В комнате со мной жила девушка-татарка, Гэлляр (Гуля). Мы с ней очень сдружились: печали и радости, последний кусок хлеба-все делили поровну.

Часто вечерами наши разговоры касались тем религиозных(Гуля была мусульманкой, но такой же, как и я -христианкой тогда: то есть ничего толком, кроме двух-трех молитв, о своей вере не знала). Я ее спросила как то раз, что для них сделал их Аллах? Вот наш Бог для нас воскрес и нам бессмертие даровал. А у них? Гуля не знала, что мне ответить...

У меня же вопросов становилось все больше и больше... Однако в православный храм мне идти не хотелось за ответом. И вот почему.

Как то, мне было лет четырнадцать примерно, мы с мамой шли мимо храма. Был Троицын день. Мама спросила не хочу ли я зайти в храм... Конечно же, я очень хотела! Тем более, что меня крестили на Троицу.

Помню, что меня просто поразила красота Богослужения и убранства храма... Это было настоящее чудо-увидеть кусочек рая на земле. Именно так я восприняла все увиденное. Я просто стояла у самых дверей в притворе, вжавшись в угол, и не то, что пройти вперед, а и дышать то старалась реже, что не нарушить ход службы и как нибудь вдруг все «не испортить» своим присутствием...

И тут я услышала это.

Как выяснилось, мое присутствие весьма раздражало какую то бабку.. Она начала довольно громко ругаться, что,мол, вот проход ей загородили и т.д. И шли бы мы куда нибудь в другое место... И вся эта ругань так не вязалась с тем сиянием, благоуханием и пением, что я наблюдала поверх голов молящихся...

Вобщем, что то внутри меня рухнуло с большой высоты и разбилось на мелкие кусочки... Было очень горько.

Я решила, что больше никогда не вернусь в храм.

А в общежитии условия обитания все ухудшались. Я решила пойти в какую нибудь секцию -научиться драться, чтоб хоть как то себя и Гулю защищать. Выбрала восточные единоборства. Они мне больше всего понравились. Чуть позже выяснилось, что это была самая натуральная секта. Тренер просил себя именовать «учителем» и требовал подчинения себе. Основной мотив всех «лекций»- не имей собственного мнения. Плюс ко всему- каша из дзен-буддистских коанов и легенд. А Христос по их версии оказывался одним из воплощений Будды.

Весь этот пестрый набор «восточной экзотики» в антураже декораций шаолиньского монастыря в сочетании с голодом и неустроенностью жизни в «общаге» вполне действовал на психику угнетающе... Очень скоро своего мнения, и правда, не стало. Крестик мой тренер потребовал снять, чтоб, по его словам, «не удавиться на тренировке». Начались «духовные практики»... И погибнуть бы моей душе навеки, если бы, как в поговорке, «несчастье не помогло».

 Летом «учитель» поволок своих питомцев на природу: одинокий маленький островок в районе Шелехмети, до которого добраться можно только на лодке. Жизнь в палатках, по строгому расписанию из тренировок и «медитаций».

В один из дней он мне объявил, что необходим мой «переход». Сейчас, по прошествии десяти лет с тех событий, я уже и не знаю, на самом ли деле он хотел меня убить тогда, или эта была очередная проверка на «преданность учителю». Это и неважно наверное...

Я отпросилась на один день домой-попрощаться с мамой. Мне, конечно же, поставили условие, никому ничего не рассказывать. И я, конечно же, ничего и никому не сказала, вернувшись на один вечер к себе. Однако, мама почуяла сердцем неладное. И, провожая меня утром из дома, дала мне маленькую иконку-складень с псалмом 90. И сказала, что если не вернусь вечером, она меня будет с милицией искать. Я взяла икону с собой, подумав,что мне будет так легче «перейти».

По возвращении на островок меня ждал жуткий приём: оставили меня сидеть одну на раскаленном песке возле Волги. Никто со мной не разговаривал, и все прятали глаза... Я решилась поговорить с «учителем»: сказала ему, что хочу вернуться домой. Никто меня отпускать и не собирался, конечно же... А чтобы я «осознала свое малодушие», мне дали время до вечера. А вот что будет со мной вечером? Никто мне не ответил...

Душа металась от нехорошего предчувствия. Я решила сбежать. Однако, это оказалось невозможным: я не умела плавать, а от островка до берега было приличное расстояние.

Забившись в дальний угол острова, я сидела у воды и плакала навзрыд. Мне было очень страшно и абсолютно ясно, что никакая милиция вечером меня уже не найдет.

 Я пробовала молиться... но от слез не видела текста псалма, помещенного в складень, который дала мама. Мысли путались, в сознании все смешалось: и Будда, и Христос....

Но ведь Будда-не Бог. А Кто же тогда -Бог? Мне стало очень важно это знать тогда. Казалось, что если убедиться в том, что Бог -есть(в принципе существует, уже не важно было, как Его зовут), то умирать будет намного легче.

Я просто стала звать Его... «Прошу Тебя, если Ты есть на самом деле, скажи мне, что Ты-есть. Только так скажи, чтоб я услышала и поняла, что это -Ты. Чтоб узнала Тебя. И не сомневалась. Ответь же мне!»

Сколько я звала Бога-не помню... Но-долго. В ответ -только тишина и плеск воды у ног... Я уже просто молча сидела на берегу, плакала...

 

 

И вдруг за спиной я услышала Г олос: «Ну не плачь. Ты сегодня же уедешь домой!»

Я обернулась- на берегу стоял мужчина: обыкновенный мужичок, в «трениках» и с полотенцем через плечо. Оказалось, что в этот летний (!) воскресный (!!!) день администрация города Новокуйбышевска отправила рабочих забрать с островка какие то останки бывшей тут некогда турбазы.