Становление и развитие гражданско-правового регулирования отношений вследствие действий в чужом интересе без поручения

 

Правовое регулирование отношений, связанных с ведением чужого дела, прошло длительный и своеобразный путь развития. Однако для отечественного гражданского права институт действий в чужом интересе без поручения является относительно новым. В связи с этим уяснение теоретических и практических аспектов его становления и функционирования в плане ретроспективного исследования имеет как теоретическое, так и практическое значение. Это обеспечивает глубокое познание сущности социальных и правовых явлений, их экономического содержания, а, следовательно, объективной обусловленности и практической значимости для современного российского общества. Ибо "исторический подход позволяет обнаружить главные направления развития правовых форм социальных связей субъектов рассматриваемых отношений, с учетом которых и должны формулироваться те или иные предложения по совершенствованию и развитию гражданского законодательства"*(4) в этой области.

Истоки рассматриваемого института восходят к римскому праву. Как пишет А. Гордон "это право составляет источник, из которого черпает свои идеи об этом институте современная юриспруденция (законодательство, научные исследования и практика). Поэтому положения римского права об этом предмете имеют большой интерес... Пусть наши юристы ознакомятся с воззрениями на этот институт права самих классических творцов его. Тогда станет более ясною жизненная основа этого института"*(5).

Латинское наименование рассматриваемого института - negotiorum gestio - переводится как ведение чужих дел, забота о чужом деле. По утверждению Е.О. Харитонова, "причины, породившие возникновение данного института, были двоякими: с одной стороны, действовал принцип недопустимости вмешательства в чужие дела без просьбы хозяина или указания закона, с другой - интересы отсутствующего хозяина иногда могли быть завещаны лишь при помощи такого "непрошенного вмешательства"*(6). Известный дореволюционный романист Н. Боголепов усматривал здесь сочетание общественного интереса и воли правообладателя по собственному усмотрению реализовать принадлежащие ему права. В связи с этим он писал: "Если кто-нибудь, несмотря на то, что не имелъ порученiя, брался въ отсутствiе хозяина вести эти дела, то правильно понятый общественный интересъ заставлялъ признать за negotiorum gestor'омъ право требовать исковымъ порядкомъ возмещенiя всего, что онъ израсходовалъ изъ своихъ средствъ. Съ другой стороны, справедливость требовала оградить и отсутствующаго хозяина отъ вмешательства въ его дела людей недобросовестныхъ или легкомысленныхъ"*(7).

Эти противоречивые тенденции были разрешены преторским правом через иски из negotiorum gestio, согласно которым "если кто-либо будет вести дела другого лица или дела какого-нибудь умершего лица, я дам на этом основании иск" (D. 3.5.3)*(8). Оно "рассматривается такъ, какъ-бы тотъ, въ интересъ кого происходитъ negotiorum gestio (dominus negotii), далъ надлежащее порученiе", - пишет В.В. Ефимов*(9). Ульпиан называет этот эдикт необходимым, так как для "отсутствующих очень важно и выгодно, чтобы не оставаться беззащитными и не терпеть в отношении владения и продажи вещей, отчуждения залога, или не лишиться иска о взыскании штрафа или не потерять несправедливо свою вещь" (D. 3.5.1)*(10). В классический период развития римского права иски из negotiorum gestio трансформировались в action es in jus и bonae fidei*(11), что влекло возникновение отдельного охранительного обязательства.

"Предполагается, - пишет Д.В. Дождев, - что этот вид обязательства сложился в практике назначения общего управляющего всеми делами - procurator omnium bonorum, когда доверенное лицо (обычно вольноотпущенник) отвечало перед хозяином за все хозяйство в определенном имении или на определенной территории (например, за иск имения доверителя в Сицилии) и domin us negotii не мог в своем поручении предусмотреть все возможные акты и сделки, которые придется совершить управляющему в его отсутствие"*(12). По мнению ученого, "гипотезами возникновения таких обязательств были хозяйственная деятельность, добровольное процессуальное представительство, отношения попечительства"*(13).

В римском праве различалось два типа добровольного представительства. "В одном, которое современная юридическая наука называет "прямым представительством", представитель действует не только "для", но и "от имени" представляемого, так что проявление его воли порождает юридическую сделку, рассматриваемую в качестве совершенной непосредственно представляемым и потому влекущей за собою такие следствия, которые связываются непосредственно с самим представляемым. В представительстве второго типа, называемом современной юридической наукой "непрямым (косвенным) представительством", представитель действует хотя и "для" представляемого, однако делает это "от собственного имени", так что проявление его воли порождает сделку, рассматриваемую в качестве совершенной им самим и влекущей последствия для него самого. И тогда требуется еще одна сделка, посредством которой представитель перенесет на представляемого следствия первой сделки, выполненной для представляемого", - пишет Чезаре Санфилиппо*(14).

В соответствии с преобладающим в романистике мнением*(15), из этих систем представительства ius civile допускало лишь вторую - косвенное представительство, и запрещало прямое представительство, что вытекало из древних максим: "nemo alteri stipulari po test" ("никто по стипуляции не может установить обязательство в пользу другого лица") и "per extraneam (liberam) person am adquiri non posse" ("невозможно приобретение посредством другого свободного лица")*(16). В условиях правопорядка, находившегося на первых ступенях своего развития, невозможно было представить себе, чтобы сделка, совершенная одним лицом, оказывалась непосредственно результативной в отношении другого лица, не участвовавшего в ней.

На основании изложенного можно сделать следующий вывод. Поскольку в Древнем Риме предполагалось лишь косвенное представительство, то лицо, представлявшее интересы при заключении сделки иного (заинтересованного в этом) лица, действовало на добровольной основе. Но совершить сделку это лицо могло либо по поручению заинтересованного лица, либо у представляемого лица самопроизвольно возникло желание вести дела другого лица. Применительно к последним случаям, надо полагать, и складывался институт ведения чужих дел без поручения.

На формирование указанного института в определенной мере оказали влияние также предписания римского права о попечительстве. Дело в том, что отношение попечительства в архаическом римском праве "сводилось исключительно к защите и ограниченной помощи в имущественной сфере"*(17), т.е. попечитель давался не лицу, а вещи. Институт cura furiosi был известен еще Законам XII таблиц, его сущность заключалась в управлении куратором (curator) имуществом умалишенного лица, лица, не достигшего 25-летнего возраста, расточителя, а также лиц не способных совершать юридические действия. По общему правилу, куратор назначался претором. Можно было назначить попечителя в отношении всего имущества, отдельной сделки или определенной вещи. Таким образом, цель установления попечительства - это принятие куратором всех возможных мер для сохранности чужого имущества. Но, как указывает Д.Д. Гримм, для попечительства не был выработан специальный иск. Вместо этого прибегали к actio negotiorum gestorum directa со стороны куранда (этот иск возникал после прекращения отношений попечительства, на основании его можно было требовать предоставления отчета, возврата имущества и возмещения за причиненный ущерб от куратора) и к actio negotiorum contraria со стороны куратора (на основании этого иска куратор требовал от куранда возврата издержек и уплаты гонорара)*(18).

По мнению же Д.В. Дождева, "ведение дел другого лица (dominus negotii) даже в отсутствие поручения (mandatum) приводило к возникновению потенциально двустороннего обязательства, защищенного actio negotiorum gestorum: domin us negotii мог потребовать от добровольного прокуратора отчета в его деятельности, а negotiorum gestor - возмещения расходов посредством встречного иска (actio negotiorum gestorum con traria)"*(19). Но "слова "без поручения" добавлены к римскому термину "negotiorum gestio" не самими римскими юристами, а в позднейшей литературе, чтобы подчеркнуть существенный признак данного обязательства - отсутствие договора. Из этих дополнительных слов ("без поручения") видно, что рассматриваемый вид обязательства является, - как полагает И.Б. Новицкий, - аналогичным тому, какое возникло из договора поручения (mandatum)"*(20).

Обязательства из ведения чужого дела без поручения возникают при отсутствии договора и какого-либо соглашения между гестором и доминусом. Другими словами, отношения между указанными лицами не являются договорными. Подтверждением служит и тот факт, что ведение чужого дела без поручения как источник возникновения обязательства было вынесено римскими юристами за пределы контрактов (договоров) и отнесено к группе квазиконтрактов (как бы из договора)*(21). Подразделение источников обязательств на контракты, квазиконтракты, деликты, квазиделикты описывается в сочинении Гая "Auera", а также встречается в Институциях Юстиниана*(22).

По мнению Д.Д. Гримма, И.Б. Новицкого, Д.В. Дождева и других романистов*(23), рассматриваемые обязательства в соответствии с римским правом возникали при наличии следующих условий:

ведение чужого дела именно для другого лица, которое могло выражаться в совершении юридических и фактических действий. При этом для динамики исследуемых обязательств не имел значения мотив выполнения гестором данных действий: общественный ли это долг или соображения личного характера. Но ведение дела для доминуса должно быть начато с пользой, т.е. в ходе выполнения этих действий должны обнаружиться его выгоды*(24);

действия должны выполняться гестором по собственной инициативе, т.е. нет полномочий на совершение действий ни по договору, ни по закону;

гестор должен был вести дела за счет доминуса, без желания его одарить. Поэтому он должен иметь намерение потребовать от доминуса возмещения расходов, возникающих в связи с ведением его дел*(25).

Вследствие этого устанавливались двусторонние неравные обязательства. "Negotiorum gestor должен был исполнить предписанную работу, принимая во внимание выгоду для хозяина. За всякую оплошность он отвечал в размере culpa levis in abstracto. Затем он должен был предоставить хозяину отчет о своей деятельности и передать весь доход от своих действий.

Dominus negotii должен был оплатить negotiorum gestor все расходы, принять обязательства, возникшие в ходе ведения дела, и присвоить полученный доход. Граница ответственности хозяина в связи с уплатой расходов и принятием на себя обязательств определялась той выгодой, которая при этом возникала", - отмечают И. Пухан и М. Поленак-Акимовской*(26).

Резюмируя изложенное, можно сделать вывод о том, что становление института ведения чужих дел, обусловленное экономическими потребностями общества, произошло в римском праве, в котором были сформулированы общие принципы правового регулирования указанных отношений*(27). Формирование его положений происходило первоначально в силу эдиктов преторов, в частности, иска из negotiorum gestio, трансформировавшегося в actiones in jus и bonae fidei, и под влиянием предписаний о "непрямом (косвенном) представительстве" и попечительстве. В соответствии с положениями данного института, римскими юристами было сформулировано и понятие обязательства из ведения чужого дела без поручения, в силу которого гестор, совершивший в пользу доминуса те или иные действия, вправе был получить возмещение понесенных расходов. Данное обязательство возникает при отсутствии договора и какого-либо соглашения между гестором и доминусом, то есть отношения между ними не являются договорными. Сообразно с разработанной римской юриспруденцией системой источников возникновения обязательств, ведение чужого дела без поручения было вынесено за пределы контрактов (договоров) и отнесено к группе квазиконтрактов (как бы из договоров).

После распада Римской империи, когда универсальное римское право, которое превратилось из "права собственно римского в некоторое общее право всего античного мира"*(28), начинает свое сосуществование с правом германским, характеризующимся отсутствием писаных законов, приспособленным только к несложным условиям натурального хозяйства, Западная Европа встала перед выбором: какую из двух правовых систем использовать при регулировании экономических отношений. В данной ситуации римское право, признающее свободу хозяйственной инициативы и самодеятельности основным двигателем прогресса и способное на основе выработанных им правовых норм регулировать международный экономический оборот, начинает пользоваться огромным влиянием. В процессе рецепции*(29) и последующего приспособления римского права к регулированию изменяющихся экономических отношений в той или иной мере были заимствованы сентенции римской юриспруденции, в том числе относительно ведения чужих дел.

По поводу исторических сведений об институте negotiorum gestio в Западной Европе Ю.С. Гамбаров писал: "Переходя от римского права к древнему праву европейских народов, мы должны сказать, что не находим здесь даже скудного исторического материала, которого представляют по истории нашего института римские источники. Что касается литературы, то мы не можем указать ни на одного исследователя neg. gestio, как в немецкой, так и во французской литературе, который прорвался бы хоть одним словом об исторической судьбе этого института в жизни новых народов, о времени его происхождения, процессе развития и проч."*(30). Изданию гражданских кодексов XYIII-XIX вв. предшествовало в Германии, Франции, Италии, Нидерландах продолжительное, тянущееся целые века, применение начал римского права, - пишет ученый*(31). Таким образом, в гражданские кодексы европейских стран институт ведения чужого дела без поручения вошел через рецепцию римского права.

Нормы о ведении чужих дел без поручения (gestion d'affaires d'autrui) наряду с нормами об обратном истребовании недолжно уплаченного (repetition de l'indu) - аналоге римского иска condictio in debiti - во Франции были помещены в главу I ("О как бы договорах") титула IV ("Об обязательствах, которые возникают без соглашения") книги третьей Французского гражданского кодекса 1804 г.*(32) (далее - ФГК): ст. 1372-1375 и ст. 1376-1381 соответственно.

В связи с тем, что ФГК не установил общих правил о неосновательном обогащении, то первоначально наметилась тенденция усматривать ведение чужих дел без поручения в любом случае, когда одно лицо без надлежащих оснований обогатилось за счет другого*(33). В качестве примера судебной практики применения положений о ведении чужого дела без поручения к чуждым им отношениям Р. Саватье приводит случай оказания врачом помощи упавшему на улице без чувств незнакомцу, имеющему имущественный интерес (сбережение средств на гонорар врачу)*(34). Однако оказалось, что указанные нормы с этой задачей справиться не могут. Поэтому известные французские юристы Обри (Aubry) и Ро (Rau) высказались за введение общего иска о неосновательном обогащении независимо от иска о ведении чужих дел без поручения. В 1892 г. эта точка зрения была поддержана Кассационным судом в деле Будье (Boudier)*(35). С этих пор во французском гражданском праве проведено разграничение между институтом неосновательного обогащения и институтом ведения чужого дела без поручения.

Как отмечает Р. Саватье, "ведение чужих дел без поручения - квазидоговор, наличие которого признается в тех случаях, когда лицо, не имея на то соответствующего поручения, принимает на себя ведение дел другого лица и совершает действия, которые считает для него полезными"*(36). В соответствии с ч. 1 ст. 1372 ФГК "если кто-либо добровольно ведет дела другого, вне зависимости от того, знает ли собственник о ведении дел или не знает, то тот, кто ведет дела, заключает молчаливое обязательство продолжать ведение дела, которое он начал, и довести его вплоть до времени, когда собственник будет в состоянии сам заботиться о своих делах; он должен равным образом принять на себя все то, что связано с данным делом". Более того, согласно ст. 1373 ФГК в случае смерти хозяина до окончания дела гестор обязан продолжать ведение дела вплоть до того, как наследник мог бы взять на себя руководство этим делом. На основании факта принятия на себя ведения чужих дел без поручения лицо обязано "вносить в ведение дел всю заботливость хорошего хозяина" (ст. 1374 ФГК).

Во французской цивилистике господствует мнение, что принятие тем или иным лицом на себя обязанностей другого лица создает такие же правовые последствия, как если бы он действовал на основании договора поручения. "Различие между односторонним принятием на себя обязательства и договором поручения заключается, - как отмечает Р. Саватье, - в том, что действительный хозяин не обязан признать для себя все акты, совершенные лицом, действовавшим без поручения"*(37). Одобрение действий лица, принявшего на себя ведение чужих дел, хозяином завершает превращение этих отношений в отношения поручения и порождает два последствия. Первое состоит в том, что в отношениях между лицом, подтвердившим действия, и третьими лицами личность того, кто вел дело без поручения, исчезает. Другое последствие касается лица, чьи дела велись без поручения: оно становится обязанным возместить связанные с ведением дел расходы лицу, действовавшему без поручения.

В силу этого французская доктрина и судебная практика выделяют следующие три конститутивных элемента ведения чужих дел:

для возникновения этого обязательства необходимо наличие самого факта ведения чужих дел;

лицо, ведущее чужие дела (гестор), должно действовать с намерением вести дела для другого (хозяина, доминуса);

должно отсутствовать волеизъявление со стороны хозяина в отношении ведения его дел гестором. Если своим волеизъявлением (которое может быть и молчаливым) хозяин одобряет ведение его дел, налицо договор поручения*(38).

Поэтому хозяин, дело которого велось хорошо, должен выполнить обязательства, которые гестор заключил от его имени, дать последнему возмещение за все личные обязательства, которые тот принял на себя, и уплатить ему все сделанные им полезные и необходимые расходы (ст. 1375 ФГК). Хозяин может, наоборот, не подтвердить совершенных действий, полностью отказаться от последствий ведения его дел без поручения, которые он считает неудовлетворительными, и потребовать возмещения вреда, причиненного действиями гестора по правилам о деликтной ответственности*(39).

В Германии законодатель, отказавшись от громоздкой конструкции квазидоговора (оперировать этим понятием можно лишь от противного - соответствующие обязательства не вытекают ни из договора, ни из деликта), поместил нормы о ведении чужих дел без поручения (Geschaftsfurung ohne Auftrag) в отдельную главу 11 (§ 677-687) раздела 7 ("Отдельные виды обязательств") второй книги Германского гражданского уложения 1896 г.*(40) (далее - ГГУ) после главы 10 "Поручение".

По определению § 677 ГГУ, ведение чужих дел без поручения имеет место, если кто-либо ведет дело другого, не будучи им уполномочен или не имея иных для этого полномочий. Профессор П. Шлехтрим считает, что ГГУ регулирует различные случаи "ведения дел", которые имеют лишь один общий критерий: отсутствует такое обязательственное отношение между "господином" дела и осуществляющим его лицом, которым бы это лицо было управомочено и (или) обязано к ведению дел*(41).

В германской цивилистике выделяется четыре типа ведения дел без поручения: соответствующее интересам и действительной воле лица, которое могло бы поручить ведение дел; неуправомоченное; ошибочное; принимаемое как свое*(42). Так, согласно § 677 ГГУ обязанное лицо должно вести дело так, как этого требуют интересы владельца дела с учетом его действительной или вероятной воли. Если лицо примет на себя ведение чужих дел заведомо вопреки действительной или предполагаемой воле хозяина, оно согласно § 678 ГГУ обязано возместить причиненные ему в ходе ведения дел убытки, даже если эти убытки возникли случайно, в отсутствие его вины. Однако в соответствии с § 679 ГГУ возражение хозяина против ведения его дел не принимается во внимание, если без постороннего вмешательства не будет своевременно исполнена его обязанность, представляющая общественный интерес, или его алиментная обязанность. С другой стороны, § 680 ГГУ устанавливает, что если лицо взяло на себя ведение чужих дел в целях предотвращения реальной опасности, грозящей хозяину, то оно отвечает лишь за умысел и грубую небрежность.

В обязанность гестора согласно § 681 ГГУ входит безотлагательное уведомление хозяина о принятии на себя ведения его дел. Кроме того, как и поверенный, он обязан в соответствии с § 666-668 ГГУ предоставить хозяину необходимые сведения и отчет о своих действиях и передать ему все полученное в результате ведения дел, а если гестор пользовался для своих целей причитающимися хозяину деньгами - уплатить последнему также проценты, начисленные на соответствующую сумму за время такого пользования.

Со своей стороны хозяин в соответствии с § 683 ГГУ обязан возместить гестору расходы по ведению дел при условии, что тот вел дела в соответствии с интересами хозяина и в согласии с его действительной или предполагаемой волей (либо вопреки ей согласно § 679 ГГУ). В противном случае хозяин должен возвратить лицу, которое вело его дела, все полученное вследствие этого по правилам о неосновательном обогащении.

В юридической литературе также говорят об обоснованном, т.е. соответствующем действительной или предполагаемой воле хозяина интереса, и необоснованном, т.е. противоречащем действительной или предполагаемой воле хозяина интереса, ведении дел. В более обобщенном виде его подразделяют на настоящее, к которому относятся названные выше виды, и ненастоящее, т.е. совершенное по ошибке*(43). Исключается применение норм ГГУ о ведении чужих дел без поручения к отношениям, когда кто-либо ведет чужие дела без намерения потребовать затем возмещения от хозяина (§ 685 ГГУ) или делает это в полной уверенности, что ведет собственные дела (§ 687 ГГУ).

В Швейцарском обязательственном законе 1911 г.*(44) (далее - ШОЗ) нормы о ведении чужого дела без поручения по примеру ГГУ включены в раздел об отдельных видах обязательств и следуют за нормами о поручении: им посвящен титул XIV раздела II ("Отдельные обязательства") - ст. 419-423.

В силу ст. 419 ШОЗ лицо, взявшее на себя ведение чужого дела, должно действовать "в соответствии с интересами хозяина и его предполагаемыми намерениями". В целом регламентация отношений, возникающих из ведения чужих дел без поручения, в ШОЗ следует германскому примеру.

К числу особенностей швейцарского правового регулирования относится, в частности, норма ст. 422 ШОЗ, устанавливающая, что хозяин обязан возместить гестору все понесенные в ходе ведения дела необходимые и полезные в данных обстоятельствах расходы (с процентами), даже если предпринятые гестором действия не достигли ожидаемого результата: достаточно того, чтобы эти действия осуществлялись с надлежащей тщательностью. Кроме того, ст. 424 ШОЗ специально указывает на последствия одобрения хозяином действий гестора - с этого момента отношения между ними регулируются нормами о договоре поручения.

Весьма "любопытным примером законодательной регламентации обязательств, возникающих из неосновательного обогащения и ведения чужих дел без поручения,"*(45) является Гражданский кодекс Нидерландов 1970-1992 гг.*(46) (далее - ГКН). Дело в том, что в нем синтезированы подходы, с одной стороны, ФГК, а с другой - ГГУ и ШОЗ. Нормы о ведении чужих дел без поручения и неосновательном обогащении в ГКН находятся в общей части обязательственного права (т. III, кн. 6). Им посвящен раздел 4 ("Обязательства на основании, ином, чем деликт или договор") книги 6 ГКН, находящийся между нормами о деликтах и общими положениями о договорах. Этот раздел включает в себя главу 1 "Ведение чужих дел без поручения" - ст. 6:198-202, главу 2 "Недолжный платеж" - ст. 6:203-211 и главу 3 "Необоснованное обогащение" - ст. 6:212. При этом голландский законодатель отказался от термина "квазидоговор". Таким образом, раздел 4 книги 6 ГКН по своей структуре фактически совпадает с главой I ("О как бы договорах") титула IV книги третьей ФГК, с тем лишь отличием, что помимо норм о ведении чужих дел без поручения и недолжном платеже он, вслед за ГГУ и ШОЗ, закрепил общее положение об обязанности лица, необоснованно обогатившегося за счет другого, возместить последнему ущерб в пределах суммы обогащения. Кроме того, подход голландского законодателя отличается установлением весьма широкой свободы судейского усмотрения в оценке отношений, возникающих в каждом конкретном случае добровольного вмешательства в чужие дела, что достигается частым использованием критерия разумности в нормах о ведении чужих дел без поручения.

Согласно ст. 6:198 ГКН, под ведением чужих дел без поручения понимается "вмешательство, осуществляемое намеренно, на разумных основаниях, в целях заботы об интересах другого лица, в отсутствие полномочия, основанного на сделке или вытекающего из закона". Статья 6:199 ГКН устанавливает обязанности гестора при ведении чужих дел проявить необходимую заботу и продолжать начатое ведение дел до тех пор, насколько это можно было бы разумно от него ожидать, а также отчитаться перед хозяином о совершенных действиях, как только это, на разумных основаниях, становится возможным. Подобно ФГК, ГКН, с одной стороны, предусматривает право гестора совершать сделки от имени хозяина, поскольку того требуют интересы последнего (ст. 6:201), а, с другой, согласно ст. 6:200 ГКН хозяин обязан в той мере, насколько его интересы были защищены надлежащим образом, возместить гестору ущерб, который тот потерпел в результате ведения дел. При этом если гестор действовал в рамках профессиональной или предпринимательской деятельности, он дополнительно имеет право на разумную оплату этой деятельности с учетом обычных расценок, действовавших в период, в пределах которого она осуществлялась.

Из анализа западноевропейского континентального гражданского права следует, что действия без поручения признаны правомерными и социально полезными. Вместе с тем законодатель старается обеспечить защиту интересов доминуса даже ценой ухудшения положения лица, действующего без поручения, путем установления повышенной ответственности последнего перед заинтересованным лицом (ст. 1374 ФГК, ст. 420 ШОЗ, § 678 ГГУ). Но в любом случае вмешательство одного лица в дела другого для предотвращения вреда последнему оно считает делом доброй воли и акцентирует внимание лишь на выяснении и урегулировании вопроса, в какой мере эта непременная забота и помощь может служить основанием для того, чтобы обязать заинтересованное лицо возместить лицу, заботящемуся о нем, понесенные им расходы.

В праве Англии и США институт ведения чужих дел без поручения (negotiorum gestio), известный континентальному праву, отсутствует*(47). В 1886 г. в решении Палаты лордов по делу Falcke v. Scottish Imperial In surance Co., сыгравшем роль ведущего прецедента, было сказано: "Общий принцип, несомненно, состоит в том, что работа, сделанная одним лицом, и затраченный им труд или деньги в целях сохранения или улучшения имущества другого не приводят, согласно английскому праву, к возникновению права залога в отношении сохраненного или улучшенного имущества и, более того, сами по себе не создают какого-либо обязательства возместить затраты. Обязательства не могут быть возложены на людей за их спинами, так же как и выгода не может быть передана какому-либо лицу против его желания"*(48). Аналогичное положение закреплено в § 2 американского Свода права о реституции 1937 г.: "Лицо, которое навязчивым образом доставило другому выгоду, не имеет права на реституцию"*(49).

Тем не менее, контраст в этом вопросе, равно как и в правовом регулировании частных отношений*(50) между континентальным и англо-американским правом все же не столь разителен. В ряде случаев англо-американское право предоставляет лицу, действовавшему в чужих интересах, право на возмещение произведенных затрат, при этом, как отмечает С.В. Соловьева, "общему праву также известен и такой институт обязательственных отношении, как квазидоговор"*(51). Это касается случаев спасания на море (собственник спасенного груза обязан компенсировать затраты спасателю), погребения умершего силами постороннего лица (наследник должен возместить этому лицу расходы на похороны), а при так называемом "необходимом представительстве" (agency of necessity) англо-американское право позволяет в определенных критических обстоятельствах действовать в качестве агента другого лица в отсутствие просьбы об этом и получить компенсацию за оказанные услуги и произведенные затраты*(52).

Более того, в процессе научной унификации современного европейского частного права*(53) эти грани еще больше сглаживаются. Об этом наглядно свидетельствуют Модельные правила европейского частного права (Принципы, определения и модельные правила европейского частного права. Проект общей справочной схемы - "Principles, Defin itions and Model Rules of European Private Law. Draft Common Frame of reference" (DCFR)*(54), разработанные в 2009 г. Головной комиссией с участием цивилистов государств Европейского союза, Скандинавии и Великобритании), в которых рассматриваемым положениям посвящена Книга Y "Действия в чужом интересе без поручения", состоящая из трех глав.

Первая глава названной книги содержит общие положения относительно сферы действия предписаний о ведении чужих дел без поручения. Согласно ст. V.-1:101 под "действием в чужом интересе без поручения" понимается процесс, при котором лицо, гестор, действует в интересах другого лица, принципала, без поручения или согласия на это. При этом данные действия могут осуществляться, если у гестора есть разумное основание действовать в интересах принципала, или последний одобряет действия без такого неоправданного промедления, которое могло бы отрицательно повлиять на гестора. У гестора отсутствует разумное основание действовать, если у него была возможность выяснить намерения принципала, но он этого не сделал, или знает либо может предполагать, что его действия противоречат намерениям принципала.

Действия гестора в интересах принципала могут носить фактический или юридический характер. Но согласно ст. V.-3:106 гестор вправе совершать сделки или иные юридические акты в качестве представителя принципала постольку, поскольку это, как можно разумно ожидать, было бы к выгоде принципала. Вместе с тем, односторонние юридические акты, совершенные гестором в качестве представителя принципала, не имеют силы, если лицо, к которому действие адресовано, без неоправданного промедления отклоняет это действие. Однако, если гестор в силу ст. V.-1:102 действует с целью исполнить чужую обязанность, которая должна быть исполнена незамедлительно в силу преобладающего публичного интереса, и преимущественно для пользы лица, принимающего исполнение, то в целях применения правил Книги V принципалом является лицо, чьи обязанности исполняет гестор.

Нормы о действии в чужом интересе без поручения не применяются, если гестор уполномочен действовать в интересах принципала в силу договорной или иной обязанности либо уполномочен действовать независимо от согласия принципала в иных, помимо предусмотренных Книгой Y, случаях, либо связан обязанностью действовать в пользу третьего лица (ст. V.-1:102).

Во второй главе Книги Y определены обязанности гестора в период и после окончания действия в чужом интересе. В соответствии со ст. V.-2:101 в период действий в чужом интересе гестор обязан:

действовать с разумной заботливостью;

действовать так, как если бы он знал или мог разумно предположить, что его деятельность соответствует намерениям принципала, за исключением случаев, указанных в ст. V.-1:102;

или насколько это возможно и разумно, сообщить принципалу о своих действиях и получить от принципала согласие на дальнейшие действия.

Вместе с тем действие в чужом интересе не может быть прервано без уважительной на то причины.

На основании ст. V.-2:102 гестор обязан возместить принципалу убытки, причиненные в связи с нарушением возлагаемых на него обязанностей, если убытки возникли вследствие риска, который он создал, увеличил или намеренно допустил своими действиями. Гестор, который в момент действия в чужом интересе не обладал дееспособностью в полном объеме, обязан возместить убытки постольку, поскольку он также обязан возместить убытки в силу Книги VI (Внедоговорная ответственность за вред, причиненный другому лицу). Вместе с тем ответственность гестора ограничивается или исключается постольку, поскольку это явится справедливым и разумным, принимая во внимание, помимо прочих обстоятельств, причины, по которым гестор действовал.

После окончания действия в чужом интересе гестор в силу ст. V.-2:103 обязан без неоправданного промедления сообщить и представить принципалу отчет, а также передать все, что было получено в результате действия в чужом интересе. Если в момент действия в чужом интересе гестор не обладал дееспособностью в полном объеме, обязанность передать все полученное будет урегулирована правилами Статьи VII.-6:101 (Утрата обогащения). Средства защиты, предоставляемые на случай неисполнения, в силу правил Главы 3 Книги III применяются с учетом того, что всякая ответственность в виде возмещения убытков или уплаты процентов подлежит оценке по правилам пунктов (2) и (3) ст. V.-2:102.

Третья глава Y Книги Модельных правил европейского частного права закрепляет права и полномочия гестора. На основании ст. V.-3:101 гестор вправе требовать от принципала компенсации или, в зависимости от обстоятельств, возврата переданного во исполнение обязанности или затрат (будь то деньги или другие активы) постольку, поскольку он их разумно понес, действуя в чужом интересе. Кроме того, согласно ст. V.-3:103 гестор, защищающий принципала, его имущество или интересы от опасности, имеет право на возмещение убытков, причиненных в результате повреждения его здоровья или вреда, нанесенного имуществу, как следствие действия в чужом интересе, если:

действие в чужом интересе создало или привело к значительному увеличению риска такого повреждения здоровья или вреда, нанесенного имуществу;

этот риск, насколько он был предвиденным, находился в разумном соответствии с риском принципала.

В свою очередь, принципал вправе получить возмещение или компенсацию убытков от третьего лица в порядке ст. V.-3:105, согласно которой, если гестор защитил принципала от опасности, то лицо, которое должно нести ответственность перед принципалом за такой причиненный ущерб по Книге VI (Внедоговорная ответственность за вред, причиненный другому лицу), обязано возместить или, в зависимости от обстоятельств, компенсировать то, к чему обязан принципал по отношению к гестору. Исходя из ст. V.-3:102 DCFR гестор имеет право на вознаграждение постольку, поскольку действия в чужом интересе являются обоснованными и осуществляются им в ходе его профессиональной или торговой деятельности. Надлежащим является, насколько это разумно, вознаграждение, которое обычно уплачивается в данный момент в месте осуществления действия в чужом интересе за то, чтобы получить исполнение обязанности того же рода. Если вознаграждение нельзя определить на основе указанных критериев, то надлежащим является разумное вознаграждение. На основании ст. V.-3:104 право гестора на компенсацию расходов и возмещение убытков ограничивается или исключается постольку, поскольку в момент совершения действия он не имел намерения требовать, в зависимости от обстоятельств, компенсации, возврата, вознаграждения или возмещения. Указанные права также ограничиваются или исключаются постольку, поскольку это справедливо и разумно, принимая во внимание, помимо прочего, действовал ли гестор в интересах принципала в ситуации общей для них опасности, либо ответственность принципала была бы чрезмерной, либо гест