Послесловие. Как семья собралась в одно место

 

Откуда я беру свои идеи и сколько нужно времени, чтобы превратить идею в рукопись?

Когда — девять дней, когда — пятьдесят пять лет.

В случае «Из праха восставших» начало было положено в 1945 году, а завершилась работа над книгой только в 2000‑м.

В случае «451 градус по Фаренгейту» идея появилась у меня в понедельник, а уже через девять дней был готов первый краткий вариант.

Так что все зависит от обстановки и настроения. Если роман «451 градус по Фаренгейту» возник необычно быстро, так и писался он в необычное время — это был период охоты на ведьм, ушедший в прошлое вместе с пятидесятыми годами и Джозефом Маккарти.

Семейство Эллиотов, герои «Из праха восставших», возникло еще тогда, когда мне было семь лет. Каждый год с приближением Хэллоуина моя тетя Нейва загружала нас с братом в свой дряхлый фордик и везла в Октябрьскую Страну собирать кукурузные стебли и оставшиеся в поле тыквы. Мы относили свою добычу в бабушкин дом, заваливали тыквами каждый свободный угол, складывали стебли на веранде и расстилали кукурузные листья от гостиной до внутренней лестницы и вверх, чтобы можно было не шагать по ступенькам, а соскальзывать.

Тетя превращала меня в колдуна с большим восковым носом и прятала на чердаке, сажала брата в засаду под ведущей на чердак лестницей и предлагала своим Хэллоуиновым гостям прокрадываться в дом в кромешной темноте. Вся атмосфера таких праздников была пронизана буйным весельем. С этой, воистину волшебной тетей (она была старше меня на какие‑то десять лет) связаны у меня едва ли не самые дорогие воспоминания.

Лишившись общества своей бабушки, дядюшек и тетушек, я вскоре почувствовал, что следовало бы отразить их на бумаге в назидание потомкам. Мало‑помалу у меня вызрела идея этой Семьи, людей в высшей степени причудливых, необычных, даже гротескных, которые вполне могли бы быть — а могли бы и не быть — вампирами.

К тому моменту, когда я закончил свой первый про них рассказ, мне было уже двадцать с небольшим, и я писал для журнала «Weird Tales» («Таинственные истории») по роскошной ставке полцента за слово. Я напечатал там значительную часть своих ранних рассказов, ничуть не помышляя, что эти рассказы далеко переживут опубликовавший их журнал.

Когда же мою ставку повысили до целого цента за слово, я почувствовал себя настоящим богатеем.

Я писал рассказы и продавал их по пятнадцать, двадцать, иногда — двадцать пять долларов за штуку.

Цикл историй о Семье начался с «Семейной Встречи»; в «Weird Tales» ее не взяли. Они и раньше жаловались, что рассказы у меня какие‑то не такие, и советовали писать что‑нибудь традиционное — о кладбищах, предрассветном мраке, таинственных незнакомцах и кошмарных убийцах.

Однако, при всей моей любви к Марли, я не мог бесконечно эксплуатировать его и прочих призраков, водивших хороводы вокруг Скруджа. В «Weird Tales» хотели что‑нибудь вроде Эдгарпоэвского «Амонтильядо» или ирвинговского призрака, швырявшего свою тыквенную голову27.

А у меня такие не получались. Сколько я ни пробовал, мои рассказы неизменно сворачивали на что‑нибудь этакое о человеке, который вдруг осознал, что внутри него находится скелет, — и до смерти испугался этого скелета28. Или о банке, в которой плавают жуткие, загадочные твари29. До поры до времени мне удавалось пропихивать эти рассказы в «Weird Tales», пусть и со страшным скрипом, однако, получив по почте «Семейную Встречу», они возопили «Хорошенького понемножку!» и отослали рассказ обратно. Я не знал, что с ним делать дальше, потому что в Соединенных Штатах было тогда очень мало покупателей на такой товар. По случайному импульсу я отправил «Семейную Встречу» в журнал «Mademoiselle», где год назад напечатали мой коротенький рассказ, посланный мною точно так же, по случайному импульсу. Прошло много месяцев, я совсем уже решил, что бандероль где‑нибудь затерялась, и вот вдруг приходит телеграмма из редакции, где говорится, что они там долго спорили, как бы так половче изменить мой рассказ, чтобы он гармонировал с их журналом, и в конце концов решили изменить журнал, чтобы он подходил под рассказ!

Они выстроили весь октябрьский номер вокруг моей «Семейной Встречи» и заказали Кей Бойл со товарищи несколько эссе подходящего к случаю содержания. Более того, для оформления этого номера они наняли Чарльза Аддамса, который снабжал тогда своими весьма нетрадиционными карикатурами журнал «Нью‑Йоркер» и как раз начинал серию рисунков о своей собственной, прелестной и экстравагантной семейке Аддамсов. Он создал великолепный разворот с изображением моего «Октябрьского Дома» и членов Семьи, слетающихся к нему по воздуху и сбегающихся по земле.

После выхода журнала в свет мы много раз встречались с Аддамсом в Нью‑Йорке, и это было очень здорово — мы решили стать в некотором роде соавторами: я напишу целый ряд таких рассказов, а Аддамc все их проиллюстрирует; в конце концов мы соберем все накопившиеся материалы — и текст, и рисунки — в книгу. Минули годы, кое‑что из задуманных рассказов было написано, мы с Чарли поддерживали контакт, но шли каждый своим путем. В мои планы относительно этой книги вмешалась нежданная‑негаданная удача: я получил заказ на сценарий для фильма Джека Хастона «Моби Дик». Однако я продолжал пусть изредка, но все же навещать своих любимых Эллиотов. Рассказ «Семейная Встреча» писался безо всяких мыслей о возможном продолжении, а в итоге он стал краеугольным камнем, к которому постепенно пристроилась вся история Эллиотов — их появления и ухода, их удач и неудач, их любви и скорби. К тому времени, как был написан последний из этих рассказов, Чарльз Аддамс успел уже отойти в мир иной, населенный его и моими созданиями.

Такова, если вкратце, история «Из праха восставших». Стоило бы добавить, что все персонажи этой книги срисованы с родственников, навещавших бабушкин дом в далекие дни и вечера моего детства. Дядюшка Эйнар вполне реален, да и имена всех остальных героев тоже принадлежали самым настоящим кузенам и кузинам, дядюшкам и тетушкам. Давно почившие, они зажили снова в дымоходах и колодцах, в подвалах и на чердаках моей фантазии, сохраненные там любовью этого парня, который был когда‑то фантастически молод и воспринимал чудо Хэллоуина как едва ли не главное изо всех чудес мира.

Совсем недавно любезные сотрудники фонда Чарльза и Ти Аддамсов прислали мне копию моего письма Чарли, сплошь заполненного восторгами по поводу великолепной иллюстрации к «Семейной Встрече» и планами совместной работы над иллюстрированной книгой. Приведу небольшие выдержки из этого письма, датированного 11 февраля 1948 года и напечатанного на моей давно скончавшейся пишущей машинке:

 

«…позволь мне сказать, что я не представляю себе эту книгу без твоего участия… Чем‑то она будет похожа на „Рождественскую песню“: Хэллоуин за Хэллоуином люди будут покупать ее, как они покупают Диккенса перед Рождеством, чтобы читать у камина, притушив свет. Хэллоуин — время в году, особо отведенное для рассказывания историй. „…“ Я верю, что так оно и будет, много истовее, чем во что‑либо другое в своей писательской карьере. Я хочу, чтобы и ты занялся этим совместно со мной».

 

Когда я получил эту копию, мой агент как раз вел с «Уильямом Морроу» переговоры о публикации «Из праха восставших», а потому весьма поэтично, что на обложку издатели поставили великолепный рисунок Чарли. Как хотелось бы мне, чтобы Чарли был сейчас с нами и мог взглянуть на успешное завершение нашего давнего проекта!

Рэй Брэдбери

Лето 2000

 

Примечания

 

 

1

 

Город на Тихоокеанском побережье США, чуть южнее Сан‑Франциско. (Здесь и далее прим. перев.).

 

 

2

 

Арахниды — то есть паукообразные (от греч. «арахн» — паук).

 

 

3

 

Апостол Тимофей — один из семидесяти призванных позднее, чем первые двенадцать (см. Лк 10:1).

 

 

4

 

Здесь: Нет! (лат.).

 

 

5

 

В США этих Сейлемов‑Салемов штук десять. Судя по всему, тут имеется в виду либо ближайший (тоже в Иллинойсе) Сейлем, либо Сейлем массачусетский, место знаменитой «охоты на ведьм».

 

 

6

 

Балаганное представление, в котором актеры, чаще — белые, с измазанными сажей лицами, изображали карикатурных негров. Репертуар минстрел‑шоу был весьма широк — от песенок и скетчей до пародийного исполнения шекспировских трагедий.

 

 

7

 

Скорее всего, Октябрь — это Октаун, маленький городок в Иллинойсе.

 

 

8

 

Sojourn (англ.) — временное пребывание.

 

 

9

 

Гористая, изобилующая озерами часть центральной Шотландии, приют поэтов «Озерной школы» (Кольридж, Вордсворт и т. д.).

 

 

10

 

Повесть Чарльза Диккенса (1843).

 

 

11

 

Роман Эмили Бронте.

 

 

12

 

Повесть Генри Джеймса (1898).

 

 

13

 

Роман Дафны Дюморье (1938).

 

 

14

 

Рассказ У. У. Джейкобса.

 

 

15

 

Марли — один из главных персонажей вышеупомянутой «Рождественской песни». Здесь Брэдбери переиначивает заглавную строчку известного спиричуэла, ту самую, которую в переводе на немецкий язык Генрих Белль сделал названием своего романа «И не сказал ни единого слова».

 

 

16

 

Перевод Бориса Пастернака.

 

 

17

 

Из рассказа Редьярда Киплинга «Призрачная рикша» (1885), где рикша — не человек, а повозка, в соответствии с первоначальным значением этого слова.

 

 

18

 

Из рассказа Эдгара По «Сердце‑обличитель» (1843).

 

 

19

 

Покойся в мире (лат.).

 

 

20

 

Каждое купе этого поезда имеет отдельный выход на перрон. У нас такая конструкция не принята.

 

 

21

 

Строго говоря, это «Мистический порт» — порт города, носящего экзотическое название Мистик. Однако английское «Mystic Seaport» можно понять и так, и так.

 

 

22

 

Структура этих вопросов полностью совпадает со структурой стихотворения Эдварда Лира «The Akond of Swat».

 

 

23

 

Т. е. Каабы — главного святилища мусульман.

 

 

24

 

Город в Иллинойсе.

 

 

25

 

Джонстаун — город в Пенсильвании, печально знаменитый катастрофическим наводнением 1889 г.

 

 

26

 

Египетская деревня, вплотную примыкающая к руинам древних Фив.

 

 

27

 

Имеется в виду эпизод из рассказа Вашингтона Ирвинга «Легенда Сонной Лощины» (1820).

 

 

28

 

Рассказ «Скелет».

 

 

29

 

Рассказ «Банка».