Морской черт, рыба-шар и другие

 

…Охо-хо, где я только не погружался в воду! Помню в тропиках, в теплом море проверял подводный кабель. Это была не работа, а так, легкая прогулка. Бывало, идешь по песчаному дну, над тобой колышатся Медузы, справа плывет Морской Черт-удильщик, слева — Рыба-Шар, вся в шипах, перед маской — стайка Мальков-карапузов. Сонные Медузы на меня — ноль внимания, Черт таращится, никак в толк не возьмет, кто я такой; Шар надувается, пугает меня, а Мальки прямо перед моим носом устраивают цирковое представление: гоняются друг за другом, винтообразно крутятся, а то и вовсе плывут вниз головой — вот уж кто умеет радоваться жизни!

Кстати, знаете почему Черт называется удильщиком? У него от верхней губы тянется «удочка» — отрост с прямо-таки настоящим червяком, да еще светящимся! Доверчивые Рыбешки подплывут к «приманке», да попадут к Черту в пасть.

А Шар надувается, когда видит что-нибудь необычное, он слишком самонадеян — думает, его все боятся, за что и платится. Местные ребята его вытаскивают из воды, а он так и остается раздутым. Потом высохнет, шипы опадут — отличный мяч получается. Ребята играют им в футбол.

В том теплом море не счесть обитателей: есть крохотные Моллюски и Рачки, которых и не разглядишь без увеличительного стекла, и есть гигантские Скаты, вроде Морского Дьявола, который, когда плывет, напоминает одеяло, развевающееся на ветру. Великолепное зрелище, скажу вам!

Надо отдать Дьяволу должное — он уважительно относился к моей работе — плавал в отдаленьи и не приставал с дурацкими вопросами, не то что Морские Петухи, которые просто замучили меня; от них только и слышалось: «Зачем это?» «Почему так?».

Кстати, должен со всей ответственностью заявить: абсолютно не верно выражение: «нем, как рыба». Рыбы разговаривают. И еще как! А Петухи так и вовсе болтливы. До неприличия. Поверьте мне, ведь я прекрасно изучил язык подводных обитателей. Хотите убедиться, пригласите к себе, если у вас есть аквариум.

Пойдем дальше. Некоторые обитатели теплого моря — неразлучные друзья, просто не могут жить друг без друга. Например, Акула и Лоцманы — небольшие, но суетливые Рыбешки, которые постоянно вертятся перед носом своей грозной повелительницы. Они-то и наводят близорукую Акулу на косяки Рыб. Потому и называются Лоцманами. Удобно устроились, между прочим, — ведь им тоже немало остается после трапезы Акулы.

Правда, Лоцманы глупые: если Акулу поймают, плывут перед бочкой или бревном и тех наводят на разбой, и никак не поймут, почему их новый деревянный друг не нападает на Рыб.

Некоторые обитатели обладают недюжинными способностями. Взять хотя бы Краба; он больше всего любит пообедать Моллюском. Но как его достать? Моллюска надежно укрывают створки, крепкие, как рыцарские доспехи. Краб долго выжидает, но стоит створкам чуть раскрыться, швыряет в них камешек, чтоб они не смогли сомкнуться. Ну, а после этого уже без труда достает Моллюска.

А теперь представьте себе холодное Охотское море — «всесоюзный холодильник», как его называют, и наш бот посреди льдин (они плавают даже летом).

Как-то я осматривал одну затонувшую посудину. Должен вам сказать — работа подо льдом — крайне сложная штука. И опасная. Да, да, поверьте мне, крайне опасная! Я был в гидрокостюме, с дыхательным аппаратом за спиной; под гидрокостюмом, разумеется, шерстяная одежда, иначе вмиг замерзнешь. Холодное море — это вам не холодный дождик и не холодный душ в ванной! Это огромная темная масса, которая, словно иглами, пронизывает насквозь. Так то!..

И вот я, значит, высвечиваю фонарем эту посудину, а она наполовину в грунте, обросла бурыми водорослями… и внезапно чувствую — веревка от бота ослабла. Тяну ее на себя и вдруг вижу — измочаленный конец.

Да, да, правильно! Вы почти угадали — только не лопнула, а перетерлась об острые края льдины. Заспешил я назад, пошел наверх, да ударился головой об лед. Осмотрелся — вокруг сплошной ледяной потолок. Куда ни поплыву — никакого просвета. Дело принимало неприятный оборот. А воздух в баллонах уже подходит к концу, и фонарь садится — уже еле светит.

Я не испугался, но, скажу честно, меня зазнобило. И тут, на счастье появился Тюлень. Подплыл прямо к маске, коснулся усатым носом стекла, и хотите верьте, хотите не верьте — подмигнул мне: «Не пугайся! — сказал. — Выведу тебя к боту!» И поплыл. Я устремился за ним. Он то и дело оборачивался, чтоб убедиться, что я не отстаю. Так и подвел меня к трапу.

А на боте уже была паника; я только ухватился за трап, матросы потащили меня на палубу; я поднял руку — подождите, мол, ребята. Снял маску, обнял Тюленя и поцеловал в усатую морду.

«Спасибо, друг», — говорю.

Такой был случай. Если б не Тюлень, не сидел бы сейчас с вами.

С того дня мы с Тюленем стали настоящими друзьями — не разольешь водой. Он с утра поджидал меня у бота: залезет на льдину, бьет ластой по животу, ревет: «Эй, там на боте! За работу пора!»

Я надевал гидрокостюм, спускался к Тюленю, угощал его бутербродом из рыбных консервов, потом мы вдвоем уходили на дно осматривать затонувшую посудину и мой новый друг ни на минуту не оставлял меня одного.

 

Жемчужина

 

Странная вещь — погода на морском побережье! То спокойный денек, на море — полный штиль, с берега видны все глубины и отмели, то совершенно неожиданно разыграется шторм. Однажды под водой я обследовал какую-то штуковину, вдруг вижу — все Рыбы устремились в глубину, Крабы поползли в расщелины скал, Актинии свернули свои ядовитые лепестки.

«Что-то не так», — думаю, но мое сердце бешено не заколотилось, мы водолазы — люди бывалые; продолжаю работать — обследую эту самую штуковину. Кажется, это был затонувший железный ящик, но может и подводная лодка — точно не помню. По сути дела это не важно, к рассказу ни ящик, ни лодка не имеют никакого отношения. Ровным счетом никакого. Короче, когда я закончил работу и «пошел на поверхность», как у нас говорят, меня вдруг начало раскачивать из стороны в сторону. Я почувствовал себя прямо-таки пьяным, словно не работал под водой, а пил вино с Нептуном.

Кстати, я не любитель крепких напитков. И курить давно бросил. Одно время курил; бывало, так накурю в комнате — хоть топор вешай, голова звенит. Но потом сказал себе: «Все, баста! Это мешает работе». И бросил. Я обладаю невероятной силой воли.

Но не будем отвлекаться. Так вот, в тот шторм я «пошел на поверхность» и чем выше поднимался, тем сильнее чувствовал качку, а очутившись на поверхности, увидел волны, высотой с десятиэтажный дом. Эти высоченные волны швыряли наш водолазный бот, как щепку. С помощью друзей я все-таки забрался на палубу; мы с трудом подошли к берегу, с еще большим трудом — просто неимоверным, пришвартовались у причала.

А на утро, когда море успокоилось, я увидел на берегу Русалку — ее выбросило штормом на берег. Бедняга была без сознания — видимо сильно ушиблась о камни, на ее боку темнел огромный синяк. Я отнес Русалку в воду, она ожила, поблагодарила меня за спасение, улыбнулась и уплыла — вот так все просто и произошло, как в кино.

В полдень, когда я вновь обследовал ящик или подводную лодку — повторяю, не помню, что именно, Русалка неожиданно объявилась; ее синяк уже почти исчез — известное дело, морская вода — лучшая лечебная ванна.

Русалка представилась дочерью самого Нептуна и нетерпеливо пробормотала:

— Отец зовет вас в гости.

Я хмыкнул и ответил:

— Я, конечно, уважаю подводную власть, но работа для меня превыше всего. Передай отцу — приду, когда закончу работу.

Позднее заглянул во дворец Царя. Ну, скажу вам, и хоромы он себе отгрохал! Чего там только нет. И золотишко, кстати, имеется. Сами догадывайтесь откуда.

Нептун встретил меня как ближайшего родственника: обнял, расцеловал и, в награду за спасение дочери, подарил огромную жемчужину, вот она на столе, полюбуйтесь! Это самая высокая награда Нептуна, как орден Славы у нас.

Но это еще не все. На следующий день Нептун сам явился к месту моей работы. Явился со всей свитой и заявил:

— Никому не показывал, а тебе, Алексей, покажу, где лежит пиратский корабль. Там полно сокровищ.

И показал. Действительно, трюмы того пиратского судна были забиты сундуками с награбленными драгоценностями. Видели бы вы, что это такое! Ошеломляющее зрелище!

Я таскал сундуки на бот несколько дней. Измучился жутко. А потом, конечно, все это добро передал нашим городским властям. С тех пор мы и живем припеваючи. А вы думали, с каких пор?

Кстати, один из сундуков предложили мне как долю от клада, но я с нескрываемым презрением отверг это предложение и сказал: «Богатство — чепуха, главное — иметь любимую работу». И это в самом деле так, поверьте мне, старому водолазу. Любимая работа и верные друзья — лучшее, что можно иметь в жизни.

 

На песчаном дне

 

Ну, кто из вас всезнающий, кто назовет мне животное, которое движется, как реактивный самолет, меняет цвет в зависимости от местности, имеет огромные глаза и клюв, и чернильный мешок на случай нападения врагов, и целых восемь ног с присосками?!

Сдаетесь?! То-то же! Ладно, не буду вас мучить, отвечу на этот сложнейший вопрос — Осьминог, вот кто! Именно осьминог втягивает в себя воду и, выпуская ее сильной струей, несется в плотной водяной массе — точь-в-точь, как реактивный самолет в воздухе. Именно Осьминог меж камней приобретает серый цвет, а притаится среди зеленых водорослей, становится зеленым. А если на него кто-то нападет, моментально выбросит «чернила» — густосинюю жидкость, и нападавший, оказавшись в темноте, остановится ошарашенный и, пока будет разбираться что к чему, Осьминог преспокойно уплывет. Ну, а клюв совершенно необходим, чтобы разламывать твердые морские звезды — излюбленное лакомство Осьминогов.

Как-то на песчаном пятаке, среди Морских Лилий, я обнаружил необычный дом. Он был сложен из камней и больших раковин. На вид — никудышное строение, так себе домик, но внутри вполне просторный и чистый. В том доме жила семья Осьминогов. Целый месяц я работал по соседству с ними и вот что увидел.

Глава семьи — огромный Осьминог целыми днями охотился в коралловом лесу; лес начинался сразу за домом — этакая темно-красная глушь.

Хозяйка дома — Осьминожиха без устали хлопотала по хозяйству: одними щупальцами прибирала в доме, другими разделывала рыбу, третьими укачивала новорожденного Осьминожка, а четвертыми проверяла школьные тетрадки старшего сына. Я не оговорился.

Старший сын Осьминогов был школьником и плавал в Морскую школу.

Да, да, не удивляйтесь! Морские обитатели тоже учатся и, кстати, более усердно, чем мы, люди. И это понятно. Рыбам, Осьминогам, Морским Конькам нужны немалые знания, чтобы избежать сетей и крючков, грозных Акул и птиц — Бакланов. Чтобы знать, когда приближается шторм и уйти на глубину, иначе может выбросить на берег.

Что и говорить, нелегкая жизнь под водой — опасностей в ней побольше, чем на земле. Ко всему, следует добавить — в школу Осьминожек плавал без провожатых. Родители приучали его к самостоятельности, не то, что у нас в некоторых семьях, где на ребенка боятся дышать — выращивают из него парниковый цветок.

Однажды, с разрешения учительницы — старой мудрой Черепахи, я присутствовал на занятиях в школе, правда, Черепаха поставила условие — чтобы я не подсказывал.

Учеников было двое: Осьминожек и Морской Конек. Они сидели на камнях; напротив них возвышалась скала с рисунками рыболовных принадлежностей и разных зубастых хищников.

Вначале Черепаха спросила Осьминожка: «Сколько будет, если к одной Рыбе прибавить еще две?» Осьминожек ответил недостаточно блестяще, то есть некоторое время путался, потом все же сосчитал правильно. И получил четверку.

Затем Черепаха попросила Конька показать на скале изображение Морского Ангела. Конек долго крутился возле рисунков семейства Акул, но так ничего и не показал. Тем не менее получил тройку, потому что все-таки искал Ангела среди Акул, а не среди крючков и сетей.

Возвращаясь из школы, ученики плыли наперегонки: вначале до Стеклянных Губок, потом до дальней скалы с ярусами водорослей.

Около скалы они вдруг услышали слабые призывы о помощи. Подплыв ближе, Осьминожек и Конек увидели Летучую Рыбу; эту растяпу угораздило попасть в сеть. Даже вдвоем Осьминожек с Коньком не смогли освободить пленницу, и тогда, как вы догадываетесь, они понеслись за подмогой ко мне.

Втроем-то мы, конечно, распутали сеть. Летучая Рыба горячо поблагодарила меня, а Осьминожка с Коньком вызвалась прокатить на спине.

Вначале совершил воздушное путешествие Конек. Затем полетел Осьминожек, но… не вернулся.

Только позднее я узнал, что случилось.

Оказывается, в воздухе с Летучей Рыбы его сдул порыв ветра. Приводнился он мягко, поскольку раскрылся, как парашют, но в незнакомом месте. В совершенно незнакомом и немного страшноватом, да.

Первым, кто подплыл к Осьминожку, был маленький Электрический Скат.

— Ха-ха! Во фокус! Пучеглазая многоножка! Ни плавников, ни хвоста! Как же ты плаваешь?!

— Я Осьминожек, — тихо проговорил Осьминожек. — А ты кто?

— Я — Электрический Скат, — гордо произнес Скат.

— Ты можешь светиться, как фонарь водолаза? — поинтересовался Осьминожек.

— Нет, светиться не могу. Но во мне электричества больше, чем в батарейке карманного фонарика. Если я до тебя дотронусь, тебя дернет так, что искры из глаз посыпятся. Меня даже Акула боится.

— Завидую тебе, — вздохнул Осьминожек. — Но как мне попасть домой? Ты не знаешь, где мой дом?

— Не знаю, — покачался Скат.

— Ну может быть, ты знаешь водолаза Дядю Лешу (меня, то есть)?

— Хм, водолаза дядю Лешу отлично знаю, — хмыкнул Скат. — Кто ж его не знает?! Он работает на песчаном пятаке около Морских Лилий.

— Вот-вот, — обрадовался Осьминожек. — Там и мой дом. Меня уже заждались родители.

— Это недалеко, — Скат показал, в какой стороне песчаный пятак.

— Приплывай в школу! — крикнул на прощанье Осьминожек.

Но не успел он отплыть и нескольких метров, как перед ним возникла… Кто бы вы думали? Правильно! Акула! Огромная Акула, в сопровождении Лоцманов.

— Это что за каракатица на моем пути?! — грозно спросила Акула.

— Осьминожек — противная мелюзга! — затараторили Лоцманы. — Съешьте его!

Но Акула не успела раскрыть пасть, как Осьминожек, выпустив чернильную жидкость, опустился на дно и притаился среди камней.

— Негодный головастик! Облил меня чернилами и скрылся! — завопила Акула. — Это ему просто так не пройдет!

— Мы ему покажем! Мы его подкараулим! — затараторили Лоцманы.

Ну, самом собой разумеется, Осьминожек благополучно вернулся домой. А дальше события развивались таким образом.

Через некоторое время Акула неожиданно нагрянула в школу. У меня в тот день был выходной, и все, что произошло, я узнал позже.

— Вот школа старухи Черепахи! Она всем говорит, что вы бессовестная разбойница! — наперебой кричали Лоцманы. — Она опозорила вас на всю морскую округу! Громите эту дурацкую школу! И съешьте этих ученых малявок!

Съесть Акула никого не успела — Черепаха с учениками спрятались в коралловом лесу, но школу злодейка разгромила.

— Теперь вы нас надолго запомните! — кричали, уплывая, Лоцманы. — До скорой встречи, старая карга!

— Надо проучить разбойницу, — сказала Черепаха, вылезая из укрытия. — Надо построить большую клетку и в нее заманить Акулу.

Два дня они строили западню: Черепаха таскала с берега прутья, укрепляла их в грунте, ученики связывали прутья водорослями (к тому времени учеников уже было трое — школу посещал Электрический Скат). В разгар строительства западни я и спустился под воду и, узнав о случившемся, сказал:

— Решение строить клетку — абсолютно верное, — после этих слов принес с бота увесистый замок для клетки и добавил:

— Как только Акула появится, немедленно сообщите мне. Я оглушу ее молотком, запихну в клетку и дело с концом!

— Обязательно сообщим, дядь Леш! — хором откликнулись Черепаха и ученики.

Я спокойно отправился работать — это приблизительно в сотне метров от школы. Но меньше, чем через час за мной приплыл Осьминожек. Он был невероятно возбужден.

— Дядь Леш! Мы поймали злодейку Акулу! — радостно заголосил он. — Пойдемте скорее, она уже в клетке!

По пути, сбивчиво, запинаясь, Осьминожек рассказал, как было дело. Вот как оно было.

Только я ушел, явилась Акула. Хорошо, что Черепаха и ученики успели доделать клетку, и даже замаскировали ее всякими растениями… Электрический Скат сразу оглушил Лоцманов, и Акула стала растерянно озираться, звать своих поводырей.

— Эй, мои спутники! Куда вы запропастились?

Черепаха схитрила:

— Простудились они и слегли. Вмиг, все сразу. Напрасно вы до сих пор не купили очки. Но к вашему дому вас может проводить мой ученик — Осьминожек.

— Это тот негодный головастик, который облил меня чернилами? — зло спросила Акула.

— Это он сделал нечаянно. А сейчас он покажет вам самую короткую дорогу к дому. Мои ученики уважают старших.

Осьминожек нырнул в клетку и выплыл меж прутьев с другой стороны. Акула ринулась за ним, но застряла. В тот же миг Черепаха захлопнула дверь клетки и навесила мой замок.

— Это ваш новый дом, — сказала Черепаха Акуле.

— Очень уютный домик! — хихикнули Конек и Скат.

Здесь подошел я.

— Привет, Акула! — говорю.

— Ой, дядя Леша! Известный водолаз! — запела Акула.

— Представляете, Черепаха и ее невоспитанные ученики вздумали сыграть со мной злую шутку. Пожалуйста, выпустите меня!

— Нет уж дудки, дорогая! — твердо сказал я. — Твое место в музее, — и потащил клетку на бот.

Вот такие истории случаются в море.

Ну, на сегодня хватит. В следующий раз еще что-нибудь расскажу. Заходите, не стесняйтесь! А пока всего вам хорошего! Кстати, на Акулу можете взглянуть в зоологическом музее. Там выставлено ее чучело, и есть надпись, где указано, кто ее поймал и когда. Ну, и кто доставил в музей, то есть я, водолаз дядя Леша.

 

Краткий словарь как приложение к рассказам

 

1. Морские Петухи — напоминают озерных окуней; естественно, не кукарекуют, но драчливы не меньше, чем их земные тезки.

2. Бурые водоросли — морская капуста, на вкус не хуже капусты с грядки; бывают свободноплавающие, похожие на мешок для картошки.

3. Синяки у Русалок (от ушибов о камни) — обычное явление, такое же, как у людей простуда.

4. Морская Лилия — донное животное, похожее на чашку, из которой пьют чай; «чашка» держится на стебле и вместо стенок имеет ветвящиеся лучи — они, словно сеть, вылавливают мелких Рачков.

5. Рак-Отшельник — угрюмый тип, да еще скряга — готов скорее влезть на высоченную скалу, чем расстаться со своей Актинией.

6. Морской Конек — животное, голова которого — копия лошадиной; к сожалению, на Коньке нельзя кататься — он слишком маленький.

7. Медузы — студенистые прозрачные тарелки; первыми предчувствуют шторм и уходят на глубину, чтобы не выкинуло на берег.

8. Морские Ангелы — семейство Акул, с далеко не ангельскими характерами.

 

 

СКАЗКИ

 

Главная краска

 

Однажды поспорили краски, какая из них главная.

— Я самая главная, — важно объявила красная краска. — Я — маки, розы, гвоздики, клубника, арбуз и многое другое. Я самая главная краска потому, что приношу людям радость.

— Неправда! — торопливо возразила синяя краска. — Ты приносишь людям горе! Ты — это кровь и пожары! Я главнее. Меня больше всего в мире, и я дарю людям только хорошее. Я — цвет неба, рек, морей и озер, цвет васильков, винограда и слив…

— А синяки у мальчишек и кляксы в тетрадках — это тоже ты! — перебила ее зеленая краска. — Я главнее. Я все самое красивое на земле. Я — цвет лугов и листвы деревьев, цвет изумруда и открытого светофора в пути…

— Нет, нет! — возмутилась желтая краска. — Ты все уродливое в мире! Ты — жаба, крокодил, болото, крапива! Я главнее, потому что я — все самое веселое и самое вкусное. Я — солнце и рожь, купавы и мимоза. Я — сладкая дыня, бананы, айва.

— Ты — жаркая пустыня! — вновь подала голос красная краска. — Ты рыбий жир и касторка!..

Долго спорили краски и в конце концов решили пойти к Художникам и посмотреть, какой из красок они будут рисовать только красивое, полезное, вкусное, та и будет самой главной.

Вначале краски пришли к Художнику, который был в прекрасном настроении. Красной краской он нарисовал теплое заходящее солнце, синей — букет тюльпанов, зеленой — высокие травы, желтой — бабочек-лимонниц.

Потом краски пришли к Художнику, который был в плохом настроении. Он нарисовал красные ядовитые мухоморы, синие грозовые тучи, зеленую змею-удава и желтого свирепого леопарда.

Одними и теми же красками Художники нарисовали радостное и грустное, красивое и страшное. Так и не разрешили своего спора краски. До сих пор они ходят от одного Художника к другому, и то одна становится главной, то другая. Все зависит от Художника, от того, как он смотрит на мир.

 

Старая лестница

 

В том крайне старом доме была деревянная винтовая лестница — тоже старая, с отполированными перилами и стертыми ступенями. Лестницу сделал Большой Мастер. Сделал как нельзя лучше, добротно, вложив в этот труд всю свою любовь к дереву. И частицу души. Поэтому те, кто ходили по лестнице, не просто любовались ее красотой и темно-красными смолистыми прожилками в дереве, но и ощущали частицу души Мастера.

С утра до вечера по лестнице поднимались и опускались жильцы, и весь дом наполнялся скрипами, шорохами, вздохами. А ночью, когда все спали, слышался тонкий писк — это спорили ступени с перилами: кто из них важней и красивей?

— Без нас никто не поднялся бы на второй этаж, — тараторили ступени. — Мы ровные и гладкие. Нас так берегут, что застилают мягкими коврами.

— А по перилам катаются мальчишки и девчонки, — возражали перила. — За нас держатся пожилые люди. Мы точеные, фигурные. На нас приятно смотреть. Не зря же все нас поглаживают.

Много лет длился этот спор, пока однажды в дом не заглянул Большой Мастер. Он зашел, чтобы узнать у жильцов, как им служит его лестница, не настало ли время ее ремонтировать?

Жильцы наперебой стали расхваливать лестницу. Говорили, что она главная достопримечательность в доме, что она, конечно, старая, но в ремонте совершенно не нуждается.

Мастер улыбнулся, кивнул, и уже хотел попрощаться, как вдруг услышал тонкий писк. Неожиданно, средь белого дня перила со ступенями затеяли свой давний спор — они нарочно начали спорить при Мастере, чтобы он рассудил их.

Мастер внимательно выслушал тонкое пищанье и усмехнулся:

— Вот чудаки! В настоящих вещах ничего нет лишнего, важно все. А красиво то, что удобно.

— Мы не чудаки, — растерянно забормотали жильцы; они не слышали тонкого писка и подумали, что Мастер обращается к ним.

— Не чудаки, — повторили жильцы. — Мы знаем, что красиво, что не красиво. Мы умеем ценить красоту, поверьте нам.

— Да, да, — продолжал Мастер, — если вещи сделаны на совесть, они радуют взгляд.

— Да, да, — поспешно согласились жильцы. — Лестница именно так и сделана. Мы ее очень любим. Спасибо вам за нее огромное! Вы настоящий Художник по дереву.

 

Синие и желтые елки

 

Мало кто знает, как появились зеленые елки. А между тем, они появились совершенно случайно. В лесу на одной из полян росли стройные синие елки. Когда на поляну налетал ветер, синие елки раскачивались, и с них синим дождем сыпались искрящиеся хвоинки.

— Мы самые красивые в лесу! — шумели синие елки, гордо посматривая на другие деревья. А на разные кусты вообще не посматривая.

В том же лесу на соседней поляне росли пушистые желтые елки. Когда налетал ветер, с желтых елок, точно золотые блестки, сыпались желтые хвоинки.

— Мы самые красивые в лесу! — шуршали желтые елки, небрежно посматривая на другие деревья. А кусты и вовсе не замечая, не говоря уже о цветах и травах.

Целое лето спорили елки, какие из них самые красивые. Иногда их споры становились такими жаркими, что переходили в ссоры. Весь лес приходил в невероятное возбуждение. Однажды это возбуждение докатилось до старого дуба, который возвышался в глубине леса.

— Кто там нарушает спокойствие в лесу? — заскрипел великан и зашатался, замахал могучими ветвями, поднял сильный ветер. С синих елок полетели синие хвоинки, с желтых — желтые. Весь день и всю ночь кружили над полянами хвоинки, пока не смешались в сине-желтом вихре.

А утром на полянах появились новые елки — зеленые. Такие же стройные как синие, и такие же пушистые как желтые. Они скромно стояли на полянах и ни перед кем не хвастались своей красотой, и от этого выглядели еще красивей.

 

В пекарне

 

В одном городе жил Пекарь, толстый розовощекий старичок. Целый день он пек булки, батоны, сдобы, кренделя, пышки, плюшки, слойки, калачи; делал пирожные и печенье, сухари и баранки, и многое другое. Жители города называли Пекаря «Большим Мастером, Художником пекарного дела».

Каждый вечер Пекарь ставил изделия на полку, гасил огонь в печи и уходил домой. Однажды, когда пекарь собирался запирать пекарню, на полке что-то зашевелилось, зафыркало, и из-под муки вылезла сдоба.

— Апчхи! — чихнула она, стряхнув с себя муку. — Давай быстрее уходи, старикашка. Надоело без дела сидеть на этой дурацкой полке.

— Нерасторопный какой-то дед, — проговорила калорийная булка. — Канителится. Еще, чего доброго, останется ночевать.

— Ушел! — радостно пропел батон и спрыгнул с полки на стол. — Теперь устроим карнавал, и я буду самым главным, потому что я больше всех.

— Нет, главной буду я, — возразила сдоба, слезая с полки. — Я сделана из муки высшего сорта.

— Не хвались! — подала голос калорийная булка и тоже заспешила к столу. — В тебе нет ни одной изюмины. А во мне их полно. Некоторые даже вылезают наружу.

— Как можете вы, толстухи, хвастаться? — возмутился крендель. — Посмотрите, какой я изящный! Какая на мне сахарная пудра! Только конфета может сравниться со мной, да и то не всякая!

Подбежали сухари и захрустели:

— Мы не хуже вас. И потом, людям, у которых болят животы, ничего, кроме нас, есть нельзя. А животы болят у многих.

— Я слаще всех! — заволновался пирожок с вареньем. Он так быстро подбежал, что от натуги выпустил из себя половину начинки.

— Перестаньте спорить! — послышалось вдруг из угла пекарни, где лежали буханки черного ржаного хлеба. — Вас могут услышать мыши. Если они прибегут, нам всем несдобровать!

— Уж вы помолчали бы! — отозвалась сдоба. — Деревенщина! Вас-то все равно мыши есть не станут.

— На вас даже никто и не посмотрит, — поддержал сдобу калач.

Буханки обиженно замолчали. Все тут же о них забыли и продолжили спор, правда уже шепотом.

Так и проспорили всю ночь. А утром пришел Пекарь и выставил все изделия на прилавке булочной. Первой в булочную вошла старушка.

— Мне, пожалуйста, сдобу, — мягко сказала она продавцу. — И буханку черного хлеба.

Потом в булочную зашел рабочий.

— Две городских булки, — проговорил он. — И буханку черного хлеба.

В булочную заходили разные люди, выбирали сдобы, булки, батоны, но все покупали и черный хлеб, потому что он — основной хлеб. И, как известно, самый полезный.

 

Воздушные шары

 

Многие, покупая воздушные шары, не задумываются, какой из них самый лучший: желтый, красный, зеленый или синий? Обычно те, у кого хорошее настроение, покупают желтые и красные шары. У кого настроение неважное, — зеленые и синие.

А надо бы поступать наоборот: когда грустно, купить какой-нибудь яркий шар — желтый или красный. А еще лучше — и тот, и другой. Идешь с такими шарами по улице, они вьются над головой, расцвечивают воздух, и кажется — в жизни все не так уж и плохо. Ведь желтый цвет — цвет веселья, а красный — цвет бодрости.

Тем, кто слишком развеселился, не мешает купить зеленый или синий шар, чтобы немного успокоиться и даже погрустить — вспомнить о тех, кому в этот момент не очень весело. Ведь зеленый цвет вселяет в нас спокойствие, а синий наводит грусть.

Обо всем этом знает каждый Художник. Художники также знают, что если купить несколько разноцветных шаров, то непременно увидишь цветной сон. Но даже Художники не знают, что на обычных надувных шарах можно летать. Для этого нужно купить шары в определенном сочетании: три желтых, два синих, один зеленый и один красный. Если перед сном эти шары привязать к кровати, то ночью можно улететь в удивительные страны.

Один Юный Художник случайно купил связку таких шаров и на ночь, чтобы шары не летали по комнате, привязал их к кровати. Потом забрался под одеяло, закрыл глаза и вдруг… полетел.

Вначале шары перенесли Юного Художника в страну Весельчаков. У жителей этой страны были улыбки до ушей, они только и знали, что отмечали праздники — по всякому поводу, даже самому пустяковому. Они мало работали и жили довольно бедно, но веселились каждый день. И разгуливали только с желтыми и красными шарами.

— Отчего вам так весело? Что у вас за праздники? — поинтересовался Юный Художник.

— Праздники выдумывает наш Правитель, — ответили Весельчаки. — Он говорит, что мы богатые и живем интересней всех. Сам смеется с утра до вечера и нас заставляет. Он перестанет смеяться только в том случае, если кто-нибудь заставит его загрустить. Пока это никому не удавалось.

Юный Художник, как все Художники, прекрасно знал, что синий цвет — цвет грусти. Взяв синие шары, он отправился к Правителю.

Правитель сидел на троне, выдумывал очередной праздник и громко хохотал. Вокруг стояли Придворные и хохотали еще громче — они просто гоготали, схватившись за животы.

Увидев синие шары, Правитель внезапно перестал смеяться и немного загрустил, но Придворные смотрели не на шары, а на Правителя, и потому продолжали хохотать и гоготать.

Чем дольше Правитель смотрел на шары, тем печальней становилось его лицо. Синий цвет так сильно на него подействовал, что он даже заболел. А Придворные подумали, что он нарочно гримасничает и продолжали трястись от хохота. Даже Доктор, обращаясь к Правителю, хихикнул:

— Вам плохо? Но ничего, если Вы умрете, мы все равно будем смеяться, будьте уверены!

— Как?! И вам меня не жалко?! — плаксиво вскричал Правитель. — Да, когда я умру все должны грустить! Только я никогда не умру! Я буду бессмертным!

И все же, на всякий случай, Правитель отменил половину праздников и разрешил продавать зеленые и синие шары. Само собой, после этого Весельчаки перестали бездельничать, втянулись в работу и вскоре из бедных превратились в зажиточных.

В другой раз Юный Художник на воздушных шарах прилетел в страну, где царило уныние. Правитель той страны запрещал смеяться и улыбаться, открывать веселые аттракционы и отмечать праздники. Жители той страны выглядели угрюмыми. Они много работали и ни в чем не нуждались — имели не дома, а дворцы, забитые дорогими вещами, но жили эти богатеи однообразно, уныло, неинтересно. И ходили они сплошь с зелеными и синими шарами.

— Мы только и маршируем с работы и на работу, а дома подсчитываем богатства, — пожаловались они Юному Художнику. — Наш Правитель грозится, что еще введет ночную работу и черные шары, да еще с номерами — чтобы следить за теми, кто плохо работает. А мы давно устали от работы, нас просто тошнит от богатства, нам хочется хотя бы немного пожить в свое удовольствие, интересно, весело… Но наш Правитель отменит свои дурацкие указы только если его кто-нибудь развеселит. А как это сделать, мы не знаем.

— Я развеселю его! — уверенно заявил Юный Художник и направился к Правителю. Нетрудно догадаться, какие он взял с собой шары.

 

Кленовый лист

 

Это был самый обыкновенный кленовый лист, и, вместе с тем, не совсем обыкновенный. Он появился весной из набухшей почки, как только ее пригрело солнце; появился первым на всем большом дереве. Бледно-зеленый, маленький и слабый, он дрожал на весеннем ветру и еле держался на ветке. Постепенно рядом с ним появились его братья; день ото дня большой клен питал листки живительными соками, и с наступлением лета они превратились в большие густо-зеленые листья. Особенно крупным стал первый листок.

Клен возвышался посреди сквера и был самым могучим деревом с раскидистой кроной. Не случайно и единственная скамейка находилась именно под ним. Первый лист часто слышал голоса, доносящиеся со скамейки. Мужчины и женщины говорили о погоде, обсуждали будничные дела. Иногда слышались старческие голоса — тогда говорили о прошлом и болезнях. А однажды лист услышал юные голоса.

— Ты в каком классе учишься? — спросил мальчик.

— В третьем, — ответила девочка. — А ты?

— В четвертом, — важно произнес мальчик, давая понять, что он уже почти взрослый.

Некоторое время они рассматривали цветы на клумбе, потом мальчик сказал:

— Я уже тебя видел и знаю, в каком доме ты живешь. Ты там гуляешь с собакой.

— Мой Тишка такой игрун! — откликнулась девочка. — Готов играть весь день… Мы с ним тоже тебя видели… Хочешь, будем вместе гулять с Тишкой?

— В кинотеатре идут смешные мультики, — помолчав сказал мальчик. — Давай сходим?

— Давай! — девочка вскочила со скамейки, и они побежали в кинотеатр напротив сквера.

До начала занятий в школе мальчик с девочкой еще несколько раз бывали в сквере. Они договорились дружить до конца жизни.

Наступила осень. Лист пожелтел, стал ярко-оранжевым. В один из ненастных дней под кленом вновь послышались знакомые юные голоса. Лист радостно закачался, но тут же сник — мальчик с девочкой явно ссорились.

— Ты предательница, — сердито твердил мальчик. — Мы договорились дружить, а ты ходишь в кино с другим мальчишкой.

— Но мы с ним еще вместе ходили в детский сад, и наши мамы дружат, — оправдывалась девочка. — Я сходила с ним только разочек, и потому что тебя не было дома. Больше с ним в кино не пойду.

— Все равно ты предательница, — буркнул мальчик и вдруг направился к выходу из парка.

А у скамейки вначале послышался шорох переминающихся сапожек, потом всхлипывания.

Лист задрожал, сорвался с ветки и помчался вдогонку за мальчиком. Он летел по ветру, плыл по лужам — почти выбился из сил, но догнал мальчика, прилип к его руке, потянул назад.

Мальчик пошел медленнее, потом остановился в раздумье и побежал к скамейке. А лист обессиленный упал на дорожку сквера.

На следующий день дворник подметал опавшую листву и вместе с другими листьями смел в кучу и ярко-оранжевый лист; потом поджег листву и присел отдохнуть на скамейку.

В сквере появились мальчик с девочкой. Взявшись за руки, улыбаясь, они прошли мимо скамейки, постояли у костра, разглядывая спиральки дыма, и, весело перекидываясь словами, побежали к кинотеатру.

 

Приключения автомобиля

 

Маленький ярко-желтый автомобиль-легковушка беспечно катил по улицам. Малыш был совершенно новенький — его недавно сделали на заводе, и он впервые выехал из своего дома-гаража. Вымытый, сверкающий, он отправился знакомиться с улицами города и был уверен — совершит замечательную легкую прогулку. А между тем его подстерегали неожиданности.

Желтый крохотуля думал — на улицах все машины вежливые, воспитанные, и к нему, как к самому маленькому, будут проявлять особое внимание. Некоторые машины, действительно, отличались хорошими манерами: не сигналили сзади, не подгоняли неопытного малютку, уступали ему дорогу. Другие тоже вели себя вполне прилично: если и обгоняли его, то включали предупредительный сигнал, а обогнав, мигали красными фонарями, как бы говорили:

— Извини, карапуз, спешим!

«Какие все заботливые, предупредительные», — подумал маленький автомобиль, как вдруг его догнал мотоцикл-грубиян и резко затормозив, оглушительно просигналил:

— Эй, шкет! Плетешься, как черепаха! Кати ближе к тротуару! Мешаешь транспорту!

А потом какой-то нахальный с