Интересно, что ты сейчас чувствуешь, Данило, зная, что я взял то, что тебе было обещано ?

А ты, Сэмюэль, зная, что я осквернил твоего близнеца? Что она жестоко страдала из-за того, что ты посмел ступить на мою территорию. Надеюсь, урок усвоен?

А как насчет тебя, Данте? Что ты чувствуешь сейчас, когда не смог защитить одного из своих, потому что был слишком горд, чтобы признать свое поражение? Надеюсь, твоя гордость стоит того, чтобы увидеть доказательство, как Серафина страдала от моих рук, или я должен сказать члена?

Может, твоя гордость и не является твоим падением, но это точно падение твоей семьи, Холодная Рыба.

С уважением,

Римо

(P.S. один раз не в счёт, верно? Может, я смогу послать вам второй комплект простыней.)

 

Данило бросился к простыне и достал из брюк зажигалку, пытаясь поджечь ее. Я схватил его за руки, но он отчаянно сопротивлялся. Наконец он вырвался и, спотыкаясь, побрел к кабинету Пьетро. Карла иногда говорила о чистилище, когда мы обсуждали ее веру. Я всегда считал идею ада нелепой. Но сегодня я испытал свое собственное личное чистилище, и повёл свою семью в огонь вместе со мной.

 

ЧАСТЬ 6

 

Валентина

 

Инес вскочила на ноги. Ее движения были отрывистыми, будто она была пьяна и не могла контролировать свои конечности. Она была пьяна только от страха. Она дрожала и плакала, когда бросилась к Данте.

— Дай ему то, что он хочет, Данте. Все, что он захочет!

— Инес, — сказал он с натянутой ноткой.

Я видела боль в его глазах. У Данте не было никаких проблем с принятием трудных, тяжелых решений, но это было за пределами всего, что он когда-либо ожидал.

Она упала на колени, цепляясь за икры Данте. Посмотрела на него снизу вверх.

— Я умоляю тебя, Данте. Я стою на коленях, пожалуйста, спаси мою дочь, спаси Фину. Пожалуйста.

Пьетро затрясся, а потом, спотыкаясь, шагнул вперед и схватил ее за плечи.

— Инес, перестань. Инес.

Она боролась с ним, цепляясь за ноги Данте, будто они предлагали спасение: спасение Фины.

Я не могла дышать. Комната была пропитана таким количеством отчаяния и страха, что у меня перехватило горло. Я всегда боялась, что война доберется до нашей семьи, но никогда так, как сейчас.

Данте застыл, глядя на свою сестру сверху вниз.

— Инес, — тихо сказал он.

Я прижала руку ко рту, стараясь не заплакать. Я видела себя на месте Инес, могла представить ее отчаяние, ее тоску. Если бы Анна оказалась в руках Римо... я бы тоже на коленях умоляла всех, кто способен спасти ее, выбросила бы свою гордость из окна и поползла бы, если придется. Но я не была уверена, сможет ли Данте спасти Фину, и он тоже не был уверен. Потому что Римо играл в дьявольскую игру, которая ему слишком нравилась.

Сэмюэль помог отцу поднять Инес на ноги, и она упала в объятия Пьетро, прижимаясь к нему и всхлипывая. Я никогда не видела Инес такой, и слезы, которые я пыталась сдержать, теперь свободно текли по моим щекам.

До нас донесся звон разбитого стекла и грохот падающей мебели, за которым последовал рев Данило, полный ярости, отчаяния и даже вины. Пьетро и Сэмюэль наполовину вынесли Инес из комнаты. Данте и я остались в гостиной, на расстоянии многих шагов друг от друга, застыв на месте. Между нами повисло чувство отчаянной беспомощности.

Наши глаза встретились. Лицо Данте превратилось в суровую маску, в глазах застыло смятение. Я хотела сказать что-нибудь ободряющее, чтобы облегчить груз ответственности, лежащий на его плечах, но мой разум был пуст.

Мой взгляд снова нашел простыню, и я тихо втянула воздух. Не хотелось даже думать о том, через что прошла Серафина, как Римо навязался ей. Представив себе ее страх, стыд, боль, я снова залилась слезами. Данте подошел к простыне, поднял ее и аккуратно сложил, затем сунул обратно в пакет.

— Что ты делаешь? — спросила я бесцветным голосом.

— Я собираюсь отправить ее в лабораторию.

— Ты думаешь, что это не кровь Серафины?

Губы Данте сжались.

— Нет. Но мне нужна абсолютная уверенность.

Образцы крови и ДНК были взяты у всех членов нашего круга, чтобы облегчить идентификацию в случае жестокой смерти. Даже у Анны и Леонаса образцы были взяты сразу после их рождения. Я старалась не задерживаться на этой мысли.

Данте поднял трубку телефона, и через минуту в особняк вошел Энцо. Он и многие другие люди по очереди охраняли особняк и прилегающие улицы. Данте спокойно объяснил ему, что он должен делать, и, как обычно, Энцо спокойно слушал, его лицо ничего не выдавало. Его спокойствие было тем, что я ценила в телохранителе.

Он мельком взглянул в мою сторону, прежде чем направиться к выходу со свертком.

— Пойду проверю, как там дети, — сказала я.

Даже если бы я жаждала оказаться в объятиях Данте, я могла бы сказать, что ему необходимо было несколько минут побыть одному. Он кивнул, уже поворачиваясь ко мне спиной.

Я вышла из комнаты. Теперь в доме царила жуткая тишина. Данило перестал бушевать за закрытой дверью кабинета Пьетро, и почему-то тишина забеспокоила меня еще больше. Я быстро поднялась наверх. Приглушенные рыдания доносились из коридора, где находилась спальня Инес и Пьетро.

Мое сердце сильно сжалось, и пришлось прислониться к стене, чтобы успокоиться, прежде чем я осмелилась войти в комнату Софии.

Анна и София сидели на кровати, скрестив ноги, с растерянными и испуганными лицами. Они смотрели на меня в поисках ответов, и на мгновение я поняла, что чувствовал Данте, когда все его люди всегда обращались к нему за решением.

Мое лицо словно окаменело. Я не могла улыбнуться, даже чтобы утешить девочек. Леонас сидел на диване в углу, играя со своим Геймбоем и глубоко хмурясь, светлые пряди закрывали большую часть его глаз.

Я видела, что он был расстроен, даже если делал вид, что поглощен игрой.

— Мама, что случилось? — спросила Анна.

София спрыгнула с кровати и подошла на шаг ближе.

— Там был... там был кусочек Фины... в... в...

Ее лицо исказилось от ужаса.

Я быстро покачала головой, даже если внутри был кусочек Фины, хотя и всего лишь кровь. Я бы не стала ничего рассказывать Софии. Если Пьетро или Инес решат дать ей знать, они должны будут сказать ей сами, но я сомневалась, что они это сделают.

Я подошла к ним и опустилась на кровать. Комната Софии была воплощением мечты в розовом цвете с оборками и мягкими игрушками. Столь юная. Столь невинная. Это безопасная гавань для маленькой девочки в нашем жестоком мире.

Анна прижалась ко мне, и я поцеловала ее в макушку.

София посмотрела в сторону своей двери.

— Пойду поищу Сэма.

Я ее не остановила. Из-за всего происходящего она часто оказывалась на периферии, слишком юная, чтобы быть вовлеченной, но слишком взрослая, чтобы требовать постоянного внимания. Ради нее я надеялась, что Фина скоро вернется.

— Дай мне немного поговорить с твоим братом, хорошо?

Леонас не любил говорить об эмоциях, тем более когда рядом находились другие, даже его сестра.

Анна молча кивнула.

— Хорошо. Возьму что-нибудь поесть.

Я благодарно улыбнулась ей. Почти в одиннадцать лет она уже была более ответственной, чем я в ее возрасте. Без сомнения, это была кровь ее отца.

Как только она ушла, я села на плюшевый диван рядом с Леонасом.

— Ты можешь это выключить?

Он нажал кнопку выключения, но не поднял глаз от экрана.

— Папа сердится на меня? — тихо спросил он.

— Он не сердится на тебя. Может быть на мгновение из-за того, что ты сказал. Тебе нужно думать, прежде чем говорить, иначе ты можешь сделать больно людям, понимаешь?

Он поднял голову, сдвинув светлые брови.

— Наверное.

— Считай до трех, прежде чем сказать что-то, что может расстроить других.

— Откуда мне знать, что огорчает других?

— Прямо сейчас, если речь идет о Фине. Все очень чувствительны.

— Хорошо. Она жива?

Я прикусила губу. Ему семь, и он спрашивает меня о смерти так, словно речь идет о том, что мы будем есть на ужин.

— С ней все в порядке.

— Я скучаю по своим друзьям. У Анны есть София, а у меня никого.

— У тебя есть я и папа.

Леонас скорчил гримасу.

— Вы не веселые, как Рокко и Риччи.

— Ну и что такого веселого?

— Катание на роликах! Или на велосипеде и выполнение трюков!

Некоторые трюки мальчишек на велосипедах, которые я увидела, чуть не довели меня до сердечного приступа. Не говоря уже о том, что Данте сойдет с ума, если я выйду из дома вместе с Леонасом для прогулки.

— Как насчет того, чтобы заняться чем-нибудь другим?

Он надул губы, а потом его лицо снова просветлело.

— Слайм челлендж.

Мои брови поползли вверх.

— Слайм челлендж?

— Да!

Если это вызвало такой восторг у семилетнего мальчика, то мне точно не понравится, особенно если в этом замешан слайм, но я хотела отвлечь его.

— Ладно, давай сделаем этот слайм челледж.

Ответная улыбка Леонаса прогнала часть тьмы из моей груди.

 

Данте

 

Я сидел в кресле посреди хаоса, который Данило устроил в кабинете Пьетро. Разорванные книги, битое стекло, опрокинутые полки, все валялось на полу. Данило уехал прочь на своей машине. Я сомневался, что он вернулся в Индианаполис. Ему нужно было побыть одному. Нам всем это нужно.

Я посмотрел вниз на свои блестящие туфли, на идеально выглаженные брюки, на аккуратно застегнутые манжеты на запястьях. Со стороны я был безупречным бизнесменом, у которого все под контролем, ледяным человеком. Я был похож на один из этих проклятых вулканов, скрытых под толстым слоем вечного льда. Упершись локтями в бедра, я опустил лицо в ладони. Если бы один из них взорвался, они могли бы уничтожить все вокруг. Я чувствовал себя на грани опасной вспышки взрыва.

Я хотел уничтожить, но только не тех, кто около меня, но они будут в опасности, если я потеряю контроль. Лука и Римо те, кто ощутят мою ярость. Римо за все, что он сделал с Финой, с нашей семьей. Лука за сотрудничество с Каморрой, несмотря на все, что он знал о них.

— Папочка?

Моя голова взлетела вверх. Анна застыла в дверном проеме. Она была одета в цветастое летнее платье, ее волосы были собраны в беспорядочный хвостик, а голубые глаза широко раскрыты. Она была всем, что я хотел защитить. Но я ничего не сказал. Она медленно вошла внутрь, почти застенчиво. Я не был уверен, что Вэл сказала ей, но сомневаюсь, что она упоминала о простыне. Анна была слишком мала для подобных вещей, даже если Вэл уже кое-что ей объяснила.

— Ты выглядишь грустным, — тихо сказала она, останавливаясь рядом со мной.

Грусть — неподходящее слово для описания моих эмоций.

— Да, — все равно согласился я.

Анна обвила руками мою шею. Я обнял ее.

— Все будет хорошо. Ты сделаешь так, чтобы все было хорошо. Ты всегда так делаешь.

Ее непогрешимое доверие ко мне было моим стимулом. Я поцеловал ее в висок и немного подержал в объятиях. Я не был уверен, кто кого утешает. Но это уже не имело значения. В конце концов, я отстранился. Мне нужно было сделать один звонок.

— Уверен, Софии не помешает немного отвлечься. Почему бы тебе не пойти и не найти ее?

Анна кивнула. Она знала, что это был мой намек на то, что мне нужно работать.

Она выскользнула из кабинета и закрыла за собой дверь.

Сделав глубокий вдох, чтобы успокоиться, я позвонил Римо. Я не хотел показывать ему, как нас трясло от этих простыней.

— Данте? — он сказал это таким тоном, что я почти сразу же забыл о своем решении.

— Я получил твое сообщение.

— Знаю, ты не следуешь традиции кровавых простыней Фамильи, но мне показалось, что это было мило.

Я всегда презирал эту традицию, находил ее крайне неприятной, когда сталкивался с ней на свадьбах Фамильи и даже иногда на свадьбах очень традиционных семей, которые придерживались старых привычек. Но эта простыня означала нечто гораздо худшее, чем супружеский брак. Она символизировала акт насилия, от которого женщина никогда не должна страдать, ни в браке, ни вне его.

— В нашем мире есть правила. Мы не нападаем на детей и девушек.

— Забавно, что ты так говоришь. Когда твои солдаты напали на мою территорию, они стреляли в моего тринадцатилетнего брата. Ты первым нарушил эти ебаные правила, так что прекрати нести чушь.

— Ты не хуже меня знаешь, что я не отдавал приказа убивать твоего брата, а он жив и здоров.

— Если бы он был мёртв, мы бы не разговаривали, Данте. Я бы убил каждого ебаного человека, о котором ты заботишься, и мы оба знаем, что есть из кого выбирать.

Анна, Леонас, Вэл... он и близко к ним не приблизится. Я сделаю все, что угодно, чтобы защитить их, даже если придется пасть так низко, как он.

— У тебя есть люди, которых ты не хочешь потерять, Римо. Не забывай об этом.

Сэмюэль не верил, что Римо заботится о ком-то, но нотка покровительства, когда он упомянул о своих братьях, заставила меня поверить в нечто другое. Это был проблеск надежды.

— Я думал, простыни могли бы заставить тебя понять причину, но вижу, что ты хочешь, чтобы Серафина страдала немного больше.

— Римо... — раздался щелчок.— Блядь, — прорычал я.

В последующие дни я пытался дозвониться до Римо, но он игнорировал мои звонки. Отчаяние Инес росло с каждым днем, так же как и желание Данило, Сэмюэля и Пьетро довести до конца наше нападение на Головореза Луки.

МотоКлубы согласились на попытку похищения в обмен на возмутительные суммы денег, большое количество оружия и наркотиков. Я им не доверял. Они хотели, чтобы им заплатили вперед из-за огромного риска, и я опасался соглашаться на такую сделку.

Я был рад, когда Римо наконец связался со мной с новым требованием, которое я предвидел. Мой бывший Консильери в обмен на мою племянницу. Естественно, я согласился отдать ему Рокко. Меня не волновала ни его судьба, ни несомненно жестокие пытки, которым он подвергнется в руках Фабиано и Фальконе. И вовсе не поэтому я так неохотно отдал его ему. Нет, отвечать на требование врага считалось слабостью, особенно если этот враг просил твоего бывшего Консильери, особенно если этим врагом был Римо Фальконе. Подобный поступок вызвал беспокойство в рядах моих Младших Боссов и Капитанов, потому что они предпочитали считать себя в безопасности, и отказ от одного из них лопнул их пузырь. У Рокко было много друзей среди моих людей. Он знал, как манипулировать людьми.

Обмен никчемной девушки на бывшего Консильери будет воспринят некоторыми критически. Другие, кто дорожил своей семьей, судили бы обо мне более мягко. Но это уже не имело значения. Я уже принял решение. Я должен был спасти Серафину, ради нее и моей семьи.

 

ЧАСТЬ 7

 

Данте

 

Вэл испекла торт к одиннадцатому дню рождения Анны и устроила небольшой праздник, больше похожий на похороны.

Каждая улыбка была фальшивой, каждый смех вымученным.

Мы попробовали свои силы в притворном счастье. На вкус он был фальшивый, горький.

Анна задула свои одиннадцать свечей, крепко зажмурившись. Я знал, чего она хочет, даже без ее ведома. Она надеялась, что завтра все будет хорошо, что мы все вернемся вместе с Серафиной. Это было и мое самое большое желание. От исхода этого обмена зависело многое, и самое главное счастье моей семьи.

Сэмюэль смотрел куда-то вдаль, разрываясь между надеждой и беспокойством. Римо согласился на обмен завтра вечером. Данило, Пьетро и я уедем рано утром, чтобы отвезти Рокко в Лас-Вегас. Сантино и Артуро привезли его в Миннеаполис несколько часов назад.

Анна улыбнулась, распаковывая принадлежности для рисования, которые купила для нее Вэл. После этого мы все поедали торт, пытаясь поддерживать бессмысленный разговор, но преодолеть напряжение было невозможно.

Мне стало жаль Анну. Она всегда любила праздновать свой день рождения, но сегодня ее особенный день был испорчен последствиями моего выбора. Я пообещал себе, что этого больше никогда не повторится.

Мы все рано легли спать, но сон так и не пришел. Ни ко мне, ни к Вэл. Она прижалась ко мне в темноте, ее тело напряглось от беспокойства.

— Я так боюсь, что это ловушка. Ехать в Вегас это безумие, ты же знаешь. Римо может спланировать убить вас всех.

— Он мог бы, но я сомневаюсь в этом. Он убьет нас позже, когда мы немного пострадаем.

— Пострадаем?

— Под тяжестью нашей вины.

— Ты чувствуешь себя виноватым?

— Да. А увидев Серафину, мы все вспомним, как подвели ее. Пьетро, Сэмюэль, Данило и особенно я.

Вэл выдохнула.

— Я не могу жить без тебя, Данте. Не позволяй ярости поглотить тебя завтра. Ничем не рискуй.

Мой гнев на Римо был почти неукротим. Мне хотелось увидеть его на коленях, молящим о пощаде. Завтра будет не тот день. Но рано или поздно...

Я поцеловал Вэл и просунул пальцы между ее гладких бедер, желая почувствовать ее тепло, желая почувствовать себя живым. Я не хотел говорить, особенно о том, как все может пойти не так.

Наш поцелуй был медленным, мои пальцы тоже. Я не был охвачен вожделением. Я даже не хотел кончать. Мне нужно было только заставить Вэл почувствовать себя хорошо, нужно было раствориться в ее жаре и стонах.

Она раздвинула для меня ноги, и я легонько погладил ее, время от времени погружая в нее свои пальцы. Ей потребовалось много времени, чтобы расслабиться и позволить себе удовольствие. Когда она наконец кончила, я закрыл глаза и прижался губами к точке ее пульса. Я осторожно погрузил в нее свои пальцы.

— Я люблю тебя, Вэл. Я буду защищать тебя и нашу семью, пока не умру.

— Только не завтра, — сказала она.

— Только не завтра, — пообещал я.

 

***

 

Сантино втащил Рокко в самолёт. Так мы проделали большую часть пути до Лас-Вегаса, только от аэропорта рядом с Вегасом до места нашей встречи мы поехали на арендованной машине. Во время нашего путешествия мы почти не разговаривали.

Мы утром все обсудили. Каждое дополнительное слово только увеличит наше напряжение.

Мы с Данило вытащили Рокко из багажника машины, когда прибыли на назначенное место встречи за тридцать минут до условленного времени. Я внимательно осмотрел окрестности, но не обнаружил никаких снайперов на соседних крышах. Отчаянные глаза Рокко поймали мой взгляд, и он попытался вырваться из своих пут, пытаясь заговорить, несмотря на заклеенный скотчем рот. Мы бросили его на землю и стали ждать. Нас встретила сухая жара, и по моей спине под толстыми слоями костюма потекли струйки пота.

Данило с отвращением посмотрел на Рокко, но тот не сводил с меня глаз, все еще надеясь, что я передумаю.

Пьетро остановился рядом со мной, на лбу у него блестели капельки пота. В Вегасе было гораздо теплее, чем в Миннеаполисе.

— Блядь. Я чертовски боюсь увидеть Фину...

Данило сжал губы и опустил взгляд на землю.

— Скоро она будет в безопасности, — твердо сказал я.

— Терпеть не могу, когда я вот так, без оружия, — сказал Данило после нескольких минут молчания.

Мне тоже было трудно стать таким уязвимым на вражеской территории, но я не думал, что Римо откроет огонь по нам. Это был не его финал, не сегодня.

Подъехавшая машина остановилась примерно в девяносто одном метре от нас. Мое внимание привлекло движение на одном из соседних зданий. Снайпер направил на нас винтовку.

Рука Данило метнулась к кобуре.

— Нет, — отрезал я.

Данило неохотно отдернул руку и опустил взгляд с крыши, затем его глаза расширились.

Я проследил за его взглядом в сторону автомобиля, и мои мышцы напряглись, когда Римо Фальконе вышел вместе с Серафиной. Она была одета в свое разорванное и окровавленное свадебное платье. Мгновение спустя Фабиано тоже вылез из машины, целясь в нас из пистолета.

Рокко издавал отчаянные звуки, но я не обращал на него внимания.

— Боже милостивый, — прохрипел Пьетро.

— Ты поступил очень опрометчиво, напав на нашу территорию, Данте, — протянул Римо, притягивая Серафину к себе.

Пьетро качнулся вперед, но я схватил его за руку.

— Блядь. Я сдеру шкуру с этого ублюдка. Убью его на хуй за то, что он прикоснулся к ней, — прорычал Данило.

— Не двигайся, — приказал я.

Римо, наверное, ждал какого-нибудь шоу. Это доставило бы ему дополнительное удовлетворение.

Серафина даже не взглянула в нашу сторону. Она уставилась в землю, сгорбив плечи. Она выглядела сломленной и еще более пристыженной, хотя для этого у нее не было абсолютно никаких причин. Это наша вина, а не ее. Когда она наконец подняла глаза и посмотрела на Пьетро, он резко втянул воздух. Страдание на его лице и выражение безнадежности на ее, пробились сквозь трещины в моей броне, но я боролся со своими эмоциями.

Римо ухмыльнулся:

— В следующий раз, когда будешь думать о том, чтобы трахнуть нас, посмотри на свою племянницу, Данте, и вспомни, как ты подвел ее.

Так и было. Я подвел их всех. Я сделал то, что считал лучшим, и все еще не представлял, что еще мог сделать после того, как Римо похитил Серафину. А раньше, задолго до этого, я должен был бы убрать Рокко с его поста.

Римо вплотную приблизился к Серафине, и даже издали я видел, как она вздрогнула. Я стиснул зубы, крепче вцепившись в Пьетро, чтобы он не рванул вперед. Данило тоже явно боролся с самим собой.

Когда Римо наконец отошел от Серафины, он кивнул в сторону Рокко, который лежал позади нас на земле.

— Отдай Скудери.

Я повернулся и схватил веревку, обернутую вокруг Рокко, а затем потащил его к Римо и Фабиано. Я пристально посмотрел на последнего, удивляясь, как он мог стать таким человеком, каким был сегодня. Он знал Серафину, когда она была маленькой девочкой. Они играли вместе. Он всегда был хорошим мальчиком. Я подтолкнул Рокко к ним. Он был ответственен за то, во что превратился Фабиано, а также за судьбу Серафины. Я надеялся, что они будут пытать его так же, как они были известны.

— Отпусти мою племянницу, сейчас же.

Римо на мгновение задержал на мне взгляд, в котором читался вызов. Он был сыном Бенедетто до мозга костей. Те же глаза и безумие. Его отец глубоко пал, и Римо тоже падет вместе с его королевством.

Римо снова притянул Серафину к себе, и она съежилась. Я так сильно стиснул зубы, что этот звук завибрировал у меня в голове. В конце концов Римо оттолкнул Серафину, и она, спотыкаясь, направилась ко мне.

Она была в шоке. Я быстро обнял ее, и Пьетро появился с другой стороны, поддерживая ее, а затем мы повели ее прочь. Данило подошел к нам, потянулся к Серафине, но она отпрянула от него.

Данило отступил назад, и я послал ему предостерегающий взгляд, потому что мог сказать, что он хотел броситься на Римо и забить его до смерти. Наше время придёт. Не сейчас, не сегодня, не с Серафиной рядом. Ее безопасность наш главный приоритет сегодня.

Серафина сильно дрожала в наших руках. Я внимательно оглядел ее, пока мы шли к машине. У нее не было никаких явных повреждений, за исключением следов засосов на шее. Ярость и чувство вины безжалостно боролись в моей груди, видя следы страданий моей племянницы. Мне придется попросить женщину-врача, чтобы она проверила на возможные травмы от изнасилования.

Мы сели в машину. Пьетро сел сзади с Серафиной, а Данило со мной впереди. Я нажал на газ и рванул с места, желая как можно быстрее покинуть территорию Каморры.

— Теперь ты в безопасности, Фина. Больше с тобой ничего не случится. Прости, голубка. Мне так жаль, — прохрипел Пьетро, и тут же послышался его грубый плач.

Мои пальцы крепче сжали руль. Данило посмотрел в окно и закрыл глаза. Я то и дело поглядывал в зеркало заднего вида на племянницу и Пьетро. Пьетро был сильным Младшим Боссом, человеком, воспитанным в той же манере, что и я. Я никогда не видел его плачущим и был уверен, что больше никогда не увижу. Возвращение Серафины должно было исцелить семью, но было чувство, что исцеление не придет легко, а может, и вовсе не придет. Римо оставил свой след, и не только на теле Серафины.

 

Валентина

 

Я уже несколько часов ничего не слышала от Данте. Мои нервы были на пределе. Что, если он не вернется ко мне?

Римо Фальконе нельзя было доверять. Он был одним из самых страшных монстров в нашем мире. Данте был уверен, что Римо хочет продолжить свою коварную игру, чтобы сломать нас, но, возможно, он передумал и просто все завершил сегодня пулей в голову Данте. Это был шанс Римо убить сразу троих высокопоставленных членов Наряда, и тогда Наряд погрузится в кромешную тьму. Он и Лука нападут и попытаются разорвать нашу территорию на части. Мой взгляд метнулся к Леонасу, который забрался на дерево в саду конспиративного дома. София и Анна сидели на одеяле на траве и разговаривали. Если Наряд падет, что с ними будет? Я буду защищать их всем, что у меня есть, но куда мне бежать? Все знали меня в лицо, и мы были окружены врагами. Если бы мне пришлось выбирать между Каморрой и Фамильей, я бы попыталась найти убежище у Луки. Он не нравился мне, доверяла я ему еще меньше, но он был больше, чем просто монстром, если Арии можно было доверять. Мои дети, особенно дочь и София, будут в большей безопасности на его территории. Леонас... Я закрыла глаза. Мне нужно было перестать думать о худшем исходе.

Рядом со мной на крыльце захрустели ступеньки, и я распахнула глаза. Энцо поднял чашку с кофе.

Я слегка улыбнулась ему.

— Спасибо.

Он поставил чашку на маленький столик рядом со мной и опустился на другой стул на веранде. Он долгое время был разлучен со своей семьей, так как охранял мою семью в Миннеаполисе, но никогда не жаловался.

— У тебя есть новости от Данте? — спросила я, хотя и знала, что он не знал.

— С ними все будет в порядке.

Я кивнула. Анна начала заплетать длинные волосы Софии и пела «Somewhere Qver the Rainbow». Мое сердце тяжело стучало в груди. Сегодняшний день не станет концом этого конфликта. Это была только начальная точка. Данте будет мстить, что бы я ни сказала. Наряд жаждал крови. Эта война будет набирать обороты. Это убило бы многих, а еще больше оставило бы шрамы, эмоциональные и физические.

Вчера Анне исполнилось одиннадцать лет, возраст, когда перед тобой с надеждой светится будущее, но все, о чем я могла думать, это как защитить мою девочку от ужасов этого мира. Кто знает, может быть, Римо снова попытает счастья и на этот раз похитит мою девочку?

Тихий звук сорвался с моих губ.

Энцо посмотрел в мою сторону, его темные брови сошлись вместе. В этом году ему исполнилось пятьдесят лет, и его возраст отражался на обветренном от солнца лице. Седина покрыла ему волосы и брови. Тафт был еще старше. Они были хорошими телохранителями. Послушными и бдительными. Я доверяла им, но нам нужна была свежая кровь и большая защита.

— Мне нужен телохранитель для каждого из моих детей, — сказала я.

Когда Леонас подрастет, Данте будет настаивать, что он в состоянии сам себя защитить, но сейчас ему, как и Анне, нужен телохранитель, который будет защищать только его. Тафт возил Леонаса в школу и следил за ним там, в то время как Энцо охранял наш дом с несколькими людьми, которые отвечали за общий периметр.

— Ты имеешь в виду телохранителя, который специально приставлен к одному из детей и уделяет внимание только его подопечному.

— Да.

Анна начала петь другую песню, более печальную мелодию, которую я не узнала.

— Особенно для Анны. После похищения Серафины я хочу, чтобы она находилась в безопасности. Она так быстро растет, и мы не можем держать ее взаперти вечно. Ей нужен кто-то, кто всегда будет рядом с ней.

Энцо кивнул.

— Несколько моих людей были бы неплохими вариантами.

Я знала людей, охранявшие наш дом, и они были хорошими, но я хотела большего для Анны. Мне нужен был кто-то более безжалостный. Кто-то, кто без колебаний выбрал бы самый жестокий вариант, если бы это означало защиту моей дочери.

— Ты хочешь кого-то конкретного? — спросил Энцо.

— Кто самые опасные люди в Наряде?

Энцо начал думать над этим.

— Очевидно, я могу принимать в расчет только солдат.

— Конечно.

— Если судить только по боевым навыкам и уровню жестокости, то наверняка Артуро и Сантино. Они не просто так стали Головорезами Данте.

— Хорошо.

Энцо отрицательно покачал головой.

— Я должен быть честен с тобой, Валентина. Артуро слишком... неуравновешенный, чтобы быть телохранителем.

— Что насчет твоего сына?

— Сантино не такой, как я. Он преданный, но выбрал себе работу Головореза не просто так. Он любит острые ощущения и жестокость происходящего.

— Он будет хорошим защитником для Анны? Сможет ли он защитить ее?

— Уверен, для него это будет большой честью, — сказал он после минутного раздумья. — Я могу поговорить с ним.

— Пожалуйста, и как только я вернусь в Чикаго, я тоже хотела бы поговорить с ним. Уверена, что Данте желает того же. Защита нашей дочери не то, к чему можно легкомысленно относится.

— Конечно, нет, — согласился Энцо.

Я надеялась, что Данте согласится с моим выбором, но он всегда говорил, что ценит мое мнение и считает, что я буду хорошим Консильери, так что я вполне могу принимать важные решения.

У меня зазвонил телефон. Я потянулась за ним и дрожащими пальцами поднесла к уху.

— Данте? — ахнула я.

— Вэл, мы в особняке. С нами со всеми все в порядке.

Я судорожно вздохнула. София и Анна бросились ко мне, и даже Леонас слез с дерева.

— Что насчет Фины? — прошептала я.

— Физически она в порядке, насколько я могу судить, но... — он вздохнул. — Ты не могла бы приехать с детьми?

— Конечно. Сейчас мы соберемся.

— Мне нужно увидеть тебя, — тихо сказал он, весь мокрый от волнения и усталости.

— Я люблю тебя, — вырвалось у меня.

Энцо отвернулся, пытаясь сделать вид, что не слышит меня. Обычно я избегала подобных эмоциональных восклицаний, когда рядом находились другие, но в данный момент мне было все равно, слушает ли меня весь мир.

Я услышала голоса на заднем плане. Данте прочистил горло.

— Мы скоро приедем, — пообещала я и повесила трубку.

Анна и София заговорили одновременно.

— Это был папа?

— Где Фина?

Я неуверенно улыбнулась им.

— Они у тебя дома, София. Все в порядке.

София и Анна подпрыгнули от восторга, и даже Леонас.

Впервые за этот день я расслабилась. Что бы ни ждало нас впереди, мы пройдем через это.

 

***

 

Как только мы вошли в особняк, София бросилась в гостиную, откуда доносились голоса. Леонас, Анна и я последовали за ней более медленным шагом. Внутри мы обнаружили Софию, крепко обнимающую Пьетро и сидящую у него на коленях. Они с Данте сидели на диване и разговаривали. Сэмюэля, Данило и Инес не было. Анна и Леонас тоже бросились вперед и прижались к Данте. Он обхватил их руками, но улыбка его оставалась натянутой. Я подошла поближе.

— Где остальные?

— Серафина принимает душ, — сказал Данте со странным оттенком.

Мой желудок сжался, когда Пьетро побледнел, и смысл этих слов дошел до меня.

— Сэмюэль сейчас наверху вместе с ней. Инес на кухне убирается, а Данило находится в одной из гостевых комнат.

— Возможно, мне стоит проверить Инес, — тихо сказала я.

Данте кивнул. Его глаза на мгновение задержались на мне, и мне ничего так не хотелось, как броситься в его объятия, как это сделали Леонас и Анна. Вместо этого я повернулась и отправилась на поиски Инес.

Я застала ее яростно скребущей разделочную доску. Она была испачкана от использования и ее невозможно было вернуть в первоначальное состояние, но Инес энергично терла ее, слезы текли по лицу, ее светлые волосы наполовину выпали из конского хвоста. Я подошла к ней и взяла у нее щетку. Руки покраснели. Она посмотрела мне в глаза, и мне пришлось моргнуть, чтобы сдержать собственные слезы.

Я обняла ее, и она зарылась лицом мне в шею, всхлипывая. После нескольких минут плача она громко сглотнула.

— У Фины на шее следы от него... на ней было свадебное платье, оно было разорвано и окровавлено, и она выглядела такой... сломанной. Он сломал ее, Вэл. Он... он изнасиловал ее.

Я прикусила губу.

— Вы уже вызвали доктора?

— Фина не хочет, чтобы ее осматривали.

Я кивнула. Разве не так реагировали многие жертвы изнасилования? Их стыд был слишком силен.

— Фина такая же сильная, как и ты, Инес. Она через это пройдёт.

— Очень на это надеюсь. Боже, надеюсь на это.

 

Данте

 

Мы с Пьетро вышли из кабинета, давая Серафине время поговорить с Данило. Сэмюэль прислонился к стене напротив двери, но выпрямился, нахмурившись, когда я закрыл дверь.

— Ты оставил ее наедине с Данило?

Пьетро потер лоб.

— Она настояла на этом.

— Данило и Серафина должны поговорить, — сказал я.

Сэмюэль вытаращил глаза.

— Она не может выйти за него замуж. Она уже не та девушка, какой была раньше.

Я ничего не говорил, но боялся, что он прав. Данило все еще хотел Серафину, и по нашим правилам он имел на нее право, но свадьба казалась маловероятной, учитывая эмоциональное состояние Серафины.

— Она поправится, — сказал Пьетро. — Они все еще могут пожениться в следующем году, когда она восстановится.

Я не был уверен, что Серафина в скором времени восстановимся от случившегося. Мы даже не знали точно, что ей пришлось пережить. Может, и никогда не узнаем.

Инес поспешила к нам.

— Фина с вами?

— У меня в кабинете разговаривает Данило, — сказал Пьетро.

Инес остановилась рядом с ним, явно желая заглянуть внутрь и проверить, как там ее дочь.

Через несколько минут появился Данило с мрачным выражением лица и обручальным кольцом Серафины на плоской ладони, словно памятником о том, что было раньше. Он поднял голову.

— Серафина, не выйдет за меня замуж, — его глаза встретились с моими. —Мне нужно поговорить с отцом.

Он зашагал прочь, уже доставая свой телефон.

— Мне нужно поговорить с ней, — сказал я.

— Позволь мне сначала поговорить с ней. Мне нужно убедиться, что она в порядке, после разговора с Данило.

Я кивнул, и Инес проскользнула в кабинет.

— Манчини это не понравится, — тихо сказал Пьетро. — Наши семьи должны были стать единым целым ради укрепления Наряда. Индианаполис самый значимый город Наряда.

— Давай не будем сейчас об этом беспокоиться.

Наконец Инес вышла, печально сжав губы.

— Пожалуйста, будь осторожен, Данте, — мягко сказала она. — Она уже достаточно натерпелась.

— Я знаю. Но если мы хотим получить шанс отомстить Римо за то, что он сделал с ней, мне нужно собрать информацию.

Инес кивнула, затем отступила назад и наконец позволила мне войти в кабинет.

Серафина стояла у окна, выглядя молодой и потерянной. Я тихо прикрыл за собой дверь. Она подняла голову. Мой взгляд метнулся к ее горлу, и она прижала руку к этому месту, покраснев от стыда.

— Не надо, — мой голос прозвучал резче, чем предполагалось.

Я придвинулся поближе к племяннице, внимательно наблюдая за ней, чтобы понять, комфортно ли ей находиться рядом со мной. Она избегала Данило, и я не был уверен, насколько сильна ее травма.

— Не стыдись того, что тебе навязали, — добавил я более мягким голосом, хотя это стоило немалых усилий, потому что вид Серафины в таком состоянии всколыхнул во мне ярость. — Не хочу вскрывать болезненные раны, Серафина, но я, как Капо Наряда, должен знать все, что ты знаешь о Каморре, чтобы я мог уничтожить их и убить Римо Фальконе.

Серафина избегала моего взгляда.

— Не думаю, что знаю что-нибудь, что поможет тебе.

— Каждая мелочь поможет. Привычки. Динамика отношений между братьями. Слабости Римо. Планировка особняка.

— Римо не доверяет никому, кроме своих братьев и Фабиано. Он умрет за них, — прошептала она.

Я и сам это подозревал. Римо не был таким уж непобедимым, как ему казалось. Если он заботился о своих братьях каким-то извращенным способом, на который был способен, это означало, что он был открыт для нападения.

Серафина продолжила, по-прежнему не глядя в мою сторону.

— Кроме семьи, в особняк допускаются только Фабиано и Леона, а иногда и уборщики. Римо всегда держит при себе нож и пистолет. Он чутко спит... — она съежилась от того, что открыла.

Я подозревал, что Римо затащил ее в свою пост