Вербена Уилер разносит весть

11:25

 

В химчистке «Голубая лента» Вербена Уилер, вконец расстроенная звонком мужа, кинулась обзванивать всех подряд, чтобы сообщить о смерти Элнер. Первым делом она набрала номер Кэти Колверт в редакции, но там было занято. Позвонила Лютеру Григзу, другу Элнер, - никто не отвечал. Вновь попыталась дозвониться до Кэти, опять занято. Вербена лихорадочно перебирала в памяти, кому бы еще позвонить, и набрала номер любимой радиопередачи Элнер. Нужно им сказать непременно.

За много лет утренний «Вестник фермера» на местном радио, который вели Бад и Джей, мало-помалу превратился в программу для жителей пригородов: утренние новости, прогноз погоды и вести с дорог. Ферм на пятьдесят миль вокруг осталось немного, но Элнер хранила верность любимой передаче и частенько туда звонила. Бад и Джей были от нее без ума. С тех пор как они придумали конкурс «Вопрос дня», Элнер всегда в нем участвовала, и ответы ее порой становились гвоздем программы. Если правильного ответа не давал никто, Элнер все равно отправляли приз. В числе спонсоров передачи была фирма «ПЕТКО», и Элнер не раз выигрывала корм для Сонни. Бад, который вел еще и программу «Обмен-Продажа» с одиннадцати до двенадцати, ответил на звонок Вербены во время рекламной паузы. Через пару минут он объявил в эфире: - Друзья, только что поступил очень печальный звонок из Элмвуд-Спрингс, и мы с глубокой скорбью сообщаем, что сегодня утром не стало нашего доброго друга, Элнер Шимфизл. Она была прекрасным человеком и одной из наших любимых участниц, и нам будет очень ее не хватать... Мы пока не знаем, когда похороны, но как только станет известно, сразу объявим. Так, что у нас дальше? Ровена Снайт из Сент-ралии меняет мужской портфель с инициалами «Б. С.» на старые номера журнала «Ремесла для всех» или на дамские часы. А сейчас - несколько слов от клиники мануальной терапии Валери Жирар.

***

 

Лютер Григз, в белой футболке и кепке, вел грузовик в Сиэтл, в шестидневный маршрут. Перекусывая соленым арахисом с колой, он услыхал по радио печальную весть, тут же съехал на обочину, выпрыгнул из кабины и застыл как громом пораженный. Казалось бы, старушка за восемьдесят - не самый подходящий друг для Лютера, но ближе мисс Элнер у него никого на свете не было. Еще накануне вечером они обсуждали, не сойтись ли Лютеру вновь с прежней подружкой, - на его вкус, кожа да кости, но Элнер посоветовала к ней вернуться.

Понемногу до него дошел смысл услышанного. В горле пересохло, в животе заныло. Не ехать бы сейчас в Сиэтл, а свернуть на ближайшую автостоянку, накуриться травы, выхлестать ящик пива и забыться - но ведь он дал мисс Элнер слово не пить и не курить. И овощи в кузове испортятся. Да и ради мисс Элнер нужно продолжать путь. Когда Лютер брал ссуду на грузовик, мисс Элнер поручилась за него, чтобы у Лютера была приличная работа... Ради нее одной он вернулся за руль, тронулся с места и прибавил скорость.

И до самого поворота на Канзас-Сити лишь мысль об обещании, данном мисс Элнер, поддерживала его. Но как жить дальше? Ведь он потерял самого лучшего друга.

***

 

Лютер Григз, здоровяк-дальнобойщик под два метра ростом, и Элнер Шимфизл подружились при весьма любопытных обстоятельствах. Двадцать восемь лет назад восьмилетний Лютер скакал мимо дома Элнер, а та вышла на крыльцо и окликнула ласково: - Эй... малыш... иди-ка сюда на минутку.

Лютер притормозил, покосился на нее и вспомнил: эта старуха на днях подсунула ему вместо конфеты какую-то гадость. - Иди сюда, дружок, - вновь позвала она. -Не пойду, - отрезал Лютер. - Кто вы мне - мама, что ли? С чего мне вас слушаться? - А я для тебя кое-что припасла.

– Не надо мне ваших конфет, от них блевать тянет. - Лютер скривился.

– Это не конфета, а подарок. Не поднимешься - не получишь. - Что за подарок?

– Не скажу, но тебе понравится. Гляди, пожалеешь, если не возьмешь.

Лютер прищурился: что у нее на уме? Доброта его всегда настораживала. Он швырялся камнями в ее мерзкого кота - вдруг она хочет подманить его и отколотить? В общем, надо быть начеку. Лютер крикнул в ответ: -Врете вы все, нет у вас никакого подарка! - А вот и есть. - Какой? - Секрет. Подойдешь - узнаешь. - Где взяли? - В магазине. - В каком?

– Не скажу, но купила специально для тебя. Отдать другому мальчику? - Плевать. Хотите - отдавайте.

– Дело твое. Нужен тебе подарок - иди сюда, а не нужен - ну и ладно. - И с этими словами Элнер исчезла за дверью.

Лютер сел на бордюр возле дома Уилеров и стал ломать голову: что же все-таки на уме у старухи? В тот день он к Элнер не пошел, но спустя несколько дней она увидела из окна, как он слоняется взад-вперед, поднимая ботинками пыль. Интересно, скоро ли он решится? Еще дня через три, когда Элнер вышла за газетой, во дворе ее поджидал Лютер.

– Не отдали еще никому ваш чертов подарок? - Может, и не отдала, а что? - Да так, интересно.

– Не отдала, но будешь грубить - не получишь. А попросишь вежливо - отдам.

Вернувшись в дом, Элнер притаилась в ожидании. Минут через десять в дверь тихонько постучали, и Элнер едва удержалась от смеха. Она бессовестно подкупила восьмилетнего мальчугана и сделала это с умыслом, но плох тот взрослый, что не может обхитрить ребенка. Да и подарок она приготовила замечательный. Пару недель назад Элнер подсунула мальчику слабительную конфету, но тотчас же раскаялась и день за днем молила Бога о прощении.

Запустив бедняге Сонни камнем в голову, Лютер едва не убил его. Элнер страшно разозлилась и мечтала отомстить, но потом ей стало стыдно и захотелось загладить вину. Она преподнесла мальчику большого бумажного змея, купленного в спортивном магазине, и они вдвоем часами запускали его в полях у нее за домом. На вопрос Мэкки, почему она выбрала змея, а не что-нибудь другое, Элнер ответила: «Видишь ли, Мэкки, парнишка вечно смотрел под ноги - пусть теперь глянет в небо!» С тех пор Лютер забегал к Элнер чуть не каждый день. До нее ни от кого не получал он подарков, ни от кого из близких не видел добра. Отец его пил не просыхая, ни на одной работе долго не задерживался и вечно попрекал мать Лютера, что если б не женился на ней беременной, то стал бы знаменитым гонщиком, как его кумир Джонсон-младший. Когда Лютеру было семь лет, мать его, устав от побоев, сбежала с первым встречным, а через полгода разбилась на машине. Стоит ли удивляться, что Лютер швырялся камнями в кого ни попадя.

И чем дальше, тем становилось хуже. Когда Лютеру было тринадцать, пьяный отец вышвырнул его из дома среди ночи. Лютер спрятался у Элнер; отец стал ломиться к ней в дверь, та погнала его прочь метлой. Наутро, сидя у Элнер за столом, Лютер в отчаянии жаловался:

– Никому я не нужен. Пойду домой, достану у отца ружье и отстрелю себе башку. К черту все, что с меня взять? Ничего у меня нет и никогда не будет. Дав ему выговориться, Элнер сказала:

– Делай как знаешь, Лютер, только не ной, будто у тебя нет ничего, - это неправда. - Что? Ни черта у меня нет.

– Вот ты и ошибся. У тебя есть то, чего нет ни у кого на свете. - Папаша-ублюдок? - Нет, дружок мой. - А что же?

– Сейчас покажу. - Открыв ящик буфета, Элнер достала листок бумаги и штемпельную подушку. - Дай-ка руку, - велела она. И приложила большой палец Лютера к штемпельной подушке, а потом - к листку. - Взгляни: твой отпечаток пальца - один такой на свете. Другого такого никогда не было и не будет. Лютер уставился на листок. - И что?

– А вот что. Ты один на свете, и родился не зря. Я вот, к примеру, ни за что не стану себя убивать: мне интересно, что со мной будет дальше. И еще, - добавила Элнер, подливая Лютеру кофе, - не вздумай сегодня стреляться - сперва помоги мне достать с чердака елочные игрушки и украсить дом.

Лютер остался у Элнер на Рождество и частенько приходил к ней пожить, пока не закончил школу.

Он и школу вряд ли закончил бы, если б не Элнер, - отставал по всем предметам, кроме труда. Как-то раз Элнер спросила: - Можно взглянуть на твои отметки? Никому прежде не было дела до его отметок, и ради мисс Элнер ему захотелось подтянуться в учебе.

И пусть выше тройки с минусом Лютер оценок не получал, зато хотя бы перестал сбегать с занятий. На уроке труда он смастерил для мисс Элнер скворечник - не ахти, конечно, но мисс Элнер повесила его прямо перед домом, у всех на виду, и вся светилась, хвалясь подарком Лютера.

В школе Лютер был на два класса младше Линды Уоррен, внучатой племянницы Элнер. Линда - мало того что красавица с чистой кожей и белозубой улыбкой, так еще и круглая отличница, массовик-затейник, староста класса - встречалась только с парнями из футбольной команды. А Лютер - мало того что последний двоечник, так еще и с выбитым зубом, и самый прыщавый в школе (по крайней мере, так ему казалось). Согласно неписаной школьной табели о рангах, Линда и ее чистенькая, приличная компания вовсе не замечали бы Лютера, но он дружил с тетей Элнер, и Линда, встречая его в школьном коридоре, всегда улыбалась: «Привет, Лютер!» - на зависть всем его непутевым дружкам. Если с тобой здоровается в коридоре школьная знаменитость вроде Линды, в школу ходить не так противно. Лютеру даже стали назначать свидания девчонки из числа «серых мышек» - думали, что он родня Линде. Втайне он и сам стал считать себя ее родственником, а когда Дуэйн Вутен отпустил в ее адрес грязную шуточку, Лютер налетел на него с кулаками и разбил ему нос.

После школы Лютер ушел в армию, и Элнер первой увидела его в форме. Отслужив четыре года в танковых войсках и вернувшись в родной город, он сразу же отправился к Элнер, и та устроила для него праздничный завтрак. У Лютеpa не было настоящего дома, кроме дома мисс Элнер. Бог знает, что бы с ним сталось, если б не она. «Не увлекайся травой, дружок, - предостерегала его мисс Элнер. - Ты же не хочешь пойти по той же дорожке, что и твой отец? Вот и будь осторожней, обещаешь?» Лютера нужно было учить, направлять, подсказывать ему, как остаться человеком. Мисс Элнер помогала ему во всем. Она даже отвела его к доктору Уайзеру и заплатила за новый передний зуб.

***

 

На другом конце города, одновременно с Лютером Григзом, объявление по радио услышал мистер Бартон Сперри Сноу. Он ехал в Поплар-Спрингс, на встречу с одним из руководителей своей компании, чтобы обсудить, как перестроить весь округ. Услыхав имя Элнер Шимфизл, он задумался: не та ли это Элнер Шимфизл, с которой он познакомился много лет назад? Наверняка она: и город тот же, Элмвуд-Спрингс, да и много ли на свете женщин по имени Элнер Шимфизл? Такое имя сложно забыть, и сама она из тех, кого помнишь всю жизнь.

Во времена их знакомства Бартон Сноу, студент бизнес-школы, проводил опрос для электрической компании штата Миссури. Помнится, у Элнер Шимфизл, истинной деревенской жительницы, по всему двору бегали цыплята. Приняла она Бартона как дорогого гостя и в дорогу сунула кусочек кекса и кулек инжира. Но особенно запомнилось ему, что миссис Шимфизл как никто другой уважала электричество, буквально преклонялась перед ним. По ее словам, больше всего в жизни она жалела о том, что не была знакома с Томасом Эдисоном. «Страшно подумать, что мы жили в одно время, а я так и не пожала ему руку, не сказала спасибо». На кухне у нее висел портрет Эдисона из журнала, и она сокрушалась, что день его рождения не празднует вся страна. «Как же так? Он ведь весь мир осветил! - говорила она. - Если б не старина Том, сидели бы мы в темноте, без ламп, без радио, без автоматических дверей в гаражах. Я его считаю волшебником номер два на всем белом свете - после Господа Бога, разумеется, - вот как я уважаю старину Тома». И пусть не было национального праздника в его честь, миссис Шимфизл каждый год отмечала день рождения Эдисона: включала все до единого электроприборы в доме и оставляла на целый день.

До чего интересная женщина! Они познакомились тридцать лет назад, общались меньше часа и с тех пор ни разу не виделись, но все же мистеру Сноу стало грустно, что она умерла. Ему недавно исполнилось пятьдесят, а значит, миссис Шимфизл дожила до глубокой старости - ведь уже тридцать лет назад она была далеко не молода. Мистера Сноу только что назначили вице-президентом Электрической компании штата Миссури, и сейчас, оглядываясь назад и вспоминая миссис Шимфизл, он задался вопросом: уж не ее ли пламенная любовь к электричеству побудила его связать с этой компанией жизнь? Кстати, именно ему пришло в голову повесить в вестибюле портрет Эдисона. Быть может, миссис Шимфизл повлияла на него сильнее, чем он думал. Остается лишь верить, что если есть рай, то старушка повстречается наконец с Томасом Эдисоном. То-то обрадуется знакомству старина Том! Мистер Сноу достал телефон и отправил факс секретарше: «Сегодня умерла миссис Элнер Шимфизл из Элмвуд-Спрингс. Уточните похоронное бюро. Отправьте цветы с запиской: „От старого друга“».

НЕВА БЕРЕТСЯ ЗА ДЕЛО

11:38

 

Вернувшись домой, Тотт Вутен позвонила в похоронное бюро «Будьте покойны»; трубку взяла ее подруга Нева.

– Нева? Я хотела предупредить, что тебе скоро позвонит Норма Уоррен, - думаю, во второй половине дня. Мы только что узнали, Элнер Шимфизл умерла в больнице. - Что ты говоришь! От чего? - От осиных укусов. - Какой ужас... бедная старушка!

– Полезла за инжиром, наткнулась на осиное гнездо и упала с лестницы. Когда подоспели мы с Руби, она лежала без чувств. Медсестра в больнице сказала, что она так и не пришла в себя и даже не поняла, наверное, что случилось.

– Что ты говоришь! - повторила Нева. - Но раз уж суждено умереть, то лучше вот так... быстро. - Да... раз уж суждено.

– Спасибо, что предупредила, Тотт. Пойду достану ее документы, хотя, если не ошибаюсь, они почти готовы - Норма обо всем позаботилась загодя.

– Еще бы, она молодчина, все старается предусмотреть. Надо бы и мне свои бумаги привести в порядок, а то все мрут как мухи, глядишь, и мой черед недалек. Представить страшно, что меня ждет, если похоронами займутся Дарлин и Дуэйн-младший.

Повесив трубку, Тотт задумалась о том, как ей будет не хватать соседки. Элнер всегда была веселая, довольная, - впрочем, немудрено, ведь у нее не было детей. Дети Тотт чуть ли не с пеленок приносили ей одни огорчения, а когда подросли, и подавно. Стоило в окрестности объявиться круглому дурачине, кто-нибудь из детей Тотт брал его в супруги и непременно заводил многочисленное потомство. Тотт умоляла своих детей больше не плодиться. «У Вутенов плохая наследственность, ни у кого ни на грош ума. Если я вышла замуж не за ровню, хоть вы-то не повторяйте моих глупостей», - твердила она без устали, да что толку. Дарлин в свои тридцать два успела родить пятерых, сменила больше мужей, чем Элизабет Тейлор, и ни один не раскошеливался на алименты. А сколько бегает вокруг отпрысков Дуэйна-младшего, одному Богу ведомо. Тотт знает шестерых, причем мамаши у всех - врагу не пожелаешь. Непонятно, кем эти бедолаги вырастут. Если Дуэйн говорит об очередной подружке: «Мы с ней родственные души», жди беды. Тотт мечтала, что хоть кто-нибудь из ее детей выберет достойную пару и поднимется на ступеньку выше, но всякий раз надежды ее шли прахом. Вот и сейчас шестнадцатилетняя внучка Фэй-Доун беременна от сопляка, который на год ее моложе, с собачьей цепью на шее, с крашеными черными ногтями, с кольцом в носу и без подбородка. Почему дурак дурака видит издалека? - раздумывала Тотт. Каждый выбирает по себе? Слабое утешение. Тотт записалась в группу психологической поддержки и дважды в неделю ходила на встречи «Анонимных алкоголиков». И что дальше? - гадала она. Какие новые злоключения ждут впереди?

В прошлом году, когда Дуэйн-младший спросил, какой ей сделать подарок на Рождество, Тотт ответила: «Сделай себе вазектомию» - и даже денег на операцию дала, а Дуэйн потратил их на внедорожник. Тотт на него махнула рукой и взялась уговаривать Дарлин перевязать трубы, но та боится наркоза и не соглашается. Когда Линда Уоррен удочерила китаяночку, Норма пришла в салон красоты в футболке с портретом девочки и со словами: «Маленькое чудо зовет меня бабушкой». Видно, придется Тотт щеголять в майке с надписью: «Будущие бандиты и подонки общества зовут меня бабушкой». Она почти всех их и содержит. Тотт нырнула в постель, с головой под одеяло, и залилась слезами, оплакивая Элнер и себя заодно.

СЮРПРИЗ

11:59

 

Проводив Тотт, Руби осталась у Элнер отвечать на звонки. А чтобы чем-то занять руки, решила помочь Норме с грязным бельем. И на дне бельевой корзины ее ждал сюрприз.

Под грудой грязной одежды был спрятан здоровенный пистолет тридцать восьмого калибра - настоящее орудие для убийства. Руби застыла с охапкой белья в руках, гадая, зачем Элнер Шимфизл понадобилось огнестрельное оружие. Должна быть веская причина... с другой стороны, от людей всего можно ожидать, даже от самых близких, а уж от таких, как Элнер, особенно. В тихом омуте, как известно, черти водятся.

Неожиданное открытие поставило Руби перед сложным выбором. Как поступить? Поразмыслив с минуту и обдумав положение со всех сторон, Руби решилась. Эх, была не была! Соседи есть соседи, и окажись Руби на месте Элнер, она бы хотела, чтобы для нее сделали то же самое. Достав пистолет из корзины, Руби протерла его ночной сорочкой, чтобы не осталось отпечатков пальцев, завернула в наволочку, положила в бумажный пакет, найденный на кухне под раковиной, отнесла к себе домой и спрятала в кедровый сундук в прихожей. Норма и так хлебнула горя, не хватало ей наткнуться на заряженный пистолет в бельевой корзине у покойной тетушки.

Когда Руби вернулась к Элнер, чтобы все-таки взяться за белье, взгляд ее упал на ванночку для птиц. Надо будет не забывать менять воду. А кто теперь станет кормить по вечерам слепого енота мороженым и ванильными вафлями? - спохватилась она. И тут же вспомнила кое-что еще: каждый день Элнер угощала старого черного Лабрадора по кличке Бастер бутербродами с сыром. «Ладно уж, бутерброды-то я буду делать, - подумала Руби, - а енота тогда пусть Мерл кормит: вдруг он кусается?» Элнер все было нипочем, у нее белки разгуливали по кухне, скакали по столу с едой. Руби, как подруга и медик, предостерегала ее: «Элнер, белки - это большие хвостатые крысы, они разносят заразу!» Но Элнер никакие микробы не брали. Если подумать, рассуждала Руби, она ведь ни дня в жизни не болела, пока ее осы не погубили.

ПРИЧИНА СМЕРТИ

10:55

 

Норма, за которой ухаживали медсестры, уже оторвала голову от подушки, села на кровати и могла говорить, но до конца не пришла в себя. Она повторяла снова и снова: «Я знала, что этого не миновать, но все равно не верится». Заглянул дежурный священник - плохо подстриженный баптист в буром синтетическом костюме - и оставил визитку вкупе с соболезнованиями. Немного спустя зашел Мэкки, он только что говорил с Линдой. Норма встрепенулась: - Дозвонился? Мэкки кивнул: - Она приедет, обещала поторопиться. - Сильно расстроилась?

– Конечно. Но еще сильней тревожится за тебя и просила передать, что тебя любит.

Вернулся доктор с историей болезни, сел рядом с Нормой и Мэкки и продолжал рассказывать. По их подсчетам, миссис Шимфизл укусили около двадцати ос, и от анафилактического шока у нее сразу остановилось сердце; от падения с высоты она могла получить еще и травму мозга, но не смертельную, поэтому в графе «Причина смерти» написали: «Тяжелый анафилактический шок, остановка сердца».

– Она очень страдала? - спросила со слезами Норма.

– Нет, миссис Уоррен. Скорее всего, она даже не успела ничего осознать. Норма запричитала:

– Бедная тетя Элнер, она всегда мечтала умереть дома, - но не во дворе же, не такой смертью и не в этом кошмарном старом халате...

Мэкки обнял жену за плечи, пока она сморкалась. Доктор продолжал:

– Миссис Уоррен, официальное заключение о смерти имеется, но, если оно вас не устраивает, можем сделать вскрытие. Норма взглянула на Мэкки:

– Вскрытие нужно, как по-твоему? Может, на всякий случай?..

Мэкки, хорошо представляя, что значит вскрытие, отозвался:

– Норма, дело твое, но, по-моему, не стоит. Ничего ведь не изменишь.

– Я просто хочу все сделать правильно. Давай хотя бы подождем Линду. - Норма перевела взгляд на доктора: - Можно нам дождаться приезда дочери? - Когда она приедет?

– Через пару часов или даже быстрее, верно, Мэкки? Доктор посмотрел на часы:

– Хорошо, миссис Уоррен, подождем. А пока, если вы и мистер Уоррен хотите на нее взглянуть, я вас отведу. Норма тут же отозвалась: - Нет, я лучше дождусь Линду. Доктор кивнул:

– Как вам удобно. Если все-таки решите пойти, скажите медсестре.

Мэкки, который до сих пор в основном помалкивал, попросил:

– Доктор, я хотел бы на нее посмотреть, вы разрешите? - Конечно, мистер Уоррен, я вас провожу. Мэкки поймал взгляд Нормы. - Не возражаешь, родная? - Иди, Мэкки. Я сейчас не могу. Медсестра пообещала: - Я побуду с ней, мистер Уоррен.

На самом деле Мэкки боялся увидеть тетю Элнер мертвой. Он хотел навсегда запомнить ее живой, но при мысли, что она лежит где-то одна-одинешенька, он совсем расстроился. Когда они шли по коридору, доктор сказал:

– Ваша жена в таком горе - похоже, они были очень близки. - Да, очень, - подтвердил Мэкки.

Доктор окликнул проходившего мимо санитара:

 

– Эй, Верней! Ты мне должен десять баксов! Я ж говорил, что «Кардз» выиграют!

Он вел себя как ни в чем не бывало. Мэкки захотелось схватить его за шиворот и вытрясти из него всю душу, да что толку, тетю Элнер все равно не вернешь. Мэкки молча шагал дальше.

 

ПЕЧАЛЬНЫЕ ХЛОПОТЫ

11:48

 

В похоронном бюро Нева, закончив разговор с Тотт, взяла из служебной комнаты папку «Элнер Шимфизл» и заглянула в соседний кабинет, где ее муж Арвис доделывал шиньон для Эрнеста Кунитца, которого недавно привезли.

– Милый, звонила Тотт. Сегодня вечером или завтра с утра привезут Элнер Шимфизл, ее до смерти закусали осы. Арвис оторвался от работы.

– Хм. Два покойника за одни сутки. Для апреля недурно.

Арвис прав, в апреле обычно затишье, но Неву всегда злили подобные шуточки мужа. Пусть они работают в ритуальных услугах, но сердце-то у нее не камень, а Арвис в последнее время печется об одних лишь цифрах. Если бы на город обрушилась чума и унесла сто жизней, он, пожалуй, в пляс пустился бы. Не приходится отрицать, что для них каждая смерть - деньги, и все же так грустно, когда уходят старики... Но Уоррены - их постоянные клиенты, а работа есть работа. Нева и Арвис хоронили всех покойных Уорренов - родителей Нормы и Мэкки, бесчисленных дядюшек-тетушек и нескольких дальних родственников. Нехорошо, конечно, иметь любимчиков, однако Нева питает слабость к Уорренам. Эта семья хранит верность их фирме вот уже много лет, и об их покойниках Нева заботится, как о своих.

Нева предана не только семейству Уорренов, но и своему делу. Времена изменились. У «Будьте покойны» в городе появились конкуренты. К примеру, «Костко», что возле автомагистрали, сбывает уцененные гробы. Заказчиков поубавилось и после переезда в здание, где раньше был рыбный ресторан: люди не могут смотреть на тела близких там, где недавно ели сома с жареной картошкой, и обращаются в новое похоронное бюро. Вполне приличное, работают они быстро и без сантиментов. Нева не из тех, кто чернит конкурентов, но их с Арвисом фирма - семейный бизнес с давней историей, они предоставляют полный набор услуг, что крайне важно. Нева и Арвис заботятся о клиентах от начала до конца: обряжают покойника, организуют доступ к телу, заказывают цветы, предлагают бесплатные книги соболезнований, предоставляют священника, сопрано и органиста в любое время суток. У них широкий выбор гробов и урн по доступным ценам, а для спружеских пар - пакет ритуальных услуг «два в одном». Приезжим родственникам и друзьям - номера в местной гостинице со скидкой десять процентов, бесплатный легкий завтрак в день погребения, а после похорон - вино и сыр в холле гостиницы. Нева и Арвис даже обеспечивают автобусы на кладбище и обратно и помогают выбрать, измерить и установить памятник. Чего еще желать? - думает Нева. Не считая, разумеется, того, чтобы близкие люди вовсе не умирали. Словом, они с мужем делают все, что только можно. И реклама их в телефонном справочнике, над которой Нева трудилась не одну неделю, в полной мере отражает ее чувства.

ПОХОРОННОЕ БЮРО

«БУДЬТЕ ПОКОЙНЫ»

 

Обращайтесь к нам в трудную минуту

И будьте покойны:

Мы обслужим по высшему разряду,

Потому что заботимся о вас.

 

В ее кабинете вновь зазвонил телефон. Звонила Вербена Уилер, жена Мерла, из химчистки в соседнем квартале. - Нева, ты слышала?

– Да, Тотт только что звонила. Я как раз достала документы. - Правда, ужас? - Кошмар! -Такая милая женщина... -Да. - Просто не верится! - В голове не укладывается.

– Руби говорит, что она, скорее всего, ничего не почувствовала.

– И Тотт так сказала. По крайней мере, она не мучилась. - Верно. - Все-таки утешение.

– Вот что, договорюсь-ка я насчет цветов, пока вам заказы не посыпались.

– Думаю, стоит. - Нева достала блокнот для заказа цветов. - Что хочешь послать? - Как всегда.

Нева записала: «Азалия среднего размера в глиняном горшке».

Вербена каждый раз заказывала не букет, а цветок в горшке: пригодится и на выносе тела, и на погребении, а потом и на могиле можно посадить. Надо давать людям возможность выбора. (Она и на работе следовала этому правилу: «Вам крахмалить или нет? Завернуть или повесить на вешалку?»)

– Слова те же? - уточнила Нева. - «С глубокой скорбью, Мерл и Вербена»?

– Пожалуй. Ничего другого в голову не приходит, а тебе? - По-моему, лучше и не скажешь. - Норма будет очень горевать. - Это точно.

– Всех тяжело терять - даже старых и больных. Помню, какое было горе, когда мы похоронили матушку Дитти, а следом, в том же году, бедного папашу Дитти. -Да уж...

– А через год не стало и тетушки Дотти Дитти, помнишь? - Помню, - отозвалась Нева.

– За год с небольшим мы потеряли всех троих Дитти, и ни дня не проходит, чтобы я о них не грустила. - Понимаю. - Когда можно с ней проститься?

– Норма пока не звонила, неизвестно, когда привезут тело. То ли уже сегодня вечером, то ли завтра. Вербена вздохнула:

– Ладно, до встречи... Так не хочется снова доставать траурное платье, да уж такова жизнь.

Нева положила трубку. Как же ей не помнить тетку Вербены, Дотти Дитти? В свое время фирма «Будьте покойны» с ней изрядно помучилась, по сей день расхлебывают. Тетушка Дотти Дитти весила сто тридцать четыре килограмма. Мало того что пришлось заказывать большущий гроб, так, когда ее поднимали, Арвис заработал осложненную грыжу и смещение позвоночного диска - поясница болит до сих пор. Не все знают, что ритуальные услуги - тоже дело опасное, как и любая работа, где приходится поднимать тяжести.

Открыв папку Элнер Шимфизл, Нева прочла, что для нее когда-то был заказан гроб «Ландыш», но в 1987 году заказ был отменен, поскольку Элнер захотела, чтобы ее кремировали. Нева поморщилась. Не оттого, что сорвалась продажа дорогущего гроба, а просто из-за кремации опять поднимут шум - особенно пожилые баптисты и методисты. Если нет тела, они всякий раз недовольны, а то и вовсе начинают буйствовать. Иногда даже требуют вернуть деньги за цветы. Нева вспомнила слова Элнер, что кремацию она выбирает не из-за дешевизны, а чтобы сгореть, как факел, - это куда веселей, чем бальзамирование.

Нева углубилась в папку, чтобы освежить в памяти подробности. Служба: методистская Священник: преподобный Уильям Дженкинс Гимн: «Всей душой стремлюсь на небо» Интерлюдия: «Выше звезд»

 

Закрыв папку, Нева, сопрано и органистка на круглосуточном дежурстве, собралась в часовню, немного порепетировать. Старые церковные гимны вышли из моды, людям подавай совсем другую траурную музыку. Месяц назад кто-то заказал «Долететь до луны».

Нева прошла через коридор и покойницкую в часовню и села за маленький орган. Нашла в стопке нот «Всей душой стремлюсь на небо» - гимн, который прославили Минни Оутмен и семья Оутмен, чьи лица смотрели с обложки нот. Нева сняла кольца, размяла пальцы и, взяв три вступительных аккорда, запела тоненьким, слабым голоском:

Всей душой стремлюсь на небо, Там я счастье обрету И по лестнице хрустальной Я к Спасителю взойду. Стоит мне Его увидеть, Как Его узнаю я. Нет ни тягот, ни лишений В тех заоблачных краях.Прокричу я: «Аллилуйя!» Сброшу груз земных забот. На своем небесном троне, Знаю я, меня Он ждет.

Хорошие слова, подумала Нева. И очень к месту. Если уж кому суждено попасть в рай, так это Элнер Шимфизл. Всему городу дарила она радость, всегда улыбалась. Слезы навернулись на глаза Невы, она достала платочек. Годы работы в похоронном бюро не сделали ее черствой. О ком-то из ушедших она скорбела больше, о ком-то меньше, но, как было сказано в рекламе, она заботилась обо всех своих клиентах, живых и мертвых.

МЭККИ ПРОЩАЕТСЯ С ЭЛНЕР

11:15

 

За двойными дверями доктор поручил молоденькой медсестре проводить Мэкки к тете Элнер. Шагая вдоль больничного коридора, Мэкки чувствовал себя так, будто получил хороший удар под дых. При Норме он старался держать себя в руках, но в душе скорбел не меньше жены. Вот уже сорок лет, и в зной и в стужу, каждый день по пути на работу он заворачивал к тете Элнер на чашечку кофе. Даже во Флориду она переехала с ними вместе. Что ни говори, тетя Элнер была его самым близким другом, не раз выручала в трудные времена, знала о нем такое, о чем Норма ведать не ведала (и, будем надеяться, не узнает никогда).

Был у Мэкки с тетей Элнер один секрет. Случилось это не по вине Мэкки. Хорошенькая брюнетка с хвостиком на затылке, Лу Татум, работала официанткой в кафе «Тип-Топ» в центре города, напротив магазина скобяных товаров. Линда тогда вышла замуж, Норме было одиноко в опустевшем гнезде, и она с головой окунулась в общественную работу («чтобы не свихнуться окончательно»). Бегала с одного собрания на другое, и Мэкки ее почти не видел. А Лу всегда светилась от радости, когда он приходил на обед, смеялась его шуткам, и это льстило его самолюбию.

Лу была моложе его лет на пятнадцать, с мужем разошлась, жила с маленькой дочкой и нередко просила что-нибудь починить в ее съемной квартирке. Мэкки охотно соглашался: он помогал многим знакомым и считал, что они с Лу - просто друзья. А Лу однажды вся в слезах прибежала к нему в магазин со словами: «Мэкки, я от тебя без ума! Что мне делать?!» Признание застало Мэкки врасплох. С самого дня свадьбы он ни разу не взглянул на другую женщину и вовсе не помышлял об измене. Может быть, пришло время. Пусть он в этом и не сознавался, ему тоже было одиноко без Линды, а Норма вся ушла в новые занятия. Мэкки никак не мог избавиться от мыслей о Лу и понял, что его тоже тянет к ней. Дальше раздумий дело не пошло, однако думал Мэкки о ней денно и нощно, и чем дальше, тем сильней завладевала им мечта вернуть молодость, убежать с Лу на край света и начать жизнь сначала.

Мэкки не мог понять, любовь говорит в нем или самолюбие, стоит ему рисковать или нет. Элнер, почуяв недоброе, спросила, что его гнетет. Элнер умела слушать, и Мэкки частенько доверял ей тайны, но на сей раз случай был особенный. Как-никак Норма - ее племянница, неловко обсуждать с Элнер такое, но Элнер читала мысли Мэкки как открытую книгу, таиться от нее не было смысла, и Мэкки все-таки рассказал, что у него на сердце, и признался, что всерьез подумывает о разводе. Выслушав его, тетя Элнер чуть поразмыслила и сказала: «Мэкки, мне очень тяжело. Я вас обоих люблю как родных детей, и мне больно будет, если вы расстанетесь, но главное - чтобы вы оба были счастливы. Не стану, дружок, тебе указывать, только прошу: подумай хорошенько, прежде чем решишь уходить. Если с этой девочкой почему-то не сложится, прежней жизни ты не вернешь. Норма, думаю, простит, но доверять тебе, как раньше, уже не сможет. Былое доверие назад не воротишь!»

Элнер его не удерживала, не умоляла остаться, однако, вернувшись в тот вечер домой, Мэкки как следует все обдумал. Благодаря Элнер он понял: хоть и велик соблазн начать все заново, он не готов перечеркнуть годы, прожитые с Нормой, причинить горе Линде и, может статься, разрушить им жизнь. И жизнь Лу тоже. Когда он рассказал Элнер о своем решении, та улыбнулась: «Я так рада, Мэкки! Что бы я делала без такого дружка, как ты?» Больше они к этому разговору не возвращались.

Норма ни о чем не догадывалась, однако Мэкки именно из-за Лу продал магазин скобяных товаров и потащил семью во Флориду - подальше от Лу, которую не мог забыть. Даже когда она вышла замуж и уехала из штата, жгучая боль пронзала Мэкки, стоило ему вспомнить ее лицо или уловить в толпе запах тех же духов. Но, как поется в песне, «время лечит все раны». Время и расстояние заглушили боль, изгладили память о Лу, и Мэкки почти перестал о ней думать.

Тетя Элнер не только сохранила его семью - если бы не она, Мэкки и Норма просто-напросто не поженились бы. Обоим было по восемнадцать, и они любили друг друга без памяти, но мать Нормы, Ида, и слышать ни о чем не хотела. «Замуж за Мэкки? Только через мой труп!» Сын жестянщика - не лучшая партия для ее единственной дочери. Уже было решено через неделю отправить Норму в колледж, а после телефонного разговора со старшей сестрой Ида вдруг смягчилась и дала согласие на их брак. Никто так и не узнал, что сказала Элнер, но в итоге Мэкки женился на Норме и не мыслил жизни без нее, дочки Линды и внучки Эппл. Он представлял, как тяжело ему будет без тети Элнер. Он тосковал по ней уже сейчас и знал, что вместе с нею уходит безвозвратно и вся его прежняя жизнь.

Молоденькая медсестра провела Мэкки в конец коридора, бесшумно открыла дверь палаты, зажгла свет, и Мэкки увидел тетю Элнер, все в том же старом коричневом халате, который Норма терпеть не могла. Мэкки подошел ближе, опустился на стул возле кровати, взял тетю Элнер за руку. Кто-то пригладил ей волосы, убрал со лба седую прядь, и лежала она так безмятежно, будто просто уснула.

– Побудьте здесь сколько захочется, мистер Уоррен, - шепнула медсестра. - А если понадоблюсь - я рядом, в коридоре.

Медсестра вышла, прикрыв дверь, а Мэкки, не выпуская руки тети Элнер, упал головой на кровать и зарыдал, как ребенок. «Куда она ушла? - думал он. - Где теперь эта чудесная женщина?»

КУДА ОНА УШЛА

Когда Ида распахнула двери в конце коридора, глазам Элнер предстало дивное, ослепительное зрелище, и от восторга у нее перехватило дыхание. Сверкающая хрустальная лестница вела прямо в небеса, к большой круглой луне.

Элнер повернулась к Иде со слезами на глазах: -Я и вообразить не могла такой красоты!

– Так и думала, что тебе понравится, - отозвалась Ида.

Уже на лестнице Элнер заметила в руках у сестры сумочку. «Только Иде придет в голову взять с собой в рай сумочку», - подумала она и от души расхохоталась. Ида спросила: - Что смеешься?

– Да так, - увильнула от ответа Элнер. -Вспомнилось кое-что.

Сумочку в гроб матери положила Норма, поскольку Ида считала, что показаться на людях без сумочки - для женщины все равно что выйти из дому голышом. Элнер чуть было не рассказала сестре, что сумочкой она обязана Норме, но вовремя одумалась: стоит заговорить про похороны - Ида тут же опять припомнит Тотт Вутен.

Пока сестры шли по лестнице, небо вдруг стало темнеть, окрасилось полночной синевой; всюду: и над головой, и даже под ногами - замерцали крохотные звездочки. Элнер обомлела от восторга. Она всегда мечтала прогуляться по небу, среди звезд, - и вот мечта сбылась.

Элнер и Ида поднимались все выше, и луна у них над головами будто выросла, окрасилась теплой желтизной и золотом, засияла во тьме, как мириады светлячков. Долгий подъем оказался на удивление легким, и Элнер заметила:

– Я-то думала, что устану карабкаться, а на деле ничуть не запыхалась.

Луна тем временем вновь сменила цвет, из золотой сделалась ослепительно белой, а как только Элнер и Ида взошли на верхнюю ступеньку, на их глазах луна превратилась в гигантскую круглую перламутровую пуговицу.

– Ну и ну! - изумилась Элнер, и в эту самую минуту в центре пуговицы открылась арка. Элнер с Идой шагнули внутрь.

Вновь ярко засияло солнце, и стало светло как днем. Элнер застыла на миг, глядя вокруг: так вот каков рай! Ни белых облаков, ни порхающих ангелов, но тоже красиво. Похоже на ботанический сад в Канзас-Сити, куда ее не раз водила Ида. Трава сочная, зеленая, повсюду цветы. - Ну