Всё решилось в одно мгновение

Пограничники шли открыто по дороге. Иногда к ним подходили простые с виду вооружённые и невооружённые афганцы, внимательно рассматривали каждого, о чем-то расспрашивали, улыбались, а затем незаметно исчезали. Так главари оперативно получали информацию о численном составе группы, вооружении и даже о том, что среди находящихся в движении есть боец с азиатским лицом. Позднее его, раненного, бандиты попытаются силой увести с собой.

Спустя какое-то время в одном из кишлаков полевые командиры Юсуф, Халиль и Башир собрались для того, чтобы выработать план по уничтожению появившейся вблизи их селений вооружённой группы. Как не странно, но мнения главарей разнились. Юсуф и Халиль, чьи банды были наиболее многочисленны, решили атаковать, как только пришельцев удастся заманить в засаду. Но Башир неожиданно для всех возразил:

- Не трогайте их, - говорил он, - русские идут мирно, по всему видно, что они не собираются нападать на наши кишлаки. Тронете и тогда сами знаете, что начнётся...

Его пытались образумить, но напрасно. Уже прощаясь, "мирный" главарь предупредил, что в случае начала боевых действий он со своим малочисленным отрядом на помощь не придёт. Правда, помолчав немного, Башир сказал, что будет стрелять, если всё же русские посмеют сунуться в его родное селение. С тем и разошлись.

Добравшись до пешеходного моста, радист группы связался с 13 площадкой, откуда передавали команду о выдвижении группы, и по команде капитана Рослова попросил указать дальнейший путь движения выстрелом из станкового гранатомёта. Оттуда выстрелили, и граната разорвалась недалеко от пограничников. Рослов в сердцах сказал по рации:

- Ещё один такой выстрел - и нам всем крышка!

Группа направилась по дороге к кишлаку Афридж. По всему чувствовалось, что пограничники сбились с намеченного маршрута и направились явно не в ту сторону. Бойцы вышли на противоположную от кишлака сторону, и сразу за селением им отчётливо стала видна тропа, уходящая вверх по хребту. Радист вновь вошёл в связь с 13 площадкой. Как свидетельствует в своём письме оставшийся в живых рядовой Виталий Лазарев, с площадки "передали, чтобы мы переправлялись через реку. Когда мы спустились к реке и стали искать брод, нас обстреляли с противоположного берега...".

Огонь открыли "духи" из банды Башира. "Мирный" главарь посчитал, что русские вот-вот ворвутся в его кишлак. Пограничников начали обстреливать в 17.20. Находящиеся в засаде моджахеды из отрядов Юсуфа и Халиля поспешили на выстрелы, обрушив на пришельцев всю мощь ружейно-автоматного огня. На свою беду рословцы первоначально приняли их за сарбозов. Когда всё же стало ясно, что бандиты наседают одновременно с трех сторон, пограничники залегли и постарались отразить атаку. Завязался бой.

Сражение на горных террасах

По команде начальника заставы рословцы рассредоточились по двум небольшим ровным горным террасам. В качестве прикрытия пограничники использовали немногочисленные ореховые деревья и камни. Духи вели плотный огонь. Младшего сержанта Владимира Гаврилюка, получившего в бою тяжёлое ранение, спасло только чудо. В своём письме он вспоминает: "...Я подбежал к дереву, где стояли капитаны Рослов и Наумов, младший сержант Альберт Валиев и другие. Начальник заставы приказал залечь и вести огонь. Я побежал к камню, за которым лежал и уже отстреливался рядовой Вячеслав Дериглазов. Справа, за большим камнем залегли ещё четыре человека (их фамилий, к сожалению, Гаврилюк не помнит. - Авт.).

Немного дальше, за деревом ещё трое наших из расчёта АГС-17. Одного из них ранило, его стали перевязывать, но сзади подкрались душманы и в упор расстреляли их. С Дериглазовым мы открыли по духам огонь. Они залегли. Слева за деревом, где только что находились Рослов и Валиев, остался только рядовой Владимир Калашников. Остальные куда-то успели перебежать. Владимир только что присоединил к автомату новый магазин, выглянул из-за дерева. Бандитская пуля вошла ему в голову, он упал. Сзади безостановочно молотил пулемёт, возможно это вёл огонь ефрейтор Геннадий Чемеркин или же рядовой Олег Журович. Затем и он замолк. Напротив нас показались головы двух душманов. Они не стреляли, а только смотрели. Мы открыли по ним огонь, один из них выстрелил, и его пуля попала мне в автомат. С правой стороны за деревом оказался Валиев. Он вылез на подъём, и вражеская пуля поразила его в живот. Пограничник повалился вниз, к нему подбежал младший сержант Павел Буравцев и потащил его. Начало темнеть, но душманы ещё стреляли, ребята тоже..."

Как свидетельствует рядовой Виталий Лазарев, он "...со снайпером (рядовым Сергеем Беляковым. - Авт.) оказался как бы отрезанным от основной группы каменным забором. Мы лежали ближе всех к реке и не видели, что происходит на пригорке, где были все остальные. Слышались только выстрелы, крики и стоны. Мы отстреливались около двух часов, а когда осталось по одному магазину и стало темнеть, решили отходить вдоль реки, прикрывая друг друга. Нас заметили духи и открыли огонь, мы укрылись в дупле большого дерева. В какой-то миг огонь стих, я толкнул Сергея и тихо сказал: "Пошли дальше".

Беляков был мёртв. Пуля, пробив каску, попала ему в висок. Дальше я выбирался один..."

Из объяснительных участников боя рядовых Олега Василюка и Сергея Корсакова, написанных на имя начальника войск Восточного пограничного округа, выяснилось, что с первых минут боя они находились всё время вместе и вели прицельный огонь по духам. В какое-то мгновение мимо них пробежал капитан Наумов с радистом. Офицер всё время прихрамывал, по всей вероятности, он был ранен в ногу. Душманы сжали кольцо окружения, а когда пограничники перестали стрелять, приступили к прочёсыванию террас. К Василюку и Корсакову они долго не подходили, пограничники лежали неподвижно. Но вот духи подошли совсем близко. Бойцы открыли огонь. Моджахеды разбежались, что позволило Олегу и Сергею отойти к горам, а затем беспрепятственно выбраться на дорогу.

Бой заметно стихал. Возвращаемся вновь к письму Владимира Гаврилюка. Он, как и находившийся с ним рядом Вячеслав Дериглазов получили уже несколько ранений в грудь,руки и ноги. "...Душманы подошли совсем близко. Кое-где раздавались одиночные выстрелы. Мы находились в неподвижном состоянии. Я лежал на животе. Дух подошёл ко мне, перезарядил автомат и выстрелил в упор. Меня подбросило и сильно обожгло левую ногу. Затем моджахеды перевернули Дериглазова и оттащили его от камня. Вскоре эта участь постигла и меня. Духи ударили прикладами автоматов нас по зубам и дважды ногами по головам. Потом они забрали документы и раздели нас. Сняли всё, что можно только было. Я был ещё в сознании и слышал, как неподалёку душманы добивали одного из наших. Он стонал, а они добивали. В какой-то миг налетели наши вертолёты и стали бомбить кишлак. Бандиты испугались и сразу притихли, но когда вертушки улетели, вновь принялись глумиться над пограничниками..."

Услышав первые выстрелы, на помощь рословцам с 13 площадки поспешил капитан Анатолий Трегубов и с ним ещё 50 бойцов. Едва они вошли в первый кишлак, как тут же подверглись обстрелу. Огонь духи вели с разных направлений, что вынудило пограничников спешно повернуть обратно и вернуться на точку. А два вертолёта, о которых упоминает в своем письме Гаврилюк, возвращались из Файзабада. С Гульханы им передали о том, что в районе кишлака Афридж идёт бой. Вертушки совершили боевой разворот, но с земли, где шла интенсивная стрельба, в связь с ними никто не вошёл. Чтобы не задеть своих, вертолётчики обстреляли окраины кишлака и улетели. Горючее уже на исходе, а до базы лететь ещё более одного часа.

Остававшийся на 17 площадке капитан Василий Заика в своём рапорте зафиксировал, что первым на точку около 20 часов прибыл рядовой Лазарев, за ним чуть позднее рядовые Василюк и Корсаков. В полночь объявился рядовой Сергей Бороздин. В 2 часа ночи приполз четырежды раненный Дериглазов, который рассказал, что примерно в двух километрах от площадки находится нуждающийся в срочной медицинской помощи Гаврилюк. Его удалось доставить в расположение только под утро.

"Тогда считать мы стали раны, товарищей считать..."

К сожалению, в силу разных обстоятельств погибшими пограничниками занялись не сразу. На тех двух горных террасах они пролежали ночь, день и ещё одну ночь. 23 ноября на 17 площадку десантировались две усиленные заставы ДШМГ, приступившие с утра следующего дня к прочёсыванию местности. Как вспоминает ефрейтор Александр Суворин: "...наша застава выдвинулась в район кишлака Ярим. Передвигаясь, мы дошли до полуразрушенной мечети, которая находилась выше кишлака Джульбар. Небольшими группами мы стали спускаться к реке. У крайнего дома обнаружили тело пограничника. Камуфлированная куртка была натянута ему на голову. По всей видимости, его тащили за воротник. Мы положили убитого на носилки и подошли к реке. За каменным забором увидели свежий холмик, там же лежал убитый моджахед. Раскопав землю, мы обнаружили ещё троих "духов".

Неподалёку лежали тела наших пограничников. Все раздеты до нижнего белья. Почти у самой реки находилось несколько убитых. Один из них, в звании капитана (Наумов. - Авт.) лежал лицом вниз и был одет, так как кровь залила ему воротник. Также повсюду в большом количестве валялись стреляные гильзы..."

Как вспоминает подполковник медицинской службы Анатолий Ерёменко "...зрелище было жутким. На двух каменных террасах, зажатых рекой и отвесными скалами, мученическую смерть приняли восемнадцать пограничников. Ещё одного (рядового Батыржана Шалгумбаева. - Авт.) обнаружили рядом с кишлаком. Раненого кромсали мотыгами, затем убили. Уже мёртвых наших ребят раздели, а тех, кто подавал признаки жизни, добивали камнями и выстрелами в упор.

Тщательное расследование смогло доказать, что рословцы в бою вели себя героически. Очевидцы - пленённые позднее душманы - без особого стеснения восхищались их мужеством и отвагой. Все участники рейда, как живые, так и погибшие, посмертно были награждены орденами Красного Знамени и Красной Звезды. Гаврилюк и Дериглазов чудом выжили, правда, долго лечились, так что, как точно известно, Вячеславу Дериглазову орден Красного Знамени вручили в Москве только в июле 1986 года.

С того ноябрьского дня прошло более 15 лет. Немногие россияне знают о подвиге рословцев. Тогда, в 80-х, о трагедии в Зардевской долине писать что-либо запрещали, а потом просто забыли.

Живущие, помните о них!