Самые «закоренелые» ашрамиты

Люди приходили и уходили, краткие встречи с Махарши значили для них много, но они продолжали жить своей жизнью. Совсем немногие оставались в ашраме навсегда, и они воистину были избранными, особенно в ранние годы, когда всех членов ашрама насчитывалось не более десяти человек. Непреложное правило ашрама гласило: разрешение остаться дается только тем, кто готов полностью посвятить себя служению. Поэтому тех, кто прожил возле Махарши по двадцать–тридцать лет, можно пересчитать по пальцам, и опять‑таки это были «простые» люди, выполнявшие нехитрую работу, – почтальон, садовник, врач и т. п. Тем не менее к ним неприменима известная пословица: «Нет героя для слуги», равно как и ее продолжение: «…Но не потому, что первый не герой, а потому что второй – слуга». Никто лучше них не осознавал божественность Махарши, именно поэтому тот даровал им редкостную возможность оставаться в ашраме до конца жизни. Их рассказы просты и бесхитростны, но глубоко трогательны.

Раджасубрахманья Айер, которого называли попросту Раджой, был знаком со всеми в ашраме благодаря тому, что работал почтальоном. Впервые он встретился с Махарши в пещере Вирупакши, но вступил в ашрам спустя более двадцати лет при весьма примечательных обстоятельствах. Вообще, он проживал прямо в Тируваннамалаи, и его тетя начала готовить пищу для Махарши уже в первые годы его появления позле Аруначалы, посылая блюда через своего племянника. Раджа навсегда запомнил чарующую тишину вечеров возле пещеры, но мир еще оставался привлекательным для юноши, и он не спешил покинуть родной дом.

В 1927 году ему приснился странный сон, в котором Махарши попросил его повесить над его головой опахало, а когда наутро он пришел в ашрам, тот наяву обратился к нему с этой просьбой, хотя вообще никогда никого ни о чем не просил. Со стороны Махарши это было проявлением милости, с помощью которой он привлек Раджу к служению. В последующие годы Раджа нередко порывался оставить ашрам, но ситуация всегда менялась так, что необходимость в этом просто отпадала. Например, как‑то раз он получил приглашение на праздник Рама Навами и уже был готов принять его, как неожиданно преданные прислали пожертвование на проведение празднования в самом ашраме. По искреннему убеждению Раджи, не кто иной, как сам Махарши, менял обстоятельства, чтобы удержать его в ашраме.

Рангасвами стал садовником ашрама еще в молодости, и хотя он попал туда случайно, остался сразу и навсегда. Детство и юность его прошли в деревне неподалеку от Аруначалы в семье земледельцев, а в двадцать один год он собрался посетить Аруначалу в праздник Дипам. Накануне ночью ему приснился мудрец, сидящий на тигровой шкуре в ашраме возле подножия горы. Наутро он отправился совершать прадакшину вокруг Аруначалы вместе с огромной толпой народа, а поскольку путь проходил через Раманашрам, также вместе со всеми зашел туда, чтобы получить даршан.

Когда он увидел Махарши, его охватило чувство религиозного экстаза, по щекам заструились слезы, а в уме не осталось ничего, кроме горячего желания освобождения. Махарши молча жестом предложил ему сесть напротив, Рангасвами беспрекословно подчинился и на целый час потерял всякое ощущение собственного тела. Когда же он очнулся, то понял, что не желает никуда уходить отсюда, и ему поручили ухаживать за цветами в саду. С тех пор работа и медитация заполнили без остатка всю его жизнь.

Ранга Рао, больше известный под именем Райяр, вступил в ашрам с самого начала его основания и провел там более тридцати лет, хотя поначалу это нисколько не входило в его планы. Он рано приобщился к духовной практике, ибо еще в школьные годы его одноклассниками были прославленные впоследствии подвижники. Позже он стал учеником Ганапати Муни и даже основал небольшой ашрам неподалеку от Аруначалы. Благодаря своему волевому характеру он оказывал сильное влияние на всех, кто встречался на его пути, и, конечно, обладал таким качеством, как независимость.

Впервые он посетил Махарши в пещере Вирупакши, просидел всю ночь напротив входа в глубокой медитации, а наутро ушел и не появлялся целых двенадцать лет. В тот период он работал, но однажды встретился со Свами Рамдасом, который сказал ему: «Для тебя настало время собираться в дорогу!» На следующий день, сидя в своем офисе, Райяр вдруг задумался: «Зачем я занимаюсь такой ерундой?!» – и со свойственной ему решительностью вышел на улицу и отправился куда глаза глядят.

Странствуя по Индии, он просил подаяния и ночевал в храмах, пока наконец не принял решение направиться в южные горы, подходящие для подвижничества. Но поскольку путь пролегал мимо Аруначалы, он захотел проведать Махарши. В ашраме он принялся помогать по хозяйству, и его попросили остаться, а Махарши выслушал его историю и сам объяснил ему, что и как делать. И хотя Райяр попытался продолжить свой путь в горы, невидимая сила заставила его повернуть назад, и Махарши радостно встретил его словами: «Смотрите, Райяр вернулся!»

«Тяжкая доля» индийской женщины

В первой половине прошлого века женщина в Индии оставалась в полной зависимости от семьи, и процесс ее «социальной реабилитации» только начинался. Поэтому Махарши оказался среди тех духовных учителей, которым еще приходилось доказывать, что женщина тоже способна к духовной практике и может достичь освобождения. В «Шри Рамана Гите» целая глава посвящена этому вопросу, вызванному тем, что после самадхи матери Махарши настоял на том, чтобы она была захоронена, а не кремирована. Ведь согласно индуистскому обычаю мертвое тело считается источником нечистоты, поэтому его обязательно предают огню, и только святых позволяется хоронить в земле.

Точно так же Махарши высказывался против изоляции женщин в период менструации, и когда в ашраме одной из них приготовили пищу отдельно от остальных, он велел подать ей обычный обед, заметив: «К чему все эти разговоры о нечистоте? Не следует проводить таких различий. Нужно во всех проявлениях видеть только бога!» Более того, Махарши принимал искреннее участие в судьбах тех женщин, мужья которых приняли санньясу. Хотя он никогда не вмешивался в чье бы то ни было решение оставить семью, он всегда отговаривал от этого шага тех, кто обращался к нему за советом.

Минакши, супруга поэта Муруганара, лишилась своего мужа почти сразу после пышно отпразднованной свадьбы. Сначала санньясу принял ее отец, а вскоре под его влиянием покинул дом и Муруганар, переселившись в Раманашрам и полностью посвятив себя Махарши.

Несчастная женщина разыскала своего мужа, но он не обращал на нее никакого внимания, а сидел неподвижно, подобно статуе. Тогда Махарши милостиво позволил ей остаться в ашраме: он наставлял ее на кухне, как готовить пищу, и каждый день помогал разучивать новую песню на тамильском языке. Когда же она пожаловалась, что ей трудно медитировать, он долго сочувственно смотрел ей в глаза, а потом мягко посоветовал сосредоточить все помыслы в сердце, уверив, что это и будет лучшая форма медитации.

Минакши очень любила цветы и всегда украшала ими волосы, но однажды другая женщина заметила: «Удивляюсь я тебе! Твой муж ушел из семьи, а ты ходишь разряженная!» Вспыхнув, Минакши сразу поснимала с себя все цветочное убранство, но Махарши вскоре разузнал у нее, что случилось, и возмутился. «Кто дал тебе право решать, как кому следует себя вести? – отчитал он женщину. – Да, муж оставил ее, но я делаю все для того, чтобы она чувствовала себя счастливой, так зачем же вы мне мешаете?» И все же однажды Минакши горько расплакалась перед Махарши, жалуясь на свою печальную участь. С сердцем, переполненным любовью, он принялся утешать ее: «Почему ты не доверяешь моим словам? Учись принимать свою судьбу! Да и что такого особенного в семейной жизни, чтобы так переживать? Ты всегда можешь положиться на мою защиту, и все необходимое у тебя всегда будет…»

Рода Ивер была индийской женщиной «нового типа»: она работала и вела активную жизнь в огромном городе Бомбее, была известна в культурных и политических кругах. Тем не менее она не знала душевного покоя и не слишком любила жизнь, которую ей приходилось вести. Когда она впервые увидела фотографию Махарши, все ее существо охватило стремление встретиться с ним. Первое посещение было недолгим, ибо она не могла сразу оставить Бомбей, но солнце взошло в ее судьбе. Через три года она продала все свое имущество и переселилась к подножию Аруначалы.

С благословения Махарши она вышла замуж в Тируваннамалаи за ученого, и этот шаг сыграл роковую роль. Однажды во время диспута в ашраме ее муж разошелся во мнении с администрацией, и ее перестали пускать в ашрам. Как известно, Махарши никогда не вмешивался в распорядки, поэтому он не пытался противодействовать решению офиса. Тем не менее каждый день несчастная женщина ждала встречи с ним за оградой ашрама, когда он выходил на прогулку. Махарши всегда останавливался расспросить ее о жизни и поддержать словами, полными участия. Так наказание превратилось для нее в подлинное благословение, и она пережила время «высылки» из ашрама счастливо.

На все ее сетования, что она не понимает ученых баталий своего мужа и не может в них участвовать, Махарши отвечал: «Зачем об этом печалиться? Твой путь (преданность) несравненно выше, чем все их мудрствования!»

Суббалакшми Кришнамурти была женой первого врача в ашраме, и ее семейное счастье тоже оказалось под угрозой. Встретившись с Махарши, ее муж настолько погрузился в духовную практику, что совершенно забыл о жене и детях. Суббалакшми боялась, что он решится принять санньясу, и успокоилась только после того, как Махарши явился ей в сновидении и заверил, что ее муж помнит о своем долге. Однако она тяжело заболела от переживаний, и когда казалось, что вот‑вот наступит смерть, ее соседка бросилась в ашрам за помощью. В то время Махарши читал газету, но, услышав прискорбное известие, ненадолго погрузился в транс. Когда соседка вернулась проведать Суббалакшми, та была уже совсем здорова, а при встрече с ней Махарши заметил: «Кажется, у тебя началась новая жизнь!» Семья была восстановлена, а в доме на стене с позволения Махарши повесили его большой портрет.

Даже в день ухода в махасамадхи Махарши спрашивал о муже Суббалакшми и, явившись ей самой во сне, утешил: «Смерть естественна для тела… Да и сколько можно его носить?»

«Запад есть Запад, Восток есть Восток…»

Воспевая начало английской колонизации Индии, великий поэт Р. Киплинг предвосхитил развитие событий для обеих сторон: «Запад есть Запад, Восток есть Восток, и с места они не сойдут, // Пока не предстанут Небо с Землей на Страшный Господень Суд. // Но нет Востока и Запада нет – что племя, родина, род, // Если сильный с сильным лицом к лицу у края Земли встает?» Хотя поэт подразумевал опасности войны, он оказался прав относительно опасностей мира… За три столетия колониального гнета западные захватчики устали вывозить золото, зато успели уразуметь, что кроме драгоценных камней, хранящихся в сокровищницах индийских дворцов, остаются нетронутыми залежи бесценной мудрости в недрах индийской культуры.

По счастью, время жизни Махарши пришлось на последние полвека английского владычества, когда интерес к индийской философии стал уже устойчивым состоянием западного общества. Девятнадцатый век был заполнен трудами профессора Макса Мюллера над санскритскими источниками, а завершился победоносным визитом Свами Вивекананды в Америку. Эпоха просвещения «невежественных дикарей» сменилась священным трепетом перед просветленными мудрецами, и западные люди отправлялись в Индию уже не за материальной, а за духовной «добычей».