Совсем другая жизнь. И всплески

Воспоминаний гаснут в нем,

Не возвращаясь к нам обратно.

И очень скоро, вероятно,

Нас позабудет этот дом.

Все свойства запаха и цвета

Исчезнут. Их тогда, навек,

Забвения покроет снег –

В начале лета

***

По всей России – хмарь и сплин:
И сын любимый,
Ее поэт и гражданин
Был солнцем тут палимый

Был часто грустен он и пьян
Душой – раним и чуток.
Любил детей, любил крестьян,
Охоту. Проституток.

Душа вставала на дыбы,
От видов рабства, зверства.
А кто не раб тут? Все – рабы.
По роду, по наследству.

Мужик тут - раб, и барин – раб.
И даже… но об этом
Молчу, молчу. Да взять, хотя б
И нашего поэта:

Жилось бедняге нелегко,
Поскольку – раб азарта –
Между Лафитом и Клико
Спускал он деньги в карты.

И с чувством, смешанным, потом –
Ходил он на Сенную -
Там били женщину! Кнутом!
Крестьянку молодую!

«Однако, девка недурна…»
Сказал Некрасов басом
Полюбовавшись ей сполна
Домой пошел Некрасов.

Часу в шестом. Была среда,
И чей-то День рожденья
А в голове вертелось: «Да,
Есть женщины в селеньях»!

                           ***

Гори, звезда моя, гори
Не угасай и над могилой
Лети за мной, мой ангел милый
И плачь, и смейся, но не ври!

Скорее, сопли подотри

Учи меня творить молитву,

А рядом чёрт мне правит бритву

И шепчет на ухо: «Замри».

А мне послышится - «Умри»!

Умру – замру. И всё забуду.

Жил – был - и не был.

Будешь? - буду»!

Приятно жить и верить Чуду,

Так год считается за три!

Сомненья – псы – поводыри,

Ведут меня через дороги,

Туда, где сумерки и боги,

вокзалы, свалки, пустыри.

 1995

***

Зима неспешно подошла к концу.
Лети, душа! Пьяней свободой, ну же!

Гляди, как по Бульварному Кольцу
Чернеет снег, блестят под солнцем лужи.

Спеши, дыша – наполнить счастьем грудь,

По улицам бродя, без всякой цели.
Зима прошла, мы снова уцелели.
И дальше проживем, уж как-нибудь

    

Коммивояжер

Весна приходит, с птичьим хором
звенит капель и тает лёд
в ту пору коммивояжеру
на ум работа - не идёт

Он легкомысленно рассеян
и дивной полон чепухи
сидит, забыв про всё, в кофейне
и пишет глупые стихи.

Обрывки ловит разговоров
следит за солнечным лучом
что пробивается, сквозь шторы
не сожалеет ни о чём,

потом, с улыбкой идиота
он направляется туды
где ждут - Покровские Ворота.
бульвар и Чистые пруды,

Где, на протоптанных дорожках
следы красавиц тут и там,
где он задержится немножко,
И в лица вглядываясь дам

Не то, что хочет он "налево" -
но полон чарами мечты
что перед ним возникнет дева
Как гений чистой красоты!

И вот тогда-то он, тогда - то
поймёт, что прошлое прошло
и станет тут ему крылато
легко, улыбчиво, смешно

 

Павелецкий вокзал

Настигло лето высшего накала
тяжёлый зной, сгущающийся смог
и в чреве переполненном вокзала
ежеминутный заворот кишок
Что может быть страшней того вертепа
средь потных тел и искажённых рож
мелькает жизнь - ужасна и нелепа
ползёт и скачет по душе, как вошь
Стоят жара и мат многоэтажный.
Нам предлагают чай и квас от жажды
но те, в чьих душах радость иль печаль
предпочитают квасу - спирт «рояль».

На площади - запруда из толпы
толпа встаёт в запруде на дыбы
берёт нас в оборот и рвёт на части
цыганка хвать на руку: «Молодой,
дай закурить, дай погадаю, стой
не уходи, не то не будет счастья!»
не останавливайся ты, не тормози -
не то прилипнет этот паразит -
заговорит до полусмерти, чую.
А деньги - те последние гроши
что ты себе на пиво отложил -
в её карман перекочуют
да что цыганка – вон - два чувака
средь бела дня на людях мнут бока
приехавшему гостю из Тамбова
тот быстро расстаётся с кошельком
точней – с барсеткой, в горле колом - ком
и слёзы на глазах. Ему херово.

 

 

Тусуются бомжи и синячьё
они везде и как бы ни при чём
смеются добродушно: «Вот растяпа,
сам виноват и варежку закрой
скажи ещё спасибо, что живой
ведь тут мааасква, а не тамбов твой-папа»

тамбовский, не пришедший в чувство толком
уже глядит на всех «мааасковских» волком

у касс – столпотворенье, вавилон
и давка, толкотня со всех сторон
хоть надорвись, кричи хоть, не кричи
икру мечи, до одури, до смерти
без очереди лезут басмачи
к заветному окну, как будто черти
скандал назрел, и час его настал
скандал поставил на уши вокзал
дошло уже совсем до драки даже
но тут успели появиться стражи
правопорядка, бойню ту прервав
и быстро разъяснив тех, кто неправ.

Измятый, мокрый, - притерпев урон
выстреливаю пробкой на перрон
курю устало около вагона
пью «жигулёвское» я жадно для догона

мимо меня проходят земляки
несут, корячась, полные тюки
другие едут налегке, беспечно
двух-трёх знакомых непременно встречу -
глаза горят, и пот течёт ручьём
иной вообще обнимет горячо
и радуются, как родному брату
привет-привет, ну, наконец, домой?
да-да, наелись досыта Москвой
теперь – в Саратов

Всё, как всегда, но что-то тут не то
течём мы сквозь вокзала решето
а часть себя теряем в решете том
зимой и летом.
        

 

         ***

Для любви уже назад

Все пути закрыты.

Кто бы ни был виноват,

Мы с тобою квиты.

Светлый ангел отлетел

Прочь от нашей двери,

Наши души в темноте,

Как больные звери.

Я тебя как мог - любил,

И душой оттаяв

Боль, что сдуру причинил

Мне прости, родная.

Отогнав обиды дня

И дурные мысли,

Ты как лампочку меня

Выключи из жизни.

Осень 96

***

Снова покину я дом, как дым

Сделав по жизни круг.

Станет октябрь очередным

Месяцем всех разлук.