Это память о моей прекрасной юности

   В сентябре 1971 года в редакции газеты «Голос колхозника» появилась новая сотрудница – вчерашняя школьница из Горького Верочка Вострокнутова. Многие гагинцы (особенно те, кому уже за 60), наверное, помнят ту молодую, задорную и симпатичную девушку, которая, благодаря своему оптимизму, жизнерадостности, веселому нраву и неиссякаемой энергии, сумела за короткий срок завоевать признание и авторитет в кругу молодежи. Именно в Гагине начался ее путь в большую журналистику…

В настоящее время Вера Львовна Вострокнутова (по мужу Говядинова) проживает в США. Но до сих пор годы, проведенные в небольшом районном центре, считает прекрасной порой своей юности. Сегодня, в канун Дня российской печати, предлагаем нашим читателям ее воспоминания о работе в Гагинской редакции, о друзьях и коллегах, о том, чем жила и как отдыхала молодежь начала 70-х.

                  Сергей ВОСТРОКОНОВ,

     Главный редактор газеты «ГАГИНСКИЕ ВЕСТИ»

       Мечты становятся явью

Все-таки, интересная штука память. В субботу я могу запросто забыть, что было в понедельник, но никогда не сотрутся в памяти три года, прожитые в ничем не примечательном на карте земного шарика местечке под названием Гагино…
Все началось с романтической идеи простой горьковской школьницы стать журналисткой. Несколько удачных заметок в районной газете «Автозаводец» укрепили мою уверенность в том, что ничем другим в жизни я заниматься не хочу. Значит, нужно дерзать. Причем, немедля, пока не прозвучал последний звонок и не затихла музыка выпускного бала. Мне было 17 лет…
Что последовало дальше, теперь, с высоты моих не полных шестидесяти, не поддается никакой логике. Сразу поступать в университет на журфак я даже не помышляла. По моим соображениям, на творческий конкурс предложить было нечего, кроме детских заметок из жизни нашего класса. Работать внештатником в какой-либо газете города представлялось ненадежным и скучным. Попасть в штат редакции – это вообще утопия… А вот идея поработать в районке, самой, подальше от родительского дома, запала в душу. Помогла мама. В конце августа 1971 года в кабинете редактора газеты «Голос колхозника» А.Т. Жукова раздался телефонный звонок: «Возьмёте на воспитание молоденькую девочку из Горького? Писать вроде умеет. Посмотрите, не пройдет испытательный срок – отправите обратно». На моё счастье Жуков ответил «Да».
В Гагине я появилась с небольшим чемоданчиком и узелком с подушкой и одеялом. Поселилась в гостинице (надеюсь, она и сейчас там). Ночь нервничала, а утром отправилась на работу. По поводу такого необычного явления в редакции собралась летучка. Меня представили всем, все представились мне. От ужаса я немного онемела вначале, но от дружелюбных и веселых глаз мужского коллектива всех возрастов оторопь прошла. Я была одна единственная особь женского пола в группе литсотрудников…
В «газик» меня, конечно, не пригласили, в командировку не отправили. Посадили за печатную машинку. Думаю, никто не усомнится в том, что этот весьма важный инструмент должен был в совершенстве знать каждый газетчик. Заодно поинтересовались, как у меня с грамотностью. Ну, с этим-то было все в порядке! Ух, как загорелись глаза корректора А.Д. Жуковой, когда она услышала эту новость. Коллектив литсотрудников в то время практически состоял из шести человек. Все заняты, все на колёсах с утра до вечера. Вычитывали газету практически двое: корректор и ответственный секретарь. На этих двоих я сразу обратила внимание – оба в очках и глаза красные… Полосы вычитывали, уткнувшись носом в строчки, очки одиноко «плавали» по столу, и чья-нибудь рука машинально их периодически нащупывала.
Таковым было моё первое рабочее предписание – ознакомиться с газетой, научиться печатать и вычитывать чистовик. Так началась моя журналистская школа. С самых азов, с вытекающими из них последствиями… Первую свою вычитку я «правила» жестоко: Все заглавные «К» в названии Какино быстренько заменила на «Г». Ну, откуда мне было знать, что совсем рядом есть такое замечательное село Какино, куда в будущем мне предстояло много раз ездить, где гостеприимные люди буквально заваливали нас вкуснейшими яблоками, где я впервые попробовала яблочную наливку домашнего приготовления, не помню уже, у кого… Однако, продолжу. Разрисовала я всю газету таким образом, поменяла одни буквы на другие и в панике бегу к ответственному секретарю В.А. Калентьеву. Дескать, срочно в типографию, ошибок – море… Веселилась вся типография. Ну, и мужики тоже порадовались. Уж, чего-чего, а посмеяться с удовольствием они умели…
Незаметно месяц моего испытательного срока подходил к концу. На постой устроилась в дырявом домике на берегу Пьяны у старушки тети Наташи. С жильем было не все так просто. Коммунальное строительство, можно сказать, при мне только начиналось. А хозяйки городскую барышню не очень-то привечали. Что она умеет? Дрова рубить – вряд ли, воду таскать – кто знает. Впрочем, этот старенький домик меня вполне устроил. И до редакции недалеко. Все было хорошо, кроме одного: за месяц – ни одного материала… В один прекрасный (действительно прекрасный) день не выдержала, постучала в кабинет Жукова… Терять нечего: или обругает, или пошлет… в командировку:
– Тебе чего? Заходи, не бойся!
– Пошлите меня в командировку, пожалуйста…
Громкий хохот. Миша Сметанов просунул голову в кабинет главного:
– Над чем смеетесь?
– Михаил Васильевич, возьми её в Шерстино, подкинь в библиотеку, что ли…
Еще через полчаса, румяная от счастья, я сидела в «козлике», с ребятами…
А дальше – как в сказке: первая статья, вызов к Жукову. Тот размахивая моими печатными листочками, говорил сладкие речи, типа, «если ты и дальше так будешь писать – будешь радовать и редакцию, и редактора»… А еще через пару дней меня отдали под крыло В.И. Елизарова в отдел писем, выделили стол в редакции, и началась моя бело-розовая юность в Гагине!

Друзья и коллеги

Журналистика, с моей точки зрения, это не диплом, не профессия, скорее – состояние души человека. Человека, который умеет говорить, любит писать, любопытен, как говорят, лезет во все дырки, откровенен. С удовольствием задает вопросы и рассказывает о себе. Нестандартен в поведении, чем зачастую навлекает на себя массу неприятностей. Наивен и доверчив. А главное – все время фотографирует глазами всё, что движется и не движется вокруг. Образ жизни районного центра сильно отличался от городского. И я «фотографировала», не уставая. Первыми в поле зрения попали, разумеется, коллеги.
Редакция газеты располагалась на первом этаже Дома Советов. Две проходные комнаты. Вот и все хоромы. В первой – два стола, для меня и Михаила Васильевича Сметанова, заведующего местным радиовещанием. Вторую комнату делили между собой зам. редактора, секретарь парторганизации Ким Васильевич Жижакин и зав. отделом писем Владимир Иванович Елизаров. Было еще небольшое помещение при типографии, но это, скорее, производственная территория. Две небольшие комнаты, где ютились машинистка, корректор, ответственный секретарь Василий Андреевич Калентьев и главный редактор Александр Тимофеевич Жуков. Это была, так называемая, опасная зона. Во-первых, если Жуков кого-то распекал за провинность своим могучим голосом – слышали все вокруг. Даже типографские машины за стеной с трудом заглушали его гнев. Во-вторых, наш неподражаемый Калентьев мог в любой момент взять за пуговицу и вернуть материал на доработку. При этом не отпускал, пока не доведет до сведения все нюансы своих заметок на полях.
Уникальный был человек Калентьев! Никогда не повышал голос. Улыбался редко. Говорил тихо, и его слушали! Чрезвычайной эрудиции. Большой любитель книг. Как журналисту, ему не было равных. «Причесывал» совершенно безнадежные материалы так, что они становились гвоздем номера. При этом фактура оставалась авторской. Терпеть не мог слов-паразитов. Но главная мысль, которую он упрямо вдалбливал в мою полупустую головку, писать нужно искренне! Уважай собеседника, принимай его таким, какой он есть, и тебе простят все твои ошибки и заблуждения…
Все учили меня чему-то, причем, подчас, совершенно невероятными способами. Елизаров, к примеру, замечательно обыгрывал одну прописную истину: новое – это хорошо забытое старое. Намного позже я поняла, что давать в газете каждый день оригинальный материал практически невозможно. И событиями в будние дни жизнь не богата. Имена передовиков, опять же, не меняются годами. Однако, газета прожорлива. Съедает все за две недели вперед. Не грех иногда перекопать свой собственный архив десятилетней давности, переработать, дополнить, и – в печать. К сожалению, у меня такого архива в то время не было…
Немного времени спустя в редакции появился новый литсотрудник Николай Николаевич Шмыров. А вместе с ним первая рубрика – фельетон, при отделе партийной жизни. Честно признаюсь, с этим жанром большинство из нас было знакомо весьма приблизительно. Однако, иногда иллюстрация лучше всякой теории. Иллюстрацией был сам Шмыров, ходячий анекдот, вечный сюжет для небольшого рассказа. Его уроки оказались впечатляющими.
Самое традиционное воспитание шло от Жижакина. Ставил перед собой и отчитывал:
– Ты, соображаешь, что вытворяешь? Перед всем народом в Доме культуры с мужиками пиво пьешь! По селу с молодежью гуляешь, песни поешь, твисты танцуешь…Ты же – лицо района! Представитель партийного учреждения!
Заступился Миша Сметанов:
– Василич, уймись. Ей восемнадцать лет. Что она тебе, старая бабка что ли?
Однако, Жукова никто не превзошел по традиционности:
– Еще один ляпсус в газете – уволю по профнепригодности. Имей в виду. А ляпсусы были. Еще какие!
Однажды послали меня на колхозное собрание. Некого было больше. Стенографируй, говорят, всё подряд, потом разберемся. Попадаю я в зал сельского клуба, битком набитого людьми. Собрание, разумеется, проходит без всякого регламента, кричат все. Однако, справилась. Осталось уточнить фамилии, инициалы. Обращаюсь к первому гражданину и спрашиваю, у кого можно уточнить кое-что. Тот махнул рукой в сторону сцены, указал на моложавого мужчину, парторга колхоза. Веселый такой парторг попался, приветливый. Все фамилии уточнили, все записали…
Через день выходит разворот с колхозного собрания. Прихожу утром на работу и слышу дикий хохот у Жижакина за дверью. Выходит Миша Сметанов. Хлопает меня по плечу и говорит:
– Ничего-ничего, не расстраивайся. Бывает!
– Что случилось? Что бывает?
– Как, ты еще не в курсе? Сегодня Жукова из-за твоего разворота к первому секретарю райкома вызывали! Ты там главного агронома на весь район Пшенициным провозгласила! Теперь ему свою собственную фамилию до смерти не вернуть. Так Пшеницыным и помрет…
Режим работы в редакции был очень прост. По понедельникам – редакционная летучка. Определялся радиус действия, в каких селах мы давно не были. День – на выезд, день – в редакции, пишем. Кроме тех дней, когда машина в ремонте или на профилактике. Она была у нас одна единственная. На нашем «рафике» с нашим потрясающим водителем Лешей Барановым мы объездили все углы Гагинского района и за его пределами. Что удивительно, за три года ни разу нигде не застряли!
Моим покровителем и поклонником был Михаил Васильевич Сметанов. Мужички над ним постоянно подшучивали, а он только хохотал в ответ:
– Вот, подрастет немного, я на ней женюсь
– Миша, но я же в тебя не влюблена!
– А почему? Разве я не симпатичный?
В одной из командировок настоял на остановке в лесу, чтобы набрать мне букет подснежников. Добрейшей души человек, всегда готовый прийти на помощь, щедрый и забавный, он еще и прекрасно рисовал карандашом.
Официально Сметанов являлся редактором местного радиовещания, и в состав редакции не входил. Он взял меня на полставки диктором на вечерний эфир. В эфир выходили из кабинета начальника Гагинского узла связи. Коммуникация была не сложной. Я садилась перед микрофоном и ждала звонка оператора. Поднимала телефонную трубку, возвращала ее на место, и через пять секунд звучали слова: «Говорит Гагино! В эфире вечерний выпуск новостей. Здравствуйте, товарищи!»
Через некоторое время я уже выходила в эфир самостоятельно.
Грозы над моей головой проходили быстро. Иногда я даже не успевала испугаться. Ответственность за мои ошибки всегда брал на себя очередной «зав». Меня же, как правило, сажали на полдня в редакции Дома Советов, так сказать «под арест», пока Жуков не «остынет». Нужно отдать ему должное – взрывной был мужик, но остывал быстро…
Однако, самым бескорыстным моим другом в редакции был фотокор газеты Виктор Иванович Южалин. Возможно, он об этом даже не подозревал. Мы были примерно в одной возрастной категории, быстро нашли общий язык.
В век интернета, при наличии хорошего компьютера, газету, в принципе, сможет выпустить один человек. В начале восьмидесятых таким журналистом-универсалом был Виктор Южалин. Он писал материалы, делал фоторепортажи, готовил клише к печати, работал одновременно печатником. Практически мог макетировать и чинить типографское оборудование. В его фотолабораторию тянуло, как магнитом. Иногда Витя меня туда запускал со словами:
– Из этой мусорки можешь забирать все, что тебе понравится…
Однажды на работе он обмолвился, что стены нашего ДК совершенно голые. Кто-то подхватил эту мысль и предложил сделать фотовыставку. Виктор долго ждать не стал. Отобрал фотографии, раздобыл где-то фотобумагу большого плакатного размера. Как он в условиях маленькой фото-комнатушки делал большие полотна – ума не приложу! Однако, через некоторое время, на стенах фойе Гагинского Дома культуры появилась первая доморощенная фотовыставка. Это было событие! Примерно около двадцати фотографий, отображающих быт всех слоев населения райцентра и района.
У Вити был мотоцикл и фоторужье. Разъезжал по району один. Часами лежал в укрытии, чтобы сфотографировать начавших вылезать из норы лисят.
С подачи Виктора я быстро перезнакомилась с молодежью Дома Советов. Влилась в круг общения. Сразу скажу, что нигде больше мне не работалось и не жилось так легко и свободно, как в Гагине.

Мы умели и работать, и отдыхать

Гагино начала восьмидесятых ничем не отличалось от других райцентров. Разве только аэропорт имелся, в связи с отдаленностью района от Горького. Однако культурный уровень села был очень мощный. Два раза в году, весной и осенью, по распределению прибывали довольно большие группы дипломированной молодежи во все сферы деятельности, начиная со строительного управления, кончая КБО, общепитом и местным автохозяйством. Молодых специалистов присылали в аптеку, в больницу, в санэпидстанцию, в школу… Каждая организация имела своё ведомственное жилье, которое никогда не пустовало. Чаще других молодежь забирал местный отдел культуры. Борское культпросветучилище и Горьковское музыкальное училище присылали в Гагино замечательных девчонок, которые не сидели сложа руки. С приездом моей приятельницы Гали Махаловой, к примеру, в ДК появилась первая хоровая группа. Кто не знает, какие голоса рождает гагинская земля! Эта маленькая девочка объединила всех и научила работать в группе. Даже меня, с полным отсутствием слуха, выслушала и сказала:
– Будешь петь четвертым голосом.
– Разве бывает четвертый голос?
– Бывает и пятый… Пой, только негромко, чтобы тебя не было слышно…
При мне появился свой гагинский вокально-инструментальный ансамбль, который на радость всей молодежи играл и пел на танцах.
В клубе, как мы его называли, всегда что-то происходило. Очень большое внимание директор ДК уделял кинематографу.
ДК одновременно был негласным местом встреч. После сеанса никто не расходился. Зимой – в фойе, летом – на улице, мы общались, смеялись, обменивались информацией о работе и быте… Там рождались идеи. А потом воплощались в реальность.
Мы придумали и организовали первый в Гагине «Голубой огонек». Написали сценарий. От каждой организации, включая близлежащие села, затребовали двух передовиков. Разослали пригласительные билеты. Всех чествовали поименно. Было около двадцати столиков, по четыре человека за каждым. Подготовили неплохую концертную программу. Ведущими «Огонька» были я и Лида Атопшева (Блохина). Мы нисколечко не смущались и не стеснялись. В зале были все свои, родные до боли…
В начале лета Гагино буквально взрывалось от молодежи. На побывку возвращались студенты. Привозили с собой друзей и подружек. Воздух наполнялся запахом черемухи и смехом. По выходным, после танцев, толпой, человек двадцать, шли гулять на гагинский мост. По выходным играли в волейбол на берегу красавицы Пьяны. Ходили в ночное. Что больше всего мне нравилось в нашей компании – это оптимизм и натуральный юмор. Мы никогда не говорили о негативном. Мы снимали стресс смехом, веселыми историями, забавными изречениями, которые рождала сама жизнь. Однако не подумайте, дорогие читатели, что вокруг было сплошное веселье. Мы работали! Мы учились. По вечерам заочники писали контрольные, долбили учебники. Ездили на сессии, болтались по командировкам. Уставали, как черти, недосыпали. Приходили на службу зачастую с красными глазами. Разочаровывались, вновь находили себя… Многим было трудно, но мы просто не представляли, как можно было иначе!
Пришла моя пора учиться, двигаться дальше, навстречу неизвестному… Из Гагина я уехала с надежным багажом в сердце. Этот багаж – вечные, испытанные жизненные ценности: честность, трудолюбие, дисциплина и веселый нрав… И еще – память о моей прекрасной юности!
Вот, пожалуй, и всё.

Вера Вострокнутова (Говядинова).

Штат Орегон, США

 Гагино старое и новое

 Детский сад