В неделю пятую великого поста (вот нам и урок: не присвоять себе Царствия Небесного)

 

Зачем это Господь сделал отказ святым апостолам Иакову и Иоанну с материю их в их прошении? Просили они не ху­дого, именно места в Царствии Христа Спасите­ля: «сотвори, да един одесную, а другой ошуюю сядета в Царствии Твоем» (Мф.20,21). Ужели же нельзя о сем молиться? Но ведь и заповедано: «ищите прежде Царствия Божия» (Мфю.6,33); и всех нас учит Свя­тая Церковь молиться: «Не лиши нас, Господи, Небесного Твоего Царствия». Что же за причи­на, что им отказано? После ведь они получили же Царствие и прославлены? Причина та, что они сами себе присвояли право на Царствие, и не только на Царствие, но и на определенное — самое почетное место в Царствии. А присваи­вать себе не только определенной степени славы в Царствии, но и самого Царствия нельзя; ибо дарование сие состоит в воле Отца Небесного, которой и при строгом исполнении всех усло­вий нельзя нам знать. «Несть Мое дати, — гово­рит Господь,— но ему же дано будет от Отца Моего Небесного» (Мф.20,23).

Так вот нам и урок из нынешнего Еванге­лия: не присвоять себе Царствия и, работая для получения его всеусердно, самое получение пре­давать воле Божией, чаять его, как милости от Отца нашего Небесного, работать в чаянии без притязаний, говоря себе, «яко раби неключими есмы», хотя бы сотворили и все повеленное.

Напоминать нам о сем необходимо, потому что мало-мало потрудимся, и начинаем «трубить пред собою» (Мф.6,6), высить себя и ставить в ряд святых и ве­ликих, и хоть языком смиренно о себе говорим, в сердце же чувствуем иначе, и сами себя тем губим по неразумию и неосмотрительности. Со страхом и трепетом надлежит совершать нам свое спасе­ние, а не предписывать дерзновенно Богу зако­нов даровать нам его. Бегайте же сей немощи пагубной, а то, на чем можно основывать такое правило и такую уверенность, толкуйте совсем иначе — в видах смирения, а не самовозношения.

Что расположило сынов Зеведеевых и мать их обратиться к Господу с таким прошением? То, во-первых, что они принадлежали к числу верующих, которым дарованы великие обетова­ния; то, во-вторых, что оказывали Господу в про­должение Его пребывания на земле особенное служение, ибо мать служила Ему от имений своих вместе с другими; то, в-третьих, что уже полу­чили от Господа знаки особенного благоволения и близости. Все подобное уместно и у нас. Но во всем этом - не повод к притязаниям, а толь­ко побуждение к смирению и большему ревнованию о получении Царствия.

И у нас присвояет иной себе Царствие ради того, что он христианин, а христианам сказано: «веруяй в Сына, иматъ Живот Вечный» (Ин.3.36). Истин­но так есть. Христианам принадлежит Царствие Божие. Оно и устроено только для христиан. Но надо быть истинным христианином, чтоб при­своить себе то, что обещано христианам. Но ис­тинный ли каждый из нас христианин, сего мы сами определить никак не можем. А определит то в будущем Сам Господь, одному говоря: «благий рабе», а другому: «рабе ленивый и луковый» (Мф.25,23,26) Так в том, что мы христиане, не основание к при­тязаниям, а побуждение к смирению, страху и большему ревнованию о том, чтоб, явить себя истинными христианами.

И у нас иной присвояет себе Царствие ради того, что совершает какое-либо служение Господу. Попостится иной, походит в церковь, молится дома, милостыню подаст, устроит богадельню и еще как потрудится ради Господа — и начинает думать, что уже попал во святые, и присвоять себе светлые обители Небесные. Похвальны все сии труды и необходимы в деле спа­сения. Но не ими одними довольствуется Гос­подь; а что говорит? «Сыне, даждь Ми сердце» (Притч.23,26). Кроме дел благочестия и трудов доброделания, надобно Господу посвятить еще и все чувства сердца. А посвящены ли сии чувства, сие знать определенно может одно Всевидящее око Божие, от нас же сокрывается сие самолюбием нашим. Так из того, что трудились, не к тому надо доходить, чтоб дерзновенно присвоять себе достоинство близких к Богу, а иметь в том побуждение к страху; или опасливому помышлению: «Так ли мы течем, не потрудиться бы нам напрасно?» Чтобы отсюда восходить к ревности — тщатель­но наблюдать за движениями сердца и их ста­раться исправлять и направлять к Господу, чтоб ничего не любить, кроме Его, и если к чему бы­ваем расположены, быть расположенными к тому только ради Господа.

И у нас присвояет себе иной Царствие ра­ди того, что получает иногда признаки особен­ного благоволения Божия; или приближения Его, каковы: особенное углубление в молитве, особенное просветление мыслей, сердечная теплота, чувство крепости нравственной и внешнее по­кровительство Божие в делах житейских и граж­данских. Все сие бывает и есть действительно признак особенного благоволения Божия и ми­лости; но не к тому сие должно располагать, чтоб думать: «Вот, уже достигли», а чтобы более рас­паляться ревностию о достижении, подобясь Апостолу, который и после того, как получил дарование, говорил: «гоню, аще постигну» (Флп.3,12), то есть стремлюсь более и более — не достигну ли? Когда отец гладит по головке дитя свое или дает ему конфеты за то, что оно начинает разбирать буквы и складывать, значит разве это, что отец считает дитя совершенным? И дитя хорошо бы разве сделало, если б, возмечтав, что оно сравня­лось уже с хорошим чтецом, бросило азбуку? Вот тоже и у нас. Знаки особенного благоволе­ния Божия подаются не затем, чтоб заявить окон­чательное совершенство того, кто их получает, а затем, чтоб возбудить его ревновать более и бо­лее о начатом — в уверенности, что не вотще течет; но достигнет ли конца, получит ли и что получит, то в воле общего всех Домовладыки.

Итак, нет оснований, по которым бы можно было, нам присвоять себе Царствие. «Как же быть? — скажет иной.— Ведь это может рас­слаблять всякую охоту. Из чего же трудиться?» Трудись в чаянии получить без присвоения себе права и притязаний. Путь, которым течем, верен и прямо ведет в Царствие Небесное. И обрати всю свою ревность на то, чтоб тещи по сему пути верно, без уклонений,— и несомненно придешь во врата Царствия; но наперед себе сего не присвояй. Отдай сие право Господу, чтоб получить от Него сие как милость. Вот посмотрите, как в сем отношении действовали святые Божий. Один святой великими просиял добродетелями, но, когда умирал, плакал. Братия спрашивали: «Ужели и ты боишься, отче?» Он отвечал: «Всю жизнь мою я ревновал идти истинным путем, но не знаю, что определит о мне милостивый Вла­дыка». Другого святого сатана всячески старал­ся искусить самоприсвоением себе спасения. Когда умирал он, сатана говорил ему: «Победил ты меня (а это то же, что спастись и в Царство Божие внити)». Святой отвечал: «Ты ложь и лжешь, что я победил тебя. Еще не пришло вре­мя сказать сие». При прохождении чрез мытар­ства сатана опять говорит святому: «Победил ты меня».— «Отойди, лукавая прелесть,— от­вечал святой,— еще не пришло время гово­рить так». Когда святой входил в самые врата Царствия, сатана издали кричал: «Победил ты меня». Святой отвечал: «Теперь верую, что ты побежден; но не я победил тебя, а Господь мой Иисус Христос во мне, недостойном, победил тебя».    

Вот как надо бегать присвоения себе Царствия, при всех трудах о получении его. Но совсем не затем, чтоб расслабляться в ревновании или склоняться на нечаяние получить Царствие; а затем, чтоб, со страхом и трепетом содевая свое спасение, все более и более распаляться ревностию о получении его. Трудись без щадения сил и живота: но не засматривайся на то, что сделано, и не мечтай о том, что следует получить за сделанное, а все внимание обрати на то, что пред лежит еще тебе сделать, и бойся пропустить что из того, что надлежит тебе делать. Трудись в чаянии несомненном без присвоения.

А отчаиваться не должно. Смотрите на Ма­рию Египетскую. Ей посвящается нынешнее воскресенье. По обращении от греховной жизни ко Господу, каких не подъяла она трудов? Но до самой смерти все говорила: «Грешница я непот­ребная, недостойна никаких милостей Божиих». И это тогда даже. Как по прозорливости и имя Зосимы угадала. Иначе ведь и нельзя. Кто истинно трудится, тот видит ясно, что, если не по­мощь Божия, ничего, не сделаешь. Как этот урок повторяется всю жизнь, то и образуется в сердце одно убеждение, что наше — одно худое, всё доброе - от Господа. А отсюда что остается? Остается одно,— вопиять: «Боже, милости буди нам грешным!» Но без всякого движения отчаяния или даже нечаяния. Вот и Господь, когда предложил сынам Зеведеевым условие: «можете ли пить чашу» — и они обещались: «можем» (Мф.20,22), то есть приняли условие, не сказал им: «Не получите», а только сказал, что «несть Мое дати, а емуже благоволит Отец Мой дать» (Мф.20,23). То есть: «Пейте чашу, несите все трудности, сопряжен­ные с последованием Мне, но получение за то Царствия и степени славы в Царствии предай­те в волю Отца Моего Небесного». А это то же, что — трудись в чаянии без присвоения. Вот «тако тецыте» и вы, братие, «да постигнете!» (1Кор.9,24). Аминь.

9 апреля 1861года

 

 

В НЕДЕЛЮ ПЯТУЮ ВЕЛИКОГО ПОСТА (Как нам поучиться в обращении святой Марии Египетской или о покровах греха)

 

Пример покаяния святой Марии Египет­ской так многообъятен и так многопоучителей, что Святая Церковь хочет осо­бенно напечатлеть его в сердце нашем. Почему, кроме дня ее памяти, ей посвящается нынешнее воскресенье, то есть — пятой седмицы Великого поста, и, кроме сего, ее именем означается сто­яние, на коем канон ее соединяется с Великим покаянным каноном. Кажется, достаточно побуж­дения к тому, чтоб остановиться вниманием на ее обращении и поучиться в нем. Послушаем же сего урока.

Не буду разбирать всей жизни преподобной. Остановлюсь на первом действии над нею бла­годати Божией, пробудившем ее от усыпления греховного. И остановлюсь не затем, чтоб при­гласить вас к подражанию, ибо как подражать тому, что не от нас, но затем, чтоб указать, как и каждый может и должен располагать себя к тому, чтоб сподобиться такой же благодати.

Обращение святой Марии Египетской при­надлежит к чрезвычайным обращениям. Вы ви­дите, что она вся погружена в грех и думать не думает отстать от него. Но приходит благодать и поразительным своим действием пробуждает ее от усыпления греховного. Пробужденная, она видит гибельность своего состояния и решается измениться на лучшее. С нею было то же, как если б кто был погружен в тину и — сторонний кто, подошедши, сильною рукою исторг его из глубины ее и поставил свободным на твердую землю. Таково же было обращение святого апо­стола Павла и многих других.

Но то, что принадлежит к особенным чрез­вычайным действиям Божиим, по тому самому не может быть обще всем. И если б кто, основы­ваясь на сих примерах, отказался от всякой с своей стороны заботы о своем обращении и вся­кого понуждения себя к тому, говоря как бы бла­годати: «Приди, возьми — и пойду»; тот был бы несправедлив и сам бы себя губил, предавшись в руки падения своего. Общий всем путь таков: «ищите, и обрящете: толцыте, и отверзется вам» (Мф.7,7). Хотя и при сем действие благодати обращающей тоже знаменуется поражением и потрясением, но оно подготовляется личным трудом, выманивается, вынуждается как бы у Господа. Видит Гос­подь болезненный труд и дает по труду. А в первом Он не ожидает сего труда; а действует прямо; труд, же последует уже затем. Так дей­ствует Господь над особенными избранниками Своими. Нам же надо общим путем идти и са­мих себя нудить к обращению, когда имеем вре­мя благоприятно и проходим дни спасения.

Что же такое надо делать нам над собою, чтоб заслужить сию благодать обращения, чем утруж­дать себя, к чему нудить, чтоб тем показать Все­видящему Господу, что желаем, и ищем, и жаж­дем Его в нас спасительного вседействия?

Укажу вам это коротко. Возьмем человека в таком положении, что ему пришла только про­стая мысль: уже в самом деле не заняться ли собою и не подумать ли об исправлении жизни. Простая мысль; но ни сочувствия ей нет, ни желания последовать ее внушениям. Разум только требует. Но ведь сколько бы ни требовал сего разум, дела не будет, пока не возбудится, рев­ность, энергия усыпленной совести. К возбужде­нию сей-то ревности и поведем теперь душу, ко­торую каким-либо образом, как гостья небесная, посетила мысль о спасении.

Так, пришла мысль об исправлении себя: со­весть ли внушила ее, или Ангел Хранитель при­нес, не бросай ее, а тотчас возьмись за нее и начинай производить над собою, так назовем, опе­рации, кои дали бы сей мысли возможность ов­ладеть всеми силами существа твоего. Действуй в сем опыте противоположно тому, как действу­ет в нас грех, противоположно вообще тому по­рядку расположений, коими задерживается че­ловек в грехе. Грех опутывает душу многими сетьми или скрывается от нее под многими по­кровами; потому что сам по себе он безобразен и с первого раза мог бы оттолкнуть от себя вся­кого. Покровы сии суть: самый глубокий и бли­жайший к сердцу покров, составленный из само­обольщения, нечувствия и беспечности; выше над ним и ближе к поверхности душевной лежит рассеянность с многозаботливостью; затем следует покров верхний — преобладание плоти и наружный порядок внешней жизни, пропитанный грехами и страстями. Грех живет в сердце, оттуда овладевает всею душою, проникает в тело и во все наши дела и отношения, или во все по­ведение.

Итак, начинай снимать эти покровы один за другим с целью разоблачить от них дух, опутан­ный ими, как снимают с земли пласт за пластом, чтоб открыть положенное там сокровище.

Начни с самого наружного покрова.

Первое. Прекрати на. время обычные дела и сношения, особенно те, коими питается владычественная страсть. Глаз, ухо, язык — это самые широкие протоки греховной пищи. Пресеки их уединением.

Второе. Затем возьмись за тело: откажи ему не только в удовольствиях, но сократи удовле­творение и необходимых потребностей сна и пищи. Утончишь плоть; душа освободится из связности веществом, станет подвижнее, легче и приимчивее для добрых впечатлений. Это и про­изводит благоразумный пост.

Третье: Уединение и пост облегчают душе обращение на себя самое. Но, входя в себя, она встречает там страшное смятение, производимое многозаботливостию и рассеянием мыслей. За­боты, то об одном, то о другом, то о третьем, тес­нятся в сердце и не дают душе заняться собою, не дают ей остановиться, а все гонят ее вперед и вперед. Вот и надобно их подавить, выгнать из души и сердца, хоть на это только время. Пока это не сделано, никакие дальнейшие над собою действия невозможны или они останутся совер­шенно бесплодны. Забота щемит или точит сер­дце. Но и когда этого нет, пустые мысли бродят в голове одна за другою или одна наперекор другой и производят там такое же смятение, ка­кое бывает в метель или бурю. В таком состоя­нии ничего прочного и твердого нельзя посеять в душе. Почему надо собрать рассеянных чад своих — помыслы — в одно, как пастырь соби­рает овец или как стекло выпуклое собирает рассеянные лучи солнца, и обратить их все на себя. Это производится вниманием, или трезвением.

Четвертое. Пусть, наконец, заботы стихли, мысли успокоились, ум собрался в себя и уста­новился на одном. Три или четыре покрова уже сняты. Ты стоишь теперь у своего сердца. Пред тобою твой внутренний человек, погруженный в сон беспечности, нечувствия и ослепления. При­ступи теперь бодренно и потрудись неленостно. Начнется главное дело — пробуждение от сна.

Прежде всего, поспеши снять с очей ума по­кровы, держащие его в ослеплении. Отчего чело­век не страшится за себя и не заботится о себе? Оттого, что не видит опасности своего положения. Если б он это видел, не мог бы оставаться покойным, как не может спокойно сидеть в доме тот, кто видит, что он объят пламенем. Не видит же человек-грешник опасности своего положения оттого, что по какому-то обольщению видит себя в состоянии, удовлетворительно хорошем. Вкрадываются в него ложные льстивые пред­ставления, кои, как сетью какою, опутывают ум и закрывают человека от самого себя. Этих пред­ставлений, или тонких помышлений, очень мно­го. Иной, например, говорит: «Я — христиа­нин» — и остается покойным, подобно иудеям, говорившим: «Семя Авраамле есмы»; перено­сит на себя преимущества и обетования христи­анские — без христианства или усвояет имени, месту и одежде то, что может лежать и держать­ся только на силе и внутреннем достоинстве. Иному приходит на мысль видное внешнее со­стояние или лезут в глаза совершенства теле­сные;— сила и красота и дарования душев­ные— умственные и эстетические; и ослепляют его тем сильнее, чем резче отличается он ими от всех окружающих. Иной ослепляется какими-нибудь видными делами или даже совершенствами деятельными, каковы: благоразумие и осмот­рительность; особенно когда это успело окружить его уважением, даже не от одного простого на­рода. А иной, наконец, почивает на том, что не он один: и тот-то такой же, и тот-то, даже и вот кто; обольщает себя разливом обычаев греховных, как будто от множества грешащих грех становится меньше грешным. Такие и подобные сии мысли держат в ослеплении. Почему, вошедши в себя и сосредоточив внимание свое; начинай отнимать сии опоры ослепления, разрушать сии пустые надежды, или эти «непщевания вины о гресех» (Выдумывания извинений грехам) (Пс.140,4) против которых молился пророк Давид. Изво­ди всякую из сих мыслей на среду и поражай ее здравомыслием христианским. Убеди себя, что твое христианство ни во что, если ты худ; что совершенства твои больше осуждают тебя, нежели оправдывают, если не обращены во славу Божию; что ни уважение тебя от других, ни их худоба не помогут тебе. Рассуждая так, мало-помалу будешь объединяться в мысли и стано­виться одним пред взором ума и совести, кото­рые сильный подадут голос против тебя, особенно когда, сличив тебя, как ты есть, с тем; каков должен быть, найдут, что ты никуда не годен. Если вследствие сего начнешь ощущать чувство опа­сения или робения за себя, то это добрый знак. Это предвестие бегства греха, как колебание рядов воинских предвещает близкое обращение в бегство всего войска.                 г

Так вместе с самовидением пробуждается самочувствие. Почему не отставая от рассуждений, разоблачающих ослепление; вслед за пер­вым движением духовного чувства; поражай себя еще более и потрясай сердце свое какими-либо представлениями, могущими отвратить от греха и возбудить омерзение к нему.

Поживее вообрази, что такое грех в себе са­мом. Это язва, бедственнейшая из всех язв: он отделяет от Бога; расстраивает душу и тело, предает мучениям совести, подвергает бедствиям в жизни, в смерти и по смерти, заключает рай, ввер­гает в ад. Авось такими помышлениями разо­вьется в сердце отвращение к сему чудовищу.

Поставь грех в отношение к диаволу и смот­ри, какого безобразного друга и деспота ты приобретаешь грехом. У диавола спор с Богом. Он как бы говорит Ему — Всещедрому: «Ты все им даешь, но они отступают от воли Твоей; я же ничего не даю, но делаю то, что они мне одному работают с такою неутомимостию». Он льстец. Теперь, ввергая в грехи, обещает за них некото­рую сладость, а там их же с злобною насмешкою будет выставлять в обличение наше, если не по­каемся. Он трясется от злобной радости, если кто попадется в его руки. Помяни все сие, авось почувствуешь и сам неприязнь к сему ненавист­нику нашему и делу его в нас — греху.

Обратись, наконец, к Богу и рассуди, что такое грех пред лицем Его — Всеведущего и Вездесущего, Всеблагого и Всещедрого, Про­мыслителя и Искупителя нашего. Обличив се­бя в преступном невнимании к Нему, бесстра­шии и неблагодарности, авось возбудишь в себе спасительную жалость, и печаль по Бозе.

Когда таким образом мы будем втеснять в сердце свое одно за другим сокрушающие чувст­ва, то отвращение и ненависть ко греху, то страх и ужас к грехоначальнику, то жалость и печаль о Господе, оно мало-помалу будет согреваться и приходить в движение. Как струи электричества сообщают телу некоторую напряженность и воз­бужденность или как прохладительный, чистый воздух сообщает некоторую свежесть и подвиж­ность; так и сии чувства приведут в движение усыпленную энергию деятельных сил, располо­жив, наконец, человека — встать и действовать во спасение свое в опасном своем положении. Это первые движения попечения о спасении души. Когда произойдет сие, не замедли подействовать на себя и с сей стороны, гони сон беспечности. Понуждай себя всячески привести в напряже­ние свои силы и теперь же приступить к делу, не отлагая. Отложишь, хуже будет: больше при­выкнешь к греху, грех более в тебе оразнообразится и более запутанными соделаются обсто­ятельства и связи греховные. Так отяготишься наконец грехом, что и не встанешь; зайдешь за черту, из-за которой, может быть, нет уже воз­врата. Поспеши же! Помяни при сем «последняя твоя» (Сир.7,39). Говори себе: «Вот смерть»; один, другой умирают около тебя; вот-вот и за тобою придет череда. Как меч над головою, готов удар смер­ти, и поразит внезапно. Потом Суд; «твоя тайная» (Пс.18,13) объявятся пред Ангелами и всеми святыми. Там будешь один с делами твоими. От них или осудишься, или оправдишься — или в рай, или в ад. Смотри, в рай не входят с грехами, а ад запечат­лен печатаю отвержения Божия. Там мука без отрады и конца. Не пора ли сбросить эту ношу, приготовляющую такую беду.

Чтоб вернее было действие всех сих мыслей, заключи, их все в один какой-либо образ и носи его в уме как постоянного какого возбудителя. «Представь себе, — говорит святитель Тихон, - над тобою — меч правды Божией, под тобою - ад, готовый пожрать тебя, впереди тебя — смерть, сзади — бездна грехов, по правую и левую сто­рону — множество злобных врагов. Устроясь так мысленно, ты постоянно будешь слышать внутрь себя голос возбуждающий: "Тебе ли быть в бес­печности?"».

Сими и подобными рассуждениями и дейст­виями снимется наконец и последний покров греха, составленный из беспечности, нечувствия и ослепления. Теперь открыт человек-грешник себе, он не бесчувствен к своему опасному поло­жению и нередко порывается встать и идти; но этим еще не все сделано. Тут недостает, очевид­но, главного — благодатного возбуждения. Труд употреблен, искание обнаружено; но все это со­ставляет только опыты, усилий к привлечению благодати с нашей стороны,. а отнюдь не самое дело, которого ищем. Ищем и толчем, — дарование же в воле Раздаятеля, Который разделяет властию каждому, якоже хощет. Итак, при ра­чительном употреблении исчисленных средств ходи, ожидая посещения Божия, которое хоть всегда готова, но никогда не приходит с усмот­рением. Дли сего поставляй себя в тех обстоятельствах, в которых обыкла действовать благо­дать, иди как бы навстречу ей. Посещай храмы Божии и участвуй во всех священнодействиях, читай или слушай слово Божие, веди беседы с богобоязненными людьми, начни какое благо­творение или труд, паче же молись. Молись и в храме, и дома, понуждая неотступностию Щедродателя к дарованию тебе, как хлеба насущно­го, благодатной помощи во спасение. Так тру­дись, напрягайся, «ищи, и обрящешь. Так толцы, и отверзется тебе». Увидит Господь Спаситель труд сей во спасение и пошлет спасительную бла­гость Свою, которая, пришедши, разорвет все нити греха и даст душе свободу тещи путем Господним, в пустынном ли уединении или в кругу общежития! Придет то есть то, что святой Ма­рии Египетской дано было туне!

Что после подобает сотворить, научит сама посетительница душ, как научила Марию Еги­петскую, как научает всякого, кто сподобится ее и покорится ей.

Судя по всему, что необходимо нам совер­шать над собою, чтоб снискать сию возбуждаю­щую к обращению благодать, видеть можете, что самое благоприятное для сего время — святые посты, тем паче святая Четыредесятница. Это есть сокращенная программа целесообразного говения. Почему и предлагается нам пример святой Марии Египетской теперь, в пределах поста, чтоб привесть сие нам на память, обратить нас к заботливому разбору — поговели ль мы, и поговели ль как следует. Поговевший как следует должен чувствовать себя возбужденным, ожив­ленным, напряженным к усилиям в деле спасе­ния. Та цель его, чтоб или стяжать благодать, или возвратить потерянную, или усилить огнь ее, начинавший угасать, а не только, чтоб похо­дить в церковь и попоститься. И внешний поря­док сей нужен, но главное — в изменении внутреннего настроения. Сподобился ли кто сего, благодари Господа; не сподобился, есть еще вре­мя. Приступи к спасительному поприщу труда над собою — и получишь. Господь близ. Приближься и ты к Нему, и несомненно произойдет сочетание у любообщительного Господа с душою твоею, созданною по образу Его и подобию, Им искомою и Его имущею. Аминь.

5 апреля 1864 года