Место Анны Карениной в творчестве Толстого

Творчество Л. Н. Толстого, который всегда живо и мгновенно реагировал на события, происходившие в России и за её пределами, является своеобразным отражением современной ему действительности. Даже небольшое, казалось бы, частное событие могло подтолкнуть писателя на создание произведения, созвучного по поднимаемым в нем вопросам эпохе.

Публикация романа «Анна Каренина» вызывает широкий резонанс в читательской аудитории. Выход первой части становится литературным событием 1875 г., и каждую из последующих частей, публикуемых в «Русском вестнике», читатели встречают с огромным интересом, постоянно ожидая необычного поворота событий. Критика обсуждает не только уже написанные главы, но строит предположения о последующих, участвуя в игре, типичной для фельетонов, которые взаимо-действуют с публикой, создавая интригу и будя любопытство в аудитории. В случае с Толстым игра усложняется еще больше, поскольку после романа «Война и мир» читатели надеются найти героический эпос великого русского народа и в «Анне Карениной». Но роман неожиданно оказывается семейной историей из жизни дворян, что вызывает разочарование во всех кругах, как прогрессивных, так и консервативных, и в результате абсолютно все, пусть и по разным причинам, отворачиваются от романа. По свидетельству литературного критика той эпохи Чуйко, «Анна Каренина» встречает дружное неодобрение в обществе по многим причинам: роман не отвечает ожиданиям, возникшим у читателей по прочтении такого шедевра, как «Война и мир»; не пользуется успехом у славянофилов; раскрывает скандальную тему и изображает только высший свет [3].

В настоящей части нашего исследования, посвященной рецепции романа современниками Толстого, мы ставим задачу рассмотреть, главным образом, отношение читательской публики к проблеме института брака и, следовательно, к проблеме адюльтера, семьи и «аморального» поведения Анны.

Тот факт, что роман широко распространяется в России и за рубежом и вызывает нескончаемые дискуссии, позволяет утверждать, что он оставил глубокий след в ментальности читателей. Анна, неверная жена, нарушающая таинство брака, бросающая вызов обществу, поднимает своими действиями определенную нравственную проблему. Ее поведение доказывает, что сожительство, альтернативное супружескому, воз-можно или даже предпочтительно. Пример Анны вынуждает читателей принять или отвергнуть новую модель семейной жизни и вместе с тем показывает возможность осуществления того, что до недавнего времени было совершенно нереальным; Анна открыто проявляет до сих пор запрещенные чувства; ее последний крик отчаяния и трагическая смерть требуют поиска новых решений.

Учитывая заинтересованность публики и отклики, вызванные романом в критике, трудно поверить, что он никоим образом не повлиял на ментальные структуры читателей. Согласно прессе той эпохи, «единственным крупным литературным явлением остается по-прежнему «Анна Каренина»: ее ждут с нетерпением, ее читают нарасхват, об ней толкуют и спорят». И все же, читая публицистику того периода, кажется, что почти ни одному из критиков не удалось постичь всей значимости социальной роли, которую произведение Толстого сыграло в истории института брака по расчету. Из этого можно заключить, что вызов героини воспринимался современниками бессознательно: пример Анны постепенно запечатлевался в ментальных структурах общества и незаметно привел к появлению того буржуазного брака, который Толстой изображает несколькими годами позже в «Крейцеровой сонате» [6].

В «Анне Карениной» нет масштабных исторических событий («замысел такой частный»), но в романе ставятся вопросы, волновавшие русское общество 1870-х годов. Недаром толки о романе Толстого сливались со злободневными политическими известиями, а одна из заметок Ф.М. Достоевского в его «Дневнике писателя», затрагивающая «Анну Каренину», называлась «Злоба дня». Вместе с тем Достоевский находил в романе «огромную психологическую разработку души человеческой». Сам Толстой называл «Анну Каренину» «романом из современной жизни».

В отечественном литературоведении прочно утвердилось представление об «Анне Карениной» Л. Н. Толстого как об одном из крупнейших произведений русской классической литературы. Первое, на что обращалось внимание, – это удивительное ощущение потока современной писателю жизни, воссозданное в романе. Так, Б. И. Бурсов утверждает, что «проблемы, которые являются центральными для «Анны Карениной», были выдвинуты самим ходом истории, самой эпохой» [8].

В. В. Набоков в своих лекциях по русской литературе (1999) отмечал: «Хронология в «Анне Карениной» построена на уникальном для мировой литературы чувстве времени».

Определяя место и значение «Анны Карениной» в творческой эволюции Толстого, исследователи сопоставляли «роман из современной жизни» с предшествующим произведением писателя - «Войной и миром». Н. К. Гудзий писал: «Война и мир» — апофеоз здоровой, полнозвучной жизни, ее земных радостей и земных чаяний... Совсем другое видим мы в «Анне Карениной». Здесь господствует настроение напряженной тревоги и глубокого внутреннего смятения». Э. Г. Бабаев, как бы продолжая мысль Гудзия, утверждает, что внутренняя напряженность, тревога как раз и привлекли читателя, потому что этим ощущением была пропитана сама эпоха Толстого: «Устои нового времени оказались непрочными. Разорение, семейные драмы, крахи банков, катастрофы на железных дорогах — все это были «признаки времени», которые поражали воображение человека 70-х годов, определяли его тревожное мироощущение» [7].

По словам В. В. Ермилова, отражение в «Анне Карениной» современной Л. Н. Толстому эпохи сделало роман «произведением, столь же гениальным, как и «Война и мир», но противоположным по своему поэтическому настроению. Вместо поэмы о счастье — роман о несчастье. Вместо торжества жизни — угроза смерти, духовной смерти человечества, если оно не найдет пути к обновлению, — «воскресению»» [12].

М. Б. Плюханова считает возможным делать и более решительные пессимистические выводы: «Если в период «Войны и мира» основным… было для Толстого начало добра и любви, то теперь это начало теряет ясность, возможно, и смысл вообще и глядит зевом смерти».

Если в основе «Войны и мира» лежало изображение событий кампании 1805-1807 годов и, прежде всего, войны 1812 года, то «Анна Каренина» практически не имела в своем содержании описания военных действий (исключая Русско-турецкую войну, куда уже в финале романа уезжает Вронский) и крупных исторических событий. Но, тем не менее, эпоха, воссозданная в романе, отмечена глубоким драматизмом. Взаимоотношения помещиков и крестьян после реформы 1861 года, противостояние либералов и демократов, уже упомянутая русско-турецкая война (1877 - 1878), начало разлома сословных отношений в русском обществе - все это определяло глубочайшее напряжение эпохи и постоянное пребывание людей «на грани».

«В «Анне Карениной», в отличие от «Войны и мира», Толстой пользовался материалом обыденной жизни. Здесь нет ни одного мирового события, ни одной исторической личности. Недаром новый роман Толстого после исторической эпопеи поразил читателей «вседневностью содержания».

Но вседневность — это тоже история», - утверждает Э. Г. Бабаев. Поразившая современников «вседневность содержания» заключалась в том, что «общество, современное «Анне Карениной», ему [Л. Н. Толстому] гораздо ближе, чем общество людей «Войны и мира», вследствие чего ему легче было проникнуться чувствами и мыслями современников «Анны Карениной», чем «Войны и мира». А это имеет громадное значение при художественном изображении жизни»[3].

В советском литературоведении была принята и поддерживалась большинством исследователей жесткая периодизация толстовского творчества, согласно которой выделялись два резко противопоставленных друг другу периода его деятельности. Обоснованием этой периодизации служил произошедший на рубеже 1870 - 1880-х гг. так называемый «перелом» в мировоззрении писателя, вследствие которого он порвал как с прежним образом жизни, так и с прежней манерой письма. Вместе с тем этот «перелом» подготавливался постепенно, и изменения в творческой манере Толстого сказались уже в «Анне Карениной».

О. В. Барабаш же полагает, что правильнее говорить не о резком «переломе», а о «закономерном этапе в развитии индивидуального стиля писателя». По мнению исследователя, новый уровень психологизма, на который поднимается в своем творчестве писатель, обусловлен новым подходом к изображению человека. Герой Л. Н. Толстого, считает Барабаш, выступает теперь «как предмет субъективного психологического анализа с позиций духовного соответствия объективным законам действительности». Эта соотнесенность психологического анализа с «объективными законами действительности», ее «нравственно-философским анализом» и определяет, считает Барабаш, особое место «Анны Карениной» в истории русской литературы, позволяя говорить о том, что это произведение стало «новой ступенью в эволюции русского психологического романа»[3].

В «Анне Карениной» мы видим «органический синтез романа с трагедией». Осмоловский подчеркивает, что Толстой «не отказался от эпической полноты изображения жизни». Вместе с тем внешний мир изображается в «Анне Карениной» «более избирательно», он теперь «тесно соотнесен с трагедией героев и подчинен ее объяснению». «Интерес писателя к личности и законам ее формирования» сменяется «интересом к внутренней драме, к исследованию душевных конфликтов и противоречий». В «Анне Карениной» писатель исследует «трагедию личности, духовный кризис и переворот». Внимание к кризисным, трагедийным состояниям человека, по мысли исследователя, обусловило изменения в поэтике Толстого: «снижается роль объяснительного психологического анализа, степень детализации психических явлений». Иными словами, психологический анализ становится более лаконичным [6].

Говоря о сдвигах в романном мышлении Л. Н. Толстого, сказавшихся на изменениях его поэтики, современные исследователи, вслед за советскими литературоведами, как правило, опираются на сравнительный анализ «Анны Карениной» и «Войны и мира». О. В. Барабаш, например, отмечает, что в «Войне и мире» Толстой, идя от «частного, индивидуального» «к широкому обобщению», «подводит читателя к обобщающей мысли, что человек проходит своеобразную нравственную проверку: чем ближе он к народной среде, тем он чище, тем более стойким он оказывается к испытаниям, соединяя свою судьбу с народной судьбой». В «Анне Карениной» - наоборот: «от обобщений» Толстой «переходит к локальным исследованиям, к изображению частных судеб», пытаясь «раскрыть человеческую душу, показать ее возможности».

В «Войне и мире», продолжает размышлять в том же направлении Н. Набиев, писатель «проводит своих героев через катаклизмы войны, через страдания и лишения, которые падают на долю всей страны, и тем самым приобщает человека из высшего общества к народной жизни. В «Анне Карениной» Толстой избирает иной способ раскрытия образов своих героев: он «испытывает своих героев через семью, сталкивая их с законами и объективными требованиями семьи, которые такие же ненарушимые, как законы и ход истории» [17].

Вместе с тем исследователи отмечают изменившийся взгляд Толстого на семью, отразившийся в «Анне Карениной». Если в «Войне и мире» Толстой, переживающий счастливый период своей семенной жизни, «твердо отстаивает ценность семейной жизни», - утверждает М. Мейер, - то в «Анне Карениной» он, по-прежнему убежденный в значимости для человека семейных ценностей, уже изображает распад семейных связей3, по-разному освещая судьбы главных героев – Анны и Левина. По мысли Т.Д. Проскуриной, Толстой показывает типичность семейных отношений в условиях «переворотившейся» русской действительности, при всей «непохожести» семей, как они изображены в «Анне Карениной»: «Толстой, противопоставляя московское дворянство ориентированному на Запад Петербургу, приходит к выводу, что разрушение семейного уклада в государстве происходит в результате не только неблаговидной нравственной политики царя и его аристократического окружения, но и, - подчеркивает Проскурина, - от «духа времени», возникающего в земной атмосфере, способствующего появлению недобрых сил в государстве, называемых писателем «злым духом» [15].

Современные исследователи, вслед за советскими литературоведами, справедливо отмечают, что «мысль семейная» получает ясность выражения в «Анне Карениной» только в соотнесенности с «мыслью народной». Несмотря на разность социальных фонов в романах, единым, по мнению Н. Набиева, остается направление нравственных поисков главных героев и «Войны и мира» (Андрей Болконский, Пьер Безухов), и «Анны Карениной» (Константин Левин): это духовные движение к единению с народом, с «роевым» началом жизни, ведущее к отказу от эгоистического начала [16].

И все же внимание современных исследователей в значительной мере сосредоточено на особенностях выражения в романе именно «мысли семейной». В понимании Н. Набиева, «как не было и не могло быть человека без и вне национального организма, так и нет человека без и вне семейного организма. Именно в этом заключается и значение «мысли семейной», который так дорожил автор «Анны Карениной»». «Личность терпит трагическое поражение, если свою индивидуальную и эгоистическую волю она противопоставляет законам и требованиям семьи (Анна Каренина), или же находит выход из трудных ситуаций, если, отказавшись от своих индивидуальных притязаний, подчиняется закону семьи и жизни (Константин Левин)» [16].

По мнению А. К Степаненко, «мысль семейная» - «не только структурная основа сюжета, но и философский символ высшего единения, какое только возможно между людьми. Это вселенское единение предполагает наличие «ключа любви»…». Отсюда, размышляет исследователь, «особая роль в романе проблемы любви — центральной в романе и в какой-то степени определяющей особенности его композиции…»[22].

О «двух идейно-композиционных центрах» в «Анне Карениной» говорит и О. В. Барабаш: «мысль семейная» находит свое выражение «в сюжетных линиях Левина и Анны, которые соответственно олицетворяют «семейность» как спасительное начало и «бессемейность» как разрушающую силу».

Таким образом, сосредоточивая свое внимание на образах главных героев «Анны Карениной», современные исследователи неизменно возвращаются, как и советские литературоведы, к проблеме сюжетно-композиционной организации произведения, которую сам Л. Н. Толстой определял как «лабиринт сцеплений», «то есть внутренних связей мысли, воплотившихся в особом, неповторимо оригинальном построении художественного мира романа». А. К. Степаненко говорит о композиции «Анны Карениной» как о системе антитез и синтеза: «Принцип контрастного сопоставления… широко используется Л. Н. Толстым не только при построении сюжетных линий, но и во внешней форме их реализации. Вообще в построении «Анны Карениной» совмещаются принципы противопоставления и единства, слитности, связи. Синтез этих диалектически противоположных принципов — одна из ярких особенностей творческого метода Толстого в целом - наиболее отчетливо проявляется в «Анне Карениной», создавая иллюзию «потока жизни». В основе сюжетно-композиционной структуры романа лежит, таким образом, принцип «притяжения-отталкивания». Эпизоды, имея самостоятельное значение, тяготеют к единому центру» [22].