Тема: Поэзия  60-80 годов 20-го века

ЛИТЕРАТУРА. Выполнить до  мая

Тема: Поэзия  60-80 годов 20-го века

Поэзия этого периода представлена творчеством Е. Евтушенко, Р. Рождественского, А. Вознесенского, А. Твардовского, Б. Ахмадулиной, Н. Рубцова и других.

Период «хрущёвской оттепели» ознаменовался расцветом поэзии. Е. Евтушенко, Р. Рождественский, А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, Б. Окуджава утвердили в искусстве понятие «громкой, эстрадной лирики, введя практику публичных выступлений в парках, дворцах культуры, у памятника В. Маяковскому в Москве, в Политехническом институте.

Е. Евтушенко, Р. Рождественский, А. Вознесенский в определённом смысле возродили традиции Маяковского, утверждая злободневность и гражданственность поэзии. При этом у каждого из них был свой яркий и неповторимый стиль. (Евтушенко - публицистичность сочеталась с эмоциональностью)

Публицистичность, высокая патетика, ораторский пафос характерны для творчества Р. Рождественского. Он пишет о любви, о борьбе за мир, об освоении космоса, поднимает важнейшие нравственно-этические проблемы. В 1961 году выходит поэма Р. Рождественского «Реквием», посвящённая памяти солдат, погибших в Великой Отечественной войне

Для поэзии Андрея Вознесенского характерны экспрессивно-метафористический стиль, эмоциональность, сложные языковые ассоциации. (Парабола», «Мозаика», «Антимиры» - названия сборников) В 1970 году им написана поэма «Авось», положенная затем в основу известной рок-оперы «Юнона и Авось» (музыка А. Рыбникова).

Оригинальное творчество Б. Ахмадулиной отличается особой интимностью, исповедальностью, тонким лиризмом. Основные темы её творчества – любовь, дружба, творчество, быт и природа(«Уроки музыки», «Свеча», «Тайна», «Метель»). Стихи музыкальны, многие стали песнями: «По улице моей который год…» звучит в кинофильме «Ирония судьбы…»

Поэзия Н.Рубцова открывает то направление в русской поэзии, которое называют «тихой лирикой». В своём творчестве поэт опирается на классическую традицию – на лирику А. Фета, Ф. Тютчева, А. Блока и С. Есенина. Он ориентируется на строгий классический размер, стремится к простоте и ясности. Основные темы поэта: тема русской деревни, истории России, национальной памяти. Стихи Рубцова – это размышление о вечности, о родине, назначении человека в этом мире.

Задание: Проанализируйте одно из стихотворений Н. Рубцова «Тихая моя родина», «Я умру в крещенские морозы» (по выбору).

Евгений Евтушенко

Людей неинтересных в мире нет,

Их судьбы – как истории планет.

У каждой всё особое, своё

и нет планет, похожих на неё.

 

А если кто-то незаметно жил

и с этой незаметностью дружил,

он интересен был среди людей

самою незаметностью своей.

 

У каждого - свой тайный личный мир.

Есть в мире этом самый лучший миг.

Есть в мире этом самый страшный час,

но это всё неведомо для нас.

 

И если умирает человек,

с ним умирает первый его снег,

и первый поцелуй, и первый бой…

Всё это забирает он с собой.

 

Да, остаются книги и мосты,

машины и художников холсты,

да, многому остаться суждено,

но что-то ведь уходит всё равно!

 

Таков закон безжалостной игры,

не люди умирают, а миры.

Людей мы помним, грешных и земных.

А что мы знали, в сущности, о них?

 

Что знаем мы про братьев, про друзей,

что знаем о единственной своей?

И про отца родного своего

Мы, зная всё, не знаем ничего.

 

Уходят люди…Их не возвратить

Их тайные миры не возродить.

И каждый раз мне хочется опять

от этой невозвратности кричать…

 

Задание: очень внимательно прочитайте данное стихотворение и напишите:

 над какой проблемой размышляет автор? какое впечатление на вас произвело, о чём заставило задуматься? Познакомьтесь с основными темами и проблемами творчества Е. Евтушенко, прочитайте его стихотворения «Откуда родом я?». «Зависть», «Идут белые снега», «Сказка о русской игрушке» и другие

 

                                                                                          

Хотят ли русские войны?

Спросите вы у тишины

над ширью пашен и полей

и у берёз и тополей.

 

Спросите вы у тех солдат,

что под берёзами лежат,

и вам ответят их сыны,

хотят ли русские войны.

 

Не только за свою страну

солдаты гибли в ту войну,

а чтобы люди всей земли

спокойно ночью спать могли.

 

Под шелест листьев и афиш

ты спишь, Нью-Йорк, ты спишь Париж.

Пусть вам ответят ваши сны,

хотят ли русские войны

 

Да, мы умеем воевать,

но не хотим, чтобы опять 

солдаты падали в бою

на землю горькую свою

Спросите вы у матерей.

Спросите у жены моей.

И вы тогда понять должны,

хотят ли русские войны.

 

Роберт рождественский.

Отрывок из поэмы «Реквием»

1

Вечная слава героям!

Вечная слава!

Вечная слава!

Вечная слава героям!

Вечная слава!

Слава!!

…Но зачем она им, эта слава, -

мёртвым?

Для чего она им, эта слава, -

павшим?

Всё живое –

спасшим.

Себя –

не спасшим.

Для чего она им, эта слава,-

мёртвым?.

Если молнии в тучах заплещутся жарко,

И огромное небо

от грома

оглохнет,

если крикнут все люди земного шара, -

даже не вздрогнет.

Знаю:

солнце в пустые глазницы не брызнет!

 

 

Знаю:

песня тяжёлых могил не откроет!

Но от имени сердца,

от имени жизни,

повторяю!

Вечная

Слава

Героям!..

И бессмертные гимны,

Прощальные гимны

над бессонной планетой плывут величаво…

Пусть не все герои, -

те,

кто погибли, -

павшим

вечная слава!

Вечная слава!!

Вспомним всех поимённо, горем вспомним своим…

Это нужно-

 не мёртвым!

Это надо-

Живым!

Вспомним гордо и прямо

погибших в борьбе…

Есть великое право:

Забывать

о себе!

Есть великое право:

пожелать

п посметь!..

Стала

вечною славой

мгновенная смерть!

 

10.

Помните!

Через века,

      через года, -

помните!

О тех,

    кто уже не придёт 

                         никогда, -

помните!

Не плачьте!

В горле сдержите стоны,

горькие стоны.

Памяти

  павших

              будьте достойны!

Вечно 

достойны!

Хлебом и песней,

мечтой и стихами,

жизнью  просторной.

каждой

       секундой,

каждым

       дыханьем

будьте достойны!

Люди!

Покуда сердца

          стучатся, -

помните!

Какою ценой

завоёвано счастье,-

пожалуйста,

     помните!

Песню свою отправляя в полёт,

Помните!

О тех,

 

 

 

 

 

 

 

                                   

кто уже никогда не споёт, -

помните!

Детям своим расскажите о них,

чтоб запомнили!

Детям детей расскажите о них,

Чтобы тоже запомнили!

Во все времена

                    бессмертной Земли

помните!

К мерцающим звёздам

                       ведя корабли, -

о погибших 

помните!

Встречайте трепетную весну,

люди Земли!

Убейте войну,

прокляните войну,

люди Земли!

Мечту пронесите через года

И жизнью наполните!..

Но о тех,

кто уже не придёт никогда, -

заклинаю,-

помните!

 

 

Р. Рождественский

 

-Парень, о чём ты тревожишься часто,

Слушая то, чем наполнен эфир?

Что тебе нужно для счастья?

-Мир! Мне нужен мир!

 

-Девушка, ты улыбаешься часто,

Взор твой открытый мне дорог и мил.

Что тебе нужно для счастья?

_ Мир! Мне нужен мир!

 

-Люди, нам надо с друзьями встречаться,

Чтобы войной горизонт не дымил.

Что вам всем нужно для счастья?

-Мир! Нам нужен мир!

 

Обратиться к залу и повторить: что нам всем нужно для счастья?

Зал: Мир! Нам нужен мир!

Андрей Дементьев

Ни о чем не жалейте

Никогда ни о чем не жалейте вдогонку,

Если то, что случилось, нельзя изменить.

Как записку из прошлого, грусть свою скомкав,

С этим прошлым порвите непрочную нить.

 

Никогда не жалейте о том, что случилось.

Иль о том, что случиться не может уже.

Лишь бы озеро вашей души не мутилось

Да надежды, как птицы, парили в душе.

 

Не жалейте своей доброты и участья.

Если даже за все вам — усмешка в ответ.

Кто-то в гении выбился, кто-то в начальство...

Не жалейте, что вам не досталось их бед.

 

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —

Поздно начали вы или рано ушли.

Кто-то пусть гениально играет на флейте.

Но ведь песни берет он из вашей души.

 

Никогда, никогда ни о чем не жалейте —

Ни потерянных дней, ни сгоревшей любви.

Пусть другой гениально играет на флейте,

Но еще гениальнее слушали вы.

1977

 

Берёзы

Я люблю, когда шумят берёзы,

Когда листья падают с берёз.

Слушаю – и набегают слёзы

На глаза, отвыкшие от слёз

 

Всё очнётся в памяти невольно,

Отзовётся в сердце и в крови.
Станет как-то радостно и больно,
Будто кто-то шепчет о любви.

 

Только чаще побеждает проза,

Словно дунет ветер хмурых дней.

Ведь шумит такая же берёза

Над могилой матери моей.

 

На войне отца убила пуля,

А у нас в деревне у оград

С ветром и дождём шумел, как улей,

Вот такой же жёлтый листопад…

 

Русь моя, люблю твои берёзы!

С первых лет я с ними жил и рос.

Потому и набегают слёзы

На глаза, отвыкшие от слёз…

 

 

Звезда полей

Звезда полей во мгле заледенелой,

Остановившись, смотрит в полынью.

Уж на часах двенадцать прозвенело,

И сон окутал родину мою…

 

Звезда полей! В минуты потрясений

Я вспоминал, как тихо за холмом

Она горит над золотом осенним,

Она горит над зимним серебром…

 

Звезда полей горит, не угасая,

Для всех тревожных жителей земли,
Своим лучом приветливым касаясь

Всех городов, поднявшихся вдали.

 

Но только здесь, во мгле заледенелой,

Она восходит ярче и полней.

И счастлив я, пока на свете белом

Горит, горит звезда моих полей…

Андрей Вознесенский

Русские поэты

Не пуля, так сплетня

их в гроб уложила

не с песней, а с петлей

их горло дружило

 

И пули свистали,

как в дыры кларнетов
в пробитые головы

лучших поэтов

 

Их свищут метели.

Их пленумы судят

Но есть Прометеи

И пленных не будет.

 

Несётся в поверья

верстак под Москвой.

А я в подмастерье

в его мастерской.

 

Свищу, как попало,

И так и сяк.

Лиха беда начало

Велик верстак.

     ***

Есть русская интеллигенция

Вы думали – нет? Есть.

Не масса индифферентная,

а совесть страны и честь.

 

Есть в Рихтере и Аверинцеве

земских врачей черты –

поскольку интеллигенция,

поскольку они честны.

«Нет пророков в своём отечестве».

Не уважаю лесть.

Есть пороки в моём отечестве,

Зато и пророки есть.

 

Такие, как вне коррозии,

Ноздрей петербуржской вздет,

Николай Николаевич Козырев –

Небесный интеллигент.

………………………….

 

Воюет с извечной дурью,

для подвига рождена,

отечественная литература –

Отечественная война

 

Какое призвание лестное

Служить ей, отдавши честь:

«Есть русская интеллигенция!

Есть!»

 

 

 Особенности развития литературы  начала 21 века.  Тематика и проблематика современной русской литературы (обзор)

. Основные понятия и термины: диктат, плюрализм, закрытые темы, бестселлер, «возвращённая» литература, экзистенциализм, постмодернизм, городская (или интеллектуальная») проза, малоформатная проза, историческая романистика.

План

1.Общая характеристика общественно-политической и культурной жизни страны.

2.Плюрализм мнений и «правда» жизни в литературе.

3. «Возвращённая» литература.

4.Историческая романистика.

5.В. Маканин «Где сходилось небо с холмами»

6.В. Пелевин. «Принц Госплана», «Жёлтая стрела» (особенности современной фантастики)

7.В.П. Астафьев «Прокляты и убиты»

Современное состояние русской культуры во многом напоминает ситуацию конца 19 века.

? В чём особенность того периода? Какое название он получил? Почему?

Как и столетие назад, в обществе происходят бурные процессы мировоззренческого обновления или, как тогда говорили, переоценка ценностей. В стадии поиски и политики, и экономисты, и творческая интеллигенция. Подобная картина наблюдается и в художественной литературе. Вновь, как и прежде, одновременно появляются произведения различной стилевой окраски.

С началом в 1985 году нового этапа в общественно-политической жизни страны резко изменились условия развития литературы и искусства. Кардинальные перемены в политической организации общества принесли с собой свободу слова. «Жить не по лжи» - этот публицистический призыв А.И Солженицына стал девизом первых перестроечных лет.

Роль общественной трибуны и бесспорных интеллектуальных центров в годы» перестройки» сыграли литературно-художественные журналы.. «Новый мир», «Октябрь», «Наш современник», «Знамя», «Роман-газета». Тиражи журналов выросли. Открыто обсуждались ещё недавно «закрытые» темы и проблемы, печатались прежде запрещённые произведения М. Горького, А. Ахматовой, А. Твардовского, Б. Пастернака, М. Булгакова, А. Платонова. Наконец, читатель открыл писателей русского зарубежья И. Бунина, И. Шмелёва, М. Алданова, В. Набокова

На смену эпохи единственно допустимой идеологии и государственного диктата в искусстве и науке пришла пора плюрализма.

Уже на рубеже перестройки, в 1985-86 годах, в центральных журналах были опубликованы три произведения, сразу попавшие в фокус общественного внимания: «Пожар» В. Распутина, «Плаха» Ч. Айтматова и «Печальный  детектив» В. Астафьева. Перед читателем раскрылись неприглядные картины советского быта и нравственной деградации человека: алкоголизм и наркомания, необузданная преступность, разнузданные проявления животных инстинктов в человеке, его духовное обнищание.

Во второй половине 80-х годов наблюдается расцвет публицистических жанров. Публицистика на экологические, исторические, экономические и нравственно-психологические темы надолго заняла господствующее место в литературной жизни России (Д. С. Лихачёв, В. Солоухин)

  Хотя большинством литераторов в это время признавался приоритет общечеловеческих ценностей над ценностями классовыми и узконациональными, писатели сильно расходились в конкретных оуценках ситуации в стране и по-разному прогнозировали её будущее.. Испытание свободой для творческой интеллигенции проходило нелегко: в писательской среде сложилась обстановка растерянности, многик крупные художники либо переключились на окололитературную малопродуктивную полемику, либо «взяли паузу», на время отойдя от художественного творчества

   На рубеже 80-90-х годов - возвращённая литература. Страницы журналов заполнились произведениями, созданными на протяжении 60 лет (20-70 годы), но неизвестными широкому читателю на территории СССР, Термин «возвращённая литература» стал активно использоваться в литературной периодике 1987-1991 годов. Большой читательский резонанс был вызван публикацией поэм А. Ахматовой «Реквием» и А. Твардовского «По праву памяти»

? О чём они?

Оба произведения в своё время не могли быть напечатанными из-за очевидного общественно-политического инакомыслия, проявленного его авторами.

Полностью и окончательно вернулись к отечественному читателю М. Булгаков, А. Платонов, М. Цветаева, О. Мандельштам, эмигрантский И. Бунин и другие опальные художники, чьи книги частично издавались уже в 60-егоды. «Котлован» и «Чевенгур» Платонова, «Собачье сердце» М. Булгакова и другие «возвращённые» произведения прочитывались прежде всего свидетельские показания людей, оппозиционных тоталитарному режиму. В оценке этих произведений преобладали не ЭСТЕТИЧЕСКИЕ, а исторические и нравственные критерии: в ход шли категории «исторической правды», подлинности, восстановления справедливости. Стилевая сторона и творческая уникальность их авторов меньше всего занимала читателей.

ИСТОРИЧЕСКАЯ РОМАНИСТИКА.

И сторический роман – это древо памяти. Ещё в 60-70-ые годы появились исторические произведения о «царях и графах», а не только о народных заступниках Разине и Пугачёве.

Это в первую очередь романы В. Пикуля «Битва железных канцлеров» (о Горчакове и Бисмарке) «Фаворит» (о Потёмкине и о последних годах династии Романовых, о Григории Распутине)

Валентин Пикуль предпринял грандиозную попытку раскрыть национально-государственный путь России среди враждебных ей сил, показать конфликт «собирателей» России и её разрушителей. Это автору удалось лишь отчасти, но его романами зачитывались, они открывали много нового читателю.

Одной из характерных черт литературного процесса конца 80-ых – начала 90 –х стало усиление интереса к исторической теме. Наиболее актуальным для писателей этого времени стали исторические уроки относительно недавнего прошлого. Несколько произведений, посвященных судьбам людей в «сталинский» период жизни страны, вызвали заметный читательский интерес. Среди них романы А. Рыбакова «Дети Арбата» и М. Дудинцева «Белые одежды». «Дети Арбата» стали бестселлером второй половины 80-х. Сюда можно отнести «Московскую сагу» Аксёнова, «Изгой Б. Можаева, «Упразднённый театр» Б. Окуджавы. Однако наиболее значительным в этом ряду – и по широте охвата материала, и по сложности и глубине поднимаемых проблем, и по объёму самого текста, - стало «повествование в обмеренных сроках» А.И. Солженицына «Красное колесо»

Современный литературный процесс характеризуется прежде всего исчезновением былых канонизированных тем («тема рабочего класса», «литература об армии» и др.) и резким возвышением роли быта, семейной микросреды, бытовым уровнем взаимоотношений. Труд присутствует, но без былых «рекордов», без ореола подвижничества, стал обыкновенным, будничным. В произведениях Маканина, Петрушевской – это чаще всего «аварийные» посёлки. Бараки, очереди, временные промежуточные поселен6ия, а персонажный ряд – люди из свиты, «антилидеры», маргиналы, живущие в «антиколлективах» («Предтеча», «Человек свиты» В. Маканина; «Смиренное кладбище» и «Стройбат» С. Каледина). Внимание к этому бедному, обесцвеченному, иногда абсурдному быту, к опыту человеческой души, которая вынуждена обживаться в атмосфере сдвигов, ломки порождает и особые сюжетные линии. Многие писатели современности как бы хотят отделиться от былой патетики, псевдомонументализма, риторики, проповедничества. Апологет этой «другой» литературы Виктор Ерофеев отчасти прав, когда пдчёркивает в былой прозе избыток оптимистических иллюзий, коллективного братства, проповедничества и оправдывает нынешнюю «эстетику эпатажа и шока», интерес к грязному слову, мату как детонатору текста, желание всякую патетику «перемыть» в щелочном растворе иронии».

Примером такой литературы может быть «алкоголическая» исповедь Венечки Ерофеева «Москва – Петушки» с её темой примитивного, наплевательского, вечно хмельного отношения к жизни. Это поэма – анекдот.(пересказ краткого содержания)

 С Ерофеевым, КОНЕЧНО, МОЖНО СПОРИТЬ. И СПОРЯТ.

Более продуктивной и художественно состоятельной в конце 80-х – начала 90-х была литература, ориентированная не столько на идеологические, сколько на собственно изобразительные цели, на исследование социально-психологических и нравственных координат современной жизни. Такие писатели, как Л. Петрушевская, Т. Толстая, В. Маканин, далеки от злободневных политических страстей, их влечёт экзистенциальная глубина частной жизни современного человека. Душа конкретного, «маленького» человека для этих писателей не менее сложна и загадочна, чем глобальные катаклизмы эпохи. Проблематика отношений между человеком и окружающим его миром, механизмы опошления и оподления или, напротив, сохранения нравственной состоятельности – вот круг наиболее общих вопросов, объединяющих этих ярких мастеров современной прозы.

 

  Наиболее влиятельной в первой половине 90-х годов в России оказалась концепция постмодернизма. Постмодернизм нельзя считать литературной школой, течением или направлением, имеет отношение и к культурологии и к философии. Взамен устойчивого мировоззрения современному человеку предлагается, но не вменяется в обязанность такие интеллектуальные качества, как независимость критических суждений, непредубеждённость, терпимость, открытость, любовь к эстетическому многообразию, способность к иронии и самоиронии. Вежливый нейтралитет, спору – ни к чему не обязывающий диалог. Отечественная критика называет среди первых произведений русского постмодернизма поэму Вениамина Ерофеева «Москва- Петушки», лирику И. Бродского, роман А. Битова «Пушкинский дом»

ВИКТОР ПЕТРОВИЧ АСТАФЬЕВ (1924-2001)

Родился в крестьянской семье в деревне Овсянка, после смерти родителей воспитывался бабушкой

? Вспомните произведения Астафьева, которые изучали в школе. Может быть, запомнилась именно бабушка, её влияние на мальчика, совершавшего не всегда правильные поступки.

Уже в раннем детстве испытал участь раскулаченных и оказался за Полярным кругом в Игарке.

В.П. Астафьев – участник Великой Отечественной войны, форсировал Днепр в 1943 году, эти события стали основой романа «Прокляты и убиты». У него много рассказов и повестей о военном времени: «Звездопад» (1962), «Где-то гремит война» (1968), «Пастух и пастушка» (1971).

Несколько произведений рассказывают о деревенском детстве, бабушке, некогда воспитавшей его: «Последний поклон» (1968-1975).

В его произведениях «Царь-рыба» и «Печальный детектив» показаны конфликты природного человека и эгоистического сознания.

В. Астафьева часто причисляют к писателям-деревенщикам, может, потому, что его герои тоже преимущественно живут в деревне. Но для Астафьева на первом месте проблемы памяти, боль за человека.

Его герой не всегда привязан к родным местам, он кочевник и странник.

Особенность произведений Астафьева в том, что его произведения состоят из новелл: «Затеси», «Последний поклон», «Царь-рыба»

Во многих текстах автора проходят прямые или скрытые цитаты из Библии, как напоминание человеку:

-как он одинок в этом мире;

-как портит подаренный ему Богом этот мир и свою душу;

-как забывает святость собственного безгрешного детства.

ЭТО писатель-философ.

Художественный мир В.П. Астафьева часто страшен, невыносим,, он изображает сферы преступной жизни, передаёт «блатной» жаргон, эпизоды разложения человеческих душ, их «порчи». В рассказе «Людочка» (1989) дана история наивной деревенской девушки. Её сгубила мелкая, сбившаяся в свору городская шпана. Справедливость была восстановлена по законам воровского мира: отчим Людочки, прошедший через лагеря и зоны, осевший на земле, как Егор Прокудин у Шукшина, попросту убил главаря этих слюнявых недоносков, смыл кровь кровью. Автор оправдывает самосуд. Это неприемлемо для многих других писателей. Спор в прессе.

В повести «Пастух и пастушка» (1971) писатель раскрыл ситуацию недолгого просветления двух душ – лейтенанта Бориса Костяева и Люси – в разорённом войной селе в 1944 году и гибель Бориса от нестрашной в целом раны.

В спорном романе «Прокляты и убиты» (1990-1994) показана душевная «порча», которую вносит война в сердца и души, ломая человека, ожесточая его. Эта «порча» оказалась сильнее любого просветления. И здесь метод самосуда, а не фронтового братства, окопной правоты.

            Особым явлением в литературной жизни конца 20 века стали Литературные премии, открывающие читателю новые имена.

«Русский Букер» - это премия, вручавшаяся за лучший отечественный роман года.  Этой премией были отмечены роман Г.Владимова «Генерал и его армия», повесть В. Маканина «Стол, покрытый сукном, и с графином посредине». Роман Б. Окуджавы «Упразднённый театр»

«Национальный бестселлер»: его девиз - «Проснуться знаменитым». Эта премия  открывала произведения, становящиеся необычайно популярными. Среди лауреатов этой премии –писатели А. Проханов, В. Пелевин, Д. Быков.

«Большая книга». среди лауреатов этой премии - Л. Улицкая, Д. Рубина, Д. Быков. 

ЗАДАНИЯ ДЛЯ САМОСТОЯТЕЛЬНОЙ РАБОТЫ:

ДИНА РУБИНА

                                 «РАЛЬФ И ШУРА»

                                                                                                                                 Сане и Соне

Ральфа принесли в дом двухмесячным младенцем, когда Шура была уже взрослой, абсолютно самостоятельной и своенравной особой.

Как известно, у каждой кошки своё выражение лица. Так вот, Шура озиралась вокруг с видом властным и чуть высокомерным. И голос был бесподобным: вкрадчивый голос женщины, изображающей кошачье мяуканье.

Она не поняла или не захотела понять, что этот пискунок вырастет со временем в охотничьего пса, и с первого дня установила над ним презрительную опеку: вылизывала его, выкусывала блох, но время от времени и лупила по морде безжалостной лапой.

Так что Ральф вырос в трепете перед властью Шуры. Он благоговел и никогда не посягал на передел этой власти.

По пятницам дед покупал на базаре петуха и собственноручно разделывал его для субботнего стола, напевая, насвистывая и гнусаво споря под нос с какими-то своими оппонентами, дед был, между прочим, хирург, которого добивались пациенты, - благоговели, руки готовы были целовать! Но во всём остальном, кроме этого царского владения профессией, дед был человеком не то, чтобы простецким, но несколько брутальным. Петуха разделывал профессионально, разве что не в перчатках. Впрочем, даже и зашивал суровой ниткой – если внутрь «брюшной полости» запихивались яблоки или сливы с орехами, или когда бабушка торжественно объявляла, что грядёт фаршированная шейка.

Петушиную голову дед бросал на кухне на пол, зная, что Шура уже поджидает лакомство. Шура хватала голову, взлетала на пианино и там деловито расправлялась с ней, пользуясь выгодным положением, прямо на стопке нот с ноктюрнами Шопена. Сладостно трепетал в её любовных объятиях вялый петушиный гребень. (Музицирующие гости потом никак в толк не могли взять – что тут происходит с любителями ноктюрнов, отчего ноты все окровавлены?)

Ральф внизу бесновался, униженно выклянчивал кусочек, становился на задние лапы, стараясь ухватить лакомство за гребень. Шура тотчас размахивалась и отпускала ему увесистую оплеуху.

Но это были праздничные утехи.

В будни они кормились из одной миски и ни разу не подрались из-за куска.

Раз в полгода просыпалась старая черепаха Рындя, - она квартировала за шкафом.

Появлялась, тяжело шкандыбая, шкрежеща по деревянному полуднищем панциря и стуча костяными гребнями лап. Величественно, как линкор, направлялась к той же миске…

Ральф и Шура изумлённо расступались, на протяжении медленной старческой трапезы сидели поодаль и потом молча смотрели уползающей восвояси долгожительнице…

В летние дни Ральф, бывало, разляжется на ковре, прямо на солнечном квадрате гот окна, а Шура вылизывает ему брюхо. Он разнежится, сморит его сон, раскинется он, как падишах… и тогда коварная Шура, заскучав в отсутствие интриги, взбирается на шкаф и оттуда прыгает прямо Ральфа, вонзив в его брюхо когтистые лапы!

Одурев от боли и неожиданности, он высоко подпрыгивал, ошалело взвывал, и начиналась безумная погоня по комнатам с заливистым лаем и отрывистым кошачьим хохотком..

Интересно, что остальных кошек, с которыми сводила его судьба, Ральф ненавидел, вскипал бешенством, гнался, преследовал, настигал, вгрызался…Душил! Трёх невинных котят передушил во дворе, как цыплят, и с торжеством притащил домой. Что ты с ним будешь делать, говорил дед, восхищаясь: охотничий пёс.

Шура вообще-то была пуританкой, гулять выходила редко, но однажды, уж и не поймёшь как – забеременела. В ожидании её родов дед построил для Шуры из картонной коробки от холодильника родильный домик, напоминающий собачью конуру, с таким же круглым отверстием.

Рожала Шура тяжело, стонала, как человек. Ральф улёгся поперёк входа в домик, временами подвывал, то ли утешая, то ли пособляя её женской работе… Никого к Шуре не подпускал, и если кто-то осмеливался пройти по коридору мимо конуры, скалился и рычал.

Шура принесла единственного котёнка. И вот этого котёнка Ральф считал своим сыном, всюду таскал с собой и ревниво оберегал.

 

Через несколько лет Шуру убили хулиганы. Недели три Ральф погибал от тоски. Не ел… Валялся на полу, катая башку на протянутых лапах…И позже, даже годы спустя, вдруг остановится посреди игры, словно прислушивается – не показалось ли? не голос ли это Шуры, вкрадчивый голос коварной, блистательной женщины?..

Тогда дед, жестокий, окликал его:

-Ральф, где Шура?

Тот начинал метаться по комнатам, обыскивать углы, заглядывать под диваны, под столы… Выкатывал старую черепаху Рындю – как тазик – из-под шкафа…

Садился в центр ковра, в солнечный квадрат, где обычно Шура вылизывала его блохастое брюхо, и звал протяжными стонами:

- Шу-ра, Шу-ра, Шу-ууура!..

Дина Рубина

«Дорога домой»

Лет в восемь или девять я сбежала из пионерского лагеря, первого и последнего в моей жизни. Подробностей не помню; кажется, он был обкомовским, этот лагерь, и находился в предгорьях Чимгана, километрах в двадцати от города, где-то в районе Газалкента. Я не понимала, кому и чем помешала моя вольная беготня по окрестным улицам и дворам, чтобы запихивать меня в автобус с целой оравой горластых обормотов и так далеко увозить: растерянность кошки, выглядывающей из неплотно застёгнутой сумки.

В лагере помню только утренние пионерские линейки и резь в глазах от хлорки, густо посыпаемой в чудовищном казарменном туалете с дырками в полу. Сейчас пытаюсь припомнить какие-нибудь издевательства или серьёзную обиду, из чего бы состряпать убедительный эпизод, оправдывающий мой дикий поступок… Нет. Ничуть не бывало! Человеку, для которого главное несчастье – место в пионерском строю и общая спальня, незачем придумывать иные ужасы. Видимо, я просто не была создана для счастливого детства под звуки горна. Впрочем, я всегда игнорировала счастье.

Сбежала на четвёртый день, дождавшись отбоя. В темноте не удалось нащупать под кроватью сандалии, поэтому, бесшумно выбравшись через открытое окно на веранду, я отправилась восвояси. Пролезши через дырку в заборе и по остановке автобуса вычислив направление на Ташкент, я побежала по ещё тёплой от дневного жара асфальтовой дороге, сначала бодро и возбуждённо, потом шла всё медленней, затем, под утро, уже устало плелась…   

Я шла, чувствуя направление внутренним вектором, как та же кошка, завезённая чёрт знает в какую даль…

Чем глубже в топкую вязкую ночь погружалось окрестное предгорье, тем выше и прозрачнее становилось небо над головой. Там шла бесконечная деятельная жизнь: неподвижными белыми прожекторами жарили крупные звёзды; медленно ворочались, перемещаясь, маяки поменьше; суетливо мигали и вспыхивали бисерные пригоршни мелких огней, среди которых носились облачка жемчужной звёздной пыли. Там всё жило, всё плыло и шевелилось, там шла какая-то непрерывная контрольная по геометрии: выстраивались фигуры – окружности, углы и трапеции, а прямо в центре неба образовался квадрат – окно, довольно чётко обозначенное алмазным пунктиром, и, сколько бы я ни шла, то убыстряя. То замедляя шаг, это окно плыло и плыло надо мной, и мне казалось, что внутри своих границ оно содержит звёзды более яркие, более устрашающие и одушевлённые, и что наверняка где-то там, в другой Вселенной, тоже идёт по дороге одинокая и упрямая девочка, и над ней тоже плывёт призывное это окно…Я придумала себе, что там вот-вот что-то произойдёт, мне что-то покажут в этом космическом окне, поэтому то и дело останавливалась, задирала голову и пристально следила за знаками.

Я шла всю ночь; на рассвете добрела до трамвайного круга на окраине города, дождалась первого пустого трамвая и бесплатно (кондукторша очень испугалась, увидев меня) доехала до дома. Впоследствии никто из знакомых, и родители тоже, не верили, что я прошла весь этот путь ногами.

Эта дорога домой под лохматым от звёзд горным небом, запахи чабреца, лаванды и горячий дым кизяка от кишлаков, дрожащий, страдающий крик ослика на рассвете – всё это, при желании возбуждаемое в моей памяти и носовых пазухах в одно мгновение, останется со мною до последнего часа.  

Именно в ту ночь я стала взрослой – так мне кажется сейчас. Что-то осталось во мне после того побега из пионерлагеря, после той длинной ночной дороги домой; я думаю - бесстрашие воли и и смирение перед безнадёжностью человеческого пути. Что увидела я – ребёнок – в том неохватном, том сверкающем окне Вселенной, о чём догадалась навек? Мне кажется, в ту ночь возвращения домой под невыразимо ужасным и невыразимо величественным небом я поняла несколько важных вещей.

Что человек одинок.

Что он несчастен всегда, даже если очень счастлив в данную минуту.

Что для побега он способен открыть любое окно, кроме главного, - недостижимого окна-просвета в другие миры.

  

 

Дина Рубина

                «Бессонница»

Давид сам приехал в аэропорт встретить Мишу, и тому это было приятно и лестно. Давид Гудиани возглавлял созданный им много лет назад Музей современного искусства, в котором висели и несколько Мишиных картин из цикла «На крышах Тбилиси».

Они не виделись больше двадцати лет. Когда в 70-ых Миша уехал в Америку. СГИНУВ В Зазеркалье навсегда, - никто из них не надеялся, что однажды обнимет другого. И вот они обнялись – тесно, крепко. Обхлопывая спину и плечи друг друга, чуть не плача от радости. Давид, конечно, постарел, поседел, - все мы не мальчики, - но был по-прежнему горяч, поджар и чертовски остроумен. Не человек, а бенгальский огонь.

Миша знал, что десять лет у Давида произошла трагедия – в в авиакатастрофе погибли жена и сын. Он читал некролог в «Советской культуре», привезённой в Нью-Йорк одним общим знакомым несколько месяцев спустя после их гибели, - Нина Гудиани была известной балериной…говорили, Давид чуть не умер, год валялся по психушкам, пил горькую, но – выкарабкался. Единственно – не летал, и аэропорты объезжал за много вёрст. Именно поэтому Миша был удивлён и растроган, что Давид приехал встречать его сам, хотя мог послать любого из своих подчинённых.

И вот, энергичный и подтянутый, он уже с места в карьер везёт старого приятеля смотреть своё детище, Музей современного искусства.

- Мы с тобой ещё ого-го, старик! – повторял он, хохоча и кося коричневым глазом из-под полей элегантной шляпы. – мы ещё дадим бабам пороху! Я тебя познакомлю здесь с такими девочками! Ты останешься, поверь мне, останешься!!!

 

… Весь тот первый день они мотались по мастерским и выставкам, а вечером, прихватив двух молодых художников и трёх неизвестно откуда взявшихся девиц, поехали за город – обедать в какую-то модную таверну, потом успели на презентацию новой книги известного прозаика и в