Только что приехали в Берн после немецкого пленения и всевозможных романтических и мелодраматических приключений, которые следует изобразить на экране синематографа.

 

Л. Я. Гуревич так стремится к своим, что решилась рискнуть жизнью и пролететь через Италию и море в Россию. Ее двоюродный брат – философ Ильин – обещал ей устроить билет. Но мы не можем попасть на пароход, во-первых, потому что надо задолго записывать билеты, а требование огромное, а во-вторых, потому, что нет денег,  хотя у всей собравшейся здесь русской колонии аккредитивов хоть отбавляй. Ничего не платят по аккредитивам и, мало того, не меняют никаких денег, даже французских франков (по 100 ф. каждому лицу меняют). И у нас и у вас создается положение отчаянное. Посольство хоть и отправляет русскую бедноту, но нам советует ждать, пока владычество на море не перейдет совсем в руки Англии и пока не выяснится, как теперь враги будут относиться к Италии, которая не вошла в тройственный союз. Чего доброго, на Адриатике начнут палить в итальянские корабли. Все другие пути безусловно отрезаны, и надолго.

Как же быть с театром!!! Вся труппа здесь. Качалов, Массалитинов, Подгорный, Халютина, Лилина, я – здесь. Раевская только что уехала в Италию, Леонидов – тоже, кажется, в Италии. Быть может, настал тот момент, когда надо радикально изменить весь строй театра?! т. е. переходить на студийно-гастрольную систему? Издали могу только сочувствовать Вам и болеть за Ваши волнения. Здесь же, после всего пережитого гонения, пленения и унижения, ни о чем нельзя думать, как только о средствах вырваться из этой дикой Европы.

 

В Москву, в Москву¹.

Дай бог Вам сил и мудрости. Рад бы помогать и быть около Вас, но когда и как увидимся?! Спасибо за телеграмму из Севастополя. Мы много раньше усиленно думали, как выбраться, но поезда уже не ходили благодаря потихоньку начавшейся мобилизации.

 

Обнимаю Вас и всех товарищей, которых люблю на чужбине еще больше. Целую ручку Екатерине Николаевне и умоляю нашу милую Маскотту понатужиться и особенно постараться в этот критический момент нашей жизни².

Пока до свидания. Обнимаю.

 

 

К. Алексеев

 

 

Адрес: Берн, Швейцария. Poste restante.

467*. В. С. Алексееву

 

Суббота 9 авг.

Берн

 

 

9 августа 1914

 

 

Дорогой и милый Володя.

Кому мне писать, как не тебе. Хотя я знаю, что твое положение еще ужаснее, чем наше. Твои дети на войне, а мои – одни, в пространстве. Что с ними – не знаю, а быть в неизвестности в нашем положении – ужасно. Мы попали в такую западню, из которой один выход – броситься на верную смерть, которую мы только что чуть было не встретили. Мы были в Германии арестованы и объявлены в Линдау военнопленными. Потом смилостивились, отправили нас в Швейцарию, которая не хотела нас принимать, и 3 дня мы жили в полуплену и думали, что нас отправят назад в крепость немцев (Линдау). После усиленных хлопот нас выпустили, и мы добрались до Берна, где посол и прочие власти. Но… несмотря на аккредитивы – денег не выдают. Я был запаслив и при первых слухах о войне забрал по аккредитивам 3000 франков. Но и их не меняют на швейцарские деньги. Здесь мы будем хлопотать о том, чтобы нас отправили в Россию на пароходе, или, когда так или иначе добудем денег, попробуем через Италию выбраться в Россию. Но – понять пока ничего нельзя. Сегодня, допустим, с уверенностью говорят, что есть путь через Дарданеллы, а завтра оказывается, что они заперты и минированы. То же и относительно пути через Румынию, которая, оказывается, теперь уже заперла границы для России. Здесь оставаться тоже нельзя, так как Швейцарию могут запереть и ждут голодовки.

 

Сегодня Качалов уезжает отсюда, так как его семья, Санины, Эфросы (которые делали нахкур в Италии) давно уже запасли ему билеты на пароход. Выедут ли они или нет, доедут или погибнут – неизвестно. Мы очень тоскуем, что не можем ехать со своей компанией и придется ехать с чужой, но – что же делать – сейчас выбраться невозможно. Кроме того, наши трагические происшествия последних дней (о них расскажут тебе податели письма) до такой степени переутомили нервы, что необходимо передохнуть, чтобы понять положение и выработать новый план.

Я понимаю, что у вас происходит. Ты разорван на 10 частей, Шамшин – тоже, особенно если Тихон Александрович взят в солдаты. Николай Васильевич Егоров тоже разорван, но к кому же мне обратиться, кроме него или Василия Петровича Телепнева, для того чтобы как-нибудь устроить материальные и другие дела детей. Прежде всего, казалось бы, надо вытребовать детей в безопасное место. До сих пор мне казалось, что Киевская губерния – безопасна, но с объявлением войны Австрией она двинется по направлению к Киеву, и я больше всего  боюсь, что они, не следя за политикой, дождутся последнего  момента, то есть бегства, паники.  И потому главная моя забота – заблаговременно  укрыть их в безопасном  месте. Куда? Казалось бы отсюда, что в Москву. Я думаю, что неприятель не решится проникнуть туда и повторить наполеоновскую ошибку. Очень прошу Николая Васильевича или Василия Петровича переслать им денег на переезд. Сколько? Если путь свободен, то поменьше (но с запасом), если путь не свободен – побольше; 1000, что ли! Если и пересылка затруднена, тогда надо будет послать с нарочным.  Прошу также Николая Васильевича и Василия Петровича вызвать в контору мою горничную – Дуняшу и условиться с ней о том minimum'e для их прожития и содержания квартиры. Пусть она попросит Маркова (домохозяина) отсрочить плату за квартиру до моего возвращения (ведь найду же я какой-нибудь исход из критического положения и выберусь отсюда!) Главное, чтобы была квартира, где дети, бабушка и семья Сулержицких могли бы жить… Ну, а если банки выдают деньги по рублям, как здесь у нас – по франкам? Тогда приходится только думать о голодной смерти и предупреждать ее… и в этом случае полагаться на совесть и практический опыт твой, Николая Васильевича или Василия Петровича.

 

Если б Игоря стали забирать в солдаты и потребовали бы от него бумаг по воинской повинности,- они лежат в моем столе и в канцелярии университета. Точный адрес детей:  Киевская губерния, город Канев, Княжа Гора – хутор Беляшевского, Сулержицкому Леопольду Антоновичу (для Киры или Игоря).

Очень прошу Николая Васильевича или Василия Петровича вызвать Киру и Игоря и помочь им в устройстве их бюджета, то есть объяснить, что они могут получить за это время и на какие средства в месяц они могут жить…

 

Надо, чтобы бабушка (Ольга Тимофеевна) переехала к нам, если удалось ее перевезти с Кавказа.