Глава I развитие исторической мысли и исторической науки во Франции первой половины XIX В.

1814—1830 гг. были во Франции временем политического господст­ва крупных.землевладельцев-дворян. Однако «исполинская метла» революции так тщательно вымела сор отживших феодальных порядков, так основательно подорвала былую мощь французской аристократии, что она вынуждена была пойти на компромисс с верхушкой буржуазии.

Реставрация Бурбонов во Франции «не имела ничего общего с до­капиталистическими способам производства», и совершилась, как пи­шет В. И. Ленин, «на почве капиталистических отношений производст­ва».

Борьба между партией ультрароялистов, защищавшей притязания аристократов и представителей высшего духовенства на неограниченное господство в стране, и либеральной партией, за которой cтояли широкие круги буржуазии и либеральные группы дворянства, добивавшиеся устранения преград для развития капитализма, определяла в те годы по­литический климат в стране. Борьба эта отражалась в произведениях художественной литературы и в философских трактатах, но особенно ярко — в историографии.

Французские историки периода Реставрации находились в гуще по­литических событий. История была для них острым оружием защиты и пропаганды своих политических программ и классовых идеалов.

Реакционно-аристкратический романтизм в историографии периода Реставрации Период Реставрации был временем широкого наступления идеологов абсолютистской, аристократической и клерикальной реакции на передовые общественные в историографии ддеи Французской буржуазной революции XVIII в.

Характерным проявлением идейной реакции, на­чавшейся во Франции и в Европе после 1814—1815 гг., был реакционный романтизм. Он складывается еще в конце XVIII в. и обретает силу в первой трети XIX в. Лозунг «возвращение к порядку», провозглашенный немецким публицистом и философом Фридрихом Шлегелем, становится девизом всех реакционных романтиков этого периода. Под «порядком» подразумевался феодально-абсолютистский строй.

Одним из наиболее типичных представителей романтического направления в историографии был реакционный публицист граф Жозеф де Местр (1753—1821) — эмигрант, проведший 14 лет в России в качест­ве дипломатического представителя свергнутого сардинского короля.

В 1819 г. Жозеф де Местр опубликовал трактат «О папе», в котором называл революцию 1789—1794 гг. «делом сатаны» и заявлял, что «огонь этой революции будет окончательно потушен только тогда, ког­да утвердятся противоположные ей принципы».

Резко нападал он на философов-просветителей, на «безумные доктрины» Вольтера и Руссо, на теории общественного договора и народного суверенитета.

Идеолог католической реакции, де Местр был также ярым защит­ником абсолютизма и господства аристократии.

Разочаровавшись в результатах реставрации Бурбонов во Франции, потеряв веру в успех своих планов преобразования Европы в федерацию абсолютистско-дворянских монархий под главенством папы, де Местр впал в глубокий пессимизм: «Человеческий род регрессирует», — мрачно говорил он.

Близок по духу Жозефу де Местру другой идеолог реакции начала XIX в. — виконт Луи де Бональд (1754—1840), сражавшийся против революции в армии принца Конде. Еще в 1796 г. появился главный труд Бональда «Теория политической и религиозной власти в гражданском обществе, основанная на разуме и на истории». Книга была написана с целью опровержения конституционной теории Монтескье и демократических воззрений Руссо и отличалась столь реакционным духом, что была запрещена правительством Директории. В 1802 г. Бональд опубликовал трактат «Первичное законодательство, рассматриваемое в последние времена исключительно с точки зрения разума» (переиздавался в 1821, 1829 и 1847 гг.). Правительство Бурбонов щедро вознаградило Бональда за его контрреволюционные писания, а также за его ультрароялист­ские речи 1815 — 1816 гг. в палате депутатов: он получил звание пэра, был избран во Французскую академию.

Во всех своих сочинениях Бональд выступал как законченный сторонник абсолютизма и теократии, мечтая о возвращении тед времен, когда «единственным девизом»:общества были слова «бог и король». Даже конституционную Хартию 1814 г. Бональд называл «детищем безумия и мрака».           

Крайне реакционными были и исторические взгляды Бональда. Идеализируя феодально-абсолютистский порядок, Бональд заявлял, что у французского народа не былр никаких оснований для борьбы против «старого режима», и единственной причиной революции объявлял нападки философов и писателей XVIII в. на монархию, аристократию и духовенство. Восхваляя «воинственных сеньоров» средневековья, на смену которым пришли «жадные дельцы», Бональд отвергал капиталистическую систему на том основании, что она «воспитывает пролетариев для революции».

Особое место среди представителей реакционного романтизма зани­мал виконт Франсуа Ренэ де Шатобриан (1768—1848). Выходец из старинното дворянского рода, он эмигрировал в начале революции, сражался против своей родины в отрядах эмигрантов, а затем поселился в Англии. В 1797 г. опубликовал трактат под названием «Исторический, политический и моральный опыт о революциях древних и новых, рассмотрен­ных в связи с современной французской революцией». Основная идея этого произведения — о бесплодности всех революций. Трактат проникнут духом крайнего пессимизма и фатализма. Шатобриан старается доказать, что в основе исторического процесса лежит случайность, сила обстоятельств, рок, т. е. не зависящая от воли людей цепь причин и следствий, что общественное развитие совершается по кругу.

После реставрации Бурбонов, в защиту которой он опубликовал памфлет, полный злобных выпадов против Наполеона, Шатобриан полу­чил звание пэра и «государственного министра», занимал некоторое время пост министра иностранных дел. Но в отличие от де Местра и Бональда, Шатобриан считал невозможным восстановление феодаль­но-абсолютистского режима и высказывался за сохранение конституционяой Хартии.

В середине 20-х годов Шатобриан перешел в ряды оппозиции правительству. Это отразилось и на его исторических воззрениях. В 1826 г., переиздавая свой «Опыт о революциях», он снабдил это издание комментариями, где заявил, что отказывается от былого фатализма, признает идею закономерности исторического развития и считает ошибочной свою прежнюю теорию круговорота. Нет, писал он, человечество не топчется на месте, оно не вращается в одном и том же, много раз прой­денном круге. Напротив, оно делает концентрические круги, которые все расширяются, окружность которых будет все увеличиваться в бес­конечном пространстве.

Эволюция, проделанная Шатобрианом как историком, не привела его все же в лагерь либералов. Он остался на позициях аристократиче­ского романтизма и сохранил верность династии Бурбонов и после ее свержения. В 1831 г. он выпустил четырехтомную работу о падении Рим­ской империи и о зарождении и развитии христианства, дополненную рассуждениями об истории Франции. В предисловии к этой книге он не скрывает своего резко отрицательного отношения к июльской револю­ции, к демократическому и антиклерикальному движению, развернувше­муся после крушения монархии Бурбонов.

Историческая концепция Монлозье Одним из виднейших представителей реакционно-дворянской историографии во Франции в период Реставрации был граф Франсуа Доминик де Монлозье (1755—1838), автор серии историко-политических трактатов «О французской монархии». В начале революции он эмигри­ровал в Англию, но после переворота 18 брюмера возвратился во Францию. По поручению Наполеона он написал трактат «О француз­ской монархии со времени ее установления и до наших дней» (3 тт.). Монлозье было дано задание осветить в этой книге следующие вопро­сы: «1) дореволюционные порядки, 2) неизбежность происшедшей отсюда революции, 3) попытки прекратить ее, 4) успехи, достигнутые в этом от­ношении первым консулом, и его различные мероприятия по восстановлению порядка».

Неумеренное восхваление автором «старого режима» привело к то­му, что наполеоновские власти забраковали, рукопись, представленную Монлозье. Она была издана лишь в 1814 г. (с добавлением главы «Воз­вращение дома Бурбонов»).

Исторические труды Монлозье характеризуют его как ярого монар­хиста и защитника дворянских привилегий. Его историческая концепция была мало оригинальна и представляла собой лишь дальнейшую разра­ботку идей аристократической историографии XVIII. в., связывавшей происхождение дворянства и третьего сословия с завоеванием франками Галлии. В исторических условиях периода реставрации Бурбонов теория Монлозье служила делу обоснования политического господства дворянской аристократии, делу борьбы против притязаний буржуазии на государственную власть..

Буржуазно-либеральная школа. Историческая концепция Огюстена Тьерри Попытки реакционных романтиков обосновать исторически феодально-дворянскую реакцию, их яростные атаки на политическое и идейное наследие предреволюционного и революционного времени встречали дружный отпор идеологов либеральной буржуазии и прежде всего ее историков. Именно на исторической почве развернулись во время Реставрации острые идейные столкновения, история становится ареной борьбы, находившей чрезвычайно широкий общественный отклик. Центральной политической и исторической проб­лемой была проблема Великой французской революции, к ней тянутся нити исследований, «освященных и новому времени, и поискам исторических корней общественного и государственного строя Франции, восходящих к далеким временам средневековья.

В этой борьбе в период Реставрации во Франции сформировалась буржуазно-либеральная историческая школа, внесшая существенный вклад в развитие исторической мысли.

Крупнейшим представителем либерально-буржуазного направления во французской историографии того времени являлся Огюстен Тьерри (1795—1856). С его именем связано становление буржуазной теории борьбы классов как движущей силы исторического процесса. Маркс на­звал однажды Тьерри «отцом» теории классовой борьбы во француз­ской историографии.

В первые годы своей литературной деятельности Тьерри выступал совместно с Сен-Симоном, секретарем которого он являлся. В 1814 г. они издали совместный труд «О реорганизации европейского общест­ва...», в котором восхваляли конституционный строй Англии и высказывались за переустройство Европы по английскому образцу. Однако уже в середине 1817 г. между ними произошел разрыв, вызванный тем, что Тьерри не разделял новых социально-реформаторских идей, выдвину­тых Сен-Симоном. Тем не менее взгляды последнего оказали значитель­ное влияние на выработку исторической теории Тьерри. В частности, он заимствовал у Сен-Симона мысль о том, что история до сих пор была лишь «биографией власти», а должна стать «биографией массы». Тру­ды Тьерри создали ему широкую популярность, он был избран членом Французской академии.

Тьерри поднял перчатку, брошенную дворянством, которое устами графа Монлозье утверждало, что оно вышло.из «расы победителей» — франков, вся же остальная часть нации — это потомки покоренных франками галло-римлян. Согласившись с исходными моментами тео­рии происхождения двух рас и двух наций на французской почве, Тьер­ри повернул всю эту теорию против дворянства.

В основе исторической концепции Тьерри лежит мысль о том, что вся история Франции есть история борьбы враждебных сословий, нача­ло которой положено завоеванием. «Дух завоевания, — писал Тьерри, — еще парит над этой несчастной страной... Современное дворянство связывает свои претензии с привилегированными людьми XVI века, кото­рые вели свое происхождение от владетельных людей XIII века, а те, в свою очередь, связывали себя с франками Карла Великого, восходящи­ми в своем происхождении к сикамбрам Хлодвига... Можно оспаривать лишь естественную преемственность, политическое же происхождение — бесспорно. Так предоставим же эту преемственность тем, кто на нее претендует, а мы претендуем на преемственность противоположную. Мы — сыны людей третьего сословия; третье сословие, вышло из коммун, ком­муны были прибежищем для крепостных, крепостные же были жертва­ми завоевания. Так от формулы к формуле на протяжении пятнадцати веков мы приходим к последней форме завоевания, которую предстоит стереть». Таким образом, третье сословие противостоит дворянству; вся история Франции после завоевания есть упорная борьба двух сословий, двух рас, двух народов, вышедших из завоевания. Тьерри не скры­вает своего враждебного отношения к феодальной аристократии и сим­патий к простому народу. Особенно ясно проявляется это в статье «Правдивая история Жака Простака», опубликованной в мае 1820 г. Автор пользуется термином «Жак Простак» для обозначения француз­ской нации, рисуя историю ее долгого угнетения, а затем победонос­ного восстания в конце XVIII в. и свержения власти господ. История должна быть, доказывал Тьерри, прежде всего историей народов. «Са­мая лучшая часть наших анналов, самая серьезная, самая поучитель­ная,— писал он в статье, опубликованной в июле 1820 г.,— еще не напи­сана; у нас нет еще истории граждан, истории подданных, истории наро­дов... Движение народных масс к свободе показалось бы наиболее вели­чественным, чем походы завоевателей, а их. бедствия тронули бы нас больше, чем несчастья лишенных престола королей».

В книге «Десять, лет исторических исследований» Тьерри откровенно признавал, что взялся за изучение истории с целью «реабилитации средних и низших классов, предков третьего сословия», незаслуженно забытых историками. «Сам выходец из.простонародья, я требовал, чтобы ему была отдана его доля славы в наших анналах, чтобы получили дань уважения.традиции плебейской чести, энергии и буржуазной свободы».

В лице династии Меровйнгов и Каролингов, правивших Францией с V до X в., Тьерри видел представителей чуждой французскому народу «расы победителей» — германцев. Но с 987 г., указывает он, появляется национальная, французская династия Капетингов, создается союз нации с королевской властью против феодальной аристократии.

По существу Тьерри Подходил к истории как к процессу непрерывной классовой борьбы, хотя идея эта и выражена у него в своеобразной расовой или национальной форме. Свою теорию Тьерри считал применимой я к истории других стран, он видел в ней открытый им ис­торический закон и, чтобы обосновать свою концепцию, обращался к ис­тории не только Франции, но и Англии. В 1825 г. вышел в свет его четырехтомный труд «История завоевания Англии норманнами...».        

История Англии такж«представлялась ему борьбой двух наро­дов — завоевателей и завоеванных — англосаксов и кельтов, затем англо-саксов и датчан и, наконец, угнетенного англосаксонского народа против норманских завоевателей.

Прославляя борьбу «третьего сословия», «народа», Тьерри рассматривал его как единое целое; идея единства третьего сословия, отрица­ние классовых антагонизмов внутри него —один из краеугольных камней его исторической концепции. По существу, он прославлял прежде всего буржуазию, ее восхождение, ее успехи..

Буржуазная,сущность исторической концепции Тьерри очевидна. «Сколько бы историки времен Реставрации ни говорили о народе, о на­ции, о массе граждан, о третьем сословии; в целом, — указывал. Плеха­нов,— все же, на самом деле то. что они защищали, это были интересы небольшой части нации, интересы буржуазии». Тем не менее следует подчеркнуть, что теория классовой борьбы, созданная французскими либеральными историками времен Реставрации, представляла собой высшую точку развития буржуазной исторической мысли.

Историческая и политическая концепция Гизо Другим выдающимся представителем французской буржуазной историографии периода Реставрации был Франсуа Гизо (1787—1874). За свою долгую жизнь он проявил себя не только как крупный ученый-историк, но и как активный политический деятель.

Научная деятельность Гизо началась в конце 1812 г., когда он стал профессором новой истории Сорбонны (Парижского университета).Пре­подавательская работа его вскоре была прервана, в мае 1814 г. он был назначен главным секретарем министерства внутренних дел и попоручению нового правительства составил записку «О состоянии умов во Фран­ции». «Записка» была направлена против ультрароялистов: в ней дока­зывалось, что королевская власть должна опираться на все слои насе­ления, что только при таком условии монархия Бурбонов сможет упрочить свое положение в стране. В политической борьбе, развернувшейся в это время, Гизо.примкнул к умеренному крылу либеральной партии.

После усиления реакции в начале 20-х годов Гизо был смещен со своего поста в министерстве внутренних дел и вступил в открытую борьбу против политики правительства. В 1820 г. он выпустил в свет книгу «О правительстве Франции со времени Реставрации и о нынешнем министерстве». «Более тринадцати веков, — писал он, — Франция состояла из двух народов — народа-победителя и народа-побежденного. В течение более чем тринадцати веков побежденный народ боролся, чтобы сбросить иго народа-победителя. В наши дни разыгралась решающая схват­ка между ними. Она называется революцией».

«Франки и галлы, сеньоры и крестьяне, дворяне и простолюдины» — так определял Гизо борющиеся стороны, признавая тем самым значе­ние классовой борьбы в истории. Революция, указывал он, обеспечила торжество «побежденного народа», который, в свою очередь, «завоевал Францию». Хартия 1814 г., дарованная Бурбонами, закрепила победу «новых завоевателей»; Людовик XVIII стал на их сторону и обязался защищать завоевания революции». Но в 1820 г. правительство переш­ло на сторону контрреволюции. Задача оппозиции, заявлял автор, состоит в том, чтобы отстоять интересы «новой Франции» и дать отпор контрреволюции.

Книга имела небывалый успех в либеральных кругах и вызвала злобные нападки реакционеров. В новом предисловии ко второму изданию Гизо писал, обращаясь к дйорянству: «Как, вы хотите, чтобы мы забыли нашу историю, потому что ее итоги оказались против вас?». Борь­ба между аристократией и простолюдинами, доказывал Гизо, наполняет всю историю Франции. С большим сочувствием рисует он экономический подъем третьего сословия (т. е. буржуазии) в результате роста городов, развития торговли и промышленности, союз городских коммун с королевской властью против феодальной аристократии; рассказывая о том, как распался этот союз, он подчеркивает, что это не остановило посту­пательного движения третьего сословия, которое продолжало, крепнуть, в то время как значение дворянства все более падало. «Третье сословие, — заключает Гизо, — совершило революцию, как поток, долго накоплявшийся, прорывает себе русло, когда его пытаются сдержать непрочной плотиной»..

Наряду с изучением истории Франции Гизо много занимался исто­рией Англии, особенно Английской революции XVII в. В 1826 г. вышел в свет первый том исследования Гизо «История английской революций». В 1829 г. он начал издавать большое исследование «История цивилизации во Франции от падения Римской империи до 1789 г.» (закончено в 1832 г.). Оба эти труда пронизаны идеей классовой борьбы буржуазии против дворянства, которая завершилась победой буржуазии в результа­те революции конца XVIII в.

Заслугой Гизо как одного из создателей буржуазной теории борь­бы классов был вывод о том, что в основе классовых различий лежат имущественные отношения. «Большинство писателей, ученых-историков и публицистов, — писал он в своих «Опытах по истории Франции», — стремились объяснить данное состояние общества, степень или род его цивилизации через политические учреждения этого общества. Разум­нее было бы начинать с изучения самого общества для того, чтобы по­нять и узлать его политические учреждения... Чтобы понять политиче­ские учреждения, надо изучить различные слои, существующие в обществе, и их взаимоотношения; чтобы понять эти различные обществен­ные слои, надо узнать природу поземельных отношений». Возникнове­ние этих отношений Гизо объяснял внешними причинами — завоевани­ем, не преодолев идеализма в истолковании исторического процесса.

История Французской революции Х VIII в. в трудах Сталь, Минье и Тьера Видное место в идеологической борьбе против аристократической и клерикальной реакции в период Реставрации занимала разработка истории революции XVIII в. Эта тема стала основной в творчестве историков либерального направления. Одним из первых трудов по этому вопросу явились «Рассуждения о главнейших событиях французской революции», изданные в 1818 г. до­черью бывшего министра Людовика XVI Неккера — баронессой Сталь. Эпиграфом к своей книге писательница взяла слова из мемуаров герцога Сюлли, первого министра короля Генриха IV: «Перевороты, происходящие в крупных государствах, отнюдь, не бывают следствием случая или произвола народов». Революция, утверждала она, была подготовлена ходом исторического процесса, в основе которого лежало «развитие идей», «движение в умах», направленное против королевско­го деспотизма и феодальных привилегий. Из этих рассуждений видно, что баронесса Сталь признавала закономерность революции, но понима­ла ее чисто идеалистически.

Описывая революционные события конца XVIII в., она одобряла деятельность Учредительного собрания и сожалела о том, что револю­ция не остановилась на проведенных тогда преобразованиях, которые привели к превращению Франции в конституционную монархию. Дальнейшее развитие революции Сталь считала регрессом. Жирондистов она упрекала в недальновидности и слабости, о якобинской диктатуре отзывалась враждебно, возмущаясь революционным террором и осуждая демократические устремления народных масс. Приветствуя переворот 9 термидора и одобрительно отзываясь о политике Директории, она не скрывала своего отрицательного отношения к наполеоновскому режиму.

Книга Сталь вызвала горячие споры между ультрароялистами и либералами: первые нападали на эту книгу, вторые защищали ее. Представители буржуазно-демократического лагеря одобряли выступление писательницы против наполеоновского режима, но одновременно порицали ее за нападки на политику якобинцев.

В 1824 г. вышла книга историка и публициста Франсуа Минье (1796—1884) — «История французской революции», получившая вско­ре широкую известность и выдержавшая несколько изданий подряд. «Я хочу рассказать, — так начинает свою книгу Минье, — в главных чертах историю французской революции, которою начинается период нового об­щественного строя в Европе...». «Французская революция, — писал Минье, — изменила не только политическую власть, но и весь внутрен­ний быт народа... Вместо порядка вещей, столь богатого злоупотреблениями, революция установила другой, более справедливый и более со­образный с требованиями нашего времени. Она заменила самовластие законом, привилегию — равенством».

Подобно Сталь, Минье видел в революции конца XVIII в. закономерное явление, подготовленное предшествующим историческим развитием. Он подчеркивал роль классовой борьбы, доказывая, что борьба политических партий в годы революции являлась отражением классовых противоречий. «Конституция 1791 г., — писал Минье, —...была делом сильного в то время среднего сословия...». Под «средним сословием» Минье, как и другие историки того времени, подразумевал бур­жуазию. Буржуазный либерал, Минье с большим сочувствием отзывался о фельянах, а особенно о жирондистах, с сожалением отмечал, что их господство сменилось диктатурой якобинцев (или, как он выражался, «властью толпы»). Однако Минье признавал, что революционный тер­рор 1793—1794 гг. вызван был ожесточенным сопротивлением контрре­волюционных элементов внутри страны и враждебными действиями военной коалиции европейских монархий и был спасителен для Франции. «Революция была спасена, и, чтобы сохранить ее, нужно было вернуть­ся к законному режиму», — так характеризует он обстоятельства, при­ведшие к термидорианскому перевороту.

Переходя от прошлого к современности, Минье выражал глубокую уверенность в том, что реакция, носителем которой стало правительство Реставрации, непрочна и что «это движение должно иметь свой определенный ход и свое окончание».

Появление книги Минье было крупным событием во французской историографии. Впервые с такой чёткостью была показана классовая природа политической борьбы, происходившей в период революции, впервые вскрыты противоположные экономические интересы борющихся классов. Полнее, чем кто-либо до него, Минье обнаружил закономерность событий, происходивших с 1789 по 1815 г., хотя его классовая пози­ция и помешала ему до конца объяснить эту закономерность».

Большой популярностью в кругах либеральной буржуазии пользовались и сочинения Луи-Адольфа Тьера (1797—1877), современника, политического единомышленника и друга Минье. В этот период своей долгой политической деятельности будущий министр июльской мо­нархии, главарь монархической «партии порядка» 1849—1850 гг., а за­тем кровавый душитель Парижской коммуны, был либеральным публи­цистом, противником аристократической и клерикальной реакции.

В 1823 г. вышли в свет первые два тома книги Тьера «История фран­цузской революции», в 1827 г. труд был закончен (всего 8тт.). Он имел большой успех.

Написана была эта книга с тех же позиций, что и работа Минье. В отличие от краткого очерка Минье, Тьер дал подробное изложение событий, основанное на большом фактическом материале, извлеченном из воспоминаний деятелей революции и из других исторических источников. Он резко осуждал королевский двор, феодальную аристократию, контрреволюционных эмигрантов, но одновременно крайне отрицательно отзывался о выступлениях народных масс, называя их «чернью». Другой характерной чертой Тьера (как, впрочем, и Минье) было преклонение перед успехом власть имущих. Он защищал партии, которые одер­живали победу в политической борьбе (будь то фельяны, жирондисты или термидорианцы), и столь же последовательно осуждал тех, кто терпел поражение. К якобинцам он относился отрицательно, но все же оправдывал их крутые меры против жирондистов. Наполеона Тьер буквально боготворил (истории его правления он посвятил впоследствии специальный труд «История консульства и империи»), защищал любые действия Наполеона, если только они приносили успех.

После июльской революции, превратившись из умеренного либера­ла в ярого реакционера, Тьер стал перерабатывать свою «Историю революции» в более реакционном духе, не останавливаясь перед прямой фальсификацией исторических фактов.

Дальнейший рост исторический науки во Франции в период Реставрации, появление большого числа значительных исторических трудов способствовали также появлению важных изданий мемуарного характера. В 1820—1828.гг. вышли в свет 60 томов предпринятой Бервиллем и Баррьером «Коллекции мемуаров, относящихся к французской революции». Характерно, что в эту серию были включены лишь воспоминания фельянов, жирондистов и других умеренных буржуазных поли­тических деятелей.

В 1829 г. вышли из печати мемуары члена Конвента якобинца Ренэ Левассера. Постановлением суда книгу запретили, как сочинение, содержащее «апологию и восхваление режима 1793 года». Редактор и изда­тель книги были приговорены к тюремному заключению и штрафу.

Утопический социализм и историческая мысль в годы Реставрации Идеи передовой буржуазной историографии периода Реставрации, особенно выдвинутая тогда теория клас­совой борьбы, были наивысшим достижением бур­жуазной исторической науки. Но они — и это важно подчеркнуть — сложились под глубоким воздейст­вием идей другого плана, отразивших процесс форми­рования исторического сознания зарождавшегося пролетариата. Фран­цузская революция дала мощный толчок развитию капитализма, Франция вступила на путь промышленной революции, создавались кадры промышленных рабочих. Еще на исходе Французской революции заго­вор Бабефа отразил начавшийся процесс идейного выделения предпро-летариата из пестрой демократической массы плебейства. В условиях Реставрации, когда на первый план, выдвигалась общенациональная за­дача борьбы с дворянско-клерикальной реакцией, этот процесс идейного отмежевания незрелого еще тогда пролетариата замедлился. И все же период Реставрации — яркая страница в истории социалистической мысли.

В 1828 г. в Брюсселе вышла книга соратника Бабефа — Филиппе Буонарроти (1761 — 1837) «Заговор во имя равенства, именуемый заго­вором Бабефа», в основу которой легли воспоминания автора и исто­рические документы. В ней впервые было освещено движение, ставившее своей целью свержение правительства Директории и создание коммунистической «Республики равных». Книга Буонарроти до сих пор является одним из важнейших источников по истории «заговора равных». Вместе с тем это был первый труд, в котором события Французской революции излагались с последовательно демократических позиций. Книга Буонар­роти возродила бабувистскую традицию в общественно-политической жизни Франции.

Особенно глубокое и длительное воздействие на развитие историче­ской мысли оказали воззрения великого социалиста-утописта Клода Анри де Сен-Симона (1760—1825); во многом противоречивые, отразив­шие сравнительную неразвитость социальных антагонизмов того времени, они вместе с тем знаменовали крупнейший шаг вперед общест­венной мысли в целом и, в частности, исторической мысли.

Важнейшим вкладом Сен-Симона в историческую науку была его философско-историческая система, порывавшая с антиисторическим рационализмом XVIII в. Сен-Симон отказывался видеть в истории человечества лишь века заблуждений, невежества и ошибок и доказывал зако­номерность последовательного прохождения им всех фаз развития начиная с древнейших времен.

Исторический опыт Великой французской революции, успехи есте­ственных наук дали новый материал для обоснования идеи закономер­ности общественного развития. Намечавшаяся еще у ряда просветите­лей XVIII в., она была впервые последовательно разработана Сен-Си­моном, но не в механистическом ее понимании, а как идея закономерно­го органического развития общества, проходящего в своем поступатель­ном движении определенные, исторически обусловленные этапы.

В познании этой закономерности Сен-Симон видит основную задачу общественной науки.

Исторические взгляды Сен-Симона проникнуты социальным опти­мизмом, идея прогресса составляет существенный их элемент. В отличие от ряда мыслителей, полагавших, как Руссо, что золотой век человече­ства в безвозвратном прошлом, Сен-Симон доказывал, что человечество движется вперед к созданию нового, более справедливого, прогрессив­ного общественного строя.

Историческая теория Сен-Симона была теорией идеалистической. По его мнению, в основе поступательного движения исторического процесса лежит развитие разума, которое проходит три фазы — теологическую, метафизическую и позитивную; им и соответствуют основные исторические эпохи. Но концепции Сен-Симона присущ и некоторый материалистический элемент: объясняя переход от одного исторического периода к другому, Сен-Симон придает большое значение экономическим процессам— перемещению собственности и руководящих функций в производ­стве в руки новых общественных групп, например из рук военной знати в руки «промышленников» — перед французской революцией. В этих вы­водах немало глубоких и метких исторических наблюдений. Однако хозяйственное развитие само выступает у него в конечном счете как per зультат и проявление умственного прогресса. Именно основным фазам развития разума соответствуют, по Сен-Симону, изменения форм собственности — рабовладельческий строй, феодализм, при котором господствует земельная собственность, затем (после революции XVIII в.) пере­ходный период, в котором военные делят власть с законниками-юрис­тами, и, наконец, индустриальный строй, в котором господство будет принадлежать не паразитическим элементам, а труженикам — промышленникам и ученым.

Большой заслугой Сен-Симона была также разработка вопроса о ро­ли классовой борьбы в истории. Еще в 1802 г. в своих «Письмах женев­ского обитателя к современникам» он указывал на социальные противо­речия, существовавшие внутри третьего сословия (между буржуазией и трудящимися) и раскрывшиеся в ходе Французской революции. «...Понять, что французская революция была классовой борьбой, и не только между дворянством и буржуазией, но также между дворянством, буржуа­зией и неимущими, — это в 1802 г. было в высшей степени гениальным открытием», — писал Энгельс по поводу этого глубокого наблюдения Сен-Симона.

Борьбу классов Сен-Симон.видел не только в революции 1789 — 1794 гг.: «В учении Сен-Симона,— подчеркивал-В. П. Волгин, — классо­вая борьба есть общий признак всякого исторического человеческого общества». Более детально Сен-Симон останавливался на характеристике социальной борьбы XV—XVIII вв. между «феодалами» и «промышленниками», понимая под последними класс, занятый в производстве, в сущности все третье сословие. Из этой борьбы он и выводил Француз­скую революцию.

Однако в своей трактовке классовой борьбы Сен-Симон не смог преодолеть барьер, перед которым останавливалась вся тогдашняя социологическая мысль, — он не в состоянии был научно объяснить возникновения классов и смены господствующих классов в обществе. Для отве­та на этот вопрос Сен-Симон обращался либо к периоду античного политеизма, а затем христианства, либо к идее XVIII в. о связи основных классов французского общества с франкским завоеванием, с превраще­нием завоеванных галлов в угнетенный класс.

Социальную борьбу в современном ему обществе Сен-Симон рассматривал как борьбу между классами «феодалов» и «индустриалов»; в последний он включал «е только трудящихся, но и предпринимателей, а также ученых и техников. «Между двумя основными классами существуют, правда, промежуточные (легисты, землевладельцы — недворяне и т. п.), которые иногда получают у Сен-Симона наименование буржуазии. Но эти классы не играют существенной роли в экономике общества. Промышленный строй, идущий на смену феодальному, мыслится Сен-Симоном как строй окончательный, лишенный внутренних противоречий».

Не отрицая существования внутри класса «индустриалов» пролета­риата как группы, отличной от группы собственников, Сен-Симон не выделял пролетариат в особый класс и считал, что «интересы руководи­телей промышленных предприятий совпадают с интересами народных масс». Вместе с тем высшей задачей общества, утверждал он в своем последнем произведении «Новое христианство», является забота об улучшении положения самого многочисленного и самого обездоленного класса.

Ошибочные представления Сен-Симона о классовой структуре бур­жуазного общества во многом коренились в особенностях периода Реставрации во Франции. Классовая борьба пролетариата была заслонена тогда борьбой между буржуазией и дворянством. Она не могла развернуться достаточно широко, пока не было окончательно свергнуто господство последнего. Но Сен-Симон не дожил до этого переломного момента, наступившего в 1830 г.

Несмотря на идеалистический характер исторической теории Сен-Симона, она оказала большое положительное влияние на развитие исторической мысли, так как подчеркивала закономерность и прогрессивность исторического процесса.

Исторические взгляды другого великого социалиста-утописта Шар­ля Фурье (1772—1837) тесно связаны с его философскими и социоло­гическими воззрениями.

Для социологических взглядов Фурье, как и для его мировоззрения в целом, характерно сплетение необычайно глубоких наблюдений и обобщений, гениальных по-своей прозорливости размышлений о путях будущего развития человечества-с идеями не только наивнорационалистическими, но и своеобразно трактуемыми мистико-теологическими; немало в построении Фурье и причудливой фантастики, уводящей дале­ко от научного исследования реального мира.

Как и Сен-Симон, Фурье сознавал закономерность исторического процесса. Согласно его учению, бог созда