О чем вздохнули Клотики-Куотики

Клотиков-Куотиков было трое. Они все держались за руки и сидели очень смирно.

Они даже дрожали, и один Клотик-Куотик, после того, как все вздохнули, сказал:

- Мы бы так хотели поиграть с тобой в пятнашки, Боря! Или в прятки! Но мы боимся страшного и зубастого Ченчера-Страшенчера! Он нас захватил и закабалил и играть ни во что не дает!

- Но ведь его здесь нет! - сказал Боря. - Он ведь ничего не узнает!

- Узнает! - горестно ответили Клотики-Куотики. - В здешней местности он всех закабалил, даже комаров. И они расскажут, а если не расскажут, он их станет пытать ужасной пыткой, и они всё равно расскажут. А ты убегай поскорее, потому что он и тебя закабалит, если увидит!

- Меня?! - воскликнул Боря. - Ни за что! Я - настоящий мужчина, а настоящего мужчину никто не закабалит!

Он так воскликнул, и вдруг...

Что почувствовал Боря И вдруг Боря Брючкин почувствовал, что он - закабален. Он сел на дорогу смирно-пресмирно, как Клотики-Куотики, и задрожал заячьей дрожью. А произошло это потому, что Ченчер-Страшенчер засмеялся. Как он засмеялся Ченчер-Страшенчер, взявшись неизвестно откуда, засмеялся коричневым смехом. Он засмеялся так, что пошел дождь. Так, что закаркали чёрные вороны и змеи, высунув чёрные языки, зашипели. И так, что земля затряслась, заскрипела и треснула. Вот как он засмеялся. Что же было делать Боре? А вот что... Что было делать Если дрожать и бояться, делать нечего. Как известно, если дрожать и бояться, средство есть только одно: НЕ дрожачъ и НЕ бояться. И пришлось Боре Брючкину не бояться! Ченчер-Страшенчер очень удивился и спросил: - Ты почему не боишься? - Потому что я - мужчина! - сказал Боря. - Но ведь я - Ченчер-Страшенчер! - А я Боря! - гордо ответил Воря. И Боря Брючкин взял кнопку и...

Как смеялись Клотики-Куотики

Воря перестал бояться, и Ченчер-Страшенчер растерялся. Он не знал, как себя вести с теми, кто не боится. "Когда меня боялись, - подумал он. - я был храбрым. А если храбрый кто-то, наверное, должен бояться я?"

И Ченчер-Страшенчер сам стал бояться. И сразу же превратился в бумажку. А Боря взял эту бумажку и прикрепил её кнопкой к дереву. Как объявление.

И тогда Клотики-Куотики засмеялись тоненько и нежно-нежно, словно колокольчики. Они поцеловали Борю, а Воря их нежнонежно погладил. И как только он их поглалил, они превратились в нежные-пренежные цветы.

А Ченчер-Страшенчер так и висит с тех пор: в той стране и на том дереве. Он очень боится Борю Брючкина и по его приказу всем, кто мимо проходит, рассказывает эту историю. Я там проходил, и он мне рассказал, - а теперь и вы знаете.

Случай в аэропорту

Однажды утром в одном аэропорту случилось вот что: пассажиры прилетели, а их самолет не прилетел. То есть они прилетели без самолета. Пассажиры, конечно, очень заволновались и говорят:

- Как это можно, чтобы мы прилетели, а наш самолет не прилетел?! Так не бывает, это безобразие! Пошли к начальнику аэропорта жаловаться!

И они пошли к начальнику аэропорта жаловаться.

А начальник аэропорта был Боря Брючкин. И он уже, конечно, все знал. Он вышел к ним навстречу в своей начальнической фуражке, с такими прекрасными крылышками, и говорит:

- Уважаемые пассажиры, а я все уже знаю. Не волнуйтесь. Все в порядке, просто ваш самолет в воздухе украли шпионы. Самые обыкновенные. И у меня даже есть к вам просьба: не поможете ли вы нам этих шпионов поймать?

Он так сказал и свою начальническую фуражку снял. Вместе с ее прекрасными крылышками. Он фуражку снял и помахал ею около самой земли. Чтобы пассажиры поняли, как он их очень, очень просит.

Пассажиры, разумеется, сразу согласились. Все пассажиры, как известно, очень любят ловить шпионов, С самого детства.

- Что надо делать? - спрашивают они. - Рассказывайте, товарищ начальник! Мы их мигом поймаем!

- Всем надо притвориться, - говорит Боря Брючкин. - Как будто вы все еще летите. И как будто никто у вас самолет не украл. Вы должны жужжать, как мотор, но только незаметно, не раскрывая рта. И так же сидеть как ни в чем не бывало и читать газету. А иногда спрашивать друг у дружки: «Ну что, скоро мы прилетим? Ох как надоело лететь уже!»

- А что будет дальше? - говорят пассажиры.

- А дальше шпионы увидят, что вы все еще летите, и подумают: «Что ж, раз они летят себе как ни в чем не бывало, так, наверно, мы не настоящий самолет украли! Мы. наверно, украли какой-нибудь самолет понарошку!» И они захотят самолет снова украсть. А мы их тут и поймаем!

- Очень хорошо! - сказали пассажиры. Сказала и стали жужжать. И все остальное делать. А переодетые милиционеры, между ними усевшись, принялись поджидать шпионов.

Но только шпионы увидели, что пассажиры сидят себе как ни в чем не бывало и что самолет жужжит, только-только они совершенно растерялись и собрались украсть самолет еще раз, как один мальчик, которому не терпелось поскорее шпионов поймать, вдруг не выдержал, прекратил жужжать и закричал:

- Ну где же шпионы? Почему их так долго нет?!

Услышали шпионы и думают: «Нет, здесь что-то не так! Может, нам тут ловушку устроили?! Надо проверить!»

И хотя мальчику родители сейчас же приказали замолчать и жужжать, шпионы все равно стали осторожными и стали проверять. Они тоже зажужжали, но не так, как пассажирский самолет жужжит, то есть мирным голосом, а они зажужжали военным голосом, как настоящие истребители, и сделали вид, что они на пассажирский самолет напали.

Один шпион кричит: пах-пах-пах, тр-р-р-р! как пулемет, в общем.

А другой делал «дз-з, дз-з», словно пули свистят. Пассажиры немножко испугались и спрашивают у начальника аэропорта Бори Брючкина:

- Что делать? А вдруг это настоящие истребители вражеские и нас сейчас застрелят?

- А вот мы сейчас проверим, настоящие они или нет! - говорит начальник аэропорта Боря Брючкин.

И он притворился ракетной установкой и выпустил из себя ракету, то есть фуражку. Фуражка с крылышками полетела, шпионы приняли ее за ракету, и теперь уже их очередь настала пугаться.

- Ой, - говорят, - ракетами стреляют! Еще собьют!

И они прекратили жужжать.

Прекратили и думают: «Но если самыми настоящими ракетами стреляют, наверно, самолет настоящий?! Ведь если бы самолет был понарошку, разве бы стрелять стали?»

И они выскочили из своих шпионских укрытий, чтобы этот настоящий самолет по-настоящему украсть. И настоящие милиционеры их немедленно схватили по-настоящему. Схватили - и заставили старый самолет, который шпионы раньше украли, немедленно вернуть и на посадочной полосе установить. И теперь получилось как надо: пассажиры на аэродроме и самолет их на аэродроме.

Кроме одного, конечно: оказалось, начальник аэропорта Боря Брючкин так далеко свою фуражку забросил, что и не найти было. И его маме пришлось купить ему в магазине обыкновенную тюбетейку, без крылышек. Огорчился начальник аэропорта, а потом говорит:

- Ладно, ну что ж. Да зато мы шпионов поймали!

И ушел тюбетейкой ловить бабочек.

Необыкновенные мысли

Мама была на кухне и картошку чистила, а Боря Брючкин был в комнате и звонил по телефону. Он звонил но телефону - туда, а попал - не туда. И он думает: «А куда же все-таки я попал?» И вдруг ему в голову - прямо из телефона - одна мысль пришла, а потом ушла, и он за мыслью, за мыслью, по телефонному проводу - и видит: попал он в квартиру, где живут разные мысли. Причем все -Необыкновенные. Одна мысль про то, как ходить по стене и по потолку, другая как проснуться однажды врачом, или жирафом, или даже конфетной фабрикой; и еще третья мысль, и четвертая, и пятая и все они в этой комнате живут и плачут.

- Здравствуйте, Необыкновенные мысли, - говорит им Боря Брючкин очень вежливо. - Вы чего живете-плачете?

- А наш хозяин нас глупыми обозвал и прогнал! - говорят Необыкновенные мысли.

- Поэтому мы здесь живем и плачем!

- Эх вы, плаксы! - говорит Боря Брючкин.

- Давайте вместе жить, я вас умными буду называть. Хотите?!

- Если но правде, то хотим! - сказали Необыкновенные мысли, и стали они жить имеете. И Боря сразу стал таким необыкновенно умным, что по стене пробежался, потом по потолку - да и уселся на форточке, на улицу ноги вывесив. И спрашивает у Необыкновенных мыслей:

- А когда я позвонил, это кто к телефону подходил?

- Я! - говорит мысль про то, как по телефонному проводу попасть куда вздумается.

- А ты не знаешь, как мне из вашей форточки и мою перебраться? - спрашивает Боря Брючкин.

- Это я знаю! - говорит мысль про форточки. -Пусть наша форточка пойдет в гости к твоей, они ведь сестры! И ты на форточке, на форточке и сразу дома!

- Очень хорошо! - сказал Боря Брючкин, и мысль про форточки тут же пришла на ум форточке, и форточка тут же решила отправиться к Бориной форточке в гости. Но пока она отправлялась...

Что случилось, пока она отправлялась

Пока форточка отправлялась, тот Хозяин, который мысли глупыми обозвал и прогнал, ужасно растолстел. У него в голове только две мысли остались: «Надо бы поесть» да еще: «Поспать бы неплохо». И вот он все ел да спал, спал да ел и сделался таким толстым, как тысяча толстых сразу. И ему сразу тысяча холодильников с едой потребовалась: ведь у каждого толстого есть холодильник с едой. И тысяча больших диванов понадобилась: ведь у каждого толстого есть большой диван! Да и тысячу квартир ему сделалось нужно: не мог же он, толстый, как тысяча, жить в одной квартире! И тогда он поселился в тысяче квартир, и ту квартиру, где его бывшие мысли жили, тоже занял - да еще и не уместился. И кусочек его толстого бока в форточку выпятился. А ведь на форточке Боря Брючкин сидел! А ведь эта форточка к форточке Бори Брючкина в гости отправлялась! И толстый бок Толстого Хозяина спихнул Борю Брючкина и вместо него попал к Боре домой вместе с форточкой. А Боря Брючкин полетел из окна вниз, и все летел и летел, и вот-вот бы разбился, если бы не...

Про Борину маму

Если бы Борина мама не вернулась из кухни в комнату и не увидела: вместо ее Бори в комнате какой-то жирный бок.

«Ага! - думает мама. - Боря, значит, ушел гулять, а бок... бок... Откуда же бок? Чей же это бок?»

И мама думала-думала, ничего не придумала и решила из жирного бока обед сварить. Наточила она нож вжик-вжик, вжик-вжик - поднесла к боку и... Ой-ой! - сказал Толстый. - Меня режут! Меня зажарить хотят!

И он заорал, как тысяча толстых сразу, и во всех квартирах, где он жил, его услыхали, и в квартире, где все его прежние мысли жили, его, конечно, тоже услыхали.

А среди мыслей, вместе с Борей из окошка падавших, одна мысль была Очень Необыкновенная про то, что никого-никого, даже того, кто тебя обидел и глупой обозвал, обижать нельзя, а нужно жалеть. И этой мысли так жалко Толстого стало, что она говорит Воре:

- Давай его спасем!

- А как? - спрашивает Боря.

- А давай мы, его прежние мысли, к нему вернемся!

Боре Врючкину, разумеется, очень не хотелось с такими прекрасными, с такими умными мыслями расставаться, но он сказал:

- Очень хорошо! Возвращайтесь!

И Необыкновенные мысли немедленно вернулись к Толстому, и он тут же сделался худеньким мальчишкой: нельзя же с такими Необыкновенными мыслями быть толстым, как тысяча толстых сразу! И мама вдруг увидела, как жирный бок уехал обратно в форточку и быстро-быстро куда-то помчался, быстро-быстро по дороге худея! Мама очень удивилась.

- Наверно, опять какая-нибудь Борина проделка! - сказала она и отправилась на кухню из обыкновенной сырой картошки делать необыкновенно вкусную жареную.

А Боря Брючкин, от которого все Необыкновенные мысли улетели в обратную сторону, то есть к прежнему хозяину, тоже полетел обратно: сначала вверх, в форточку, потом по потолку, по степе, к телефону - и не прошло и одной минуты, как он уже был у себя дома, у своего телефона. У того самого, по которому он звонил - туда, а попал -не туда.

- Вот он я! - сказал он маме. - Привет!

- Картошка на столе, - сказала мама. - Иди обедать. Да, а что это за жирный бок к нам приезжал? Опять ты какой-нибудь фокус придумал?!

Но Боря Брючкин ничего не ответил: ему было некогда. Он обдумывал новую мысль, на этот раз самую обыкновенную: как бы так с жареной картошкой подружиться, чтобы никогда не расставаться и вместе с картошкой попасть к себе в живот. Вот можно было бы увидеть что-нибудь необыкновенное! Вот было бы интересно! Правда?!

Гусь лапчатый

Жили-были Верочка и её мама. Верочка в школу ходила, а мама её дома ждала. И они очень друг без дружки скучали. Скучали-скучали, а потом Верочка взяла да и пожаловалась Ваське Авоськину, что ей скучно!

А Васька Авоськин был Васькой Авоськиным только в школе. А когда он с уроков сбегал, - и об этом все знали, об этом сама учительница всем сказала! - он был гусь. Да не просто гусь, а гусь лапчатый. Да не просто лапчатый, а очень-очень лапчатый, здорово лапчатый, - такой лапчатый, что у него все-все-все было лапчатое.

Голова - лапчатая, шея лапчатая, и даже вместо "га-га-га" из него какие-то лапочки выскакивали. Вот какой он был лапчатый!

У этого гуся, у Васьки Авоськина. кроме лап, вообше ничего не было.

Четверги и пятницы у него были лапчатые - на лапках, значит.

Жил он лапчато.

Кушал он лапчато.

И гулял он не просто по улице, а по улице лапчатой.

И поэтому улица на лапах своих всё время от него убегала.

А заодно и от всех остальных, кто на этой улице жил.

Или по этой улиие шёл.

В тот день Верочка шла по улице, глядь, а улица - шлёп шлёп-шлёп! - и убежала!

Верочка говорит:

- Как же я по улице домой приду?! Улицы-то нету! Меня же мама ругать будет!

А гусь лапчатый Васька Авоськин ей отвечает:

- Раз ты на моей улице живешь, то моя улица и от мамы твоей убежала. Смотрит Верочка - и правда: дома убежали, троллейбусы убежали, - а ее мама силит на траве и плачет.

- Дом убежал, - говорит, - улица убежала, куда же Верочка, лапочка моя, из школы придёт?

- Не плачь, мама! - говорит Верочка. - Мне не надо приходить: моё "приходить" тоже, наверно, лапчатое, - оно тоже убежало! И школа лапчатая убежала, и четверги с пятницами лапчатые убежали, и мы с тобой обнимемся теперь и будем вместе сидеть!

И с тех пор Верочка к школу не холит, обедать ей не нужно, спать её мама тоже не укладывает - вот каким хорошим гусь лапчатый оказался! Потому что не только четверги и пятницы, но и все дни, и часы, и минуты от Верочки с мамой убежали, и они сидят без всякого времени, обнявшись, смотрят друг на дружку - и улыбаются. Иногда друг другу улыбаются, а иногда Ваське Авоськину, - когда он к ним из школы с уроков сбегает.

Конфеты со шпионами

Однажды Боря Брючкин был пограничником.

Боря Брючкин был очень умным пограничником. Отправится он в дозор, увидит на границе шпиона, да и говорит ему вежливо:

- Дорогой шпион, пойдём ко мне чай пить!

- С конфетами? - шпион спрашивает.

- Конечно! - отвечает Боря Брючкин. - С самыми вкусными! С шоколадными!

Шпион тогда думает: ''И зачем это мне шпионить - конфеты гораздо вкуснее! А Боря Брючкин eщё какие-нибудь истории пограничные может рассказать - он ведь очень умный пограничник!"

И отвечает шпион Боре Брючкипу:

- Пойдём!

И они отправлялись пить чай с конфетами, а шпионить шпион, ясное дело, переставал: ему ведь некогда было! Он ведь чай пил!

И так Боря Брючкин много-много шпионов расшпионил, и все они сидели у него дома и пили чай. Но в это время...

Но в это время у этих шпионов были начальники - те, которые шпионов засылали. Собрались начальники шпионские и говорят:

- Что делать? Кого ни пошлем - всех Воря Брючкин на чай зазовет! Как быть?

- Я придумал! - говорит олин хитрый начальник. - Давайте в шпионы корову зашлем!

Коровы-то чай не пьют!

И они заслали в шпионы корову.

Пошла засланная корова через границу, Боря Брючкин, конечно, её увидел и говорит:

- Корова-корова, идем ко мне на чай!

Он думает: сейчас корова спросит "с конфетами?". А корова повернула к нему голову, рогами покачала и отвечает:

- Му-у!

Тут Боря Брючкин про себя шепчет: "Наверное, она не расслышала! Или она думает, что у меня конфеты плохие!"

И говорит корове:

- У меня самые лучшие конфеты: "коровка"! Идем чай пить, корова!

А корова опять голову повернула - да не в ту, а в другую сторону повернула. И ушла - как будто Боря Брючкин ей и не говорил ничего. Через границу перешла, к другим коровам в стало зашла и уже оттуда кричит Боре Брючкину:

- Му-у! Му-у! Му-у!

И понял Боря Брючкин, про что она мычит. "Коровы чай не любят!" - промычала она сначала. А другое "му-у" означало: "И конфеты тоже!" А третье: "Обманули тебя, Боря Брючкин, как будто ты и не самый умный, и теперь буду я себе шпионить преспокойненько"

- Ну, нет! - говорит Боря Брючкин. - Посмотрим! - и он отправился на речку, накосил самой вкусной травы, и к стаду коровьему вернулся. И говорит:

- Которая тут шпионка? Пойдем ко мне домой, самой вкусной травой накормлю: с речки!

Конечно, корова, хоть она и шпионка была, немедленно прыг-прыг - и к траве. Но тут и остальные коровы, - сто штук, а может, и миллион, - прыг-прыг, прыг-прыг! - и говорят:

- Му-у! Мы-ы то-оже шпи-и-онки!

Наврали они, понятно, - просто им травы вкусной захотелось, с речки!

Боря Брючкин отвечает:

- Зачем же мне столько коров? Сто штук, а может, даже и миллион! Мне нужна только моя шпионка!

Но коровы плачут:

- Му-у! По-о-жа-лу-у-у-йста!

Боря Брючкин добрый был, жалко ему стало коров, и разрешил он им:

- Ладно! Идемте!

И они все, вместе с Борей Брючкиным, пошли к нему домой есть самую вкусную траву, с речки. И теперь у Бори Брючкина дома сидят сразу сто шпионов и сто коров - а может, даже и миллион. Шпионы пьют чай с конфетами, коровы траву с речки жуют, а Воря Брючкин рассказывает им всякие пограничные истории.