Е февраля. «Стеклянный цветок». Фэндом: Пардус, Зерцалия

– Как прошёл первый день? – раздался голос папы и я вздрогнула, чуть не поперхнувшись чаем. Вроде и слышала, что он пришёл, но всё равно дёрнулась.

Папа прислонился плечом к косяку двери, внимательно смотря на меня.

– Да нормально. Вроде… - неуверенно произнесла я.

– Вроде?

Я задумчиво прикусила губу. Первый школьный день оставил против себя… странное впечатление. С одной стороны, вроде всё прошло неплохо. Новые одноклассники оказались не такими страшными, как она себе на придумывала, учителя тоже не плохие, но… Какое-то странное чувство не оставляло. Словно что-то только начинается. Вернее – я прислушалась к своим ощущениям – скоро начнётся.

Закрутится.

– Ника? – отец потряс девушку за плечо.

– А? – я моргнула, сбрасывая наваждение, – Прости, задумалась.

– Так как одноклассники? – спросил папа, обеспокоенно посмотрев на меня. Странно. Для меня нормально иногда выпадать из реальности, и папа к этому привык. Чего сейчас забеспокоился?

– Пока плохо поняла. Вроде нормальные. Я никого почти не запомнила, да и половины не было в классе.

– Почему? – удивился папа, - Сейчас же вроде не сезон болезней, чтобы половины класса не было.

– Как сказал Артём… это одноклассник, сосед по парте, – уточнила я, заметив вопросительный взгляд, - Та-а-ак вот. У них сегодня должна была быть экскурсия в музей, а в этом классе странно относятся к халявным билетам, – я хихикнула, – То есть, часть заболела, часть уехала, у кого-то родственники безнадёжно заболели. Прям как в Новом Ингершаме перед контрольными. Аж ностальгия берёт, м-м-м…

Мы расхохотались. Воспоминания о прежней школе почти всегда сквозили весельем. У нас был самый бедовый класс во всей школе. И самый известный. Конечно, кто не знает ««А» класс из двадцать второго кабинета».

Я тяжело вздохнула. Смеяться расхотелось. Даже не верится, что всё это осталось в прошлом. Да, мы были не самым послушным классом (ладно, будем честны, мы были самым непослушным), но при этом наш класс был на удивление дружным. В Новом Ингершаме осталось очень много друзей. Я знаю, что они будут мне звонить, и я буду им, но… это совсем другое.

Я не питала иллюзий. Рано или поздно, но общение сойдёт на нет.

Так, хватит раскисать! Тебе ещё завтра в школу идти.

24-е февраля. Ворон. Фэндом: Моя геройская академия

Нет…

Нет…

Не может быть…

Ада смотрит на Шото, и только годы тренировок контроля причуды и самоконтроля позволяют ей сохранить лицо и не чем не выдать своего удивления. «Что он здесь делает?» — мысленно спрашивает у себя Ада, и тут же мысленно закатывает глаза.

Ну, конечно. Он сын Старателя, как он не мог не поступить в лучшую геройскую академию в Японии?

Если честно она не ожидала его здесь увидеть… Нет. Не не ожидала, а даже не рассчитывала на такой вариант. Что довольно опрометчиво с её стороны.

***

Ада Уайт всегда обладала хорошей памятью. Настолько хорошей, что родители какое-то время думали, что её способности к запоминанию являлись её причудой, но нет. После пары походов к врачу выяснилось, что у неё просто эйдетизм — особый вид памяти, позволяющий запоминать огромное количество зрительной информации и воспроизводить её в точности.

Наверное, именно это позволило ей вспомнить друга детства, которого она не видела почти восемь лет.

Хотя, может быть, не будь у неё эйдетизма, она бы всё равно вспомнила его — слишком уж выделяющийся и запоминающейся внешностью обладал Шото. Гетерохромия, разного цвета волосы, разделённые пробором, памятный ожог на левом глазу, который Ада не забудет никогда. Она до сих пор помнит, как он его получил. Внутри всё сжимается от жалости, но Ада одёргивает себя — Тодороки Шото не нужна её жалость. Он никогда не нуждался в ней.

Шото взглядом скользит по аудитории, рассматривая одноклассников, и его взгляд ни на секунду не оставливается на ней. Ада не весело усмехнулась, и отвернулась. Вполне логично, что Шото её не помнит. Она слишком сильно изменилась — на место мягких пушистых волос, собранных в два вечных хвостика пришли низко собранные, лохматые, вечно электризующиеся из-за причуды, волосы, недостатки которых не могли исправить никакие средства. Идеально ровная чёлка над глазами отросла и поседела – смерть отца сильно ударила по Аде. Она даже фамилию сменила, став из Номуро Ады Адой Уайт.

Она сама бежала от своего прошлого, ни разу не связалась с лучшим другом, хотя могла бы поискать в соцсетях – наверняка нашла бы.Ада понимает, что не может себя винить за прошлое, но стыд за то, что в тот раз даже не попрощалась, никак не хочет уходить. Ей было всего семь, у неё погиб отец и она совсем ничего не соображала. В Чикаго мама увозила её всю в слезах, и начавшейся депрессией, и ей было совсем не до младшего Тодороки.

Но ей всё равно стыдно.

Совсем чуть-чуть, но стыдно.

Но это не значит, что она будет ему напоминать о себе. В конце концов, прошлое должно оставаться в прошлом — то, что она поступила в Юэй, лишь исключение из правил и желание оказаться чуть ближе к отцу.