Говорит Сын Человеческий «Земля»

 

Своевольна, бедна и упряма, идет земля по земле.

Ибо горда она.

Она созидает дворцы, крепости и храмы.

Она рождает легенды, учения и законы.

В конечном итоге земля от дел земных устанет. И ткет она тогда из воздуха земного фантазии и сны. А потом ложится тяжесть на ресницы земли, и засыпает она – спокойно, глубоко и вечно.

И говорит земля земле: я – чрево и могила, и я останусь чревом и могилой, пока не закатятся звезды и солнце не выгорит в пепел.

Как прекрасна и великолепна ты, о земля! Как совершенны и благородны дары твои, сияя светом, твои дары под солнцем!

Как великолепно твое платье из теней и как нежна вуаль из мглы! Как прекрасны пески твоих рассветов и как пугающи крики твоих ночей! Как совершенна ты, о земля!

Я бегу по твоим равнинам и взбираюсь на горы твои, я брожу по твоим долинам, на скалы взбираюсь и в пещеры и гроты вхожу твои.

Я познаю твои сны на равнинах, высший смысл твой на горах, твой покой в долинах, твою решимость на скалах и твое молчание в гротах и пещерах.

Ты – весела в твоей власти, величественна в твоих глубинах и твоих высотах. Ты – нежна в решимости твоей и открыта в твоем молчании.

 

Свидетельские показания философа‑перса из Дамаска

 

 

О древних богах и новых

 

Я не могу рассказывать о судьбе этого человека, тем более рассказывать нечто, подобное тому, о чем говорят его ученики.

Семена сокрыты в сердце яблока, глазам сада фруктового невидимы они.

Но вот что я скажу: древний бог Израиля груб и безжалостен. Израиль должен получить другого бога; того, что будет нежен и всепрощающ, что пожелает взглянуть вниз на землю с жалостью; того, что нисходит лучами солнца и бродит тропами человеческих недостатков.

Израиль должен принять бога, который сердцем не слышит зависти и память которого к недостаткам человека лаконична; стране сей нужен тот, кто не будет мстить своему стаду и позабудет о мести многим поколениям.

Здесь в Сирии человек кажется человеком. Он вглядывается в зеркало своего собственного Разума и там находит бога своего. Он созидает богов по собственному образу и подобию и поклоняется тому, что отражает его собственный лик.

Воистину человек молится собственному подобию, тому, что соответствует шуму его желаний. Здесь не до глубин души человеческой, душа здесь холодна под обезличенностью, здесь не заговорит с вами другой голос и здесь не долетит до сердца иной шепот.

Мы в Персии видим наши лица в диске солнца, и тела наши танцуют в огне, что зажигаем мы у алтаря.

Теперь богом зовут Иисуса, мол, назван таковым он у своего Отца в пределах небесных. Теперь уж он не бродяга Иисус среди народа своего, он превратился в воплощение их желаний.

Боги египетские часто меняли бремя лика своего каменного и спасались бегством в Нубийскую пустыню, будучи свободными там, где разрастается тишина вольного знания.

Боги Греции и Рима исчезли на закате их собственного солнца. Они тоже куда больше казались людьми в экстазе людей. Из их магии родились Афины и Александрия.

А в этой земле огромное место отдано низости низших и высокомерию молодых отшельников Антиохии.

Только старые женщины и утомленные жизнью мужи ищут храмы своих предков; только истощенные в конце пути ищут начала начал.

Но этот человек, Иисус, этот Назаретянин, он говорил о Боге, таком огромном и непохожем на душу какого‑нибудь человека, таком знающем о карах, таком любящем свои создания. И этот Бог Назаретянина оставлял без внимания пороки детей земных, он прямиком занимал все место в их сердцах, и он был благословением их источников и светом их небес.

Но мой бог – бог Зороастра, бог, ставший солнцем на небесах, и огнем в земле, и светом в душе человеческой. И я счастлив. Я никогда не захочу другого бога.

 

Свидетельские показания Давида, одного из его последователей

 

 

Иисус действительный

 

Я не ведаю смысла его речей или его притчей, он был слишком недолго среди нас. Нет, не понимал я его слов до тех пор, пока глаза мои не увидали все сотворенное его словами. Позвольте ж рассказать мне вот что: в одну из ночей сидел я в доме моем, размышляя о собственном дне и вспоминая о словах его и деяньях, что записывал затем я в книгу. И в сей поздний час три вора вошли в дом мой. И узнав об их приходе, собравшихся мое добро ограбить, я заколебался, взять ли осторожно меч или вскричать: «Что делаете здесь вы?».

Но вместо этого… продолжил записывать мои воспоминанья об Учителе.

И когда воры увидели, что я переписываю слова его: «Тому, кто отбирает ваш плащ, подарите ваш плащ второй», отступили они.

И я все понял.

Когда сидел я, записывая слова его, ни один человек не посмел бы покуситься на имущество мое.

Ибо его мысль охраняла мое добро и меня лично, жизнь мою, что есть величайшее мое сокровище.