Мальчик, который выращивал драконов – 1

 

Сумка чудес –

 

 

Энди Шеферд

Мальчик, который выращивал драконов

 

Для Иэна, Бена и Йонаса.

Всегда верьте в драконов – и в меня.

 

 

Andy Shepherd

The Boy Who Grew Dragons

 

 

Originally published in the English language as The Boy Who Grew Dragons

by Piccadilly Press, an imprint of Bonnier Zaffre Limited.

Published in Russia by arrangement with The Van Lear Agency and Bonnier Zaffre

 

The moral rights of the author have been asserted

 

Перевела с английского E. Л. Полоцкая

 

Text copyright © Andy Shepherd, 2019

Illustrations copyright © Sara Ogilvie, 2019

© Полоцкая E. Л., перевод на русский язык, 2019

© Издание на русском языке, оформление.

ООО Группа Компаний «РИПОЛ классик», 2019

 

 

Когда меня спрашивают, что мы выращиваем в дедушкином саду, люди обычно ожидают ответа – огурцы, помидоры или фасоль. Вряд ли они ждут, что я скажу – драконов. Но это так. Мы выращиваем драконов. И, уж поверь, проблем с ними гораздо больше, чем с огурцами.

 

 

Вещи, которые огурцы не делают:

 

 

Не гадят в папину кашу.

 

 

Не опаляют тебе брови.

 

 

Не мастерят себе уютное гнездышко, порвав на клочки все рецепты, которые мама распределила в алфавитном порядке.

 

 

Не вешают твои трусы (те, смешные, с узором из ковшиков) на антенну.

 

 

Не гоняются за твоим котом.

 

 

Не бросаются капустой в твоего кота.

 

 

Не пытаются объезжать твоего кота, как быка на родео.

 

 

Не будят в четыре утра каждый день, вцепляясь острыми как бритва коготками тебе в лоб.

 

 

Не поджигают зубную щетку, ПОКА ОНА ВСЕ ЕЩЕ У ТЕБЯ ВО РТУ.

 

Конечно, у них нет чешуи, блестящей и переливающейся, как солнечные блики на волнах. Или сверкающих глаз, которые смотрят прямо в сердце. Огурцы не усаживаются тебе на плечо, обернув теплый хвост вокруг твоей шеи, и не щекочут ухо горячим дыханием.

Нет, от огурцов такого не ждешь. Во всяком случае, от тех, которые встречались мне. Разве что от радиоактивных космических огурцов‑мутантов, но от обычных, садовых – нет. А от драконов? Ну, они – совсем другое дело.

Итак, ты хочешь растить драконов? Странный вопрос, да? Нет, я серьезно, кто в здравом уме откажется? Уж точно не я. Да и не ты, по‑моему.

Но если таково твое желание, лучше тебе узнать, во что ввязываешься. Конечно, драконы – огненные, ослепительные фантастические существа, но жизнь с ними – не только игры и веселье. И близко такого не жди. Но также она – не сплошной огонь и взрывоопасный помет, если хочешь знать мое мнение. Совсем нет!

Вот поэтому, мой отчаянный искатель драконов, я и пишу эти слова, просто чтобы открыть тебе глаза, на что ты подписываешься. Ведь, поверь, их придется держать широко‑широко раскрытыми.

 

Глава 1

Битва с обвивуном

 

 

Все началось примерно год назад. Причем по дедушкиной вине. То есть его – и корзиночки с вареньем. Я как раз слизывал с пальцев остатки сладости, когда дедушка сказал:

– Надо нам свою вырастить, Шустрик.

– Песочную корзиночку? – спросил я.

– Малину, – улыбнулся тот. – Тогда мы сможем сами варить варенье для бабушкиных корзиночек. А еще и смешивать вкусы. Клубника с черникой, крыжовник с малиной – только подумай, сколько вариантов. Вкусня‑я‑я‑ятина!

У меня в голове сразу возникла замечательная картинка – огромная, размером с тарелку, песочная корзиночка, поделенная на цветные секции, как пицца с разными начинками.

– Сколько возможностей, – продолжил дедушка, прежде чем я успел развить свою сладкую мечту. – Редиска, бобы, лук, цветная капуста… Дай любое название – мы сможем вырастить всё.

Я вдруг засомневался, такая ли это хорошая идея. Варенье из клубники и цветной капусты? Фу! Мне и так хватает фруктов и овощей, которые мама подсовывает в мою еду пять раз в день. Она даже в прекрасный злаковый батончик втиснула сушеный фрукт – как будто я не замечу!

Но мой дед не из тех, кто откажется от идеи, когда ее зерно уже упало в землю. Поэтому субботним утром мы оказались в дальнем углу сада, по уши в грязи, все дальше вгрызаясь лопатами в заросли – как по мне, настоящий дикий лес. Теперь‑то я начал понимать, почему мама предлагала мне взять провизию в свое «путешествие к Амазонке». Если из сада бабушки с дедушкой исчезла бы крапива и колючие кусты, места в нем стало бы вдвое больше, и он бы протянулся далеко‑далеко вниз к полям.

– Я хотел добраться досюда, едва мы переехали, – сказал дедушка, прерываясь, чтобы перевести дыхание, – но то одно, то другое, у меня просто не хватало времени.

Я остановился и счистил с лопаты кусок грязи. Понимаю, ты не знаешь, о чем говорил дед, но я знаю. Я точно знаю, что он имел в виду под «то одним, то другим».

– Мне жаль, – пробормотал я.

Потому что мне правда было жаль.

Дедушка оперся об лопату и наклонился ко мне. Есть нечто, что тебе стоит узнать о моем деде, – он сияет. Звучит странно, но это правда. Люди говорят: «глаза засияли», когда человек сверкает от радости или светится. Что ж, дедушкины глаза сияют сильнее, чем у всех, кого я знаю. Он засиял на меня сверху вниз, и я всем телом почувствовал волны его тепла. Как будто жаришь зефир перед уютным‑преуютным костром.

– Ну же, Шустрик, сколько раз я тебе говорил, что в семье главное?

– Семья держится вместе, – улыбнулся я.

– Именно, – просиял он. – В отличие от корзинок с вареньем. А теперь давай‑ка копать!

 

 

Так я и поступил. Сложнее всего приходилось с той штукой, которую дедушка называет «обвивун», – он обвивает все вокруг, изо всех сил цепляясь за корни, ботинки и кустарник.

Совсем скоро я погрузился в войну великого вскапывания – мальчик против растений. И мне действительно казалось: Сверхлорд Обвивун может победить.

Но я копал. Царапался о кусты. Вырывал корни. Отбрасывал в сторону. Наконец, передо мной остался лоскут чистой земли… и самое странное растение, которое я видел за всю свою жизнь.

 

 

Высотой с меня, но попытайся я обнять его, длины моих намозоленных рук хватило бы только до половины ствола. Ствола, который с трудом удавалось разглядеть из‑за длинных зеленых кактусообразных отростков, свисающих вниз.

– Похоже на гигантскую швабру, воткнутую в землю, – объявил дедушка. – Но только, знаешь, зеленую, бугристую и с иголками.

Странным образом он не был далек от истины.

Из некоторых отростков росли, словно маленькие костерки, ярко‑желтые и оранжевые побеги. И на каждом по плоду. Одни – большие и красные, другие – маленькие и зеленые. Но все со странными чешуйками, похожими на чешуйки ананаса. Дома в миске с фруктами я никогда не видел ничего похожего, так что и сам не заметил, как протянул руку.

Мне бросилось в глаза, что один из меньших плодов уже покраснел, а побег, на котором он висел, больше наклонился к земле из‑за нескольких фруктов побольше, висящих выше. Я осторожно приподнял его и сдвинул в сторону, освобождая место для остальных, как вдруг увидел кое‑что еще страннее.

– Эй, дедушка! – позвал я. – Он светится. Как те светлячки, помнишь?

Папа сказал, дело в биолунононсенции или чем‑то в этом роде. Он говорит, некоторые медузы тоже так могут.

– Биолюминесценции, – поправил дедушка.

Он пригляделся к красному фрукту и провел по нему пальцем.

– Думаю, он просто в плесени, – сказал он. – Пойдем, Шустрик. Умираю с голоду.

– Но что это? – спросил я.

Дедушка наморщил лоб.

– Понятия не имею, однако мы можем выкорчевать его завтра.

Я смотрел на колючий красный плод, светящийся у меня в ладонях. То ли я потянул слишком сильно, то ли просто пришло его время упасть, так или иначе, фрукт свалился с яркого побега. Мне вовсе не хотелось свою добычу кидать в кучу сорняков. Я зажал фрукт под мышкой и пошел за дедушкой в дом.

 

 

Уже после, вернувшись к себе, я положил ананасообразный плод на стол и ввел «странный колючий фрукт» в строку поиска у себя на ноутбуке. Высветились картинки, и я сразу же увидел его рядом с дурианом – видимо, обладающим запахом какашек, так что нам повезло, что у нас растет не он! Нет, вот мой плод: размером с манго, красный и колючий, с чешуйками, как у ананаса. Именно то, что лежало передо мной. Я кликнул на картинку и прочитал заголовок:

«Питайя – „Драконий фрукт"».

В точку!

Тебе‑то, конечно, легко. Ты ведь знаешь, что тут скоро появится дракон. Я тогда не имел никакого представления об этом. Я имею в виду, найдя волчью ягоду, ты же не ждешь, что за ней придет Акела, правда?

Вот и я не запрыгал вверх‑вниз с криком: «Ура‑а‑а‑а! У меня будет дракон!» Просто оставил фрукт на столе и спустился пить чай.

Возможно, это было не лучшей идеей. Ну, из‑за событий, произошедших потом.

 

Глава 2

Роковой рулет с вареньем

 

– Что, дедушка планирует растить картошку у тебя на голове? – спросила мама, когда я вошел на кухню.

Она показала на мои волосы.

– У тебя тут половина сада. В душ сейчас же. И поторопись – чай почти готов.

Я застонал. Но ругаться не было смысла. Только не в случае, когда мама смотрит своим «меня не сдвинет с места даже стадо несущихся носорогов» взглядом.

До душа я, правда, так и не добрался. Не потому, что наткнулся на последний комикс о Человеке‑пауке, который оставил наверху лестницы, – и вздумал проверить, не пропустил ли что‑нибудь за те шесть раз, когда уже читал его, – а потому что, войдя в комнату за халатом, заметил нечто очень странное.

Драконий фрукт светился. По‑настоящему светился! Я подошел ближе и внимательно вгляделся. Осторожно ткнул колючую кожуру. Фрукт запульсировал оранжевым, красным и огненно‑желтым. Мигом вспомнились дедушкины слова о плесени. Вдруг она токсична? Я отдернул руку и оглядел пальцы, не исключая, что те отсохнут и отпадут из‑за какой‑нибудь необратимой реакции. Они не отпали. Я почувствовал облегчение с легкой долей разочарования. Нет, я не хотел, чтобы пальцы отвалились, просто если читаешь так много комиксов, как я, так или иначе надеешься получить немного суперсил, когда такое случается. Не сказать, правда, что со мной случалось. До сих пор.

 

 

Фрукт перестал пульсировать и теперь выглядел совершенно нормальным, не считая свечения. Не успел я ткнуть его еще разок, как услышал, что мама кричит с первого этажа, мол, чай готов, и если за тридцать секунд никто не спустится есть, ей придется отдать все соседской собаке, а нам останутся одни хлопья. Может, я бы серьезнее отнесся к ее словам, если бы у соседей действительно была собака – но у них не было. Только хорек. Да еще и привередливый. Поэтому я сомневался, что он вообще захотел бы есть мамину лазанью.

Папа просунул голову ко мне в дверь и позвал:

– Чай готов, Томас.

Затем отправился дальше по коридору.

Я махнул ему: «Уже иду, пап», даже не попытавшись сказать, что кричать было не обязательно. Папа все равно не услышит. Он почти всегда носит увесистые наушники. Музыка – это и его работа, и хобби, и занятие, которому он предается в любую свободную секунду между первым и вторым. Папа пишет музыку для телевизионной рекламы (и один раз для очень низкобюджетного фильма, о котором никто не слышал и который никто не видел), но, мне кажется, он все еще в тайне хочет стать рок‑звездой и мечтает, как победит на шоу талантов или где‑нибудь еще. В любом случае, я привык общаться с ним по большей части языком пантомимы.

Вспомнив, что я и близко до душа не дошел, я переоделся в толстовку, бросился в ванную и быстро сунул голову под кран. Состояние раковины, когда я закончил, позволяло нам растить картошку и в ней.

У нас дома всегда интересно, когда мы едим. Нет, мы не ведем разговоров о всяких занимательных вещах, дело в моей сестренке Конни, которой даже и трех нет. Особенно интересно наблюдать, как родители запускают еду «в полет» и пытаются убедиться, что хоть несколько «самолетиков» достигло рта Конни.

К тому же, раз это единственное время, когда папа не в наушниках или не носом в клавиатуре, мама пытается выжать из него максимум, без умолку тараторя со скоростью сто слов в минуту. Никому не под силу усвоить то количество информации, которое она выдает в перерывах между жеванием. Правда, я уверен, что, пока мама говорит, папа складывает в голове мелодии, а кивками, принимаемыми ею за согласие, на самом деле отбивает такт.

Убрав лазанью, которой Конни щедро поделилась с полом, мама принесла десерт. Она штудировала поваренную книгу под названием «Великие британские пудинги», которую бабушка подарила ей на прошлое рождество. Сегодня мама приготовила рулет с вареньем и заварной крем. Ну, то есть комки заварного крема.

– Он чуть‑чуть плосковат, – извиняющимся тоном заметила она, предлагая свою готовку на пробу. – Тесто и варенье здесь должно идти слоями. В смысле, не кашей.

Она была права. Рулет выглядел так, словно на него кто‑то сел. Но мы уже привыкли.

Видишь ли, мама – ветеринар, ей под силу надеть ветеринарный конус на шею сопротивляющегося добермана, но не под силу превратить ингредиенты для пудинга во что‑то похожее на десерт. Сколько бы кулинарных шоу она ни смотрела.

Возможно, дело в том, что она убрала половину ингредиентов, чтобы сделать рулет полезнее. Как по мне, пирог без сахара – это не пирог. Но шквал шоу о том, как приготовить идеальный пудинг, с одной стороны, и четко заложенная идея, что семья должна есть фрукты и овощи пять раз в день – с другой, сделали десертный вопрос для мамы гораздо более сложным, чем для всех нас.

Я хотел сказать ей что‑нибудь приятное, приободрить, но врун из меня не очень. Отец же загляделся в окно, мурлыкая себе под нос. Вот бы он опередил меня и не дал сболтнуть глупость, которая заставит маму швырнуть блюдо об стену. Хотя этот исход не самый плохой.

 

 

Внезапно Конни запихнула в рот кусок рулета. И мигом выплюнула. Мама пришла в ужас. Все вместе мы наблюдали, как Конни взяла другой, развернула тесто и с счастливым видом стала слизывать варенье из середины.

– Видишь? Конни нравится, – пролепетал я.

Маму это, казалось, не убедило, поэтому я быстро взял кусок и стал издавать звуки, похожие, надеюсь, на аппетитное причмокивание.

Мама вздохнула и просто попросила:

– А можешь хоть раз назвать ее Шарлоттой?

– Но ей нравится имя Коннифетта Бобаретта – правда, Коннифетта Бобаретта? – ответил я, все еще жуя безвкусный ком теста.

Конни хихикнула и протянула ко мне перемазанные вареньем ручки.

– Видишь? – спросил я, умудрившись наконец проглотить свинцовый ком десерта.

Он застрял в горле, и пришлось сделать громадный глоток воды, чтобы протолкнуть его.

Мама отвернулась, и, пока она отмывала Конни, я сгреб с тарелки остатки десерта и сунул в карман толстовки. Так сестренка спасла меня от поедания рулета. Мы ведь с ней в одной лодке, Конни да я. Даже без варенья.

Вдруг сверху донесся громкий БУМ.

Мама посмотрела на потолок:

– Что это такое?

– Наверное, Томтом играет с моими вещами, – предположил я.

– Этот кот – просто пушистый клубок разрушений, – простонала мама. – Иди и разберись со своим животным, Томас.

Мне не нужно было повторять дважды, особенно когда со стола на меня по‑прежнему угрожающе смотрела половина рулета. Я побежал наверх.

– Томтом, вылезай, – сердито сказал я, заходя в комнату.

Я огляделся в поисках рыжего кота, готовый приказать ему выметаться, но виновника не нашел.

Зато увидел, что драконьего фрукта нет на столе, где я его оставлял. Он лежал на полу около моей кровати. А еще – он стал больше.

 

 

Глава 3