Как сделать замочную скважину шире

Что делает мудрый человек, чтобы преодолеть эту свойственную человеческому мышлению всепроникающую тенденциозность? Насколько легко сформулировать ответ на этот вопрос, настолько же трудно выполнять данное правило, особенно выполнять последовательно. Необходимо не спешить и сознательно искать информацию, которая идет вразрез с утверждением, которое вы оцениваете, особенно если это утверждение согласуется с вашими нынешними взглядами и приоритетами. Улучшается ли здоровье в результате вегетарианства? Ваш первый импульс, особенно если вы вегетарианец, — подумать о знакомых здоровых вегетарианцах. Но не останавливайтесь на этом. Попробуйте припомнить вегетарианцев, страдающих от недугов. Но и это не все. Чтобы сделать статистически верный вывод, вам следует выяснить, на самом ли деле вообще доля здоровых вегетарианцев по отношению к нездоровым превышает долю здоровых невегетарианцев по отношению к нездоровым.

То же касается и оценки, скажем, зависимости между экстраверсией и способностями к эффективному политическому лидерству. Здесь вам почти автоматически приходят на ум общительные, располагающие к себе лидеры, особенно если они успешны. Но, как мы уже отмечали, на этом нельзя останавливаться. Если бы вы были политологом и хотели серьезного отношения коллег к вашему тезису о значении экстраверсии для эффективного лидерства, вам пришлось бы выяснить, превышает ли соотношение экстравертов и интровертов среди эффективных лидеров подобное соотношение среди неэффективных лидеров или среди всего населения.

Если вам кажется, что для повседневных ситуаций это чересчур, то привыкните по крайней мере идти дальше психологического импульса ориентироваться на подтверждающие примеры. Вместо этого возьмите на вооружение стратегию «подумать о противоположной стратегии», которую рекомендуют исследователи процессов принятия решений. Исследования показали, что в случаях, когда люди готовы спросить себя: «Почему мое первое впечатление может быть ошибочным?» или «Почему противоположное решение может быть верным?», они, как правило, демонстрируют менее выраженную тенденцию к подтверждению — и поэтому оценивают ситуацию гораздо точней [15].

На протяжении истории католическая церковь использовала именно такую процедуру, когда принимала решение о канонизации нового святого. Начиная с 1587 года она назначала promoter fidei (блюстителя веры), чьей задачей было выстроить аргументацию против канонизации: дискредитировать личные качества кандидата, ставить под вопрос значимость сделанного им для веры и человечества, сомневаться в любых приписываемых ему чудесах. Назначение кого-то на роль адвоката дьявола не перестало быть мудрой тактикой, однако сегодня она применяется куда реже, чем следовало бы. К примеру, когда компания Quaker Oats понесла убытки в результате дорогостоящей ($1,8 млрд) и, как оказалось, провальной покупки фирмы, производящей напитки Snapple, генеральный директор Уильям Смитберг признался: «Нам нужно было иметь хотя бы пару человек, которые бы нас отговаривали» [16].

Кстати говоря, при Иоанне Павле II практика назначения адвоката дьявола для решения о канонизации была отменена, после чего, как и ожидалось, скорость, с которой членов церкви начали удостаивать статуса святого, резко выросла. С 1000 по 1978 год было канонизировано меньше 450 святых, а в относительно короткое время с начала папства Иоанна Павла II — более 480 [17]. Любопытно, что Иоанн Павел II, к удивлению многих, сам был недавно канонизирован — самый короткий по времени путь к святости в современной церковной истории. Ему тоже не пришлось предстать перед критическим взглядом promoter fidei.

Если назначение адвоката дьявола невозможно, есть и другие способы, которыми мудрый человек может «расширить замочную скважину» и уйти из-под влияния искажающих линз и фильтров. Например, когда дело доходит до судьбоносных решений, вы можете сравнить, как вы представляете себе все «за» и «против» сейчас, с тем, как в вашем воображении вы будете смотреть на это через десять лет. Или вы можете задуматься, что бы вы порекомендовали другу или что порекомендовал бы вам человек, пользующийся вашим уважением. Как мы видели в третьей главе, можно дополнительно выяснить что-то о наиболее подходящем для выбора продукте, предложении или человеке, перевернув вопрос и спросив, кого или что лучше всего отсеять.

Некоторые исследователи принятия решений советуют проводить «до-вскрытие», то есть принять допущение, что решение оказалось провальным, и спросить себя, какую информацию вам хочется собрать, чтобы выяснить, почему это случилось [18], — соберите эту информацию прямо сейчас! Все инструменты для преодоления тенденции к подтверждению должны быть у вас под рукой, если вы хотите оказаться мудрее, когда речь идет об оценке заявок, предложений и планов действий.

То, что прячется в тени

Согласно старой шутке, экономист — это человек, который всегда хотел стать бухгалтером, но ему не хватило для этого индивидуальности. Считаете вы эту шутку смешной или нет (что, скорее всего, зависит от того, экономист вы или бухгалтер), вы понимаете ее без труда. Ваш интуитивный ум быстро и без усилий обработал стереотипное представление о бухгалтерах, восстановил в памяти какие-то представления о том, к чему стремится большинство людей, и обнаружил нестыковку, в которой и распознал смысл шутки. Интуитивный ум прекрасно справляется с информацией, представленной его вниманию, и извлекает информацию, хранящуюся в памяти. Он с легкостью пользуется сведениями, которые легко доступны. Но у него не так хорошо получается решить, является ли доступная ему информация обманчивой или нерепрезентативной.

Эта задача по большей части находится в ведении рационального ума, и она не перестает быть трудной, даже когда вся потенциально значимая информация под рукой. Ведь и в этом случае, как мы видели, интуитивный ум может ухватиться за одну информацию в ущерб другой, столь же значимой. К тому же мир не всегда играет честно: что-то он прячет, что-то, наоборот, выпячивает. Корректировать подобные перекосы — исключительно работа для рационального ума. Когда какая-то информация приковала внимание интуитивного ума, сам он не способен определить, нет ли в этом перекоса и не связано ли это с причинами, не имеющими отношения к ее полезности для верных решений и точных оценок. Красноречивый пример этого приводит в своей книге «Рациональный выбор в неопределенном мире» видный исследователь принятия решений Робин Доуз. В журнале Discover он как-то обратил внимание на статью, советующую читателям, садясь на самолет, «знать, где выходы», и отрепетировать, как они будут покидать самолет в случае аварийной посадки. Почему возник этот совет? Оказывается, кто-то обобщил данные о людях, выживших после авиакатастроф и аварийных посадок, и выяснил, что у 90­% из них маршруты эвакуации были продуманы заранее [19].

Эта цифра, 90­%, выглядит впечатляюще. Однако после секундной рефлексии появляются другие мысли, в том числе понимание, что исследователь не имел возможности опросить погибших. Поэтому вполне возможно, что и 90­% погибших так же заранее продумывали маршруты эвакуации (как рекомендуют бортпроводники). Не исключено (хотя и маловероятно), что такие меры предосторожности предпринял даже больший процент погибших, что означало бы, что эти меры, по сути, снижают вероятность выжить.

Урок здесь (в который раз!) заключается в том, что, определяя, оказывает ли какая-то практика влияние на здоровье и жизнь, необходимо сравнить соотношение благоприятных и неблагоприятных последствий, вытекающих из ее наличия, с таким же соотношением в случае ее отсутствия. Еще один урок в том, что если ваш рациональный ум не посылает сигнал «стоп», который отменяет кажущееся убедительным интуитивное умозаключение, то вы в результате можете совершить грубую ошибку.

Одна такая ошибка, которую делаем мы все, связана с оценкой того, что о нас думают другие — но не вообще другие, а конкретные люди. Мы довольно точно можем предсказать, что друзья, родные, коллеги или члены нашего клуба в целом думают о нас: вспыльчивы ли мы, умны ли, надежны, болтливы… Однако наши знания гораздо менее точны, если дело касается того, что думает о нас вот этот коллега или вон тот член клуба. Более того, когда коллег по офису, соседей по студенческому общежитию или членов дискуссионного кружка просят оценить в баллах друг друга по этим чертам характера и потом каждого просят предсказать, какие оценки он получит от каждого из остальных, итоговые предсказания довольно слабо соответствуют реальности. Иными словами, корреляция между оценками, которые Джо на самом деле поставил Дженнифер и которые он поставил по мнению самой Дженнифер, близка к нулю. По словам одного эксперта в этой области, «люди лишь отдаленно понимают, какое представление о них складывается у того или иного конкретного человека» [20].

Недостаток проницательности в отношении того, что думают о нас конкретные люди, на первый взгляд, может показаться удивительным, однако удивление рассеивается, когда мы вспоминаем, что критически важная (в обоих смыслах) информация, как правило, утаивается от нас, по крайней мере не очень близкими людьми. Обычно мы не отчитываемся друг другу о подлинных чувствах. Если вы считаете, что Карлос слишком разговорчив, что Лу слишком хвастается, что Салли слишком не терпится блеснуть своим элитным образованием, гораздо больше шансов, что вы пожалуетесь на это кому-то третьему, а не поделитесь этим с Карлосом, Лу и Салли. Соответственно, нет ничего неожиданного в том, что людям свойственно ожидать более благосклонной оценки, чем они на самом деле получают.

Правда, есть одно важное исключение: люди точно предсказывают, каким статусом их наделяют другие члены группы. В том, что касается статуса, мы действительно получаем ясную обратную связь. Если мы ведем себя так, будто наделены бо́льшим статусом, чем на самом деле, группа поставит нас на место. И если мы занижаем оценку своего статуса, группа тоже даст нам это понять [21].

В основании многих предрассудков лежит более легкая запоминаемость «подтверждающей» информации. Если любимый человек умирает вскоре после того, как вам приснилась его смерть, этот сон-«предвестник», несомненно, запомнится [22]. Но точно такие же сны, как правило, забываются, если — а так оно в большинстве случае и происходит — за предзнаменованием не последовало подтверждающее событие. То же касается многих других убеждений: «Выкинешь что-нибудь — и оно тут же понадобится», «Как только полью газон, всегда после этого идет дождь», «Преподаватели меня всегда вызывают, стоит только не подготовиться к занятию» [23].

Суеверная убежденность спортивных болельщиков, даже высокообразованных, в том, что совершаемое ими перед телевизором может повлиять на состязание, происходящее в сотнях километров от них, — источник множества аналогичных примеров. Болельщики верят, или, во всяком случае, ведут себя так, будто верят, что комментарии по ходу удачного отрезка спортивной игры (побед против конкретного соперника, штрафных бросков любимого баскетболиста) неведомым образом приведут к его окончанию. Другие болельщики надевают бейсболку козырьком назад, веря, что такая традиция имеет значение, чтобы спровоцировать непрерывную серию ранов, которая выведет отстающую команду вперед, или облачаются в «счастливую футболку», или всегда садятся на «счастливый стул», чтобы увеличить шансы «своих» (или не сглазить их). Примеры, когда такое поведение «срабатывает», обращают на себя внимание. Неудачных случаев никто не замечает, да и помнят их недолго.

Трудно сказать что-то обобщающее о причинах, по которым одна информация оказывается на виду, а другая — относительно недоступна. Однако нетрудно привести множество красноречивых примеров, что мы и сделали. Почему агенты по недвижимости говорят, что «все покупатели врут»? Потому что клиенты, заплатившие больше своего «абсолютного максимума», запоминаются лучше благоразумных. Почему некоторые родители утверждают, что «мои дети всегда меня дергают, когда я на телефоне»? Потому что в других случаях детские просьбы не рассматриваются как «дерганье». Почему переговорщики убеждены, что «надо действовать жестко, иначе об тебя ноги вытрут»? Потому что они не видят результатов подхода «действовать не жестко», которого не придерживаются. Все причины разные, но некоторые могут быть обобщены в категории. Социальные психологи смогли выявить несколько закономерностей, описывающих, как повседневная жизнь выделяет одну информацию и уводит в тень другую. Мудрый человек помнит о неравномерной освещенности и знает, когда требуется приложить дополнительные усилия, чтобы вывести на свет то, что иначе осталось бы в тени.