Слизняки, подсолнухи и улитка

 

– Не стоит, – сказал Тед, когда следующим утром я плюхнулся к нему на кровать.

Я замер, засунув в рот руку с крекером, который только что взял с его стола, но не откусил.

– Это Лучика.

– Тебе что, дракон важнее лучшего друга? – спросил я.

– Не в этом дело, – поспешно ответил Тед. – Я имею в виду, что это его особое лакомство.

Я посмотрел на крекер, с которого капала патока.

– На вид обычный, как по мне, – сказал я.

– Конечно, если любишь запивать чай слизью.

Я запустил крекер в противоположный угол комнаты. Скорчил гримасу отвращения.

– Лучик – своего рода гурман, – сказал Тед. – На днях принес мне шоколадные палочки в мармеладе. Они были великолепны. Но иногда его вкусы бывают специфичны – ест крекеры со слизью или кексы с зеленой тлей. Оставляет их мне как угощение. Так что осторожней с тем, что он приносит, ты ранишь его чувства, если выплюнешь.

Я поднял глаза на Лучика, смотревшего на меня со шкафа с одеждой. Как бы извиняясь, пожал плечами, осторожно поднял покрытый слизью крекер и протянул ему.

Он слетел вниз и схватил лакомство.

– У него теперь своя коллекция слизняков, – продолжил Тед. – Я думал, Лучик хочет их слопать, но, кажется, ему нужна их слизь. Может, она для драконов как мед.

Я снова пожал плечами и попытался отвлечься от мини‑фермы на шкафу. Мне представились слизняки в беличьих колесах, со слизью, капающей в крошечные, размером с наперстки, ведерки.

– А где твой подсолнух? – спросил я. – Я решил оставить свой дома. Он немного… ну… скажем так, не процветает.

По правде говоря, я напрочь забросил подсолнух, который растил для школьного соревнования. Сегодня утром я вообще нашел его под кроватью. Он так и не вырос больше ростка. А ведь по словам мисс Логан, ему нужно только солнце, немного воды и заботы. С появлением Блика он не получил ничего из перечисленного.

 

 

– С моим тоже дела не очень, – сказал Тед.

Он показал на почерневший цветочный горшок и сморщенные остатки головки подсолнуха.

– На него рыгнули огнем.

У ворот школы мы встретились с Каем и Кэт. У Кая с его цветком вышла похожая история. В первый же день, когда Плут поселился в доме, драконий помет взорвался, и цветок так никогда и не оправился. А вот Кэт каким‑то образом умудрилась сохранить растение. Оно выросло огромным. Выше, чем их с Каем папа, который, шатаясь, поднялся на площадку с огромным желтым цветком, кивавшим над его головой.

– Он великолепен! – воскликнул я. – С ним ты обязательно выиграешь соревнование, Кэт.

Она улыбнулась и рванулась вперед, чтобы не дать папе врезаться в ближайшую дверь, что он как раз намеревался сделать.

Мы несколько недель ухаживали за своими подсолнухами. А сегодня наконец должны были посадить их вдоль стены школы. Чье растение в итоге поднимется выше остальных, тот и должен получить приз. Пока цветок Кэт не имел никак соперников – он был самым большим и сиял. Почти как улыбка, которая то и дело расплывалась по ее лицу.

Вот бы здорово хоть раз победить Лиама. У него всегда было все лучшее, и в куче соревнований он оказывался первым. Даже играя в «скажи и покажи», всегда старался зевнуть как можно заметнее, чтобы продемонстрировать, насколько его не впечатляет ничего из показанного. Но, думая, что подсолнечный небоскреб Кэт сотрет самодовольное выражение с его лица, я ошибался. Только мы уселись на ковер, Лиам вошел с видом победителя. Сперва я решил, что он провалился. Лиам ничего не нес, и я понадеялся, что он даже не потрудился посадить цветок.

Но затем я увидел, как он смотрит мимо нас, на площадку. Двадцать пять учеников одновременно повернули головы. Раздалось двадцать пять восторженных «Ва‑а‑ау», и все прилипли к окну. Только мы вчетвером застыли на месте, молча, не сводя взгляда с гигантского башни‑стебля, листья которого были со столовые тарелки, а огромная желтая голова – с надувной мячик.

 

 

– Как? – простонала Кэт.

Лиам подошел к ней, источая самодовольство, как крекер слизь.

– Что ж, если есть умения, то ты все умеешь, – сказал он. – У кого‑то они есть, – он оглядел Кэт с ног до головы. – А у кого‑то просто нет.

У бедняжки Кэт глаза наполнились слезами, она бросилась мимо него и выбежала из класса.

Мы с Тедом уставились на Лиама, а Кай, которому, наверное, следовало быть поосторожнее, толкнул его. Тот попятился и врезался в стол. Вопль, который он издал, ударившись ногой, был куда громче, кем кто‑либо ожидал. Потому что Лиам кричал так, будто ему в десять раз больнее.

– Кай, достаточно, – строго сказала мисс Логан.

Вот теперь ты понимаешь, почему мы называем Лиама «Королем неприятностей»? Впрочем, после событий той недели стоило изменить титул на «Императора неприятностей».