Общая характеристика галицийской битвы

 

Итак, ни австрийцам, ни русским не удалось добиться полного успеха над врагом в начальной операции, в основе которой у обоих лежала одна господствующая идея быстрого и сокрушительного разгрома живой силы врага. Оба противника видят крушение своих первоначальных планов, а стратегические цели, намеченные планами операций, остаются недостигнутыми.

Так как одной из важнейших причин неполноты результатов являются недочеты в управлении операцией, то вспомним, что Галицийская операция первоначально была задумана русским командованием как маневр на сходящихся направлениях.

Главный удар наносился 22 дивизиями 3‑й и 8‑й армий с востока, из Волыни и Подолии, в направлении на Львов; 4‑я и 5‑я армии в составе I6V2 дивизий вели наступление с севера на Перемышль и Львов, выполняя вспомогательную роль.

Фланговые – 4‑я и 8‑я армии должны были обойти оба фланга австрийских армий, сосредоточиваемых в Галиции, и нанести им уничтожающее «поражение, не допустив отхода значительных сил противника на запад к Кракову и на юг за Днестр».

В развитии оперативного плана русского командования можно наметить четыре этапа. Первый этап заключался в преждевременном переходе 18–19 августа армий юго‑зап. фронта в общее наступление и закончился 25‑го августа неудачными боями у Красника 4‑й русской армии; второй этап явился следствием этой неудачи, повлекшей за собой изменение первоначальных задач всех армий, и сводился к оборонительным боям 4‑й армии у Люблина, к ведению 5‑й армией Томашевского сражения и попыткам ее оказать содействие 4‑й армии и к нанесению 3‑й и 8‑й русскими армиями сокрушительного удара австрийцам в сражениях на р. Золотой Липе и на р. Гнилой Липе; третий этап, начавшийся 3‑го сентября, состоял во вторичном переходе всех армий юго‑западного фронта в общее наступление, приведшее к разгрому 1‑й австр. армии Данкля и к выигрышу русскими Городокского сражения; наконец, четвертый этап состоял в преследовании с 13‑го сентября австрийских армий к р. Сану, на рубеже которого операция замерла, не дав ожидаемых результатов.

При осуществлении оперативного замысла уже в течение первого этапа операции выяснился недостаток сил для охватывающего маневра, а также несоответствие группировки войск северного крыла тем задачам, которые им предстояло разрешать. Так, малочисленная 4‑я армия, оторванная от соседней 5‑й армии, не только не могла выйти на левый фланг австрийского развертывания, но оказалась сама охваченной ударной группировкой 1‑й австр. армии.

Бои у Красника 23–25 августа с полной очевидностью выявили несоответствие развертывания 4‑й и 5‑й армий создавшейся обстановке между Вислой и Бугом. Являлось необходимым согласованными действиями этих армий остановить начавшееся вторжение главных сил австрийцев в Польшу. В то же время повторные данные разведки о группировке главной массы австрийских сил более к западу, чем это считалось в начале операции, привели русское командование к постепенному отклонению от основной оперативной цели – разгрому австрийцев в районе Перемышля – Львова.

Уже 24‑го августа принимается решение подать наступательный марш 4‑й и 5‑й армий к западу, направив 4‑ю армию на участок р. Сана от Лежайска до устья, а 5‑ю армию – на фронт Цешанув Рава‑Русская – Магирув.

Таким образом, под влиянием тактической неудачи одной 4‑й армии дальнейшее наступление всех армий юго‑западного фронта должно было продолжаться уже по расходящимся направлениям, так как 3‑я и 8‑я армии, наносящие главный удар, оставлялись на Львовском направлении. При этом командование постепенно усиливает северное крыло, в частности, 4‑ю армию сначала III Кавказским корпусом и 8‑й кав. дивизией, а потом XVIII и гвардейским корпусами и решает приблизить к ней войска 5‑й армии, поворачивая их на запад для удара во фланг и тыл противнику, атаковавшему 4‑ю армию.

Такое распределение новых частных задач между армиями не давало уже возможности достигнуть основной задачи юго‑западного фронта и затрудняло в дальнейшем установление согласованных действий между 5‑й и 3‑й армиями, так как войска первой должны были теперь постепенно удаляться к западу от правого фланга 3‑й армии, оставаясь вследствие этого необеспеченными от ударов с юга со стороны подходившей 4‑й австр. армии. Казалось, являлось бы более выгодным не менять направление 5‑й армии, перечислив из последней XXV корпус в состав 4‑й армии.

Второй этап операции начинается с 26‑го августа выполнением новых задач. Однако 4‑я армия не только не могла перейти в наступление, а продолжала откатываться назад к Люблину еще два дня, 26‑го и 27‑го августа. Для ее истомленных войск являлось затруднительным ведение даже оборонительных боев на подступах к Люблину в течение 28–31 августа.

Попытки 5‑й армии во время Томашевского сражения оказать содействие 4‑й армии приводят к крупным неудачам. Сначала терпит поражение 26‑го августа у Замостья действующий отдельно XXV корпус, а через 1–2 дня получают фланговый удар с юга повернувшие на запад и остальные корпуса 5‑й армии, которые после пятидневных тяжелых боев покидают Томашевский район, начав 31‑го августа отходить к Холму и Владимиру‑Волынскому.

Теперь 4‑я армия, охваченная с обоих флангов, снова остается предоставленной собственной участи, терпеливо выжидая результатов медленно развивающегося железнодорожного маневра. Для ее непосредственной поддержки постепенно прибывают оперативные резервы Верховного главнокомандования, направленные в количестве шести дивизий на оба фланга 4‑й армии.

Тяжелое положение 5‑й армии в период Томашевского сражения заставляет командование фронта пытаться повернуть главные силы 3‑й армии с Львовского направления к северо‑западу, потребовав направления их на Жолкев. Но 3‑я армия, ведя сражение на Золотой Липе, была скована боями в течение двух суток 26–27 августа и не могла помочь 5‑й армии. 8‑я армия в эти дни бездействовала.

Только 30‑го августа неприятельское сопротивление на фронте 3‑й и 8‑й армий было сломлено на берегах р. Гнилой Липы. Здесь полностью сказались результаты первоначального массирования русскими 22 дивизий на направлении главного удара.

Победа 3‑й и 8‑й армий на р. Гнилой Липе уничтожила результаты успеха 4‑й австр. армии в Томашевском сражении, заставив австрийцев оставить преследование 5‑й армии Плеве и ослабить свою группировку на направлении главного удара между Вислою и Бугом.

Преследуя разбитых австрийцев, 3‑я и 8‑я армии заняли 2‑го и 3‑го сентября Галич и Львов и получили, наконец, оперативную свободу для выполнения новых указаний фронта, настойчиво требовавшего перенесения центра усилий этих армий на север, где, по мнению командования, «исход сражения на Люблин – Холм – Грубешовском фронте» давал «решение участи первого периода кампании».

Наступал третий этап в развитии оперативного плана русских. Верховный главнокомандующий после гибели 2‑й армии Самсонова решительно потребовал от юго‑западного фронта «покончить во что бы то ни стало с австрийцами до подхода с запада германских подкреплений». Обстановка резко изменилась и благоприятствовала русским. В частности, превосходство в силах на северном крыле фронта перешло на сторону русских вследствие ухода 3‑го сентября на юг 4‑й австр. армии Ауффенберга.

Между Вислой и Бугом у австрийцев оставалось только 15 ½ пех. и 4 кав. дивизий против 26½ пех. и 9½ кав. дивизий, бывших в составе 9‑й, 4‑й и 5‑й армий в результате завершения железнодорожного маневра.

Командованию юго‑зап. фронта оставалось создать только выгодную группировку этих сил в соответствии с теми частными задачами, которые вытекали из создавшейся благоприятной обстановки. Казалось, первоначальный замысел Галицийской операции мог быть осуществлен.

9‑я, 4‑я и 5‑я армии имели полную возможность «не допустить отхода значительных сил противника на запад к Кракову». Однако командование фронта неправильно считает группировку австрийских сил прежней. Дождливая погода мешала глубокой разведке авиации, а армейская конница по‑прежнему не могла дать необходимых сведений.

Поэтому четыре правофланговых армии получают новые задачи для операции, сводившейся к выталкиванию австрийцев из Люблинского и Томашевского районов и к последующему достижению 9‑й, 4‑й, 5‑й и 3‑й армиями нижнего Сана на участке от устья до Радымно. Роль 8‑й армии была определена в обеспечении операции всего фронта от ударов со стороны р. Днестра и в удержании района Львова.

В общем, согласно директиве от 3‑го сентября, 9‑я, 4‑я и 5‑я армии наносили фронтальный удар на 130‑км фронте от Вислы до Красноброда, причем правое крыло 5‑й армии должно было содействовать развитию удара левым крылом 4‑й армии, т. е. прорвать совместно фронт противника. 3‑я армия должна была резко изменить направление своего движения, получив задачу наступать в общем направлении на Белгорай на фронте Лащов – Рава‑Русская.

Таким образом, центр тяжести будущих событий переходит к 3‑й русской армии, которая на подступах к Раве‑Русской получает, начиная с 5‑го сентября, сильный встречный удар 4‑й австр. армии, ведет шестидневное Городокское сражение при постоянной угрозе прорыва на левом фланге армии со стороны 3‑й австр. армии и выжидает результатов содействия корпусов 5‑й и 8‑й армий, направленных непосредственно на оба ее фланга. Результаты этого маневра начали сказываться только после 9‑го сентября, когда с помощью XII корпуса 8‑й армии была ликвидирована угроза развития прорыва у Вальдорфа, а занятие V и XVIII корпусами 5‑й армии Томашева позволяло вывести эти корпуса в обход левого фланга и в тыл 4‑й австр. армии.

К этому времени «второе наступление» 9‑й, 4‑й и 5‑й русских армий дало крупные результаты: 8‑го сентября XVIII корпус прорывает австрийский фронт у Вислы, а части гв. корпуса прорывают у Тарнавки фронт герм, ландв. корпуса Войерша, что приводит к постепенному отходу 1‑й австр. армии на нижний Сан. С потерей 1‑й австр. армией укрепленного рубежа севернее Таневских лесов правофланговые армии юго‑зап. фронта вторично имели полную возможность фланговым ударом отрезать пути отхода 4‑й, 3‑й и 2‑й австр. армий. Однако директива командования юго‑зап. фронта от 9‑го сентября № 990 упускает эту возможность и нацеливает армии правого крыла фронта на Вислу и на нижний Сан с целью отбросить 1‑ю австр. армию к Висле.

В результате этих распоряжений в течение двух дней, 10‑го и 11‑го сентября, 9‑я и 4‑я армии медленно и безрезультатно продвигаются к Висле и нижнему Сану, пройдя за это время только 30–32 км, а австрийцы имеют возможность продолжать в эти дни Городокское сражение и, своевременно прервав его, начать отвод к Сану и остальных армий.

Теперь русское командование стояло перед организацией действий четвертого и последнего этапа операции – преследования отступающих австрийских армий. Однако, не решившись 9‑го сентября направить большую часть сил 9‑й армии по левому берегу Вислы в обход левого фланга 1‑й австр. армии, командование юго‑зап. фронта 13‑го сентября вторично не использует выгодное положение 9‑й, 4‑й и 5‑й армий для организации параллельного преследования с целью выхода на пути отхода австрийских армий и пленения хотя бы части сил последних.

Начавшееся с запозданием преследование неизбежно выливается в медленное шествование за противником, которое заканчивается к 21‑му сентября, когда армии юго‑зап. фронта на рубеже р. Сана приступают к новой операции по обложению крепости Перемышля, а 22‑го сентября вынуждены начать новое оперативное развертывание, имеющее целью отразить начавшееся наступление австро‑германцев по левому берегу Вислы на Ивангород и Варшаву.

Таким образом, отмеченные ошибки в оперативном руководстве существенно повлияли на развитие и окончание Галицийской битвы, в результате которой после 33 дней борьбы и ограниченного преследования русские армии достигли линии р. Сана, на рубеже которого наступает оперативная пауза.

Австрийцы, вынужденные союзническими обязательствами начать операцию вторжением в Польшу, направили главную массу своих сил, собранных в Галиции – 21½ дивизии из 33‑х – для разгрома 4‑й и 5‑й русских армий, не окончивших своего сосредоточения между Вислой и Бугом. Не получив обещанной помощи со стороны 8‑й герм, армии из Восточной Пруссии и не добившись решительных успехов в сражениях у Красника – Люблина и в Томашевском, австрийцы вынуждены были прекратить активные действия на северном крыле и действовать по внутренним операционным линиям, т. е. перенести усилия главной массы своих сил на юг против 3‑й и 8‑й русских армий, успешно продвигающихся к Львову после сражений на рр. Золотой Липе и Гнилой Липе.

В осуществлении нового плана австрийского главнокомандования выявились все невыгоды действий для них по внутренним линиям: запаздывание развертывания на новом фронте 4‑й, 3‑й и 2‑й австр. армий не дало возможности осуществить согласованный удар этих армий и добиться успеха в Городокском сражении, в то время как успешно развивавшееся «второе наступление» северного крыла русского фронта грозило вылиться в оперативное окружение австрийских армий в районе Львова.

В обоих случаях – при вторжении в Польшу и во время Городокского сражения – оперативные расчеты австрийского главнокомандования ошибочно основывались на возможности продолжительного выполнения своих задач заслонами и быстром достижении успеха силами, назначенными для нанесения главного удара.

Между тем задачи заслонов не отвечали создавшейся обстановке ни в отношении характера действий, возлагаемых на них, ни в отношении времени, в течение которого эти заслоны должны были обеспечивать оперативную свободу на направлении главного удара.

В первом случае в начале операции австрийцы рассчитывали, что 8 ½ дивизий 3‑й австр. армии являются достаточными для встречного сражения против 3‑й русской армии, силы которой они определяли в 10 дивизий. В то же время то небольшое расстояние в 2–3 перехода, на которое выдвигался этот численно слабый заслон от района Рава‑Русская – Львов, потеря которого ранее отвода 4‑й австр. армии из Томашевского района создавало для последней катастрофу, – не позволяло 3‑й австр. армии выполнить задачу обеспечения длительными оборонительными или отступательными действиями.

В период Городокского сражения оперативный замысел нового развертывания возлагал на истощенные войска 1‑й австр. армии и группы Иосифа‑Фердинанда ведение оборонительной операции на многодневный период. Эта непосильная задача при невыгодном соотношении сил неизбежно должна была привести к отступательному маневру 1‑й австр. армии, что опять‑таки создавало катастрофическое положение для главной группировки австрийских сил.

Этот недостаток времени и пространства, необходимых для заслонов, приводил к серьезному кризису при ведении последними боев, истощал их войска и срывал успех на направлении главного удара.

Все эти обстоятельства являлись расплатой за стремление австрийцев вести войну на два фронта, действуя в стратегическом масштабе по внутренним линиям, при слабости жел. – дор. сети. Австрийцы не учли ускорения русского развертывания и возможности сосредоточения 63 русских дивизий на всей западной границе уже на 18‑й день мобилизации.

Поэтому, отправив 2‑ю австр. армию на сербский фронт и будучи скованы искусными действиями сербов, австрийцы не сумели во все время Галицийской битвы ни создать подавляющего превосходства сил на направлении главного удара, ни иметь достаточных сил в заслонах, обеспечивающих ведение первыми операции.

К концу операции австро‑германцы имеют в Галиции 43 пех. и 11 кав. дивизий и 12 ландш. бригад против 52½ пех. и 23 кав. дивизий, бывших у русских.

В конечном результате, по словам австрийских исследователей [1], – «самая лучшая армия, которую когда‑либо старая Австрия за многие столетия своего существования выставляла против врага и которая в 1914 г. была таковой, несмотря на все недостатки, – погибла преждевременно благодаря последним».

Из общего количества австрийских потерь за операцию в 326 000 человек, русскими было взято более 100 000 пленных и 400 орудий. Потери русских доходили до 230 000 человек, из них 40 000 пленных и 94 орудия.

Оперативная и тактическая плотность, глубина и продолжительность операции и стратегическое истощение

Эти потери, доходившие на одну дивизию до 7.500 у австрийцев и 4.500 у русских, в связи с невозможностью дальнейшего регулярного питания операции как оперативными резервами и пополнениями, – ввиду их отсутствия у австрийцев и трудности жел. – дор. подвоза их у русских, – так и грузами снабжения, – привели к постепенному замиранию наступательной операции и являлись главнейшими причинами стратегического истощения наступающей стороны.

Австрийцы при вторжении в Польшу довели массирование своих сил к 31‑му августа на направлении главного удара в 4‑й армии до 3 бат., 4½ пул. и 9 орудий на 1 км фронта, или 5 км на одну дивизию, и в 1‑й армии – до 2 бат., 4 пул. и 5'Л орудий, или 8 км на одну дивизию. В дальнейшем эта плотность падает и, в связи с отмеченными выше потерями, к 9‑му сентября доходит на фронте 1‑й австр. армии до 2 бат., 4 пул. и 6 орудий при уменьшении численности боевого состава частей на 45 %, т. е. на одну дивизию более 8 км.

Эта плотность не дает уже возможности вести наступательные бои против усилившегося противника и является недостаточной и для оборонительных действий, вследствие чего 1‑я австр. армия вынуждена начать отступление.

Глубина наступательной операции равнялась для 1‑й армии 75 – 110 км при средней норме продвижения в день 17–20 км без боя и 3–5 км с боями; для 4‑й австр. армии глубина операции – 90 – 135 км; среднее продвижение в день 12–15 км (XIV корп. – 20 км) без боя и 4–6 км с боями; продолжительность операции в 1‑й армии 12 дней и в 4‑й‑13 дней.

Русские начали наступательную операцию, имея в 4‑й и 5‑й армиях плотность соответственно до 10–13 км на дивизию. Но, введя к 1‑му сентября 3 свежих корпуса и 5 второочередных дивизий, они довели плотность своих войск на 1 км фронта на направлении главного удара в сражении на Гнилой Липе в 3‑й и 8‑й армиях до 5 бат., 10 пул., 2 эск. и 16 орудий, имея на фронте 4‑й и 5‑й армий только 2 бат., 3–4 пул., 1 эск. и 67 орудий. Эта плотность явилась достаточной для полного разгрома 3‑й и 2‑й австр. армий, имевших на самых сильных участках не более 3 бат., 6 пул. и 9 орудий, и позволила остановить наступление 1‑й и 4‑й австр. армий.

С развитием общего (второго) наступления эта плотность постепенно падает на всем фронте в 9‑й, 4‑й и 5‑й армиях, частично повышаясь на 22‑км участке гренад., гвард. и III кавк. корпусов в боях у Тарнавки до 5 бат. и 17 орудий; в 3‑й и 8‑й армиях, в период Городокского сражения, плотность уменьшается до 3–4 бат., 6–8 пул., 2 эск. и 10–14 орудий, но все же превосходит австрийскую, что приводит к новым успехам русских армий.

Глубина наступательной операции к 19‑му сентября определялась: для 9‑й и 4‑й армий – 85 – 100 км, для 5‑й армии – 110 км, для 3‑й и 8‑й армий – 190–240 км; средняя норма продвижения в день: в 9‑й, 4‑й и 5‑й армиях – 67 км без боев и 2–3 км в день с боями и в 3‑й и 8‑й армиях – соответственно – 8 – 10 км и 2–4 км в день. Продолжительность операции: 9‑й, 4‑й и 5‑й армий – 17 дней; 3‑й и 8‑й армий – 32–33 дня.

Помимо потерь, на истощение русских армий влияла и недостаточная подготовка жел. – дор. сети к массовым перевозкам военного времени и необходимость усиления оперативных перевозок для питания операции за счет сокращения подачи поездов со снабжением, что привело к концу операции к истощению запасов продовольствия и огнеприпасов в армейских расходных магазинах. Последнее обстоятельство в связи со слабым подвозом на вновь открытые жел. – дор. станции Рава‑Русская, Жолкев и Львов и отсутствием достаточного количества конных транспортов и автотранспорта не обеспечивало уже дальнейшего развития наступательной операции и привело русское командование к решению прервать операцию для устройства тыла и накапливанию запасов снабжения.

Боевая деятельность войск

Кроме изложенных выше особенностей в боевой работе отдельных родов войск, надлежит отметить следующее:

1) Пехота в первых боях несла громадные потери от артиллерийского огня. Несмотря на требования уставов, настойчиво проводивших положения огневой тактики, первые бои – как русские, так и австрийцы – стремились разрешать штыковым ударом без достаточного использования ружейного огня, который получил сравнительно слабое развитие. Зато сила пулеметного огня постепенно завоевала ему надлежащее место. При отсутствии должного взаимодействия с артиллерией пехота обеих сторон стала нести большие потери и от огня пулеметов, которые постепенно становятся главным оружием пехотного боя как при наступлении, так особенно и при обороне.

В смысле подвижности и быстроты маневра Галицийская операция дает скорее отрицательные примеры медленных походных движений пехоты, обычно не превышающих 15–20 км в день, и медленного развития наступления в 3–4 км за день боя, который обычно к ночи замирал.

Обращают на себя внимание частые случаи паники, обычно происходившие в частях или после тяжелого столкновения или в предвидении нового боя. Наиболее важные последствия имели случаи паники: в 5‑й австр. кав. дивизии ночью 17‑го августа после атак в конном строю у Городка; в Московском грен, полку 10‑го августа по прибытии в район сосредоточения; в группе Демпфа (23‑я австр. див. и 97‑я ландш. бр.) в ночь на 2‑е сентября у Куликова в ожидании наступления русских; в 137‑м русском пех. полку 28‑го августа у Тарношина при внезапном нападении в лесу; в частях. II австр. корпуса (13‑я и 25‑я див.) 31‑го августа у Миончина после атаки с тыла 1½ каз. дивизиями и в 35‑й австр. дивизии 8‑го сентября после лесного боя с 3‑й стр. бригадой, которая отступила.

2) Конница обоих противников вышла на войну с вооружением, мало отвечающим условиям ведения огневого боя. Поэтому стратегическая разведка конницы не дала тех результатов, которые ожидались командованием в тех частых случаях, когда конница встречала даже небольшие пехотные части противника. Зато мы видим поучительные примеры использования крупных кавалерийских масс как оперативных резервов командования. Пользуясь подвижностью конницы, австрийское и русское командования направляют кавалерийские корпуса в угрожаемые районы, обычно в прорыв или на фланги армий, где они обычно в спешенных строях сдерживали наступающую пехоту противника (бои у Равы‑Русской, Томашевское сражение и др.).

3) Артиллерия постепенно усваивала искусство содействовать своей пехоте и вести длительную огневую работу во все фазисы маневренного боя. Массирование огня при артиллерийской подготовке наступления русской пехоты и ее атаках постепенно увеличивается от 6 – 12 орудий на 1 км фронта в первых боях до плотности в 17 орудий на 1 км в боях у Тарнавки. Последние бои характеризуются широким применением навесного огня 122‑мм полевых гаубиц, дающим прекрасные результаты. Зато в первых боях мы не видим применения батарей, назначенных для сопровождения пехоты, и придачи в батальоны отдельных пушек и гаубиц, хотя значение таковых выявилось уже в боях у Перемышля. Недостаток тяжелой армейской артиллерии не дает достаточных данных для выводов о ее применении, но таковая частично используется при ведении боев против обороняющегося противника.

4) Авиация в период Галицийской битвы применялась главным образом для дальней разведки по заданиям армейского и фронтового командования обеих сторон. Авиация принесла обоим противникам большую пользу, выявив расположение и передвижение войск с большой точностью, но в то же время выше были уже отмечены случаи неверного ориентирования, вследствие маскирующего влияния лесов или особо длительных маршрутов разведки на большой высоте. Особо важные оперативные последствия имели: необнаружение австрийской авиацией сосредоточения корпусов 8‑й русской армии и русской авиацией – подхода герм, ландверного корпуса Войерша к району Тарнавки.

5) Транспорт в период операции работал с полным напряжением, позволив осуществить железнодорожный маневр на правом фланге юго‑зап. фронта и питая операцию в течение трех первых ее этапов. Тем не менее, к четвертому этапу операции потребности армий юго‑зап. фронта превышали возможности железнодорожного и гужевого подвоза, что приводит к постепенному отставанию тыла от продвижения фронта.

Несмотря на отсутствие достаточной практики в мирное время, вначале пытались справиться с эксплуатацией и восстановлением слабо разрушенных галицийских жел. дорог. Но недостаток подвижного состава и отсутствие достаточного количества автотранспорта создавали отмеченные выше случаи недостаточного подвоза войскам снабжения и огнеприпасов, что и явилось, помимо недочетов оперативного управления, одной из важнейших причин перерыва Галицийской битвы.

 

Комментарии к заключению

 

[1]Der Weltkrieg, В. П. стр. 336. Количество пленных приведено по германским данным. Потери русских – по архивным делам.

 

 

Список источников

 

 

I. На русском языке

 

1. Австро‑Венгрия. Военно‑статистическое описание.

• Часть I. Восточно‑Галицийский район. Издание Главного Управления Генерального штаба. С.‑Петербург. 1912 г.

• Часть II. Западно‑Галицийский район. Изд. Главного Управления Генерального штаба. С.‑Петербург. 1914 г.

2. Брест‑Галицийский театр военных действий. Краткий военно‑географический очерк. Изд. штаба Московского военного округа. Москва. 1913 г.

3. Головин. Из истории кампании 1914 года на русском фронте., Издательство «Пламя». Прага. 1926 г.

4. Цихович. Стратегический очерк войны 1914–1918 гг. Часть I. ВВРС. Москва. 1922 г.

5. Краткий стратегический очерк войны 1914–1918 гг. Русский фронт. Части I и II. Составил участник войны (В Борисов).

6. А. Свечин. Стратегия. ГВИЗ. Москва. 1926 г.

7. А. Зайончковский. Подготовка России к Мировой войне (Планы войны). ГВИЗ. Москва. 1926 г.

8. А. Зайончковский. Подготовка России к Мировой войне в международном отношении. Издание Штаба РККА. Москва. 1926 г.

9. К. Ушаков. Подготовка военных сообщений России к Мировой войне. ГИЗ. 1928 г.

10. Суворов. Тактика в примерах. Изд. «Военный Вестник». Москва. 1926 г.

11. Д. Надежный. Бой у Лащова в августе 1914 г. ГВИЗ. Москва. 1926 г.

12. Р. Клаус. Война и народное хозяйство России (1914–1917 гг.). Перевод с немецкого. Москва. ГВИЗ. 1926 г.

13. А. Маниковский. Боевое снабжение русской армии в войну 1914–1918 гг. Части 1‑я, 2‑я и 3‑я.»Москва. 1920 1926 г.

14. В. Балк. Развитие тактики в Мировую войну. Перевод с немецкого, под редакцией М. Каменского. Военное издательство Петроградского военного округа. Петроград. 1923 г.

15. С. Потоцкий. Австро‑венгерская армия. Издание П. А. Риттих. С.‑Петербург. Издание 2‑е. 1913 г.

16. Центроархив. Царская Россия в Мировой войне. Том I. С предисловием М. Н. Покровского. ГИЗ Ленинград 1926 г.

17. М. Покровский. Очерки по истории революционного движения в России XIX и XX вв. Издание 2‑е. ГИЗ Москва 1927 г.

18. Н. Валентинов. Сношения с союзниками по военным вопросам во время войны 1914–1918 гг. Часть ГТруды военно‑исторической комиссии. Москва. 1920 г.

19. Г. Зиновьев. Австрия и Мировая война. Издание Петроградского Совета Раб. и Солд. Депутатов. Петроград. 1918 г.

20. С. А. Котляревский. Австро‑Венгрия в годы Мировой войны. Государственное издательство. Москва. 1922 г.

21. Центральное статистическое управление. Отдел военной статистики. Россия в Мировой войне 1914–1918 гг. (в цифрах). Москва. 1925 г.

22. Риттер. Критика Мировой войны. Перевод с нем. Петроград. 1923 г.

23. Военный сборник Общества ревнителей военных знаний. Статьи Добророльского – «Стратегические планы сторон», «О мобилизации русской армии»; Драгомирова‑»Подготовка русской армии», «Краткий очерк военных действий русской армии в Галиции и Привислинском крае». Книги 2‑я и 4‑я. Белград. 1922 и 1923 гг.

 

II. На немецком языке

 

1. Feldmarchal Conrad. Aus meiner Dienstzeit. 1906–1918.1. II, III u. IV. Ricola Verlage Wien. 1923.

2. lurij Daniloff. Russland im Weltkriege 1914–1915. lena. 1925.

3. Reichsarchiv. DerWeltkrieg 1914 bis 1918. Zweiter Band. Berlin im jahre 1925. Verlegt bei Mittler u. Sohn.

4. Auffenberg‑Komarow. Aus Osterreich‑Ungarns Teilnahme am Weltkriege. Verlegt bei Ullstein u. C°, Berlin und Wien. 1920.

5. Kabisch. Streitfragen des Weltkrieges 1914–1918. Stuttgart. 1924.

6. Schwarte. Der grosse Krieg 1914–1918. Band V. Der oster‑reichisch ungarische Krieg. Leipzig. 1922.

7. Paul v. Hindenburg. Aus meinem Leben. Leipzig. 1920.

8. Erich Ludendorff. Meine Kriegserinnerungen 1914–1918. Berlin 1919.

9. Rudolf Pfeffer. Zum 10 lahrestage der Schlachten von Zloczow und Przemyslany 26–30 August 1914. Wien. 1924.

10. Osterreich‑Ungarns Heer und Flotte im Weltkrieg. Wien. 1924.

11. Krauss. Alfred. Die Ursachen unsererNiederlage. Munchen. 1921.

12. Cramon Unser Osterreich‑Ungarischer Bundesgenosse im Weltkriege. Berlin. 1920.

13. Nowak. DerWeg zur Katastrophe. Berlin. 1919.