Отрывок из повести «А зори здесь тихие».

«Солнце давно уже село, но было светло, словно перед рассветом, и боец Гурвич читала за своим камнем книжку. Бубнила нараспев, точно молитву, и Федот Евграфыч послушал, прежде чем подойти:

 

Рожденные в года глухие

Пути не помнят своего.

Мы – дети страшных лет России –

Забыть не в силах ничего.

 

Испепеляющие годы!

Безумья ль в вас, надежды ль весть?

От дней войны, от дней свободы –

Кровавый отсвет в лицах есть…

 

– Кому читаешь-то? – спросил он, подойдя.

Переводчица смутилась (все ж таки наблюдать приказано было, наблюдать!), отложила книжку, хотела встать. Старшина махнул рукой.

– Кому, спрашиваю, читаешь?

– Никому. Себе.

– А чего ж в голос?

– Так ведь стихи».

 

Ведущий 2:

С началом войны искусство и литература вышли на огневой рубеж.

Константин Симонов заметил, что «перья штампуют из той же стали, которая завтра пойдет на штыки».

И когда ранним июньским утром в родной дом вломилась коричневая чума, писатели сменили штатскую одежду на гимнастерку, стали армейскими корреспондентами. (Звучит песня военного корреспондента на стихи К. Симонова «От Москвы до Бреста нет такого места…»).

Константин Симонов прошел войну от Халхин-Гола до Берлина. Его корреспонденции печатались в «Красной Звезде» и других изданиях. Ими зачитывались бойцы на передовой.

Знаковыми стали многие стихи и прозаические произведения Симонова.

Стихотворение «Жди меня» появилось в феврале 1942 года.

Для женщин, которые ждали с войны своих мужчин, «Жди меня» стало настоящим гимном верности.  

Чтец 1:

Стихотворение «Жди меня»

Жди меня, и я вернусь.

Только очень жди,

Жди, когда наводят грусть

Желтые дожди,

Жди, когда снега метут,

Жди, когда жара,

Жди, когда других не ждут,

Позабыв вчера.

Жди, когда из дальних мест

Писем не придет,

Жди, когда уж надоест

Всем, кто вместе ждет.

 

Жди меня, и я вернусь,

Не желай добра

Всем, кто знает наизусть,

Что забыть пора.

Пусть поверят сын и мать

В то, что нет меня,

Пусть друзья устанут ждать,

Сядут у огня,

Выпьют горькое вино

На помин души…

Жди. И с ними заодно

Выпить не спеши.

 

Жди меня, и я вернусь,

Всем смертям назло.

Кто не ждал меня, тот пусть

Скажет: – Повезло.

Не понять, не ждавшим им,

Как среди огня

Ожиданием своим

Ты спасла меня.

Как я выжил, будем знать

Только мы с тобой, –

Просто ты умела ждать,

Как никто другой.

 

Ведущий 1:

Строки Симонова сопровождали бойцов в самые тяжелые минуты.

 

Чтец 2:

Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины,

Как шли бесконечные, злые дожди,

Как кринки несли нам усталые женщины,

Прижав, как детей, от дождя их к груди,

 

Как слёзы они вытирали украдкою,

Как вслед нам шептали: – Господь вас спаси! –

И снова себя называли солдатками,

Как встарь повелось на великой Руси.

 

Слезами измеренный чаще, чем верстами,

Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз:

Деревни, деревни, деревни с погостами,

Как будто на них вся Россия сошлась,

 

Как будто за каждою русской околицей,

Крестом своих рук, ограждая живых,

Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся

За в бога не верящих внуков своих.

 

Ты знаешь, наверное, все-таки Родина –

Не дом городской, где я празднично жил,

А эти проселки, что дедами пройдены,

С простыми крестами их русских могил.

Ведущий 2:

Одной из книг в рюкзаке бойца была поэма Александра Твардовского «Василий Тёркин».

Твардовский, как и Симонов, Шолохов, был военным корреспондентом. Участвовал в войне с Финляндией. В годы войны печатался в газете «На страже Родины».

Вот что пишет Твардовский в своей автобиографии: «Месяцы фронтовой работы в условиях суровой зимы сорокового года в какой-то мере предварили для меня военные впечатления Великой Отечественной войны. А моё участие в создании образа Василия Тёркина – это по существу начало моей основной литературной работы в годы Отечественной войны».

Правда войны постигалась Твардовским на фронте, рождалась из его непосредственных наблюдений.

Александр Твардовский с самого начала Великой Отечественной войны и до её завершения был на фронте. Корреспондент армейской газеты, он вместе с солдатами прошёл дорогами войны, был на Юго-Западном фронте, участвовал в битве за Москву, освобождал Белоруссию, Украину, Польшу.

Поэма «Василий Тёркин» стала поистине народной. Её не просто знали наизусть, она вошла в жизнь каждого солдата. Образ Тёркина – истинно народный, близки любому солдату его шутки, его смелость и неунывающий характер.

Чтец 1:

«Светит месяц, ночь ясна,

Чарка выпита до дна...»

 

Тёркин, Тёркин, в самом деле,

Час настал, войне отбой.

И как будто устарели

Тотчас оба мы с тобой.

 

И как будто оглушенный

В наступившей тишине,

Смолкнул я, певец смущенный,

Петь привыкший на войне.

 

В том беды особой нету:

Песня, стало быть, допета.

Песня новая нужна,

Дайте срок, придет она.

 

Я сказать хотел иное,

Мой читатель, друг и брат,

Как всегда, перед тобою

Я, должно быть, виноват.

 

Больше б мог, да было к спеху,

Тем, однако, дорожи,

Что, случалось, врал для смеху,

Никогда не лгал для лжи.

 

И теперь, как смолкли пушки,

Предположим наугад,

Пусть нас где-нибудь в пивнушке

Вспомнит после третьей кружки

С рукавом пустым солдат;

 

Пусть в какой-нибудь каптерке

У кухонного крыльца

Скажут в шутку: «Эй ты, Тёркин!»

Про какого-то бойца;

 

Пусть о Тёркине почтенный

Скажет важно генерал, –

Он-то скажет непременно, –

Что медаль ему вручал;

 

Пусть читатель вероятный

Скажет с книжкою в руке:

– Вот стихи, а все понятно,

Все на русском языке...

 

Я доволен был бы, право,

И – не гордый человек –

Ни на чью иную славу

Не сменю того вовек.

 

Повесть памятной годины,

Эту книгу про бойца,

Я и начал с середины

И закончил без конца

 

С мыслью, может, дерзновенной

Посвятить любимый труд

Павшим памяти священной,

Всем друзьям поры военной,

Всем сердцам, чей дорог суд.

 

Ведущий 2:

До войны в СССР было 2 186 писателей и поэтов. 944 – ушли на фронт. Не вернулись – 417.

Статистика приводит такие факты: из тех, кто родился в 1923 – 1924 годах и в 1941-м году шагнул на поле битвы к концу войны осталось 3%.

Наш земляк, поэт-краматорчанин Николай Рыбалко посвятил своим ровесникам стихотворение «Год рождения двадцать второй».

Чтец 2:

Год рождения двадцать второй,

Рассчитайся на первый-второй!

«Первый!»… Вместо второго –

                                              молчанье.

Только ветер берёзы качает

Над звездой,

                     Над литою звездой,

Над плитой, над гранитной плитой.

Сколько первых и сколько вторых

Не вернулось с дорог фронтовых …

И живые становятся в строй,

Я – и первый теперь и второй.

И в ликующем грохоте дня.

Мы по-прежнему просим огня.

Мы стоим у горячих печей,

По ночам вызываем врачей.

И опять, покидая постель,

Мы уходим и в зной, и в метель.

Да нужны нам и хлеб, и вода…

Время нас окликает всегда:

«Год рождения двадцать второй,

Рассчитайся на первый-второй!»

 

(Звучит песня на стихи Николая Рыбалко «Я жил в такие времена»)

Ведущий 1:

Любимым героем Николая Рыбалко был Николай Островский. Ещё в школе он писал сочинения о мужестве писателя и не знал, что ему придётся повторить его судьбу. В тяжёлых боях за Одер капитан артиллерийской батареи потерял зрение, но не сломался, посвятил свою жизнь литературному творчеству.

Чтец 2:

Всё дальше уходила война. Но не утихали бои. И всё чаще в Москве  салютовала Родина в честь солдата-освободителя.

 

Чтец 1:

Из фронтовых блокнотов Константина Симонова:

«… Дороги уходят на запад. По ним движутся войска, и голые весенние леса взбегают на холмы и спускаются с них. И тает снег, освобождая от своего синеватого покрова несчастную, наконец освобождённую землю. И такая печаль охватывает сердце, такая скорбь о людях, погибших на этой грустной земле, что кажется, печаль эта – глубокая, неистребимая, неутомимая, – как карающая десница, когда-нибудь поднимется над убийцами, которые сейчас, теснимые нами, всё дальше отступают по снежным дорогам, уходящим на запад».

Они, советские солдаты, принесли освобождение многим порабощенным народам европейских стран. Их встречали цветами жители городов и сёл Болгарии и Польши, Чехословакии и Румынии, Югославии и Венгрии. Дорога лежала на Берлин.

 (Звучит песня «Ехал я из Берлина»)

 

Чтец 2:

Мать-земля родная наша,

В дни беды и в дни побед

Нет тебя светлей и краше

И желанней сердцу нет.

 

Помышляя о солдатской

Непредсказанной судьбе,

Даже лечь в могиле братской

Лучше, кажется, в тебе.

 

А всего милей до дому,

До тебя дойти живому,

Заявиться в те края:

– Здравствуй, родина моя!

 

Воин твой, слуга народа,

С честью может доложить:

Воевал четыре года,

Воротился из похода

И теперь желает жить.

 

Он исполнил долг во славу

Боевых твоих знамен.

Кто еще имеет право

Так любить тебя, как он!

 

День и ночь в боях сменяя,

В месяц шапки не снимая,

Воин твой, защитник-сын,

Шел, спешил к тебе, родная,

По дороге на Берлин.

 

Ведущий 1:

Мы, наследники Великой Победы, не допустим, чтобы следующие поколения забыли о своей истории и пренебрегали памятью о тех, кто подарил нам свободную жизнь и мирное небо над нашими головами.

 

Ведущий 2:

В память о Великой Победе прочтите хорошую книгу о войне, почувствуйте дыхание времени, вспомните своих великих отцов и дедов, которые подарили вам жизнь.

Чтец 1:

Анна Нюйблом

Читайте детям о войне.

Читайте детям о войне,

Великий подвиг не скрывая!

Они, причастные Весне,

Слезами встретят Праздник Мая!

 

Читайте детям о бойцах,

О матерях, распятых горем.

Пускай хранят они в сердцах

Бессмертный полк своих героев!

 

Пусть помнят жизнь тыловиков,

Их тяжкий труд не забывая,

Как спали дети у станков,

На том же месте умирая.

 

Читайте детям о войне!

Открыв им памяти страницы,

Чтобы причастные весне

Победу предков знали в лицах!

 

Заключение

 

Ведущий 1:

Сегодняшним ветеранам 90  лет и больше. Поколение солдат Великой Отечественной войны уходит. Но остаются книги – живые свидетели истории.

Книги, письма, архивные материалы о самых трагических днях советского народа не дадут огню памяти погаснуть.

Героям Великих сражений нет забвения.

 

Чтец 2:

Борис Дубровин

В пожарищах смятенных дней,

Когда окоп – твоя могила,

Лишь перед смертью и видней,

Кто без чего прожить не в силах.

И в задыхающийся час

Атаки или обороны

Мне книга – пища и очаг,

Она – оружье и патроны.

О книги! Подняты они

Из мёртвых танков и окопов,

Из-под расплющенной брони

Непогребённых самолётов.

Они взывали стать смелей –

Они к восстанию взвывали,

И их сжигали, как людей

В печах Майданека сжигали.

Могилы братские – толпа

Погибших книг и пепла горстка…

О, книг солдатская судьба –

Судьба терпенья и упорства.

 

Чтец 2:

Владимир Калиниченко

 

Вечный Парад

 

Во сне, наяву ли, но ясно

Под звонкие всплески наград

Я вижу по площади Красной

Идёт этот Вечный Парад

 

И пусть ежегодно, навечно

Проходит открыто и впрок

Уроком всему человечеству

Истории Майский Урок.

 

Погибли отцы не напрасно

Во всех поколеньях внучат

Он будет по площади Красной

Идти – этот Вечный Парад.

(Звучит песня «День Победы»)