Воспоминания очевидца боя - летчика-штурмана этого экипажа В. Романова.

(в 1981 г. - лётчик-штурман вертолета Ми-8 № 14)

Куфаб для меня отдельная история…

…операцию «Куфаб-81» готовили коряво, поспешно. На 17 октября 81 г. намечалась выброска десантной группировки составом не менее 300-х человек и 20-ти вертолётов. По армейским меркам это на операцию конечно же не тянуло, но ведь пограничники всегда воевали не числом, а умением, поэтому Абдулу Вахоба решили накрыть качественно и конкретно. Конкретно этого количества может быть и хватало, а вот качественно… Это потом уже я узнал, что проводя воздушную разведку, с подлётом на площадки десантирования (Кто до этого додумался до сих пор молчит. А что молчит-то, договорились же говорить Правду) мы показали духам места выброски десанта.

Десантная группа была сформирована наспех, многие были необстрелянными, даже командир и замполит. Порядок десантирования спланирован навскидку, непрофессионально. Например: в первом эшелоне на бортах были загружены только гранатомёты, во втором – только боеприпасы. Боекомплект бойцов первого эшелона был облегчённый, не рассчитанный на длительный бой. И вообще всё было спланировано так, как будто отряд Вахопа не тёртые головорезы, а бейсбольная команда.

Наш экипаж: Юра Скрипкин (командир), Володя Абдуллин (борттехник) и я (лётчик-штурман). Коля Ледовой (бортмеханик) перед операцией с признаками желтухи был отправлен на базу.

(На фото: Валерий Романов, Николай Ледовой и Юрий Скрипкин в Московском отряде (операция Куфаб-80). Через год этот же вертолёт уже под номером 14 сгорит на Сейдане).

Собственно говоря, весь экипаж после 17 октября готовился вылететь домой, но т.к. на счету был каждый, мы должны были выполнить одну «ходку» и сразу же домой. Юру ждала молодая жена с грудной дочкой, а нас с Абдулой холостятские встречи и светские развлечения. О чём еще могут грезить 23-24-х летние парни после 4-х недельной напряжённой командировки.

А дальше, как в песне про Степана Разина, ночью мне снится сон. Мы летим на задание, пуля, влетевшая в кабину экипажа, пробивает грудь Юре и последний его крик: «Валер-а-а!..»

Лётчики народ суеверный, хоть и и не верили мы тогда во всякие «потусторонние силы», поэтому на утро я ничего никому не рассказал. А ведь имел уже опыт «предсказаний» во сне по войне. В 78-м, ещё в лётном училище, несколько раз снился сон, как я, высунувшись из правого блистера, палю из автомата в полёте на бреющем по стреляющим на скаку нам на встречу басмачам. Мне ребята говорят: «Ты что, фильмов насмотрелся? Какая война, какие басмачи?» На улице-то «рассвет застоя. А летом 80-го, штурманя в экипаже Шагалеева (тогда командира Небит-Дагского звена), всё было именно так, как в училищных снах и скачущие духи и молодой балбес, всаживающий автоматную очередь во врагов интернациональных интересов вождей мирового коммунизма.

Рано утром 17 октября 1981 г, взяв на борт 10 человек, в том числе командира и замполита всей десантной группы, мы вылетели в район Куфабского ущелья. На подходе к площадке десантирования начали выполнять заход. Мы были четвёртыми. Всё шло обычным порядком. Вдруг в эфире раздались крики командира первой пары: «Засада! Подвергся сильному обстрелу с земли!». Все подумали, что это какие-то дежурные духи проснулись, как говориться «дело-то житейское». Каждый лётчик (нормальный) имеет свойство ощущать каким-нибудь местом опасность или угрозу. У меня это место тоже есть, поэтому я предложил командиру: «Уходим на второй». Абдула вообще заорал: «Юра! Уё…м на х…й!» Командир, сосредоточившись на подходе к площадке, спокойно ответил: «Х…я, мужики, сядем.». Кто же знал тогда, что нас уже ждали по полной. Зависли над площадкой, где валуны поменьше. С метровой высоты десантники начали по одному спрыгивать на землю, борт.техник им помогает. Чтобы высадка ускорилась, колёсами коснулись земли. Очевидно духи решили по нам ударить залпом, потому что предыдущие борты, несмотря на интенсивный обстрел, выбросив на площадку своих десантников, успешно поднялись в воздух. Нам оставалось высадить несколько человек и тут, громко щёлкнув по триплексу, пуля ударила в грудь командиру и сразу же застукало «горохом». Крик: «Валера-а!!!» - Юра, удивлённо смотрит на грудь и, разводя руки в стороны, валится на бок. Из под комбеза на пол кабины идёт волна крови. Я в эфир: «Командир ранен, взлетаю!» По кабине летают ошметки обшивки, несколько сильных ударов сверху и сразу же загорелись почти все красные аварийные табло. Вижу главное: «Отказ гидросистемы», «Пожар». Вырубаю движки, вертолёт начинает вращаться на земле, меня головой ударяет об приборы за спиной. На секунды теряю контроль, помутнело всё. Очухавшись, бросаюсь к ногам командира, рукой придавливаю левую педаль, вращение остановлено, двигатели смолкают. Слышу усиливающуюся гороховую дробь, сверху капает керосин, запахло гарью. Пытаюсь командира отстегнуть от кресла. Не расстегивается! Взяв одеревенелое уже тело под мышки, стараюсь вытащить его из под ремня и кресла. Не выходит! Меня накрывает клубами дыма, слышу как шипит огонь... Жар… Начал задыхаться… Затмение…

Следующая картинка: камни перед глазами, стою на четвереньках на земле, надо мной горящий красно-белым в чёрных клубах вертолёт, рядом на камне бьётся в рыданиях Абдула, кричит: «Юра-а-а!!!». Жар усиливается. Понял, что в машину уже не сунешься, отползаем в сторону. Комбез (летний) у меня в крови, на ногах только носки. Рванул вертолёт, взорвались топливные баки, к земле прижало. Отползаем дальше, к залёгшим десантникам. Меня спрашивают: «Ранен?» Отвечаю: «Нет… Кровь командира… Не смог вытащить...» Нахожу командира десанта, капитана. Его левый рукав разорван (ранило в момент высадки, когда стоял рядом с кабиной). Слышу удары молотка по камням, визг пуль, поднимаю голову, вижу только на метров 10, дальше белый туман. Что-то с глазами. Узнаю у капитана обстановку. «Основная группа рядом с нами. Впереди залегли человек 10. Есть потери», - отвечает спокойно, даже чересчур. Интересуюсь нашими дальнейшими планами. В ответ: «Будем выносить раненных и убитых». Спрашиваю: «А воевать как, мы же не на пляже»? «Надо выносить убитых и раненных». И всё… Я ему: «Давай оставшихся спасать! Отводи переднюю группу назад». Он: «Надо забирать раненных и убитых...». Ладно. «Есть ли ещё офицеры, какое вооружение»? «Остались: доктор, прапорщики – командиры взводов, 4 СПГ, 1 АГС, 1 РПГ». Нормально, воевать можно. ПКС только один (без патронов), да и то Абдула успел снять с вертолёта. Ага, а выстрелов-то к гранатомётам всего несколько штук, да и гранат тоже… Вот это уже абзац (боеприпасы были на бортах, шедших за нами).

Оказывается долбят нас с трёх сторон, пока только почти фронтально. Где-то между задницей и головой сидит страх за своё бренное тело. Почему-то больше всего опасений за голову, поэтому выкладываю перед ней камушки. Жить-то хочется. Башка начинает думать. Слышу капитан орёт по рации: «Мина», «мина»! Выноси раненных»! Подползает доктор, прошу сделать что-нибудь с глазами. «У тебя - ожог». Делает мне какой-то укол. Прояснилось. Ну, теперь воевать можно. Голова хоть и ударенная (на макушке – срезанный клок волос, лицо в волдырях), но начинает соображать. Спрашиваю доктора - какие будут предложения? Он с голливудским юмором отвечает: «Ты сам… УЖЕ… всё…. видишь… Я только врач, хоть и старший лейтенант». И на том спасибо. Заряженный уколом и спокойствием доктора ищу радиостанцию. Нахожу её свёрнутой у близлежащего десантника, спрятавшего голову в камни и руки. Тронул – живой. Забрал радиостанцию развернул, вышел на связь с бортами. Ответил Володя Вихарев, штурман. Говорю: «Давайте, выручайте… Долбите гадов сверху. Посадку пока запрещаю. Потом, по возможности, подбросьте боеприпасы. Даю ориентиры…». Володя в ответ: «Щас, организуем им»! Капитан ведёт разговор по рации с «Миной»: «Выноси раненых и убитых, выноси раненных и убитых…» Я ему: «Отводи переднюю группу назад, духи пошли вперёд»! Он кричит: «Мина... Мина!...». В ответ – тишина…

Уже потом, когда вывозили на бортах убитых, я нашел среди них старлея с позывным «Мина». Он дрался до последнего патрона, израненный. Басмачи переломали ему все суставы, выкололи глаза…Вечная слава Герою!

Вертолёты начали обстрел ракетами, сбросили бомбы. Особенно чётко работал тбилисский вертолёт (различали по бортовым номерам и камуфляжу) майора Левина. Огонь духов начал стихать, они откатились назад. Народ вокруг повеселел, начали «знакомиться». Мне принесли автомат, бушлат. От сапог отказался. Пока будут размер подыскивать… Не на складе, да и со своего…убитого. Десантник, лежащий рядом, позы своей не менял. Растормошил, спрашиваю: «Ты что, сержант? Откуда радиостанция»? «Нет» - отвечает: «Замполит я, старшой, лэйтенант…» «А что лежишь очумелый?» «Когда с вертушки спрыгивал - ноги отбил» и ноет: «Не бросайте ме-н-я-я… мужики». Думаю про себя: «Замполиты, наверное, как-то по другому должны вести себя, ну там «За Родину», «За Брежнева», а этот… С другой стороны – высоковато мы зависали (один метр), жалко парня…» «Ладно» - говорю: «Даю тебе слово, мы с Володькой тебя лично понесём, не бросим». Успокоился. Но в глазах…

С догорающего вертолёта начали сходить НАРы. Взрыватели взводиться не успевают, пороховые двигатели вдалбливают болванки на другой стороне речки. «Смотрите, смотрите, лиса!» - кричат бойцы. Самый востроглазый: «Не лиса это, хуже. Особист это наш, майор».

Дела-а-а. Действительно - лиса, хотел отсидеться в стороне, но подвёл ракетный удар сгоревшей машины. Тем временем надо было дальше что-то предпринимать. Продолжали отстреливаться, экономя боеприпасы, бойцы начали ко мне подползать подсказывая в какое место надо нанести авиаудар. Обстрел нашей группы почти прекратился, но и вперёд двигаться не давали. Запросил борт с боеприпасами. Людей не надо. Пусть садится на удалении от нас на 1 километр, облегчённый, чтобы в случае прицельного обстрела мог уйти назад, по ветру. Посмотрел по окружающим скалам. Духи поняли, что в лоб нас не взять. Будут обходить. Справа троп нет, только слева. В процессе суматохи боя начали выделяться десантники, которые действовали грамотно, чётко. К сожалению, сейчас не могу вспомнить их фамилии… Сержанта и 3-х бойцов посылаю на левую сторону ущелья. Задача: закрепиться на середине горушки, в случае подхода духов, сманеврировав по высоте горы, подпустить их и расстрелять, не дав закрепиться. Отдали им последние гранаты. Капитану говорю: «Давай, не рискуя, пока затишье, заберём сколько сможем убитых из передней группы». С борттехником пробрался к остаткам вертолёта, вытащили обгоревшие останки командира, железяки оставшиеся от автоматов и пистолетов экипажа, остальное всё сгорело (оказалось не всё, потом десантники нашли несколько бутылок водки – НЗ). Тем временем слева раздалась интенсивная стрельба, донеслись глухие разрывы гранат. Сержант группы доложил: «Наткнулись на духов. Положили их всех. Продолжаем выполнение задачи». Впоследствии ребята «положили» ещё одну группу. Опоздали бы на несколько минут и сами бы легли, ну а потом и мы. С воздуха докладывают, что на подходе борт с боеприпасами. Посылаю самого шустрого сержанта, с ним несколько человек. Дополнительно прошу забрать и перенести в тыл убитых, останки командира, завёрнутые в брезент. У самого мысль: убрать сержанта от опасности - везде первый, понимает и выполняет всё влёт, настоящий десантник – профессионал, но сколько можно им рисковать.

Должен оговориться, этот рассказ впервые откровенен, так как изменилась ситуация, о чём было сказано выше. Поэтому прошу извинить меня ключевых участников тех событий, если кому-то что-то не понравиться. И в первую очередь – это относиться к командиру группы, капитану. Именно из-за него пришлось не говорить и писать последующие объяснительные, «упуская» некоторые факты и подробности. Но я хочу сказать, что не считаю капитана трусом, он вёл себя мужественно. Просто всё то, чему его учили, в реальности было совершенно другим. Да ещё и ранение в первую минуту боя. Растерялся – да, не сработал как командир – да, но не струсил, как особист, не скулил как замполит. И пусть не обижаются на меня «бойцы невидимого фронта» и «борцы за чистоту коммунистических идей», у меня не было и нет к ним предвзятого отношения, но в тот момент (да и далее) их представители не соответствовали своим званиям и должностям. К сожалению, не могу связывать все события по времени. Для меня как будто не существовало ни времени, ни пространства. Всё слилось в единое целое. Я ощущал мысли и действия каждого из окружающих и воспринимал их как единый организм, который надо сберечь, но для этого им надо правильно руководить, командовать. Не считаю это геройством, просто на тот момент я понял, что выжить мы сможем только вместе, как единое целое и включились какие-то генетические корни, которые давали правильные мысли, слова.

А герои в это время всё-таки гибли. Притащили боеприпасы, бойцы повеселели, защёлкали патронами, заряжая рожки. Кто-то даже жратву достал. «Погиб сержант» - докладывает прибывший с ящиками. Оказывается, духи всё-таки обошли гору справа по тропам за вершиной, вышли в тыл и снайпер, выстрелом в спину, убил сержанта. Эх…Слава павшему Герою! А я его хотел сберечь. Над нами постоянно барражирует пара вертолётов. Навожу на духов справа. Доносится грохот взрывов, обвал камней. Больше не сунутся.

До ночи басмачи больше не предпринимают ничего. Предлагаю капитану провести «совет в Филях». Собираем всех офицеров и прапорщиков. Через час будет темно, что будем делать? У нас много раненных, убитых. Из 43-х, высадившихся на площадку в живых – 32, многие ранены. Держать оборону ночью, без огневой поддержки с вертолётов, невозможно. Духи местность знают лучше, обойдут, закидают гранатами. Решили – отходить. Вопрос: как? Капитан предлагает: с наступлением темноты даём залп из всех стволов по духам и разом все отходим…

Говорят после этого случая он достойно воевал и был классным командиром.

Поскольку больше предложений не было, говорю уже в форме приказа: «Группа из 5 человек во главе с прапорщиком Н. (самый стоящий на мой взгляд как командир и десантник) осуществляют прикрытие основной группы. Взять с собой единственный ПКС и максимум боеприпасов, радиостанцию. Отход - по мере удаления основной группы в тыл. Капитан, с основной группой (24 человека): топишь тихо все гранатомёты в реке, прячешь в расщелинах, подальше от тропы убитых товарищей и отходишь в тыл до встречи с высадившимся на верху Куфабского ущелья десантом. Скорость движения максимальная, духи ждать не будут. Я с борттехником и замполитом (понесём на себе) иду впереди основной группы на 300-500 м. Если духи нас успеют обойти – наткнётся только наша тройка. Остальным - продержаться до подмоги. Связь со мной и капитаном. Отстающих контролировать и подтягивать. Вперёд, братишки». Никто не возражал. Начались приготовления. Мы с Абдуллой, взяв стонущего замполита под руки, двинулись первыми. Я как йог – в носках. Боли не чувствую. Идём уже в кромешной темноте. Стволы наготове. Слава Богу хоть замполит перебирает ногами, всё легче. Лазить по горам – не летать. Устаём быстро. На небе засветились звёзды. Стали различать камни, тропу. Вдруг впереди - щёлканье затвора, чей-то рык, чьё-то блеяние. Мы – наизготовку. Эх! Не успели, обошли нас духи. Прислушиваемся, - вроде по-русски говорят. Для подмоги ещё рановато. Тихо подхожу, - наш боец кого-то прижал автоматом к земле и вот-вот нажмёт на спуск. Спрашиваю солдата, в чём дело. Тот в крайнем возбуждении, аж трясётся: «Товарищ, лейтенант. Басмача поймал. Щас завалю суку». «Басмач» поворачивается ко мне… Ба, всё те же лица! Наш доблестный «особый» майор (интересно сейчас он кто? Наверное, тоже герой. Может даже в чинах. Нынче таким работы хватает.) и здесь успел от всех оторваться. Телом дребезжит больше, чем явно контуженный солдат и тихо блеет: «Заберите от меня этого сумасшедшего…». Я потихоньку вынимаю из окровавленных, забинтованных рук парня оружие, он сникает. Отправляю его на встречу основной группе, предупредив капитана. Майор-лиса меня не интересует. Двигаемся дальше. Замполит больше не скулит, увидев в нас милосердных, благородных товарищей. Даже начал разговаривать, шутить. Так вот, с внезапно разговорившимся на руках боевым товарищем, мы протащились ещё какое-то время (час, два, не помню). Основная группа двигалась за нами. Прапорщик группы прикрытия, после доклада, через 10-15 минут – следом. В конце концов, встретились с передовой группой десанта, направленного нам на выручку. Они нам указали место перехода реки в брод и направление движения на основную площадку. Связавшись с капитаном, передал последнее указание. Сразу же внутри что-то переключилось. Ушла тяжесть ответственности. Но надо еще вытащить на верх несчастного замполита. Кое- как переправившись через бурлящий Куфаб, двинулись вверх в гору. Через некоторое время выдохлись. Говорю замполиту: «Юра… Братан… Твои боевые товарищи на исходе сил, больше не можем сдерживать данное тебе офицерское слово. Здесь ты уже в безопасности. Полежи, помедитируй, а мы с Вованом поднимемся наверх, пришлём за тобой доблестных бойцов Д Ш Г.» Он бесстрашно согласился. Мы продолжили восхождение. Неожиданно внизу засверкали сполохи, донеслись разрывы и очереди, по горам забили трассера. По рации доклад командира группы прикрытия о том, что вступил в бой. Успели занять выгодную позицию. Духи пытались обойти по левому берегу, но их отбили. Началась стрельба со стороны подтянувшегося противника и с правого берега. Основная группа уже заканчивала переправу и была в безопасности. Пятёрка отважных ещё некоторое время сдерживала басмачей, а с подходом свежих подразделений отбросила тех назад. Вахоб начал уносить ноги. Его 150 нукеров не смогли «благодаря» раздолбайству пограничных стратегов уничтожить фактически окружённую десантную группу.

Ну а два обессиленных военными волнениями летуна лежали на склоне горы и набирались сил к последнему своему горно-пехотному броску… Внезапно снизу послышалось паровозное сопенье. И вот мимо нас пронёсся снежным барсом наш боевой товарищ и уже почти что друг замполит ДШГ ст. лейтенант Петухов. Окинув нас счастливым взглядом, с улыбкой супермена, он пожелал нам дальнейших успехов в боевой и политической и продолжил свой животный галоп на реанимированных ногах. Мы от «восхищения» нашим, уже бывшим, «героическим» товарищем, вовсе сникли. Абдула даже что-то матом в стихах произнёс.

А я лежал на спине, не чувствуя холода, смотрел на мерцающие звёзды. Вокруг нас на земле кое-где уже лежали снежные шапочки. В голове было пусто, глаза сами собой закрылись, всё тело охватывало какое-то ледяное равнодушие…

Очнулся от внезапной звёздной вспышке в сознании. Кое-как размявшись поднялся, растормошил Абдулу. Едрёнть, чуть не замёрзли. Остальные поднимались по параллельной тропе. До утра нас никто и не нашёл бы. Последним усилием докарабкиваемся до своих. Горячий чай, каша, сапоги. Но возбуждение не проходит, не спим – находимся в забытье. Приходит окончательное осознание потери командира, возникает боль в душе, обида, что не мог ничего сделать, не хватило сил.

Рассвело. Вдалеке периодически постреливают, Вахоба с бандой гоняют по Куфабу. Слышу доклад майору-десантнику, что с верховья реки, примерно в километре от нас, двигается вниз четвёрка духов. Майор советует бойцу взять напарника и «почикать» их, на всякий случай. Говорю майору, что я пойду с солдатом. Взяв ручной пулемёт, направляемся к краю площадки. Внизу, в ущелье видим духов. Далековато. Всё равно поливаем их очередями. Они попрятались. Передвигаюсь чуть вперёд, на боле удобную позицию, ставлю оружие на рожки. Всё внимание вниз, на врага, напоследок хочется выпалить свою боль и обиду. Вдруг, вижу под стволом металлическую ниточку. Взгляд вправо-влево... Два «ананаса» вот- вот готовы преподнести мне «сюрприз». Ме-д-л-енно, вертикально поднимаю пулемёт вверх. Отхожу назад. Всё, баста, хорош воевать. Надо же, после всего случившегося, не хватало ещё и на собственных минах подорваться.

Прилетели борты. Погрузились (на фото: место боя 17-10-1981 г. на Сайдане). Летим на Иол, можно сказать – домой. Не верится, что ещё совсем недавно…

Капитан сидит напротив. Взгляд отсутствующий, по щекам – слёзы, почему-то мелко трясёт головой. Проняло мужика.

На аэродроме нас встречает сам генерал Харичев (нач. штаба округа), вокруг одни сплошные начальники. Потом и у него и у меня будет много таких встреч-провожаний, но для меня эта запомнилась навсегда. Стремительно подойдя ко мне, поздоровался и в лоб: «Ну давай, лейтенант, докладывай свою войну» - и разворачивает карту. Я от неожиданности оторопел, онемел, но природная лётчиская смекалка и тут сработала. Повертев башкой, увидел рядом капитана: «А что я, вот командир пусть и докладывает…». Капитан придвинулся к карте, я в надежде – отодвинулся. Он чётко, как на командно-штабных учениях стал докладывать ход боя, при этом используя терминологию, которую я в последний раз слышал только в училище.

Вижу, что всё путём, обо мне забыли, бочком, бочком отхожу в сторону. Ко мне подходит Шагалеев, спрашивает: «Как дело было?..» Тут меня и прорвало. Слёзы катились градом, мне было стыдно за свою слабость, но ничего поделать не мог. Я вспомнил всё. И сон, и последний крик Юры Скрипкина, его обгоревший, скуклившийся остов и затмение боем…

Спустя 2 часа мы сидели в кубрике казармы, набравшись кубинского рома, а в голове звучала музыкальная гармония поминального женского хора. Никто не говорил о будущем почёте, не думал о льготах и привилегиях, оформлении ранений и пособий. Была только память и боль об ушедших и желание жить счастливо и долго. И вообще, много ли нам для этого надо?..

Участники того боя на следующий день пораскидались по Округу, потом по всей стране, ну а начальство не любило лишний раз напоминать о своих недочётах…

Прошло 25 лет. Нам не нужно, чтобы нас называли героями. Нам не нужно, чтобы нам давали подачки. Излишни красивые речи и обещания. Нам нужно: чтобы помнили павших Героев и уважали нашу честь и ответственность, не унижали наш Народ и не растаскивали Россию. Для кого-то - это совсем немного, а для кого-то – Всё.

 

Эти валуны возможно спасли жизнь не одному пограничнику.

21 октября 1981 г. при проведении операции в Куфабском ущелье экипаж капитана Р.Г. Мухамеджанова получил боевую задачу эвакуировать тяжело раненых пограничников с поля боя, из боевых порядков подразделений, ведущих боевые действия в горах. В глубоком и узком ущелье под обстрелом противника, с риском для собственной жизни, экипаж капитана Р.Г. Мухамеджанова сделал несколько заходов для поиска нужного подразделения и подбора близкой к нему и подходящей для посадки посадочной площадки. Под огнем противника вертолет завис над десантниками, принял на борт четырех раненых и доставил их сразу в госпиталь в г. Душанбе. Их жизнь была спасена...

...В октябре 1981 года при очистке Куфабского ущелья районе Райдары возник первый тяжелый ночной бой в горах. Бандиты успешно преодолели наши минные поля с помощью стада ослов, которые своими коптами обезвреживали мины, срабатывая их. «Духи» в количестве нескольких крупных бандгрупп все ближе подходили к главному опорному пункту гарнизона и вполне могли сломить наше сопротивление. Выправить положение могли только вертолеты, и могли это сделать только Ф.С. Шагалеев и В.И. Мусаев. Выйдя ночью от контрольного ориентира по времени на безопасной высоте и уточнив свое место по хорошо знакомым вершинам гор, они сбросили светящиеся авиабомбы и при их освещении и наводке командира СБО, снизились сколько позволили условия, огнем бортового оружия помогли нашему подразделению в подавлении бандитов. Само появление вертолетов ночью шокировало бандитов и воодушевило наших бойцов. Совместными усилиями нападение было отражено, а с рассветом бандиты были разгромлены высаженным им в тыл десантом.

Это уникальная боевая ситуация, в которой руководитель операции генерал-майор В.Н. Харичев, принявший решение и ответственность на себя за вылет пары вертолетов, рисковал своей головой, вернее своей должностью: с одной стороны на весы были положены жизни двухсот пограничников, с другой стороны жизни двух экипажей. Но руководитель операции был уверен в мастерстве экипажей Шагалеева и Мусаева, в их умении обеспечить безопасность полета. В этих ущельях ночью еще никто не летал, здесь и днем то было опасно летать. В этом непростом поединке победило летное мастерство, мужество и волевые качества экипажей.

 

 

Операция под Дашти-Калой

В декабре 1981 г. подразделения Московского погранотряда совместно с большой группой афганских ополченцев успешно ликвидировали бандгруппу, пытавшуюся совершить нападение на центр к. Дашти-Кала.

Удачными были и действия (тоже неплановые) СБО этого же погранотряда западнее г. Рустак. Первыми завязали бой с бандгруппой (около 70 человек) афганские ополченцы. Прибывший на помощь СБО при поддержке вертолетов нанес мятежникам огневое поражение. При прочесывании района было обнаружено много убитых мятежников и около 50 единиц стрелкового оружия. Среди личного состава ПВ потерь не было.

Ночной бой под Дашти-Калой

13 декабря 1981 года летно-технический состав группировки вертолетов, стянутых в Пяндж для проведения плановой операции, был поднят среди ночи по тревоге. Оказалось, что в районе Дашти-Калы в засаду попала десантно-штурмовая группа, следовавшая колонной на БТРах и БМП в район проведения спецоперации в ночное время с целью внезапно прибыть к месту назначения с утра пораньше. Однако моджахеды тоже не дремали и колонну подстерегли еще на марше. Завязался ночной бой.

Пограничники вызвали на подмогу авиацию. Первым вылетел к месту происшествия майор Шагалев Ф. С. в паре с вертолетом, на который были подвешены осветительные бомбы (САБы). Вскоре в районе ночной засады стало светло как днем - ведомый поочередно сбрасывал САБы с высоты 1000 м, и пока они медленно снижались на парашютиках, ведущий энергично обрабатывал позиции "духов" бортовым вооружением с воздуха, а наземный десант давал им "прикурить" своими средствами. Моджахеды, не ожидавшие такого развития событий, сочли разумным ретироваться. Остальным экипажам вылетать уже не было необходимости. С нашей стороны обошлось без потерь. Колонна двинулась дальше в южном направлении в сторону Нанабада.

А утром в соответствии с планом началась спецоперация на участке между Дашти-Калой и Нанабадом. О степени интенсивности боевой работы пограничной авиации в декабре 1981 года в зоне ответственности Пянджского погранотряда можно составить некоторое представление, например, по расходу боеприпасов только одним вертолетом в течение 10 дней. Экипажем этого вертолета было израсходовано: бомбы (ОФАБ-100, ОФАБ-250, САБ) - 30 шт., НУРСы (С-5КПБ) - 270 шт., патроны (12,7 мм) - 1590 шт., патроны к ПКС, РПК и АК - 930 шт. А всего в Пяндже на тот момент базировалось где-то 12-15 вертолетов. И все они были, как говорится, при деле. Вылеты выполнялись для нанесения ударов по базам и складам боевиков, а также по другим выявленным целям в районах Калайе-Мамай, Дашти-Калы, Навабада, Рустака, Чахи-Аба и других точках.

Из статьи «Небесный Пограничник» в журнале ВОИНСКОЕ БРАТСТВО №8(57) ноябрь–декабрь 2009 стр.120-123:

В декабре 1981 г. в районе Дашти-Кала попала в засаду колонна БТР и БМП, следовавшая в район спецоперации. На подмогу вызвали авиацию. Первыми вылетели пара вертолетов майора Шагалеева с ведомым, на машине которого висели САБы – осветительные бомбы. Пока бомбы медленно опускались на парашютах, на позиции душманов с неба лился шквальный огонь из всех видов бортового оружия ведущего. На земле не отставали, поддержка с воздуха – мощный заряд духа для наземных войск. Моджахедов быстро подавили, хватило двух вертолетов. Остальные экипажи площадок не покидали.

 

 

Операция "Долина-82"

  Из книги: ПО ПЕРИМЕТРУ ГРАНИЦЫ АФГАНИСТАНА: Записки генерала пограничных войск КГБ СССР / И.Д. Ярков.-2-е изд., испр. - Новосибирск: Изд-во НГОНБ, 2010. - 352 с.

В конце августа или начале сентября (Прим. 1981 г.) в ОГ (к этому времени КП перебазировался на территорию пограничного городка в г. Пяндж) прибыл начальник штаба ГУПВ генерал-лейтенант Ю.А. Нешумов в сопровождении ГА. Згерского. Внимательно заслушав доклад и ответы на заданные мне вопросы, Нешумов спросил: «Какие возможности и где найти место для размещения личного состава численностью около трёх тысяч человек?»

На подготовку прибывших (для ввода на территорию Афганистана) отводился один месяц. Время их прибытия — в первых числах декабря.

…приехала большая группа офицеров ГУПВ, которая активно включилась в многогранную деятельность по подготовке к приёму подразделений, прибывающих на усиление. Организация встречи, размещение, подготовка и уточнение программ ускоренного обучения специалистов - неполный перечень вопросов, которые они решали, помогая офицерам ОГ. Опытные офицеры Главка: Кириллов, Банных, Ашуралиев, Евсиков и другие проделали огромный объём работы. Во всех мероприятиях, проводимых с прибывшими подразделениями, сбоев и больших затруднений не было.

Эта группа офицеров, возглавляемая начальником штаба ГУПВ генерал-лейтенантом Ю.А. Нешумовым, а затем генерал-лейтенантом И.Г. Карповым, работала не только над подготовкой личного состава к боевым действиям, но и совместно с ОГ планировала ввод подразделений на территорию Афганистана. Офицеры ОГ проводили тщательный выбор мест дислокации ММГ.

Ввод наших подразделений - не только совершение марша к месту своей дислокации. Это боевые действия, ликвидация банд и очистка зоны ответственности по ходу продвижения к намеченной цели, оказание помощи местным органам власти в защите населения от нападения банд.

По распоряжению начальника войск округа были подготовлены списки личного состава из действующих подразделений, имеющих боевой опыт, чтобы их перевести в прибывающие ММГ для усиления и передачи таких навыков.

С 12 декабря начали прибывать мотоманёвренные группы. Стали выполняться намеченные планы. Все пограничники, прибывшие к нам, уже имели годичный стаж службы по охране государственной границы на различных участках. Комплектование подразделений ММГ проходило военнослужащими пограничных застав. Предстояла большая работа не только по их сколачиванию, проведению занятий по боевой подготовке, но и по созданию боевого коллектива из людей, вместе ещё не служивших, мало знакомых. Одновременно велась их психологическая подготовка, ведь они ещё, что называется, не нюхали пороха. Задача непростая. Но через месяц напряжённой работы с личным составом она была успешно решена. Задача решалась комплексно. Боевая подготовка, занятия под руководством офицеров-участников боевых действий. И разъяснение нашим ребятам, для чего всё это проводится. Воспитанные в духе патриотизма, преданности своему народу, государству они, это было видно сразу, были готовы к действиям в экстремальных ситуациях!

Одновременно осуществлялся выбор и рекогносцировка мест дислокации ММГ на территории ДРА, определялся маршрут или направление выхода к ним. Составлялся план проведения колонн к населённым пунктам Калайи-Нау, Меймене, Шибарган, Мазари-Шариф, Талукан, Имам-Сахиб, Ташкурган. Планировали график ввода ММГ в эти населённые пункты в первой декаде января 1982 года.

За каждым подразделением на ввод к месту дислокации закреплялись офицеры ОГ: Ильин, Зализняк, Юдин, Минин, Павленко, Ткач, Бобров, Третьяков.

Общее руководство этими мероприятиями осуществлял генерал армии В.А. Матросов.

Тщательная подготовка подразделений вызывалась определённой необходимостью. На момент начала ввода ММГ обстановка характеризовалась наличием в северных провинциях около 320 бандгрупп общей численностью до 22500 человек. Из них в зоне ответственности насчитывалось соответственно около 150 бандгрупп и до 11500 бандитов, имеющие на вооружении миномёты, пулемёты и другие виды стрелкового оружия. Подразделения вводились на территорию ДРА последовательно, с учётом их обеспечения группами прикрытия и авиацией.

Часть ММГ пересекли границу и достигли места дислокации, не встретив сопротивления. Некоторые, преодолев государственный рубеж, вошли в соприкосновение с отрядами душманов, которые, не приняв боя, скрылись. Продвижение подразделений проходило под прикрытием авиации.

Но в районах населённых пунктов Ташкурган и Имам-Сахиб наши ММГ встретили ожесточённое сопротивление. Для ликвидации крупных банд потребовалось несколько дней. На этих направлениях хорошо работали вертолёты, уничтожая опорные точки противника.

В системе общей операции на меня была возложена задача по руководству вводом ММГ, прибывшей из Северо-Западного пограничного округа, в район Калайи-Нау.

На участке Тахта-Базарского погранотряда с рассветом преодолели границу и колонна двинулась к намеченной цели. Расстояние более 60 км преодолели до наступления тёмного времени под прикрытием вертолётов. Марш был совершён без каких-либо осложнений.

Когда колонна достигла Калайи-Нау, сразу приступили к оборудованию городка Убедившись, что охрана места расположения ММГ организована как следует, я возвратился на советскую территорию. Мне еще было нужно организовать проводку в район Талукана другой ММГ.

К населённому пункту Талукан колонна двигалась уже по маршруту, который был очищен от бандгрупп. И тем не менее, по ходу движения, достигнув к. Тарагнышлак, с дальнего расстояния колонна была обстреляна. Действия нашей авиации и огонь из крупнокалиберных пулемётов БТР заставили нападавших прекратить стрельбу и скрыться. Личный состав от этого обстрела не пострадал.

Маршрут в 120 км преодолели до наступления тёмного времени. Прибыв на место и выставив охранение, с соблюдением мер предосторожности занялись обустройством. Я с несколькими офицерами выехал на встречу с представителями местной власти. С улусволем и командиром подразделения царандоя (милиции) уже был знаком. Они ждали нашей помощи в борьбе с мятежниками, действовавшими в этом районе. Талукан расположен на путях сообщений, связывающих на востоке Файзабад с Мазари-Шарифом и Кундузом на западе. Здесь было интенсивное движение как населения, так и групп мятежников из Пакистана в центр северных провинций. И перекрыть его своими силами местные власти не могли.

Обсудив интересующие нас вопросы, уточнив обстановку, мы организовали взаимодействие и договорились, что для разгрома выявленных бандгрупп местные власти будут выделять в помощь ММГ подразделение царандоя и ополченцев.

В первую же ночь расположение ММГ было обстреляно из близко расположенных домов, но потерь у нас не было.

Надо было срочно принимать меры по очистке от бандитов территории, находящейся рядом с ММГ. Следующим этапом — планировать ликвидацию их в населённых пунктах. Нам понадобился день, чтобы спланировать операцию по блокированию опасного для нас объекта.

Перед рассветом следующих суток силами ММГ, подразделения царандоя и ополченцев район, откуда вёлся огонь, был окружён, и началась проверка на наличие бандитов. И мы сразу встретили огневое сопротивление. Заблокированные боевики вели интенсивный огонь, не давая возможности продвигаться нашим группам. Вновь потребовалась помощь авиации.

Вскоре прилетели две пары вертолётов. Возглавлял эту группу начальник пограничной авиации генерал-майор Н. А. Рохлов.

После краткого изучения обстановки, уточнения расположения наших подразделений и огневых точек бандитов лётчикам была поставлена боевая задача на поражение.

При выполнении задачи один из пилотов был ранен при обстреле с земли из ДШК. Его заменил в управлении вертолётом генерал Рохлов.

В результате действий авиации сопротивление бандитов было подавлено. Закончили дело уже подр<