Юный Людовик покинет дворец.

По слову надзирателя его смерть будет отсрочена.

Затем он истечет кровью в Тампле на Пасху.

Разлученный со своей матерью в возрасте одиннадцати лет, дофин был помещен в семью сапожника Симона. Фанатик революционер решил «выбить у этого волчонка мысль о своем происхождении».

Его называли не иначе как «гадючье отродье». Сапожник всячески издевался над мальчиком. Это подтверждается отчетом доктора Хармана, осматривавшего принца в декабре 1794 года. Доктор отметил опухоли на его левой руке и на коленях.

Малолетнего Людовика XVII в Тампле посещал сам Робеспьер: ведь имя дофина было вышито на знаменах вандейцев, отчаянно сражавшихся с республиканцами за трон и алтарь.

В июне 1795 года Комитет общественной безопасности объявил о смерти мальчика: причиной ее были осложнения, вызванные опухолями на левом запястье и колене, которые в последние несколько месяцев нуждались в частых перевязках («с рукой на перевязи и перевязанной левой ногой»). Позднее члены комиссии посетили тюрьму Тампль, где им показали тело, якобы принадлежавшее юному Людовику. Оно было накрыто окровавленной простыней и так изуродовано, что опознать его было невозможно.

Слова Нострадамуса, написанные двумя столетиями ранее, позволяют предположить, что жестокие побои на Пасху вызвали у принца сильное кровотечение и раны его были столь тяжелы, что летом 1795 года он умер. Вскрытие проводил доктор Пеллатан, который сохранил его сердце, а республиканский комиссар Дамон, скрытно питавший симпатии к монархии, – локон волос Людовика XVII. В 1815 году Дамон спрятал его в шкатулку и запечатал ее.

Председатель комиссии по разбору бумаг Робеспьера Эдме‑Бонавентур. Куртуа нашел в доме, где он жил, вещи и реликвии семьи Людовика XVI, в частности локон Марии‑Антуанетты и опять‑таки локон дофина. В этой реликвии, как потом выяснится, и таилась разгадка тайны замка Тампль.

Дело в том, что почти сразу же после сообщения о смерти маленького Людовика XVII стали появляться лже‑Людовики. Предсказание Нострадамуса таким образом было поставлено под сомнение. Особенно преуспел в лжесвидетельстве некий Наундорф, объявившийся в Париже в 1833 году. Около года пешком добирался он до столицы Франции из прусского городка Гроссен, не имея, по его словам, «ни башмаков, ни рубашки, ни чулок». Денег у него не было, по‑французски он говорил очень плохо, много ночей пришлось ему спать под звездами и питаться незрелыми плодами, которые он рвал в пригородных садах. Потом из милости его приютили на постоялом дворе.

Сбивчиво и невнятно рассказал Наундорф новым парижским знакомым о своей жизни, которая обилием невероятных приключений затмевала самый что ни на есть фантастический роман. Будто бы ребенком его похитили, запихнули в сундук или в корзину из‑под белья из парижского замка Тампль, где он был в заточении. Вспоминал о злодеях и добрых покровителях, о пребывании в Новом Свете, о покушениях на него и избавлениях от смерти. Какой‑то незнакомец предложил ему называться Наундорфом и посоветовал отправиться в Берлин. Туда он и прибыл в 1809 году. Там сперва торговал часами, которые изготовлял мастер Веглер, потом сам выучился ремеслу часовщика. В 1822 году Наундорф переехал в Бранденбург. Женился и стал отцом двоих детей.

Решил чеканить фальшивые монеты. Но ему не повезло: попался и на три года угодил в тюрьму. На суде, желая оправдаться, объявил, что он сын казненного 21 января 1793 года короля Франции Людовика XVI и королевы Марии‑Антуанетты, казненной 16 октября 1793 года.

Людовик XVII – наследник французского престола – дофин! Судьи сочли его слова «наглой ложью».

Они ведь знали, что истинный Людовик XVII, Шарль Луи, герцог Нормандский, король Франции и Наварры, умер, как это было официально объявлено, в замке Тампль 8 июня 1795 года десяти лет и двух с небольшим месяцев от роду. Не могли они не знать и того, что уже с 1796 года повсюду – от Канады и Бразилии до Германии, Англии и даже России – стали появляться лжедофины. В разное время объявилось не менее сорока претендентов.

В сентябре 1833 года ясновидец Тома Мартен приехал в Париж и отыскал Наундорфа, который к тому времени прибыл в столицу Франции. Они обнялись и расплакались. «Это он, сын Людовика XVII, – объявил прорицатель, обращаясь к немногим очевидцам этой удивительной встречи. – Однажды он привиделся мне в окружении многих государей…»

Как пишет в своей книге «Людовик XVII. Решенная загадка» французский историк Андре Кастело, двадцать бывших слуг королевской семьи из дворцов Версаля и Тюильри опознали в Наундорфе настоящего дофина, хотя родная сестра его Мария‑Тереза, в замужестве герцогиня Ангуленская, так и не признала брата.