Глава 9, о концерте, о решении коменданта Потапова и о некоторых других происшествиях

 

Мальчишек разбудила бабушка. Она только что вернулась из магазина и, вынимая из сумки разную снедь, рассказывала последние новости. Эти новости стоили того, чтобы их выслушать внимательно.

Бабушка как только вошла в магазин, так сразу и поняла, что продавец в расстроенных чувствах. В чем дело? Ведь ревизия была. Может, недостача? С ревизией все в порядке. А причина совсем в другом.

Оказывается, перед обедом вваливаются в магазин мальчишки и шарят глазами по полкам. Один, этакий длинноногий, спрашивает: «Не потрудитесь ли показать нам балалайки? Мы не из робкого десятка и скрывать не хотим, что тоже имеем отношение к музыке. И даже самое непосредственное».

Продавец ничего в толк взять не может. Ну, раз имеете отношение к музыке, так и имейте на здоровье. Но причем здесь балалайки?

Другой, толстый, говорит: «Если вы привезли леденцы на палочках, то не вводите себя в убыток. Или сами сосите, или продайте».

Всем известно, что продавец мухи не обидит, ни на кого голоса не повысит. А тут слышит такие непонятные советы и совсем растерялся. Уж больно он толстяка запомнил. Тот аж трясется, чуть ли не кричит: «Грубо работаете, товарищ продавец. Не на той ноте! Мы вашу ансамблевость с деревенскими хулиганами расстроим. Выступать все равно будем, а гнилыми огурцами нас не запугаете, если не побоялись воды»…

 

Продавец всего не запомнил. Сердчишко-то у него слабоватое. Понятное дело, сразу за валидол…

На обратном пути бабушка встретила Нюшку. Нюшка не девчонка — огонь. Хоть и учится только в третьем классе, а на утиной ферме первая помощница Васьки. Вот эта самая Нюшка остановила бабушку и таинственно говорит:

— Я читала, что раньше были пираты на морях-океанах. Только я была неумная дура. Потому что пираты есть и сейчас. И не на морях-океанах, а у нас в деревне.

— Опомнись, Нюшка, — сказала бабушка. — Откуда у нас взяться этим грабителям. У нас народ уважительный и тихий. А про пиратов только и осталось, может, в старых книжках.

— И совсем не в книжках, — заупрямилась Нюшка. — К нам в гости пришли товарищи музыканты, и они говорят, что в деревне где-то затаился речной пират. Товарищи музыканты сейчас ходят по домам и разыскивают этого пирата. Я не совсем поняла, что к чему, но за какой-то барабан товарищи музыканты хотят спустить с этого пирата семь шкур. А разве у обыкновенного человека может быть семь шкур?

Алька украдкой показал Капитану Врунгелю кулак, тот пощупал синяк под глазом и тяжело вздохнул.

Бабушка пригласила дружков за стол:

— Садитесь, повечеряйте. Наверно, тоже пойдете на концерт…

«Лесные братья» переглянулись.

— На какой концерт? — спросил Санька.

— Нюшка еще говорила, что музыканты сегодня во дворе школы выступят. Они будто бы к Нюшке прибегали и спрашивали ложки. Ну, Нюшка им дала. А толстый головой замотал: «Я музыкант, — говорит, а не фокусник. Лучше соглашусь на заслонку, чем на ложки». Нюшка девчонка добрая, отдала им заслонку…

— Ну и настырные эти музыканты, — прошептал Алька.

— Особенно Ванечка, — громко сказал Врунгель.

Бабушка повернулась к Капитану и спросила:

— Стало быть, дружки твои будут концерт ставить?

Врунгель покраснел и буркнул:

— Век бы я таких дружков не встречал…

— Оно так, — поддержала его бабушка. — Ни за что ни про что продавца обидели. Вы уж от таких подальше держитесь… Ну, вечеряйте, а я в огород пойду.

Севка выглянул в окно и увидел Нюшку. Он знал эту бойкую девчонку. В прошлом году она часто прибегала к бабушке. Сейчас Нюшка, мелькая пятками, неслась по улице. В руках она держала большой лист бумаги.

— Ты спрячься пока, — сказал Севка Игорю. Потом открыл окно и крикнул:

— На пожар, что ли, торопишься, Нюшка?

Узнав Севку, девчонка разулыбалась:

— В гости пришел. Я все время говорю, что ты должен в гости придти.

Севка пригласил Нюшку в дом. Та чуть помедлила, но согласилась.

— Я очень тороплюсь. Товарищи музыканты попросили… Ну, успею…

 

Нюшка бережно положила лист на табуретку, а сама присела на краешек скамейки.

— Прямо сплошные новости у нас, Севка. Тут и пираты, и концерт. И для утят навес строим. Прямо разрываюсь…

Яшка-механик, Санька и Алька впились глазами в буквы, написанные на листе. Нюшка покосилась на «Лесных братьев».

— Это все городские и в одной школе учитесь? — спросила она.

— Мы в одном пионерском отряде, — ответил Севка.

— Прямо замечательно, — кивнула девочка. — Вы, наверно, тоже на утячью ферму пришли? — И, не дожидаясь ответа, вздохнула: — Васька нынче злой. Говорит, многие на ферму рвутся, только не каждого туда можно пускать. Потому что утята — это не забава. Я товарищам музыкантам сказала, что Васька злой, а один мальчишка по фамилии Соловей говорит: «Нас меньше всего интересует настроение коменданта Потапова. Он дал слово нашей вожатой, что отряд «Бременских музыкантов» поработает на ферме. Если что — найдем и повыше начальство».

Нюшка на секунду замолкла, оценивающе посмотрела на мальчишек и выпалила:

— Вас пускать на утячью ферму можно. Хоть Васька и злой, а пустит. Потому что Севка — его друг… Это которых в курятник, я слышала, садили — тех Васька и за версту к ферме не подпустит. Ну, я побегу, — сказала Нюшка. — Мне еще надо про пирата выведать, — товарищи музыканты просили…

В горнице протяжно скрипнула половица. В щелочку выглянул Игорь.

— Выходи, пират несчастный, — сказал Алька, как только за Нюшкой закрылась дверь.

У «Лесных братьев» состоялся серьезный разговор.

— Музыкантам палец в рот не клади, — сказал Санька. — Сразу оттяпают…

— Я их афишу назубок выучил, — сказал Яшка-Механик и с насмешкой процедил: «Спешите, спешите, спешите! Единственный во всем роде концерт. В репертуаре: «Летят утки и два гуся», «Летят перелетные птицы», «Гуси-гуси, га-га-га». Две сюиты советского композитора товарища Соловья на местную тему «Ты не вейся, черный ворон» и «Растите, милые утята».

 

— Клюнут, — вздохнул Добавочка.

— Кто клюнет? — не понял Алька.

— Известно, пацаны с утячьей фермы. Может, даже сам Васька. Скажет, люди об этих несчастных утятах музыку сочиняют, как их не пустить? А нам фигу с маслом…

«Лесные братья» задумались. Они уже представляли, как музыкантов вызывают на «бис», потом Васька Потапов произносит взволнованную речь и приглашает гостей на ферму. «Мы будем благодарны, если ваш отряд удостоит высокой чести нашу утячью ферму своим посещением», — скажет он…

Механик вытащил из кармана цепочку и побренчал ей. Потом сказал:

— А за каким дьяволом, собственно, нам рваться в это утиное гнездо? Помет выскребать? Только что-то не видно было, чтобы вы очень стремились выскребать, когда сидели в курятнике. Если бы, скажем, в моторах покопаться — это понятно…

— Здесь дело в принципе, — не согласился Санька. — Конечно, удовольствие небольшое возиться с утятами, но уж раз на то пошло, то пусть лучше музыканты в дураках останутся. А то в записке чуть ли не тунеядцами нас обозвали.

— И опять же честь звена надо поддержать, — сказал Алька. — Мы им должны припомнить капусту с редькой…

— Провалить! — крикнул Врунгель и рубанул рукой. — Провалить — и точка!

— Что? Говори понятней, — вытянули шеи мальчишки.

— Провалить сюиту композитора Соловья «Растите, милые утята». Да и весь концерт! Тогда их местные пацаны запросто отлупцуют. Тогда им припомнят, какая это утячья песня «Летят перелетные птицы». Расписали в афише, будто оркестр имени Осипова выступает.

— Что верно, то верно, — согласился звеньевой. — На обман берут…

План провала концерта не давался. Мальчишки отбрасывали один вариант за другим. Наконец, Яшка-Механик воскликнул:

— Чудаки-рыбаки! Надо у них инструменты припрятать. Не будут же они на ложках исполнять «Летят утки и два гуся».

Яшку поддержали. Врунгель знает, в каком классе остановились музыканты, и пусть проникнет туда.

— И проникну! — смело сказал Капитан.

Вечерело. «Лесные братья» собрались в школу. Игорь поддернул штаны, подтянул пояс с цветными кисточками, подвязал веревочками разматывающиеся над лаптями портянки.

— В темноте никто не заметит, — успокаивал себя Игорь.

— Инструменты припрячем — и домой…

У волейбольной площадки в школьном дворе толпились мальчишки и девчонки. Одинокий фонарь то и дело мигал — барахлил движок, установленный на зерносушилке.

— Опоздали. Концерт уже идет, — прошептал Капитан.

— Пошли. Посмотрим, — кивнул Петька в сторону волейбольной площадки. — И вожатую там встретим.

Игорь не хотел двигаться с места:

— Дальше не пойду. Я этого Ванечку изучил. Засмеет. — Но ребята убедили Игоря, что лапти в такой темноте все равно никто не увидит — кому взбредет в голову смотреть на ноги. А барабанщик вовек его не узнает с такой повязкой. Она совсем как у Кутузова.

— Кутузов носил не такую, — вздохнул Игорь.

— Тем более… — сказал Алька. — Айда смелее…

Игорь старался затеряться в толпе зрителей, чтобы не обращать на себя внимания.

У музыкантов была не совсем утячья программа. Ведущий концерта Соловей объявил, что очередной номер — матросский танец. Из-за спины оркестрантов выскочил толстый Ванечка, вслед за ним на круг вышел длинноногий Флейта и вприсядку пошел вокруг барабанщика. Ванечка жеманно крутил головой, и ленточка на бескозырке развевалась. Когда он томно стал смотреть на небо, «Лесные братья» успели прочитать на ленте позолоченные буквы — «Отважный». Это была бескозырка Капитана.

Танец зрителям понравился. Музыканты вызвались исполнить вальс «Амурские волны».

— А когда «Растите, милые утята»? — спросила из толпы зрителей девчонка.

— Понимаете, — замялся Соловей. — У нас порвался барабан. Но товарищ согласился играть на заслонке и в конце программы мы это произведение исполним…

Глухо заревела труба, в ее голос вплелся саксофон, легкой зыбью заплескала скрипка. Ванечка сидел на табуретке. У него на коленях лежала самая обыкновенная заслонка. Руки с палочками музыкант поднял, готовясь в нужный момент поддержать оркестрантов.

 

 

И только он хотел первый раз ударить по заслонке, из толпы послышалось:

— Сами пираты! Чужую бескозырку стибрили!

Заслонка упала на землю и задребезжала. Ванечка что-то прошептал Флейте. Музыкант сбился с мотива и начал выдувать подобие песенки о веселом звене. Так, по крайней мере, поняли деревенские ребятишки. Потому что они эту песню разучивали на уроках пения. Правда, без музыки. А здесь такая возможность. Какой-то, наверное, первоклассник, запел вслух. Его поддержал добрый десяток девчонок.

Музыканты растерянно опустили инструменты. Барабанщик с трудом протискивался сквозь ряды зрителей.

— А ну, еще раз скажи! — требовал он.

Ничего не понявший Соловей тянул Ванечку назад, повторяя:

— Не по программе, не по программе…

Ванечка возмущенно ударил в грудь кулаком:

— Пусти! На заслонке играть — по программе? Да я за свой барабан…

Зрители хохотали, считая, что все это входит в программу представления.

Потом стали спрашивать друг друга, кто кричал о пиратах. Скоро около Капитана образовалась пустота. Теперь лампочка хорошо освещала его. Кисточки плетеного пояса вспыхивали цветными радугами. Байковые портянки, перевязанные веревочками, серебрились ворсинками, лапти из талового лыка тускло мерцали. И все это пахло нафталином. И если бы не мужественная повязка вокруг головы Капитана, он бы смахивал на сказочного мужичка.

Ринувшийся к Капитану Ванечка торопливо попятился, сбив с ног Соловья.

— Медведь!

Музыкантов забыли. Все смотрели на Игоря и, схватившись за животы, смеялись:

— Вот это да, вот это клоун!.. В жизни такого веселого концерта не видел!..

Капитан Врунгель печально смотрел единственным глазом на публику, и это еще больше смешило ребят.

— Вот артист! Даже не улыбается!

Музыканты совещались. Неизвестно, что бы они решили, как бы дальше пошел концерт, но Капитана взяла за руку Клара Сергеевна и насильно увела в школу.

Музыканты на всякий случай подняли над головами свои инструменты. Ванечка перед собой держал, как щит, начищенную до блеска заслонку.

Севка увидел Ваську и пошел к нему. Комендант Потапов насмешливо кивнул в сторону музыкантов и сказал:

— Не хуже ваших вояк. Перед концертом подходит вон тот, толстый, в бескозырке, и просит охрану из самых надежных. Будто они какая правительственная делегация. Сначала подумал, что у них ценные инструменты вроде скрипки Страдивариуса, а они на заслонке шпарят…

Музыканты перешептывались, и вперед шагнул Соловей.

— Дорогие зрители! — сказал он. — Сегодня концерт отменяется…

Зрители недовольно расходились по домам. Правда, Нюша восторгалась:

— Артистов сразу видно. Очень хороший концерт.

Васька направился к музыкантам.

— Сегодня я от вас многого наслушался, — строго начал он. — Утячью ферму вы мыльным пузырем назвали. Слух распространяете, будто бы последнего утенка вчера ворона утащила. А на лесоповал на целый сезон вас никто и не думал посылать.

Музыканты переминались с ноги на ногу. Соловей заискивающе обратился к Ваське:

— Товарищ Потапов, нас ввели в заблуждение. Вожатая договаривалась о работе. И завтра отряд прибудет…

— Ну что ж, — деловито сказал комендант утиной фермы. — Рабочие руки нам позарез нужны. Но к уткам я вас не пущу. А на капусту — пожалуйста.

— На капусту? — убито выдохнули музыканты.

— Конечно, на прополку капусты, — важно ответил Васька. — Дело ответственное…

— А этих? — кивнул Соловей в сторону «Лесных братьев». — Их к утятам, да?

Васька только усмехнулся.

— Так и знай, нам редька достанется, — шепнул Алька. — Доигрались. Позор! Лучше бы капуста, чем редька…

— Значит, редька никакая не таинственная? — все еще не верил Санька.

— Горькая редька, — покачал головой Петька-Добавочка. — Эх, жизнь — жистянка…

К Севкиной бабушке «Лесные братья» возвращались с Васькой. Он говорил о том, что Игорю не надо было рядиться, что это ребячество ни к чему. Севка не узнавал Ваську. Не с ним ли он в прошлом году ловил деда в капкан? Теперь Васька стал важной фигурой, сам воспитывает других…

— Я ведь как понимаю, — по-взрослому рассуждал Васька. — Вы этих музыкантов хотели выпроводить. Только это неправильно. Они ведь пришли помогать колхозу…

Севка шел и думал. Конечно, звено опять натворило глупостей. Посчитало музыкантов неприятельским лагерем. И решило, что неприятелю врать можно. Вот и заварилась каша…

Трудно жить по правде. Хочется сделать лучше, но хорошенько не подумаешь — и выходит наоборот. Было бы что-нибудь вроде компаса. Посмотрел бы и сразу узнал, как надо поступить. Хорошо бы придумать такой компас…

Васька, казалось, забыл обо всех своих обидах на «Лесных братьев».

— У вас девчонки — нашенские, — рассказывал он. — И вожатая тоже. Весь день на утячьей ферме пробыли. И работы много переделали. Зря я их сначала не хотел пускать. Девочек можно пускать. Сам убедился.

Родьку они заставили признаться, что не вороны, а он стащил яйца. Дело, понятно, не в яйцах, а в том, что Родька всегда изворачивался, врал, и правды у него добиться было невозможно. А здесь взял и признался вожатой.

Маняшиного котенка пацаны привязали за веревочку. А девчонка разревелась — не подойди. И ни за что не хотела уносить котенка. Васька и так, и этак, а Маняша орет и ни в какую. Тогда Катя сняла с головы свой бант, привязала котенку на шею и сказала:

— Какой миленький и красивый котеночек.

Маняша сразу перестала плакать. А Катя девочкам из отряда говорит:

— Если бы у меня был такой красавец, то я бы посадила его на подоконник и любовалась. А здесь он может промочить лапки.

Маняша взяла котенка и умчалась домой.

Навес пока не сделали, но плетень готов. Между прочим, здорово помогла вожатая Клара Сергеевна. Ее учить не пришлось.