Субъекты обязательств вследствие действий в чужом интересе без поручения

 

В юридической литературе в различных сочетаниях, иногда как равнозначные, широко используются понятия "субъекты гражданского права", "субъекты гражданского правоотношения" и "участники правоотношения"*(413). Но для их отождествления нет оснований.

К субъектам гражданского права принято относить совокупность лиц, поведение которых в принципе может регламентироваться нормами гражданского права: физические и юридические лица, Россия, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования (ст. 2, 48, 124 ГК РФ)*(414). Еще не вступив ни в одно правоотношение, каждый из них наделяется законом правосубъектностью, то есть социально-правовой способностью быть участником гражданских правоотношений*(415). Реализуя ее, лицо может стать (и практически становится) участником самых различных по содержанию и характеру гражданских правоотношений. В этом случае оно уже не только обладатель правосубъектности, но и носитель конкретных субъективных прав и обязанностей, составляющих юридическое содержание соответствующей гражданско-правовой связи. Между тем, к числу субъектов гражданского правоотношения относятся лишь те лица, которые являются непосредственными участниками конкретной гражданско-правовой связи. Таким образом, субъектный состав гражданского правоотношения - это совокупность тех лиц, которые, как отмечает О.А. Красавчиков, участвуют в данном конкретном гражданском правоотношении*(416).

В обязательстве вследствие действий в чужом интересе без поручения, как и в любом ином гражданском правоотношении, участвуют две стороны, представленных соответственно управомоченной и обязанной (ст. 307 ГК РФ), в противном случае нет общественного отношения, а, следовательно, не может быть и гражданско-правовой связи, выступающей юридической формой общественного отношения*(417). Следует подчеркнуть, что в юридической литературе высказывалось мнение о том, что субъективные права и обязанности могут существовать вне правоотношений*(418). Но, как справедливо отмечают большинство ученых, субъективное право, равно как и субъективная юридическая обязанность, это именно структурные элементы правоотношения, в котором праву одной стороны непременно соответствует обязанность другой стороны*(419).

Сторона обязательства, имеющая право требовать от другой стороны определенного поведения, именуется кредитором (creditor, creditum), а сторона, обязанная выполнить требование кредитора, называется должником (debitor, debitum), понятия которых "считаются общеупотребительными, без различия происхождения обязательства (obligatio)"*(420).

Следует однако отметить, что в цивилистике не сложилось единого мнения относительно личности участников рассматриваемых обязательств. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что положения главы 50 ГК РФ не дают определенного наименования их сторон. "В этом вопросе, - как указывает М.И. Брагинский, - намечается значительный разнобой. Речь идет о том, что в законодательстве едва ли не каждой страны стороны называются по-разному. Можно указать, например, на то, что в проекте Гражданского уложения его составители выбрали "хозяина" и "распорядителя", но лишь после долгих поисков. Что же касается Основ 1991 г. и действующего ГК РФ, то в них для названия сторон используется описание занимаемого каждой из них в обязательстве положения. Соответственно в Основах 1991 г. речь шла о "лице, совершившем сделку в интересах другого лица, не имея на то полномочий" и "лице, в интересах которого совершена сделка", а в ГК РФ - о "лице, действующем в чужом интересе" и "заинтересованном лице". Такие решения все же трудно назвать оптимальными"*(421). Действительно, ни соответствующие нормы МГК СНГ, ни установления ГК Армении, ГК Белоруссии, ГК Казахстана, ГК Киргизии, ГК Литвы, ГК Молдовы, ГК Таджикистана, ГК Узбекистана, ГК Украины, равно как и аналогичные положения ГК других стран, не дают наименования сторон рассматриваемого обязательства: они оперируют терминами "лицо, действующее в интересах другого лица" и "лицо, в интересах которого осуществлялись действия (деятельность)". Вместе с тем соответствующие разделы ГК используют здесь различные понятия, в частности, ГК Азербайджана - "исполнитель" (лицо, совершающее действия) и "предприниматель" (лицо, в интересах которого совершены действия), ГК Грузии - исполнитель и владелец, Обязательственно-правовой закон Эстонии - лицо, ведущее дела без поручения и выгодоприобретатель, Гражданский закон Литвы - управляющий делами и представляемый.

В науке гражданского права отсутствует единое мнение также относительно того, кем в обязательстве вследствие действий в чужом интересе без поручения представлены его стороны, т.е. кредитор и должник. По мнению Д.Г. Лаврова и А.П. Сергеева, кредитором в рассматриваемом обязательстве является лицо, совершающее действие в чужом интересе, а должником - лицо, в интересах которого совершается такое действие*(422). Между тем, О.С. Иоффе отмечает, что в подавляющем большинстве обязательственных правоотношений каждый из их участников выступает одновременно и в качестве кредитора, и в качестве должника. Применительно к рассматриваемому обязательству он пишет: "Тот, кто вел чужие дела, имеет право на возмещение произведенных расходов, но обязан передать все выгоды заинтересованному лицу, которое, в свою очередь, имеет право на их получение, но обязано компенсировать все произведенные в его интересах расходы. В таких обязательствах важно установить, в отношении какого именно объекта данное лицо следует считать кредитором или должником. Это необходимо потому, что в законе содержится ряд правил, относящихся к должникам либо распространяющихся на кредиторов, и чтобы не ошибиться при их применении, нужно предварительно выяснить, в каком качестве относительно рассматриваемого объекта участник обязательства выступает"*(423). Таким образом, лицо, действующее в чужом интересе без поручения, и заинтересованное лицо являются одновременно и кредиторами, и должниками. Отсюда следует, что обязательство вследствие действий в чужом интересе без поручения является взаимным и структурно сложным*(424).

В этой связи следует согласиться с учеными, которые предлагают наименования сторон исследуемого обязательства закрепить в законе, обозначив в русле традиций римского права лицо, действующее в чужом интересе без поручения, термином "гестор", а заинтересованное лицо понятием "доминус"*(425). Это позволит избежать излишней описательности и повторов в нормах главы 50 ГК РФ, что, в конечном счете, обеспечит правоприменителю более полное и точное уяснение их смысла. При этом предлагается гестора условно рассматривать в качестве кредитора, а доминуса - должника обязательств из действий в чужом интересе без поручения. Но для того, чтобы было понятно, кто такой гестор и доминус, необходимо законодательно закрепить дефиницию указанного обязательства, вариант которой представлен в предыдущем разделе настоящей работы.

Переходя к характеристике сторон анализируемых обязательств, следует выяснить, в какой мере те или иные субъекты гражданского права - физические и юридические лица, Российская Федерация, субъекты РФ и муниципальные образования (ст. 2 ГК РФ) - могут быть его участниками.

Анализ положений главы 50 ГК РФ дает основание сделать вывод о том, что на стороне кредитора и должника в рассматриваемом обязательстве, т.е. гестором и доминусом, как правило, выступают физические и юридические лица. Причем правила указанной главы применяются и к отношениям с участием иностранных граждан, лиц без гражданства и иностранных юридических лиц, находящихся на территории Российской Федерации (п. 1 ст. 2 ГК РФ).

В науке гражданского права преобладает мнение, что из числа физических лиц в качестве кредитора обязательств из действий в чужом интересе могут выступать любые граждане, независимо от объема дееспособности*(426). В обоснование этого положения К.В. Карпов указывает на объективный критерий действий гестора, т.е. их полезность*(427). Д.А. Балыкин исходит из того, что действия гестора, направленные на предотвращение вреда личности или имуществу доминуса, относятся к категории юридических поступков и не требуют достижения определенного предполагаемого результата (абз. 2 п. 1 ст. 984 ГК РФ). Поэтому, считает автор, гестором может быть и лицо, не обладающее полной дееспособностью, а также недееспособное лицо, требования о возмещении расходов и иного ущерба от имени которых могут предъявить их законные представители*(428). С учетом этого, Д.А. Балыкин и Е.Н. Егорова предлагают внести дополнения в ст. 28 и 29 ГК РФ, закрепив за малолетними и недееспособными гражданами право на самостоятельное совершение действий в чужом интересе без поручения*(429). Однако вряд ли можно согласиться с этим предложением. Как справедливо замечает К.В. Карпов, "...действия по предотвращению вреда... не единственные правомерные действия, которые могут совершать физические лица, следовательно, перечисление других не менее важных юридических поступков, приведет к усложнению конструкции правовой нормы"*(430). Поэтому внесение дополнений в ст. 28 и 29 ГК РФ, предложенное указанными авторами, вряд ли целесообразно.

По мнению других авторов, в частности А. Киселева, "действовать в чужом интересе могут на равных физические и юридические лица. Физические лица наделяются таким правом с четырнадцати лет, что связано с наступлением частичной деликтоспособности в соответствии со ст. 26 ГК РФ. Действия юридического лица в чужом интересе без поручения ограничены тем не менее его уставными документами и требованиями наличия лицензии на осуществление деятельности, частью которой являются эти действия. Не ограничены ничем действия по возмещению ущерба в порядке главы 59 ГК РФ"*(431).

Третьи считают, что физическим лицом, действующим в чужом интерес, может быть только дееспособный гражданин. Так, В.А. Рясенцев пишет, что при ведении чужого дела без поручения недееспособным обязательства из этого основания не возникают, так как отсутствует один из существенных признаков этих правоотношений: способность предвидеть последствия своих действий, намерение действовать в интересах другого лица. Обязательства будут вытекать, следовательно, из неосновательного обогащения или причинения вреда*(432). Е.А. Флейшиц также указывает на субъективный момент, т.е. наличие или отсутствие намерения действовать в чужом интересе, с учетом которого должен разрешаться вопрос о взаимоотношении сторон: будет ли это обязательство вследствие действия в чужом интересе без поручения или из неосновательного обогащения*(433). И.Б. Новицкий и Е.О. Харитонов полагают, что полностью недееспособное лицо не может выступать в качестве гестора. Это связано с тем, что у недееспособного физического лица отсутствуют намерения вести дела за счет другого лица, желание обязать другое лицо своими действиями*(434).

Теоретически обоснованной представляется вторая точка зрения. Действительно, малолетний гражданин, равно как и недееспособное лицо, не может осознавать, необходимо ли совершать какие-либо действия в интересах доминуса или нет (например, оплатить налоги за отсутствующего соседа, отремонтировать забор и т.д.). Пожалуй, только действия, совершенные указанными лицами в экстремальных ситуациях, могут служить основанием для признания их гестором. Экстремальная ситуация - это понятие, посредством которого дается характеристика внезапно изменившейся обстановки, влекущей особо неблагоприятные или угрожающие факторы для жизнедеятельности человека. Таким образом, недееспособный или несовершеннолетний в этой ситуации может совершить лишь реальные действия, т.е. соответствующие действительному положению по предотвращению вреда личности или имущества, оказавшихся в опасности. Например, недееспособное лицо предпринимает меры по спасанию утопающего гражданина, человека от нападения собаки либо по тушению пожара дома. Ибо в противном случае права и интересы этих лиц не получат правовой защиты. В данных случаях обязательство из неосновательного обогащения возникнуть не может, так как никакого увеличения (сбережения) имущества какого-либо лица за счет недееспособного гражданина не произошло. Наоборот, недееспособный гражданин вследствие совершения указанных действий сам понес ущерб. Конечно, эти лица могут и не осознавать либо осознают не в полной мере, что они совершают действия в чужом интересе, но своим поведением они реально устраняют опасность наступления вреда личности или имуществу другого лица, которое (поведение) может оцениваться правоприменительными органами именно в этом смысле. Поэтому в данном случае они должны признаваться гестором, так как действовали для предотвращения вреда другого лица. Но согласно ст. 28 и ст. 29 ГК РФ в интересах малолетних и недееспособных лиц возмещение реального ущерба в порядке ст. 984 ГК РФ вправе требовать соответственно родители, усыновители или опекуны. В связи с этим ст. 980 ГК РФ представляется необходимым дополнить третьим пунктом следующего содержания: "Несовершеннолетние в возрасте до четырнадцати лет, а также недееспособные граждане могут выступать в качестве гестора, если они совершили реальные действия для предотвращения вреда личности доминуса или его имуществу, за исключением действий, связанных с исполнением за них обязательств".

Что касается лиц, ограниченных в дееспособности, и лиц в возрасте с четырнадцати до восемнадцати лет, то при совершении действий в чужом интересе они могут быть признаны в качестве гестора, так как способны осознавать свои действия и руководить ими (ст. 26, 30 ГК РФ). В связи с этим, трудно согласиться с В.А. Рясенцевым, который полагает, что лица, ограниченные в дееспособности, могут выступать в качестве гестора лишь при согласии на его деятельность со стороны законных представителей*(435). В данном случае в соответствии со ст. 30 ГК РФ согласие законных представителей ограниченному в дееспособности необходимо только на распоряжение своими доходами. Поэтому, если для выполнения действий в чужом интересе без поручения необходимо приобретение какого-либо материала или иного имущества, то ограниченный в дееспособности в этом случае должен получить согласие на данное приобретение со стороны попечителя. Если же действия в чужом интересе без поручения направлены на предотвращение вреда личности или имуществу доминуса и не нужно никаких материальных затрат для этого, то основания для ограничения лица в выполнении данных действий нет, и согласие попечителя на совершение таких действий не требуется. Но, согласно абз. 3 ст. 30 ГК РФ, лицо, ограниченное в дееспособности, возмещение реального ущерба в порядке ст. 984 ГК РФ лично может получить лишь с согласия попечителя.

Д.О. Алексеенко считает, что за лицами в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет закон признает существование способности осознавать свои действия и руководить ими, в связи с чем эти лица могут самостоятельно совершать отдельные юридические действия (п. 2 ст. 26 ГК РФ) и нести ответственность за причиненный ими вред (ст. 1074 ГК РФ). Поэтому по аналогии со ст. 1074 ГК РФ такие лица могут быть признаны кредиторами обязательства вследствие действий в чужом интересе без поручения, т.е. гестором*(436). Разделяя позицию автора в целом, вряд ли при этом уместно говорить об аналогии нормы, регулирующей отношения вследствие причинения вреда, ибо, как верно отмечает К.В. Карпов, "это возврат в прошлое"*(437). Несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет должны признаваться кредиторами в рассматриваемом обязательстве в связи с тем, что их уровень зрелости свидетельствует об их готовности к самостоятельному участию в гражданском обороте. Данная категория лиц может совершать самостоятельно самые различные действия, в том числе по спасанию человека или исполнению обязательств за другое лицо, например, по уплате коммунальных услуг. Данный вывод подтверждается предписаниями ст. 26 ГК РФ, которая предусматривает необходимость согласия их законных представителей лишь на заключение ими сделок (за исключением названных в п. 2 ст. 26 ГК РФ). Между тем, действия гестора в смысле норм гл. 50 ГК РФ, представляют собой не сделки, а юридические поступки.

Исходя из изложенного, ст. 980 ГК РФ рекомендуется дополнить четвертым пунктом, изложив его в следующей редакции: "Несовершеннолетние в возрасте от четырнадцати до восемнадцати лет, а также граждане, ограниченные в дееспособности, признаются в качестве гестора, если они совершили действия в чужом интересе, отвечающие требованиям пункта 1 данной статьи. Возмещение реального ущерба данным гражданам осуществляется соответственно в порядке статьи 26 и статьи 30 настоящего Кодекса".

Таким образом, в обязательстве из действий в чужом интересе без поручения гестором могут быть дееспособные граждане, а также граждане, ограниченные в дееспособности и несовершеннолетние от четырнадцати до восемнадцати лет. Малолетние и недееспособные граждане могут участвовать в рассматриваемых обязательствах на стороне гестора только в тех случаях, когда это связано с осуществлением ими фактических действий в интересе доминуса, а не исполнения за него обязательств.

Возможность участия в обязательстве из действий в чужом интересе без поручения на стороне кредитора-гестора юридических лиц предопределено характером их правосубъектности*(438).

Существуют различные теории юридического лица: "теория коллектива" (А.В. Венедиктов, С.Н. Братусь, О.С. Иоффе, В.П. Грибанов); "теория государства" (С.И. Аскназий); "теория директора" (Ю.К. Толстой); "теория социальных связей" (О.А. Красавчиков) и др.*(439) "Названные теории вполне основательно ищут ответа на вопрос, чьи действия (чье поведение) должны рассматриваться в качестве действий юридического лица", - пишет Б.Б. Черепахин*(440). Именно с учетом этого обстоятельства*(441) и может, как представляется, решаться вопрос о возможности участия юридических лиц на стороне кредитора в рассматриваемом обязательстве.

В отличие от граждан у юридических лиц дееспособность возникает и прекращается одновременно с правоспособностью. Дееспособность юридического лица реализуется его органом, который приобретает гражданские права и принимает на себя гражданские обязанности (п. 1 ст. 53 ГК РФ). По мнению С.Н. Братуся, "органом являются те живые люди, которые вырабатывают волю общественного образования и через которых осуществляется деятельность этого общественного образования, как единого целого. Орган - это та часть целого, в котором проявляется деятельность целого"*(442). В качестве такового, как замечает О.А. Красавчиков, "следует понимать полномочное должностное лицо (или группу таких лиц), осуществляющее руководство деятельностью данной организации"*(443). Вместе с тем, как верно отмечает Б.Б. Черепахин, деятельность юридического лица проявляется в совокупности служебных действий его работников (в ряде случаев учредителей), в том числе его органов. Однако только от последних могут исходить внешние волевые акты юридического лица: сделки, процессуальные акты и другие правомерные юридические действия*(444). Орган юридического лица вправе совершать эти акты лично или через представителей, уполномоченных в установленном порядке. Последними могут быть как работники, так и другие граждане и юридические лица*(445).

В связи с тем, что действия в чужом интересе без поручения относятся к юридическим поступкам, представляющим собой разновидность правомерных действий, от имени юридического лица их осуществлять, таким образом, может только орган юридического лица. В качестве примера подобной ситуации М.И. Брагинский приводит следующий случай: "Заявить требование, основанное на статьях гл. 50 ГК РФ, может предприятие, добровольно принявшее участие в ликвидации аварии на соседнем заводе; при этом не имеет значения, выразилось ли его участие в направлении для указанной цели людей и техники или в приостановке работы у себя, чтобы создать, таким образом, условия, необходимые для спасания (отключение электричества, газа, воды и т.п.)"*(446). При этом единичный или коллегиальный орган должен осознавать, что совершает эти действия, исходя из воли юридического лица как социального образования. Лишь с учетом этого обстоятельства юридическое лицо может рассматриваться в качестве гестора (кредитора) обязательства из действий в чужом интересе без поручения. Однако, если работнику данного юридического лица при совершении по указанию органа юридического лица действий в чужом интересе без поручения будет причинен вред, то он подлежит возмещению соответствующим юридическим лицом по правилам гл. 59 ГК РФ и ст. 235 Трудового кодекса РФ*(447). Возложение обязанности возместить вред на работодателя в этой ситуации объясняется тем, что он был причинен работнику при исполнении им трудовых обязанностей, как на территории, так и за пределами предприятия. Между тем требования самого юридического лица о возмещении ему реального ущерба, возникшего в связи с указанным обстоятельством, к доминусу основываются на нормах главы 50 ГК РФ.

Согласно п. 2 ст. 980 ГК РФ кредиторами рассматриваемого обязательства не могут являться органы государственной и муниципальной власти. В данной норме сказано, что правила, предусмотренные главой 50 ГК РФ, не применяются к действиям в интересе других лиц, совершаемым государственными и муниципальными органами, для которых такие действия являются одной из целей их деятельности. Аналогичные положения на этот счет содержатся в ГК Белоруссии (п. 2 ст. 870). Вместе с тем соответствующие институты гражданского права некоторых стран СНГ и республик бывшего Союза ССР решают данный вопрос несколько иным образом. Так, п. 2 ст. 855 ГК Казахстана говорит о неприменении положений о действии в интересе других лиц, совершаемых государственными органами; п. 2 ст. 812 ГК Киргизстана - государственными или иными органами; ст. 6.236 ГК Литвы - если кто-то управляет делами другого лица, полагая, что управляет своими собственными делами; ст. 1388 ГК Молдовы - когда они совершены лицом, которое действовало, будучи уверенным, что ведет собственные дела, а также к действиям органов публичной власти; ст. 1015 ГК Туркменистана - если при ведении чужих дел исполнитель предполагал, что это были его дела; ст. 1026 Обязательственно-правового закона Эстонии - когда какое-либо лицо ведет чужие дела, предполагая, что оно действует в своих интересах. В то же время не содержат подобных указаний МГК СНГ, ГК Азербайджана, ГК Грузии, ГК Таджикистана, ГК Украины, Гражданский закон Латвии. Это однако не означает, что данные правовые акты не ограничивают сферу действия указанных предписаний. Чаще всего это обусловлено более широким определением понятия действий в чужом интересе, которые имеют место не только в связи с отсутствием поручения, но и иного, как сказано, к примеру, в ст. 969 ГК Грузии, основания ведения дел другого лица.

Поэтому комментируя п. 2 ст. 980 ГК РФ, Е.А. Суханов отмечает, что речь идет, прежде всего, о действиях организаций, совершающих те или иные действия в чужом интересе в силу своих уставных задач: органы охраны правопорядка, МЧС, ФСБ, ремонтные службы и т.д. Совершение указанными организациями подобных действий не порождает обязанности заинтересованного лица по возмещению им вреда, так как их деятельность носит не гражданско-правовой (частный), а публично-правовой характер и, по справедливому замечанию ученого, не является предметом гражданско-правового регулирования*(448). Обоснованность данной точки зрения не вызывает сомнений.

Понятие "орган государственной власти" складывается из совокупности трех основных признаков:

каждый орган государственной власти создается в соответствии с установленным конституцией, законами или другими правовыми актами порядком, что исключает возможность произвольного создания органов власти;

орган государственной власти наделен властными полномочиями, составляющими его компетенцию, границы которой очерчиваются предельно четко для того, чтобы он не превышал власти и не вторгался в сферу деятельности других органов государственной власти;

деятельность органа государственной власти осуществляется в формах и методах, установленных правовыми актами*(449).

Из этого следует, что не всякое государственное учреждение или организация является органом государственной власти. Не являются таковыми, например, государственные и муниципальные унитарные предприятия, образовательные организации, хотя они также способствуют реализации гражданами тех или иных прав и свобод.

Государственная власть в России реализуется системой законодательных, исполнительных, судебных и специальных органов государственной власти (ст. 10, 11, п. 2 ст. 75, п. 5 ст. 101, ст. 129 Конституции РФ). В субъектах РФ власть осуществляют органы государственной власти, система которых согласно Федеральному закону от 06.10.1999 г. N 184-ФЗ "Об общих принципах организации законодательных представительных и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации" устанавливается ими самостоятельно. Указанные выше признаки органов государственной власти относятся также к органам местного самоуправления, хотя местное самоуправление - это не государственная власть, но и оно имеет соответствующие органы, наделенные определенной компетенцией, правом принимать обязательные решения и прибегать к принуждению. Органы местного самоуправления формируются в порядке, установленном Федеральным законом от 06.10.2003 г. N 131-ФЗ "Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации".

Наиболее часто от имени государства действуют исполнительные органы власти. Так, например, согласно ст. 4 Федерального закона от 07.02.2011 г. N 3-ФЗ "О полиции" (далее - Закон о полиции) полиция является составной частью единой централизованной системы федерального органа исполнительной власти в сфере внутренних дел. Однако между Министерством внутренних дел Российской Федерации и районными отделениями полиции существует большее различие по внешнему проявлению выполняемых ими функций. "Но и здесь, - как отмечает Р.О. Халфина, - в различных внешних проявлениях выражается единая сущность - огромная и разносторонняя исполнительно-распорядительная деятельность органов управления, призванных обеспечивать охрану общественного порядка"*(450). Отсюда следует, что сотрудник полиции, выполняя свои функции, действует от имени государства. Необходимо уточнить, что согласно ст. 25 Закона о полиции сотрудником полиции является гражданин Российской Федерации, который осуществляет служебную деятельность на должности федеральной государственной службы в органах внутренних дел и которому в установленном порядке присвоено специальное звание, предусмотренное ст. 26 Закона о полиции. Признание государства участником данных отношений означает, что государство принимает на себя ответственность за действия каждого должностного лица или органа*(451).

В соответствии со ст. 1 Закона о полиции последняя предназначена для защиты жизни, здоровья, прав и свобод граждан, для противодействия преступности, охраны общественного порядка, собственности и для обеспечения общественной безопасности. Вследствие этого, ст. 12 указанного закона перечисляет обширный круг обязанностей полиции, в том числе действия по спасению людей и оказанию им первой медицинской помощи, а также по охране имущества, оставшегося без присмотра при авариях, катастрофах, пожарах, стихийных бедствиях и т.д. Следует отметить, что довольно часто сотрудники полиции исполняют свои служебные обязанности и в нерабочее время. В этой связи К.В. Карпов, изучая данную проблему в бытность, когда еще была милиция, задавался вопросом, распространяются ли на данные отношения нормы главы 50 ГК РФ, будет ли сотрудник милиции являться гестором? При этом он исходит из того, что каких-либо норм на этот счет в Законе РФ от 18.04.1991 г. N 1026-1 "О милиции" (в настоящее время утратившем силу) не предусмотрено*(452). Между тем, как и ранее в ст. 18 Закона от 18.04.1991 г. N 1026-1, так и на сегодня в п. 2 ст. 27 Закона о полиции четко определено, что сотрудник полиции независимо от замещаемой должности, места нахождения и времени суток обязан:

оказывать первую помощь гражданам, пострадавшим от преступлений, административных правонарушений и несчастных случаев, а также гражданам, находящимся в беспомощном состоянии либо в состоянии, опасном для их жизни и здоровья;

в случае обращения к нему гражданина с заявлением о преступлении, об административном правонарушении, о происшествии либо в случае выявления преступления, административного правонарушения, происшествия принять меры по спасению гражданина, предотвращению и (или) пресечению преступления, административного правонарушения, задержанию лиц, подозреваемых в их совершении, по охране места совершения преступления, административного правонарушения, места происшествия и сообщить об этом в ближайший территориальный орган или подразделение полиции.

Совершение ими подобных действий не порождает обязанности заинтересованного лица по возмещению им вреда, так как их деятельность носит не гражданско-правовой (частный), а публично-правовой характер и, по справедливому замечанию Е.А. Суханова, не является предметом гражданско-правового регулирования*(453).

Однако в иных законах, регламентирующих деятельность других специализированных органов, например, аварийно-спасательных служб*(454), пожарных частей*(455) и т.п., такой нормы не существует. В связи с этим возникает вопрос, какие именно действия спасателя или пожарного можно квалифицировать как выполненные по долгу службы, а какие - в чужом интересе? На этот вопрос можно ответить следующим образом. Под пожарной безопасностью согласно ст. 1 Федерального закона от 21.12.1994 г. N 69-ФЗ "О пожарной безопасности" понимается состояние защищенности личности, имущества, общества и государства от пожаров. Основными задачами пожарной охраны является спасение людей и имущества при пожарах, организация и осуществление тушения пожаров, проведения аварийно-спасательных работ. В ст. 4 этого закона четко определено, что "к действиям по предупреждению, ликвидации социально-политических, межнациональных конфликтов и массовых беспорядков пожарная охрана не привлекается". Отсюда следует, что на действия сотрудника пожарной охраны, совершенные при массовых беспорядках, по спасению жизни граждан или их имущества распространяются нормы главы 50 ГК РФ. Как правильно утверждает Д.О. Алексеенко, случаи добровольного совершения действий, выходящих за круг обязанностей, очерченный законом, следует признавать действиями в чужом интересе без поручения*(456). Но гестором в данном случае будет признаваться не соответствующее юридическое лицо и государство как таковые, а конкретное физическое лицо.

Резюмируя вышеизложенное, можно сделать вывод, что Российская Федерация, субъекты Российской Федерации, муниципальные образования не могут выступать в качестве кредиторов в обязательствах вследствие действий в чужом интересе без поручения, так как применительно к подобным ситуациям от их имени вступают соответствующие органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов (ст. 125 ГК РФ), для которых такие действия являются одной из целей их деятельности (п. 2 ст. 980 ГК РФ)*(457). Вместе с тем, органы публичной власти могут участвовать в гражданских правоотношениях от своего имени и в своем интересе, а не от имени соответствующих публично-правовых образований, в качестве государственных или муниципальных учреждений - некоммерческих юридических лиц*(458). Например, согласно п. 2 ст. 41 Федерального закона от 06.10.2003 г. N 131-ФЗ органы местного самоуправления, которые в соответствии с данным федеральным законом и уставом муниципального образования наделяются правами юридического лица, являются муниципальными учреждениями, образуемыми для осуществления управленческих функций.

Поэтому в ракурсе правоприменения важное значение имеет разграничение ситуаций, в которых участником гражданско-правовых отношений является публично-правовое образование, представленное своим органом власти, либо этот орган от своего имени и в своем интересе выступает в гражданском обороте как юридическое лицо - некоммерческая организация*(459).

Пункт 2 ст. 980 ГК РФ говорит о том, что положения главы 50 ГК РФ не распространяются на действия в чужом интересе лишь органов публичной власти. Между тем они не должны применяться к действиям любого лица в интересах другого, когда такие действия базируются на том или ином, помимо поручения, правовом основании, в частности указании закона. В этой связи необоснованными представляются суждения многих авторов*(460) о том, что применительно к экстремальным ситуациям оказания медицинской помощи отношения между пациентом и медицинской организацией приобретают гражданско-правовую форму обязательства вследствие действия в чужом интересе без поручения. Ведь в силу пп. 1 п. 2 ст. 73 Федерального закона от 21.11.2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" медицинские работники обязаны "оказывать медицинскую помощь в соответствии со своей квалификацией, должностными инструкциями, служебными и должностными обязанностями". А согласно пп. 1 п. 1 ст. 79 данного закона аналогичную обязанность несут также медицинские организации. Неоказание помощи больному квалифицируется как уголовное преступление по ст. 124 УК РФ, субъектом которого является лицо, обязанное оказывать помощь больному в соответствии с законом или со специальным правилом. Таковыми могут быть врачи, медсестры, няни-сиделки, работники милиции, обязанные принимать меры к вызову врача, руководители туристических групп и др.*(461) Следовательно, ни о какой возможности "врача или медицинской организации (гестора) получить компенсацию от пациента (доминуса), в чьих интересах были совершены действия", вопреки утверждению К.В. Егорова*(462), не может идти речи. Аналогичной позиции судебная практика придерживается также в отношении действий в чужом интересе коммерческих юридических лиц, в частности муниципальных унитарных предприятий (см. постановление ФАС Московского округа от 13.07.2005 г. N КГ-А41/6070-05 по иску МУП Раменского района "Гжельское ПТО КХ" к ОАО "Гжельский кирпичный завод").

Следует обратить внимание на то, что положения института действий в чужом интересе без поручения не распространяются также на действия законных представителей в отношении своих подопечных в связи с тем, что эта обязанность прямо вытекает из закона (ст. 80, 85, 87, 142, 147 Семейного кодекса РФ*(463)).

Сказанное в равной мере относится и к отдельным общественным организациям. Как верно отмечают Д.Г. Лавров и А.П. Сергеев, "данное исключение по смыслу закона (имеется в виду п. 2 ст. 980 ГК РФ - уточнение авторов) действует и в отношении тех общественных организаций, которые имеют своей уставной задачей оказание содействия другим лицам в осуществлении и защите их прав и законных интересов"*(464). К числу таковых, к примеру, относятся аккредитованные организации по управлению (интеллектуальными) правами на коллективной основе, так как управление правами и сбор вознаграждения для тех правообладателей, с которыми у нее такие договоры не заключены, осуществляют в силу прямого указания закона - абз. 1 п. 3 ст. 1244 ГК РФ (о судебной практике их участия в защите прав правообладателей без поручения см.: Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 5, Пленума ВАС РФ N 29 от 26.03.2009 г. "О некоторых вопросах, возникших в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации" ("Бюллетень Верховного Суда РФ. 2009. N 6), и Постановление Пленума ВАС РФ от 18.07.2014 N 51 "О некоторых вопросах, возникающих при рассмотрении споров с участием организаций, осуществляющих коллективное управление авторскими и смежными правами"). Поэтому, вопреки утверждению отдельных юристов*(465), никаких правовых связей из действий в чужом интересе в этой ситуации не возникает.

О