Дискуссия в США вокруг ближневосточного курса

На рубеже 60—70-х годов в США в конгрессе, прессе, на конференциях и симпозиумах велась дискуссия по поводу того, в каких направлениях следует искать новые подходы к ближневосточной ситуации. «Раздающиеся подчас утверждения, что, поддерживая вооруженный до зубов Израиль, Соединенные Штаты в состоянии каким-то образом воспрепятствовать укреплению и даже способствовать размыву советских позиций в близких к его границам странах, не имеют под собой никаких оснований», — заявил в ходе слушаний в конгрессе бывший американский посол в Египте, директор Института Ближнего и Среднего Востока Колумбийского университета Дж. Бадо[19]. А профессор Принстонского университета М. Бернстейн подчеркнул на тех же слушаниях, что Соединенным Штатам нужно избегать таких мер на Ближнем Востоке, которые могут «поставить под угрозу нефть и другие материальные интересы США»[20].

Суть дискуссии заключалась не в спорах по поводу того, продолжать или не продолжать поддержку Израиля и консервативных арабских режимов. По этим вопросам в основном существовало единое мнение: продолжать. Но многие авторитетные представители американских политических и научных кругов, бизнеса при этом подчеркивали, что такая поддержка не должна мешать расширению американской опорной базы на Ближнем Востоке за счет изменения однозначной враждебности США к националистическим режимам. При этом некоторые имели в виду вероятную перспективу эволюции этих режимов, их уже проявившуюся на грани 70-х годов неудовлетворенность «ограниченной помощью» со стороны Советского Союза.

Дискуссии получили новый импульс после того, как в ноябре 1968 года президентские выборы в США выиграл Ричард Никсон. Так называемая доктрина Никсона характеризовалась необходимостью сблизить американские возможности с некоторыми реальностями международной жизни. Сопоставление американской позиции в отношении Ближнего Востока с ситуацией в этом регионе породило две противоположные точки зрения, о которых писал в то время X. Сондерс. Одни, отмечал он, считают, что сила позиций США в районе зависит от их способности поддержать дружественные режимы, «не дать им упасть» и с этой целью их подпирать. Другие — что нужно поддерживать «силы обновления», искать с ними контакты, иными словами, делать ставку и на националистические режимы. Одни считают, что первоочередной задачей является установление «стратегического консенсуса» с дружественными США государствами на Ближнем Востоке и приоритетное значение имеет подготовка района для «противоборства» с СССР — через это, дескать, можно приблизить решение ближневосточного конфликта. Другие — что нужно попытаться урегулировать этот конфликт и через это сохранить и усилить американские позиции. Одни считают, что США должны безоговорочно поддерживать Израиль, а любые попытки давления на него с целью компромисса с палестинцами могут ослабить Израиль как форпост американского влияния, да и собственно американские позиции. Другие — что лишь через решение палестинской проблемы можно ослабить антиамериканские силы и обезопасить поставки нефти из района. Одни считают, что нельзя поддаваться «шантажу со стороны нефтедобывающих стран», «как это сделала Западная Европа», а следует продолжать жесткий в отношении этих стран курс. Другие — что «свободный мир» полностью зависим от поставок ближневосточной нефти и нужно исходить из этого, принимая «компромиссные решения»[21].

Хал Сондерс, безусловно, принадлежал к «другим». С ним я сблизился в то время, когда мы оба участвовали в Дартмутских встречах[22] — он с американской стороны, а я — с советской возглавляли группу по ближневосточным проблемам. Эта группа очень активно действовала, когда у СССР и США еще были ограничены контакты по официальной линии. Хал тогда был бывшим заместителем Государственного секретаря США, а я еще не был лицом официальным, работал в Институте мировой экономики и международных отношений. Но наши «личные» позиции отнюдь не мешали пониманию, что о результатах обсуждений, о возможности сближения подходов двух сверхдержав в интересах стабилизации и установления мира на Ближнем Востоке информировались руководящие органы и СССР, и США.

X. Сондерс дал высокую оценку нашей активности в своей печатной работе о Дартмутских встречах. Я могу присоединиться к его оценке, особенно относящейся к нашей ближневосточной группе. Хотел бы также добавить: у меня не только с Халом Сондерсом, но и с Биллом Полком, Биллом Квандтом, Эдуардом Джареджаном было много общего в подходе к ближневосточной действительности. Я назвал лишь тех, кто был в прошлом или в то время, когда общался с ними, сотрудником Госдепартамента или Национального совета обороны США. Но встречи происходили и с другими американцами — учеными, экспертами, журналистами, которые отлично понимали смысл происходившего в этом бурлящем регионе, разбирались в деталях, не всегда соглашались с теми, кто подменял отсутствие знаний и опыта односторонней антисоветской ориентацией. Так что не следует всех, кто влиял или пытался влиять на выработку ближневосточной политики США, окрашивать в один цвет.

«Мы уделяем чрезмерное внимание советской военной угрозе, реальность которой не доказана, а величайшие угрозы нашей безопасности остаются теми же, что и раньше: созданная нами самими зависимость от арабской нефти и наше вовлечение в полностью нестабильные арабо-израильские отношения. Не забываем ли мы, что ни то ни другое не поддается исправлению военной силой и ни в том ни в другом случае Советский Союз не является главным фактором?» Этот вопрос на страницах «Нью-Йорк таймс» задал Дж. Кеннан. И он не был одинок в постановке таких вопросов.

Бывший представитель США в ООН Ч. Йост посчитал объяснения Кеннана «убедительными». Ч. Йост был эрудированным, широкомыслящим дипломатом-политиком. Мне пришлось не раз встречаться и беседовать с ним. Его отличало глубокое знание ближневосточных проблем, независимое, незапрограммированное мышление, деликатность, стремление разобраться в аргументах собеседника. Он понимал и высказывался совершенно определенно на тему о том, что без решения палестинской проблемы не может быть урегулирования на Ближнем Востоке, а достичь этого можно только через создание палестинского государства.

Акцент на экономику

При Никсоне началась корректировка американского ближневосточного курса. Не предполагалась стратегическая переориентация, отказ от ранее намеченных целей, но в ближневосточную политику США были внесены некоторые новые моменты. Они касались отношений с радикальными арабскими режимами. Хотя по этому поводу в американском руководстве существовали разногласия, а Израиль и самостоятельно, и через своих лоббистов в США оказывал сильное сопротивление, линия на обновление подходов США получила развитие. Не в последнюю очередь на том этапе так произошло и потому, что Никсон, уделив главное внимание положению во Вьетнаме, где создалась тяжелейшая для американцев ситуация, был готов снизить накал страстей на Ближнем Востоке и, более того, по словам Г. Киссинджера, использовать Ближний Восток как рычаг для решения проблем во Вьетнаме в плане «какой-то сделки с Советским Союзом»[23]. Сделка не состоялась, но президент Никсон и особенно его помощник по вопросам национальной безопасности Г. Киссинджер со временем преуспели, даже с использованием октябрьской войны 1973 года, в вовлечении Египта в процесс подготовки сепаратного мирного договора с Израилем. Но об этом далее.

Все более выпячивалась экономическая сторона американского ближневосточного курса, все больший акцент делался на ее использование.

У. Квандт во время одной из состоявшихся у нас в начале 70-х годов бесед привел такой пример: несмотря на то что Алжир в 1967 году разорвал дипломатические отношения с США, еще раньше провозгласил социалистический выбор, несмотря, наконец, на громогласные антиимпериалистические заявления его лидеров, Соединенные Штаты установили с Алжиром хорошие отношения, базирующиеся на экономическом сотрудничестве.

Характерна и спокойная реакция Вашингтона на переворот в Ливии, свергнувший монархию и установивший республиканский режим во главе с М. Каддафи. На протяжении 70-х годов большее развитие, чем при монархии, получили экономические связи США с Ливией, особенно в нефтяной области. И этому не помешал внешнеполитический курс Ливии, добившейся ликвидации американских и английских военных баз на своей территории, в том числе самой крупной на Ближнем Востоке военно-воздушной базы США Уиллус-Филд.

В 70-х годах Соединенные Штаты преуспели в сочетании, казалось бы, диаметрально противоположных проявлений политики в отношении Ливии. Крайне натянутые политические отношения, постоянные вторжения самолетов ВВС США в ливийское воздушное пространство, регулярные маневры ВМС США вблизи берегов Ливии, в том числе в водах залива Садра, который Ливия считает своим, и в то же время эта страна к концу 70-х годов превратилась в третьего импортера нефти в США. В Ливии действовало более 50 различных американских компаний, главным образом в нефтедобыче, разведке нефти, постоянно находилось от двух до двух с половиной тысяч американских граждан.

В начале 70-х годов США осуществили подходы и к Ираку, и к Сирии. Эти подходы не приводили к улучшению отношений с Соединенными Штатами, но попытки со стороны США добиться этой цели имели место.