Баллада «И вас война не пожалела»

На Сумщине, в лазоревом рассвете,
Когда ещё роса блестит в лучах,
На старых тропах, можно летом встретить,
Девчонок с рюкзаками на плечах.
Что их ведёт в дорогу спозаранку,
По старым мало хоженым местам,
И кто они, туристки ль иностранки,
Каких сегодня встретишь тут и там?
А может быть филологи-студентки,
В надежде на утраченный фольклор,
Бредут от деревеньки к деревеньке,
Чтоб записать народный разговор?

Нет, девушки совсем не иностранки
И манит их не слов народных звук,
Те девушки – студентки харьковчанки,
Из колледжа финансовых наук.
И интерес их явно не туристский,
К местам, где мир царит и тишина,
Влекут их полевые обелиски,
Какие здесь оставила война.
Они идут маршрутами своими,
Не час, не два, а целый божий день,
И часто можно видеть, вместе с ними,
Крестьянок близлежащих деревень,
Которым памятны военные кладбища,
В окопах старых, у речных запруд,
Ведь девушки те, терпеливо ищут,
Ровесников, в войну погибших тут.
Их хоронили местные солдатки,
Могилы эти в памяти храня,
Пометив тайно в детские тетрадки,
Не все, наверно, павших имена.

И над такой, святой могилой братской,
Будь то разрушенный окоп или овраг,
Не ставили тогда звезды солдатской,
Чтоб не кощунствовал над нею злобный враг.
А обелиски павшим возводили,
В послевоенной мирной тишине,
Без скорбных дат, без званий и фамилий,
Как неизвестным, павшим на войне.

Вот почему, через десятилетья,
Не всем Героям жизнь возвращена,
И юность ищет все могилы эти,
Чтобы вернуть погибшим имена.
Но сколько полегло по Украине,
Наверно никому не сосчитать,
Так почему ж девчата эти, ныне
На Сумщину приходят их искать?
На то у них особое призванье –
Доделать то, что деды не смогли,
Их сверстники – мальчишки харьковчане,
Здесь в грозном сорок первом полегли.

Вона, война… ты жертвы не считала,
Но лишь твои победные бои,
В анналах ты подробно описала,
Забыв про поражения свои.
А ведь без них победа не ковалась,
Но в сорок первом, из твоих боёв,
На нас войны Героев, смотрят мало,
За Украину проливавших кровь.

Но знают все, Герои эти были,
И чтоб открыть страничку, ту одну,
Девчонки - слобожанки объявили,
Военному беспамятству войну.
И потому, порой и в непогоду,
Девчонки эти, ищут до темна,
Всё чаще возвращая год – от - года,
Погибшим в сорок первом, имена.

Но кто они, те юные парнишки,
Из-за которых много долгих лет,
Девчонки-харьковчанки где-то ищут,
В сражениях, затерянный их след?

Сентябрь сорок первого… крутые
Настали для Отчизны времена,
Врагом захвачен Минск, горит в осаде Киев,
Войною перепахана страна.
И вот уже родную Украину
Германский топчет кованый сапог,
А вражеская грозная лавина,
Упрямо рвётся дальше на Восток

А перед нею, в поле русской славы,
Войсками не прикрытая в тот час,
Лежит многострадальная Полтава,
За нею Сумы, Харьков и Донбасс.
Но кто лавину эту остановит,
Когда для танков нет уже преград?
И спешно Харьков с Сумами готовят
Особый добровольческий отряд.

И в артучилищах, и в Харьковском пехотном,
Из их курсантов, за короткий срок,
Сформировали боевые роты –
Закрыть врагу дорогу на Восток.
Это они, вчерашние подростки,
На зов, досрочно выступить на фронт,
Мальчишки Харькова и Сум, довольно просто,
Шагнули молча два шага вперёд.
Не для того, чтоб жертвовать собою -
Они из тех, вступающих в борьбу,
Кто умереть предпочитает стоя,
Чем жить, подобно жалкому рабу!

Это они составили основу,
Тех добровольцев, из курсантских рот,
Наименованных отрядами Чеснова,
И посланных, под Сумщину, на фронт.
В том полководцев, вижу я, просчёты,
Когда по неизвестно чьей вине,
Бросали в бой мальчишеские роты,
Чтоб избежать разгрома на войне.

Просчёты, жизни стоили ребятам,
Но кто их на войне умел считать?
Мы в сорок первом, немцы в сорок пятом,
Ребят бросали в битвах умирать.
И той войны архивные анналы,
Нам сохранили в сводке полевой,
Лишь то, как в сорок первом умирали
Подольские курсанты под Москвой.

А о других сражениях военных,
Где юность в бой бросалась в грозный час,
Где так же был высок накал сражений,
Архивы наши всё ещё молчат.
Но Ворожба, Путивль и Белополье,
И древние Клевени берега,
Ещё теперь курсантов юных помнят,
Остановивших надолго врага!

Стоял сентябрь, но бледнели зори
Под ярым и неистовым огнём,
Когда встречали вражескую свору,
Курсанты юные на рубеже своём.
И гасли преждевременно закаты,
В дыму багровом, от горящих нив,
А за окопами сплошным огнём объяты,
Горели танки, пушки уронив.

Они парадным маршем по Европе
Прошли, потерь не зная и преград,
А здесь, возле мальчишеских окопов,
Они остановились и горят.
Но бой неравный, бой идёт кровавый
И за окопом, рушится окоп,
А танки и пехота грозной лавой,
Волною за волной, штурмуют в лоб.
Их было много, много, даже с лишком,
Но не смогли рубеж курсантский взять,
Стояли до последнего мальчишки,
И многим приходилось умирать.

Я видел бой, я сам тому свидетель,
И не могу забыть я до сих пор,
Как рвался враг, и как ребята эти,
Расстреливались танками в упор.
Но смерть, презрев, с мальчишескою спесью,
Оглохшие от вражеских атак,
Бутылками с простой горючей смесью,
Встречали юные курсанты каждый танк.

Я помню, как последние снаряды,
Артиллеристы, расстреляв в бою,
С пехотою в окоп ложились рядом,
Чтоб отстоять позицию свою.
Я видел танки, как они утюжат
Окоп курсантский и жестоко мнут,
И знаю я, какой характер нужен,
Подняться и гранату в танк метнуть.
И поднимались юные курсанты,
В бросок, вложив и боль свою, и гнев,
И загорались вражеские танки,
От взрыва и огня оцепенев.

И в том бою, средь вражеских разрывов,
Я, не увидев, верить бы не стал,
Как у окопов и на хлебных нивах,
Горит, чернея вражеский металл.
Таким мне это, помнится сраженье,
И часто снится мне, ещё теперь,
Как багровели воды у Клевени,
От наших и противника потерь.

Но тот рубеж, где все курсанты вместе,
Сражаться до последнего смогли,
Хвалённые в Европе, танки Клейста,
Как ни пытались, всё же не прошли.
И даже враг был вынужден признаться,
О чём писал и сам Гудериан,
Как стойко и умело мог сражаться
В бою, сумской и харьковский курсант.

Так умирали юные курсанты,
Безвестные Герои той войны,
Остановив своею жизнью танки,
В тяжёлые сентябрьские дни.

Когда их хоронили после боя,
В смертельную врываясь тишину,
Пронёсся плач над древней Ворожбою
И над Путивлем, как и в старину.
То плакали над ними Ярославны,
Солдатки ближних сёл и городков -
Таков обычай на Руси, прощальный,
Со времени Олеговых полков.

И этот плач, молитвой погребальной,
Летел молвою, в даль из этих мест,
И оседал тревогою печальной,
В сердцах у матерей и у невест.
Но плача этого, расстрелянные звуки,
Не слышала огромная страна,
Ведь в том краю, по всей его округе,
Ещё гремела взрывами война.

Потом, годины тяжкие неволи,
Отгородили те места стеной,
И тех ребят трагическая доля,
Была в безвестность брошена войной.
А новые бои освобожденья,
В людской затмили памяти, собой,
Те сорок первого, кровавые сраженья,
И под Путивлем, и под Ворожбой.

Год сорок первый павших не отметил
И хоронить в боях не успевал,
И потому Героев битвы этой
В истории анналы не вписал.

А время наше в памяти, жестоко
Даже живых, стирает имена,
А имена мальчишек, тех далёких,
И вовсе, не оставила война.
Печально, что ребят геройски павших,
Которых фронт, уйдя не хоронил,
Устав военный в «без вести пропавших»,
Казённым языком определил.

И до сих пор, родным и их потомкам,
Судьба ребят была бы не ясна,
Когда бы, не упрямые девчонки,
Всё ищущие, павших имена.
Вот почему, как древние славянки,
Всё ходят по местам боёв, вокруг,
Те, юные девчонки-харьковчанки,
Из колледжа финансовых наук.

Чтоб прикоснуться сердцем, нет, не к тленью,
А к славной той, истории своей,
И не позволить подлому забвенью,
Затмить Героев, прозой наших дней!

Героям и живым, и павшим слава!
За подвиги их, в битвах фронтовых,
Они друзья мои, имеют право,
Остаться в памяти всегда среди живых.
Пусть имена их, школы наши носят,
И там, где о Героях запоют,
Пусть так же, как Гастелло и Матросов,
И павшие мальчишки оживут!

2Вед.-И на таком душевном переломе юноши и девушки обрели высшее мужество, которое привело к победе через четыре казавшихся бесконечными года войны. За свои идеалы они боролись, они дрались, шли на смерть.