карен Пек, Дон Варю и, в особенности, Линн Грэй за поддержку и отстаивании этой книги. Элисон Холт и Сьюзан Янетте из Colin/Harris, Селважу, Ли и Шарлин Джиглиотти из Manning.

Большое спасибо аналитикам, включая Дэвида Лейбовица (American Securites), Мэнни Джерарда и Шона Макгована (Gerrard Klauer Mattison & Co.), Роберта Ф. Клибера (Piper, Jaffray & Hopwood) и Эндрю Дж. Кесслера (Morgan Stanley) за их экспертный взгляд.

Я также хотел бы поблагодарить Роберта М. Каллэги, Владимира Похилько, Вадима Герасимова, Говарда Филлипса, Нолана Бушнелла, Роберта Стайна, Рона Джуди, Судзуки Эйти, Миюки Грэйс, Джима Макконочи, Стива Арнольда, Эллиота Любера, Дебору Браун, Фила Адама, Дэвида Эллиса, Бена Майрона, Марка Смотрофа, Леса Инанчи (Sony), Грега Заккария из The Wall Street Journal, Кейси Корр, Тима Хили и Тома Фарри из Seattle Times, Рича Карлгарда из Forbes ASAP, Джейрона Ланье (J. P.L.), Шерона Фицпатрика (The Learning Co.), Линн Хейл и Сью Сессерман (Lucasfilm и LucasArts), Марти Таухер (Microsoft), Линду Гёц и Дженифер ван Хорн. В Японии: Кэйсукэ Оно, Юкио Миядзаки, Цунэкадзу Исихару, Ёосио Ито, Ко Симидзу (Sony) и Ниси Саймару.

Отдельное спасибо уходит Алексею Пажитнову, создателю Tetris. Спасибо большому количеству источников, которые говорили на условиях анонимности. В Random House я хотел бы поблагодарить Дебору Эйджес, Кэрол Шнайдер, Лесли Олснер, Митчел Иверса, Гэйл Блекхолл, Лоуренс Лароуз, Бекки Симпсон, Брайана Хадгинса и дизайнера Оксану Кушнир. Эми Эдельман, которая постоянно корректировала срок сдачи, Веронику Уайндхольц, Эда Коэна и Сибил Пинкус за их неустанную техническую редактуру.

Особая благодарность моему редактору за его способность увидеть и его преданность книгам. Моему агенту Бинки Урбан и Барри Голсону за то что предложил мне сделать статью о Nintendo из которой и выросла эта книга. Мои благодарности Артуру Кретчмеру и Стиву Рэндаллу, моим редакторам в журнале Playboy. Майку Морицу и Фреду Бернштайну за их способность вникать в суть и их ценные советы.

Большое спасибо Эми Реннер, которая заказала у меня статью о Нолане Бушнелле для San Francisco Focus. Дону и Нэнси Барбурам, за их способность найти все что угодно. И всей моей семье – Джоан, Самнер, Дебби, Марку и Дженни. Стиву, Сьюзан и Дону и семьям моих друзей, включая Армистида, Терри, Пегги, Сьюзан, Бадди, Ника и Дуга.

 

Игры – это народное искусство, коллективные, социальные реакции на основной импульс или воздействие той или иной культуры. [Они] являются расширением социального человека и политического тела. Будучи расширением массовой реакции на повседневный стресс, игры становятся точными моделями культуры. Они инкорпорируют действие и реакцию целых сообществ в единый динамичный образ.

Маршал Маклюэн [1]

 

 

Глава 1. Новый лидер клуба

 

Большинство людей считают видеоигры детской забавой, что, в принципе, верно, если взглянуть на Super Mario Bros. 3, где грибы дают суперсилу, у врагов имена вроде Мортон Купа‑младший, а пухленький, в подтяжках герой прыгает по головам Крошек Гумба. Но за Super Mario Bros. 3, видеоигрой, созданной для приставки Nintendo Entertainment System (NES), стоит самый настоящий взрослый бизнес. Только в Америке доходы одной игры превысили 500 миллионов долларов, – в области развлечений лишь фильм «Инопланетянин» смог заработать больше.

На рынке видеоигр, где нормой являются стрельба и массовое уничтожение, первая часть игры Super Mario Bros, в 1985 году произвела революцию, введя элементы, которые нечасто ассоциируются с компьютерами и контроллерами, – остроумие и юмор. Главный герой Марио был малопривлекательным персонажем – водопроводчиком, умеющим уворачиваться от своих врагов и давать им отпор. В причудливом мире этой игры ярко‑зеленые и красные грибы позволяют Марио стать выше и сильнее. Тут есть швыряющиеся бомбами мыши, танцующие кактусы и черепахи, чьи панцири можно было использовать в качестве ракет. Запрятанные в самых разных местах игры сюрпризы дают игрокам еще больше времени и возможностей получить дополнительные жизни. Дети, которым полюбились и персонажи, и сама игра, получали вознаграждение за старания и наказания за оплошности по ходу действия игры и были ею всецело очарованы.

Когда вышла вторая часть Super Mario Bros., все те же персонажи действовали на фоне нового, до абсурда упрощенного пейзажа. На сей раз они противостояли противникам не с помощью пушек или лазеров, а с помощью репы, моркови и тыквы. Игроки попадали в незнакомые ситуации, из которых выходили при помощи удачи, настойчивости, смекалки и нескончаемых часов практики. Super Mario Bros. 2, как и ее предшественница, была удачно сбалансированной игрой. Она давала детям определенную силу, которую они, тем не менее, не могли использовать где попало. В игре дети не боясь могли совершать ошибки, поскольку в случае чего им предоставлялся еще один шанс. То, что обычно делало детей популярными в школе, во время игры не имело никакой роли. Кроме того, они с легкостью могли запутать своих родителей непостижимым жаргоном («Я нахожусь во втором мире Грибного Королевства, но я не могу пройти минибосса»).

За несколько месяцев до того, как игра вышла на рынок, ходили слухи о продолжении Super Mario Bros., но никто не увидел его вплоть до зимы 1989 года, когда на экранах появился кинофильм «Волшебник». Самый популярный фильм сезона был, как ни странно, не художественным произведением, а стоминутным рекламным роликом Nintendo, который собрал 14 миллионов долларов «грязной» прибыли. Можно было легко ощутить то волнение, которое царило в кинотеатрах, когда дети понимали, что им показывают новую игру про Марио, да еще с новыми особенностями: так, Марио мог переодеваться в костюм енота и обретал способность летать. Обсуждение не прекращалось на детских площадках и в школах. Восьмилетние школьники давили на своих родителей: все хотели быстрее других заполучить Super Mario Bros. 3.

Некоторые родители смогли справиться с этим давлением, кто‑то про это забыл, но многие миллионы сдались. Super Mario Bros. 3 продалась бóльшим тиражом, чем любая другая видеоигра в истории, – 7 миллионов в Соединенных Штатах и 4 миллиона в Японии. Согласно стандартам индустрии звукозаписи, Super Mario Bros. 3 стала платиновой одиннадцать раз. Майкл Джексон – один из немногих артистов, который смог достичь этого уровня. Деньги, которые были получены от продажи видеоигр и системы NES, превратили Nintendo в одну из самых прибыльных компаний в мире. К 1991 году Nintendo потеснила компанию Toyota в качестве самой успешной японской компании, основываясь на индексах способности к росту, доходности, стоимости акций и глубины проникновения на внутреннем и внешних рынках. Nintendo сделала многое для своих акционеров и выплачивала самые высокие дивиденды в период между 1988 и 1992 годами среди других компаний, чьи акции торговались на Токийской фондовой бирже. Прибыль Nintendo на каждого работника компании была выше, чем у любой другой японской компании (за исключением финансов, акций и страхования). У компании Fujitsu с доходом, равным доходу Nintendo, было 50 000 служащих. У Nintendo их было 850. В 1991 году Nintendo зарабатывала примерно по 1,5 миллиона долларов на одного служащего. На мировом уровне в компании Nintendo трудилось около 5000 человек. В том же году Sony и 50 000 ее работников заработали на 400 миллионов долларов меньше Nintendo. К 1992 году компания на регулярной основе получала прибыль более миллиарда долларов в год до вычета налогов.

Многосторонний бизнес видеоигр постоянно расширяется, захватывая все большие и большие сегменты потребительской электроники, индустрии развлечений и игрушек. В индустрии развлечений Nintendo стала силой, которую было невозможно игнорировать. В 1992 году компания получала прибыль большую, чем все американские киностудии и три главные ТВ‑сети вместе взятые.

Индустрия потребительской электроники наблюдала затем, как Nintendo Entertainment System за какие‑то пять лет появилась в домах каждой третьей американской и японской семьи. И хотя количество проданных видеомагнитофонов все равно превосходило в два раза количество проданных игровых систем, их производили разные компании, и всего лишь одна компания занималась производством игровых систем Nintendo. Кроме того, производители видеомагнитофонов продавали только сами видеомагнитофоны, а не фильмы. Nintendo же получала огромные прибыли от постоянно расширяющегося каталога игр, которые создавались для ее консоли. Такие гиганты потребительской электроники, как Sony и Matsushita Electric Industrial, наконец осознали тот факт, что на рубеже веков производители аппаратуры будут считаться архаизмом, если они не будут вовлечены в производство контента. Чтобы хоть как‑то попасть на этот рынок, в игру включились японские корпорации: Sony купила Columbia Pictures, a Matsushita приобрела MCA, американского гиганта киноиндустрии и развлекательного сектора.

Кроме того, компания Nintendo абсолютно ошарашила всю американскую компьютерную индустрию. Отцы‑основатели революции персональных компьютеров в начале восьмидесятых предрекали, что вскоре компьютеры дома станут чем‑то обыденным, вроде тостеров. Однако спустя десятилетие после появления первого персонального компьютера всего лишь 24 миллиона американских семей приобрели его для домашнего использования, в то время как игровых систем Nintendo было на 10 миллионов штук больше. Во всем мире количество персональных компьютеров и NES было примерно одинаковым – от 50 до 60 миллионов. Как и видеомагнитофоны, десятки компаний производили ПК, и меньше 10% всех ПК производил главный игрок на этом рынке – компания IBM. Компания Nintendo единолично занималась производством своей системы, которую могли копировать только растущие в числе пиратские клоны из Гонконга и Тайваня. Японский компьютерный гигант компания NEC и компания Sega, которая специализировалась на играх для игровых автоматов, пытались конкурировать с Nintendo, но, несмотря на инвестиции в сотни миллионов долларов, к 1991 году они смогли отвоевать себе долю рынка в 10‑15%. Такие компании, как Apple и IBM, постоянно оглядывались на Nintendo и чувствовали, как она вот‑вот наступит им на пятки. Когда президента Apple Computer Майкла Спиндлера в марте 1991 года спросили, какую компьютерную компанию Apple больше всего будет бояться в 1990‑х, он ответил: «Nintendo».

Представители компьютерной индустрии понимали, почему Nintendo смогла обойти их: у компании была четкая стратегия по контролю и своего «железа», и программ для него. В 1991 году Apple и IBM решили объединиться, чтобы потеснить Microsoft – крупнейшего разработчика программного обеспечения. В 1992 году IBM объявила о союзе с Time Warner. Как и производители потребительской электроники, производители компьютеров поняли, что для того, чтобы оставаться конкурентоспособными, им нужно контролировать программное обеспечение. Эта область стала чрезвычайно важной, в особенности когда мир находился на пороге новой технологической революции в области мультимедиа и компьютерных сетей. Эта индустрия, которая включает в себя компьютеры и домашние развлекательные системы, объединившая телевидение, видеомагнитофоны, компакт‑диски, звуковые системы и телефон, согласно оценке Los Angeles Times, могла приносить ошеломляющую прибыль в размере 3,5 триллиона долларов ежегодно. Вопрос заключался в том, какая именно компания станет во главе этого рынка.

Неужели у Nintendo не хватило бы предусмотрительности и финансовых средств – да и просто смелости, – чтобы удовлетворить свои амбиции? Ответ скрыт внутри самой игровой приставки NES. В нижней части неприметной консоли серого цвета есть панель. Под ней спрятан соединитель компьютерного кабеля. Этот порт позволяет нинтендовской системе работать в качестве терминала, который мог быть соединен с модемом, клавиатурой или же вспомогательными устройствами для хранения данных. Консоль Nintendo появилась в жилых домах благодаря детям, которые считали ее игрушкой, хотя в то же время в ней скрывался потенциал, который мог превратить ее в составной компонент самой большой электронной сети в стране. При помощи телефонной линии эта система могла быть использована для того, чтобы совершать покупки, просматривать рецензии на фильмы, покупать свиную грудинку, бронировать авиабилеты или заказывать пиццу.

Огромные возможности этой машины впервые раскрылись в Японии, когда Nintendo анонсировала сервис Family Computer Communications Network System. Схожую сеть планировалось запустить и в Соединенных Штатах, и у нее были потенциал и возможности затмить сеть Prodigy (совместное предприятие IBM и Sears Roebuck) – самую используемую сеть в стране, у которой к январю 1992 года было порядка 1,3 миллиона подписчиков.

 

***

 

Успех Nintendo оказал огромное влияние на многочисленные отрасли промышленности во всем мире. Помимо конкурирующих производителей железа появилось более ста компаний, которые стали делать видеоигры. В 1992 году мировые продажи картриджей достигли отметки в 170 миллионов экземпляров при средней стоимости одного картриджа 40 долларов, а общая прибыль составила почти 7 миллиардов долларов.

Когда стало ясно, что громадный рынок видеоигр не теряет силы, всевозможные компании принялись выстраиваться в очередь на получение от Nintendo лицензии на создание и выпуск игр для ее консоли. Такие компании, как Electronic Arts и Software Toolworks, которые до этого делали игры только для ПК и только на дискетах, пытались не замечать происходящего, но Nintendo стала слишком большим игроком, и с ней приходилось считаться. В итоге и они, и такие компании, как Lucasfilm и Disney (с помощью компании Capcom), включились в игру. Те разработчики, которые занимались игровыми автоматами для торговых центров, кегельбанов и пиццерий, тоже стали адаптировать свои популярные игры для домашней системы.

Другие компании, которые затронул успех Nintendo, находились вне видеоигровой индустрии. Поскольку компьютерные чипы использовались и в самих системах, и в картриджах (а там они были особого типа), Nintendo превратилась в самого большого заказчика этого вида продукции во всей Японии. К 1991 году продукция Nintendo потребляла более 3% от общего количества японских полупроводников.

Уверенно и спокойно компания Nintendo обошла все крупные американские корпорации, такие как IBM, Disney и Apple Computer, и не только в доходности, но и по влиянию, оказываемому на американскую культуру. В конце двадцатого века технологические скачки провозгласили начало новой эпохи, в которой культура развлечений находится под влиянием интерактивных электронных медиа – в самой простой их форме, видеоигр, – больше, чем от телевидения, которое оказывало влияние на предыдущее поколение. Ранние признаки первого «поколения Nintendo» проявились уже в 1989 и 1990 годах. Исследование, проведенное Nielsen Media Research – компанией, которая отслеживает количество зрителей ТВ, – выявило, что в пределах одной возрастной группы дети гораздо чаще играют в NES, нежели смотрят главный детский ТВ‑канал Nickelodeon, причем в определенное время и в определенные дни недели. Большую часть своего времени они проводят в окружении электронной среды (ТВ, радио, музыка), а не в школе или с друзьями или родителями. Некоторые из опрошенных тратили два часа в день на NES.

Культура Nintendo была повсюду, даже когда приставки были выключены. Телевизионные мультфильмы, основанные на играх и персонажах Nintendo, пользовались большим спросом, чем любые другие телепрограммы. Прочие же мультфильмы (включая «Симпсонов», «Черепашек ниндзя», «Чип и Дейл спешат на помощь» и «Утиные истории») становились нинтендовскими играми. В фильмах звучали песни из видеоигр, выходили нинтендовские журналы, книги, записные книжки, футболки, настольные игры, обои и простыни. Nintendo проникла на все мыслимые и немыслимые рынки, и многие стали задаваться вопросом: что несет в себе это культурное вторжение?

Задавались этим вопросом и родители, учителя и социологи. Какой долгосрочный эффект оказывает столь активная игра на развитие ребенка, на его взаимоотношения и социальные навыки? Как на все это влияет Nintendo? Поощряют ли игры насилие? Расширяют ли они возможности детей или же делают их пассивными? Меняется ли эффект в зависимости от возраста и пола? Кто‑то считал, что видеоигры – это гипноз и разрушение ума, другие видели в них учебные пособия для кибернетического мира будущего. Один из сторонников видеоигр однажды сказал, что те дети, которые превосходно играли в Tetris, показывали высокие результаты в тестах на умственные способности.

Помимо попыток изучить эффект, оказываемый деятельностью Nintendo на умы потребителей, было много философствования на тему, почему продукция Nintendo получила столь широкое распространение. В эссе, опубликованном в журнале San Francisco Examiner's Image в сентябре 1991 года, «Приговорен быть Марио: видеоигровой водопроводчик как экзистенциальный герой», автор Скотт Розенберг писал: «Марио – это персонаж, невысокий крепыш с большими усами, но и он же ваш дублер, ваш графический образ в видеовселенной… Если миллионы детей и взрослых олицетворяют себя с Марио, то это, возможно, не просто вопрос снижения нашей концентрации внимания или же нашей восприимчивости к дорогостоящим рекламным кампаниям. Вполне возможно, что в судьбе Марио, в его мире, где ты рано или поздно погибнешь, ты волен быть свободным, расти, учиться, убивать демонов – во всем этом люди находят примитивное, яркое, гипнотизирующее отражение их собственных жизней». Возможно, впрочем, что это была всего лишь рекламная кампания.

Как бы то ни было, одна вещь была бесспорна. Продукция Nintendo успешно вошла в коллективное сознание. Так называемые Q‑рейтинги, которые показывают популярность политиков, кинозвезд и различных общественных деятелей и которые основываются на специальных опросах, показали, что в 1990 году талисман Nintendo Супер Марио стал более узнаваем американскими детьми, чем Микки‑Маус. Значима ли была эта новость? Дядюшка Уолт и Микки‑Маус были самыми настоящими американцами – нет ничего более американского, чем Дисней и Микки‑Маус. Сама мысль о том, что Марио стал популярней Микки, в некотором смысле была забавна и символизировала новую фазу японского вторжения. Япония захватила американские бумажники. Следующими на очереди стояли умы страны – и детские умы были первыми.

Nintendo стала самым большим японским культурным экспортом. Действительно, пока остальная часть мира поглощала японскую технику – автомобили, плееры, телевизоры, – японский контент вроде фильмов, книг, искусства и музыки за пределами Японии практически не пользовался большим спросом. Исключение составляли видеоигры. Самым известным послом японской культуры стал Марио, и с ним пришли новые ценности.

Целые поколения детей выросли под флагом Микки. Марио же был носителем иных ценностей – убей или будь убитым. Время играет против тебя. Или ты успеваешь, или умираешь. Дональд Кац в статье, опубликованной в журнале Esquire в феврале 1990 года, заметил, какой урок можно извлечь из игр с Марио: «Всегда есть кто‑то, кто больше или сильнее тебя, и даже если ты убьешь плохих парней и спасешь девочку, то в конечном счете ты все равно умрешь».

 

***

 

О нет! Только не снова! В конце лета 1991 года американские дети узнали о продолжении Super Mario Bros. 4. Для их родителей это была еще более ужасная новость, чем в прошлый раз, потому что вдобавок к этому Nintendo представляла свою новую видеоигровую систему, гораздо более мощную и, конечно же, гораздо более дорогую. Super Mario Bros. 4 запускалась только на новой системе – Super NES.

В Японии дети наводнили магазины в попытке заполучить новую консоль. Большинство из них ушло домой с пустыми руками: система была распродана за три дня. Магазины продавали новую консоль нелегально, иногда завышая цены, иногда принуждая людей покупать что‑нибудь «в нагрузку» к Super Nintendo.

К тому времени рынок США находился в стадии экономического спада, и компания Nintendo уже была не так уверена в том, что сможет продать Super NES по цене 200 долларов. К 1991 году некоторые наблюдатели в видеоигровой индустрии, отмечая более медленные продажи, строили мрачные прогнозы и высказывали предположения (с плохо скрываемой радостью), что, видимо, дети охладели к Nintendo и что это могло быть началом падения Голиафа. Но Nintendo и не собиралась действовать мягко. Для того чтобы продвинуть свою новую систему, Nintendo вывела на рынок Super Mario Bros. 4 под названием Super Mario World одновременно с новой консолью – Super Nintendo. Это был будто приз, попавшийся в коробке с кукурузными хлопьями.

Вскоре детские площадки загудели от новостей по поводу Super Mario World. Даже те дети, которым уже наскучила оригинальная консоль, были впечатлены и находились под воздействием от мощной рекламной кампании, которая обошлась корпорации в 25 миллионов долларов. Родители, которые с облегчением наблюдали за тем, как детский фанатизм по поводу Nintendo, казалось бы, сходит на нет, столкнулись с новой волной страсти. «Пап, – воодушевлено говорил ребенок, – ты просто не поверишь, что теперь может Марио…»

В октябре 1991 года Nintendo выпустила пресс‑релиз, озаглавленный «Приверженцы Nintendo вложились в долгосрочные развлечения», в котором сообщалось, что Super NES продавалась со скоростью двенадцать систем в минуту – одна в каждые пять секунд. Несмотря на экономический спад и всяческие опасения, Nintendo прогнозировала, что 1992 год станет для компании удачным, а продажи в одних только Соединенных Штатах достигнут 4,7 миллиарда долларов.

 

Глава 2. В руках небес

 

В восточной части древней японской столицы Киото, неподалеку от храма Хэйан, есть тихий переулок, который сейчас называется Хигаси‑оги. В пятнадцатом столетии это была утоптанная тропа, которая вела к Сёгоин Готэнсо, летнему императорскому дворцу. Прямо напротив замка стоял дом личного врача императора.

Спустя несколько столетий этот дом купил Фусадзиро Ямаути. За огромными воротами, скрепленными большими болтами и проржавевшими ромбовидными скобками, проживало не одно поколение Ямаути. Громадные металлические стержни, на которых держится вся конструкция, выполнены в форме змей и прикреплены к балкам в 30 сантиметров толщиной. Ворота, которые простояли более пяти сотен лет, закрыты тяжелой перекладиной.

В четвертый год эпохи Хэйсэй (1992) ворота по‑прежнему являются частью высокого забора, который тянется по всему периметру собственности Ямаути. Забор венчают мотки колючей проволоки, железные шипы и острые, как бритва, бамбуковые копья. Их цель понятна.

Внутри ветвится дорожка из плоских камней. Сразу справа от входа находится двухэтажная сторожка размером с детский домик. Напротив сторожки выложены камни, которые пролежали в земле уже много столетий и почти полностью поросли бархатным мхом. Тропинка из камней ведет к центру пышного и заросшего сада с небольшими мостиками, лоскутного одеяла из текстур и зелени: покрытые листвой деревья бонсай, куполообразные кусты и испещренные золотом полевые травы. Посреди всей этой зелени стоят клены с красными, словно вино, листьями.

Листва скрывает лампу, бронзового журавля и каменное святилище. Заросшие травой дорожки тянутся через сад, за которым когда‑то тщательно ухаживали и держали в безупречном состоянии, пока нынешнее поколение Ямаути не позволило саду одичать.

Одна из дорожек ведет прямиком к домику для чаепитий с раздвижными, сделанными из кедрового дерева, бумажными дверьми и полом, на котором постелены соломенные татами. Здесь несколько поколений Ямаути готовились к чайным церемониям. Теперь это кладовка, доверху набитая ящиками и матрасами.

За садом – жилой дом, выстроенный в традиционном стиле и напоминающий японский храм. Дома в Японии измеряются не в квадратных футах или метрах, а в циновках татами – прямоугольниках толщиной с книгу, набитых душистой соломой. В прошлом богатство японских семей измерялось количеством циновок (каждая из которых размером чуть меньше, чем двуспальная кровать). Средний японский дом равнялся восьми или десяти татами, дом Ямаути равнялся 152 татами.

Комнаты разделены раздвижными перегородками сёдзи, стены выходят в сад и от пола до потолка отделаны потемневшим деревом. На некоторых стенах видна более новая бежевая штукатурка, а остроконечная крыша вымощена плиткой серо‑голубого цвета – цвета бушующего моря. По периметру выложена плитка, на поверхности которой изображены символы баланса и гармонии, переплетенные слезинки инь и ян.

Фусадзиро Ямаути был художником и ремесленником и работал во времена эпохи Мейдзи, в конце того времени, которое западная цивилизация называет девятнадцатым столетием.

Ямаути, который, как считают, был справедлив, добродушен и большой мастер своего дела, делал карута, игральные карты. Португальцы и голландцы завезли игральные карты в Японию еще 350 лет назад, но карты, сделанные Ямаути, имели больше сходства с древними японскими играми, в которые играли затейливо разрисованными морскими ракушками. Ханафуда, или «цветочные карты», меньше и толще западных игральных карт. Они пришли на место морских ракушек, но тщательно продуманные цветные изображения на них остались.

Вместо цифр и картинок все сорок восемь карт в колоде ханафуда имели раскрашенные символы, например: олень, ветер, хризантема, вепрь, луна. В картах двенадцать мастей – каждая масть обозначает один месяц. Сосна и журавль, которые в Японии символизируют долголетие и удачу, олицетворяют январь; соловей и цветущая слива – февраль; март – цветущая вишня, и так далее весь год вплоть до декабря, который передает цветущее адамово дерево с его ароматными фиолетовыми цветками. У отдельных карт каждой масти есть свои символы – дождь со стихами, к примеру, считается чрезвычайно ценной картой, стоящей двадцать очков, а карта с изображением глицинии – более распространенная, но и стоит одно очко.

Самая популярная игра ханафуда, на первый взгляд казавшаяся простой, заключалась в подборке изображений в колоду карт. Однако на деле она была столь же сложной, как и игра в бридж, и к ней относились серьезно.

Ямаути основал Nintendo Koppai в двадцать второй год эпохи Мейдзи (1889) для того, чтобы производить и продавать игральные карты ручной работы. Иероглифы, которые он выбрал для того, чтобы составить из них имя своей новой компании – нин‑тен‑до, – могли быть поняты как «Оставь удачу небесам» или «Глубоко в душе мы должны делать то, что должно». Наиболее распространенным прочтением же было: «Трудись упорно, хотя все равно всё в руках небес».

Ямаути делал бумагу для своих цветочных карт традиционным способом, из коры тутового дерева, название которого по‑японски звучит как мицумата. Он превращал кору в пасту и для придания веса добавлял туда глину. Потом тонкие слои высушивали и им придавали нужную форму. (Мастер рассматривал бумагу как живое существо со своим поведением и настроением. Ямаути боролся с этим существом, пока в конце концов оно не уступало ему и не принимало новую форму.)

Затем несколько слоев спрессовывали вместе до тех пор, пока не достигалась необходимая твердость, которую можно сравнить с обложкой книги в твердом переплете. Ямаути разработал систему печати на деревянных коробочках при помощи большого листа бумаги. На бумаге была расположена серия трафаретов, и яркими чернилами, сделанными из цветочных лепестков и ягод, можно было наносить изображение на сами карты. Фон был красным. Трава была черной. Полную луну оставляли неокрашенной – соломенного цвета, цвета бумаги. При смешении пигменты немного расплывались, и благодаря этому карты производили впечатление, будто сделаны вручную. Нинтендовские карты ханафуда, получившие название Дайторё («президент»), в Киото и его окрестностях были самыми популярными картами. Они продавались в магазинах Nintendo в Киото и Осаке. Компания Nintendo также делала карты и с другими символами, которые можно было приобрести в разных регионах страны. К примеру, в Канто карты продавались с изображениями мечей, гор и людей.

Пока ханафуда оставалась развлечением внутри страны, бизнес Nintendo был небольшим, едва приносил прибыль, рост начался тогда, когда цветочные карты начали использоваться для игры на деньги. Вместо лошадиных скачек или же собачьих бегов японская мафия якудза развлекалась игрой в ханафуда с высокими денежными ставками, которая проходила в похожих на казино комнатах. Nintendo на этом зарабатывала красиво и непринужденно, так как профессиональные игроки всякий раз начинали каждую новую игру со свежей колоды, отказываясь от уже использованной. Чтобы не отставать от требований рынка, Фусадзиро Ямаути принялся обучать подмастерьев серийному производству игральных карт.

Бизнес расширился в 1907 году, когда Nintendo стала первой японской компанией, начавшей изготовлять игральные карты западного образца, которые быстро стали популярными в Японии. Ямаути, который до этого продавал свои карты только в магазинах Nintendo, теперь нуждался в более широком распространении. Он заключил соглашение с Japan Tobacco and Salt Public Corporation – японской табачной монополией, и карута производства Nintendo стали продаваться в табачных магазинах по всей стране.

Это была очень выгодная договоренность. К тому времени, когда Фусадзиро был готов уйти на покой, Nintendo являлась самой крупной японской компаний по производству игральных карт.

У Фусадзиро Ямаути не было сына. Для того чтобы Nintendo и дальше принадлежала семье, согласно японским традициям, его дочь Тэи должна была выйти замуж за мужчину, который бы мог взять на себя руководство компанией. Брак был заключен со строгим и трудолюбивым студентом по имени Сэкирё Канэда. Он согласился взять фамилию Ямаути, потому как это было одним из условий его вхождения в семейный бизнес. В 1929 году Сэкирё Ямаути стал вторым президентом компании Nintendo.

И хотя семейная жизнь Сэкирё и Тэи была непростой (жена терпеливо переносила неверность своего мужа), дела компании шли в гору. Сэкирё помимо бизнеса обожал заниматься недвижимостью и владел значительной частью Восточного Киото, но и о преобразованиях в Nintendo не забывал.

В 1933 году он учредил совместное предприятие под названием Yamauchi‑Nintendo и переехал из скромного магазинчика в железобетонное здание, которое выстроил по соседству. В 1947 году он создал дистрибьюторскую компанию под названием Marufuku для того, чтобы продавать новые разновидности современных игральных карт западного образца для игры в покер и американскую версию карточной игры безик – с необычными рубашками. Он выстроил отдел продаж, который занимался работой с маленькими и большими магазинами по всей Японии. Чтобы производить карты быстро и эффективно (из бумаги, купленной у поставщиков), он организовал конвейерное производство. Nintendo превратилась в очень эффективный бизнес с жесткой иерархической структурой управления. Стараясь произвести впечатление на начальников, трудолюбивые менеджеры очень жестко обходились со своими подчиненными.

Сэкирё и Тэи были вторым поколением Ямаути, у которых были дочери, но не было сыновей. Кими, самая старшая из их дочерей, вышла замуж за Сиканодзо