БезБЕЛОдомный президент, или В обход конституции: станет ли Билл серым кардиналом при президенте Хиллари?

Постпрезидентские годы наши лидеры проводят по‑разному. Одни продолжают политическую деятельность, как насильно отстраненный от нее после Уотергейта Ричард Никсон, другие занимаются общественной, как президент‑неудачник Джимми Картер, третьи и вовсе посвящают досуг охотничьим приключениям в африканских сафари, как великий Теодор Рузвельт. Без ссылки на Пушкина: его пример – другим наука. В частности, для Билла Клинтона. Нет, он не отправился стрелять крупную дичь в Африку, но вместе с новыми друзьями, плутократами и нуворишами, осваивает гольфовые поля окрест Нью‑Йорка, где у него неизвестно на чьи деньги приобретенная усадьба в Чаппакуа. В любом случае, эта усадьба ему досталась до того, как он стал разъезжать по миру с хорошо оплачиваемыми лекциями. «Как только мир стал принимать его, у Клинтона притупилось, а то и полностью исчезло чувство вины», – объясняет Алан Соломонт, бывший финансовый менеджер Демократической партии.

Нельзя, однако, сказать, что жизнь бывшего президента вовсе без проблем. Он перенес не очень удачную операцию на сердце. Говорят, он завидует Джимми Картеру и даже своему бывшему вице‑президенту Алу Гору, которые за свою сомнительную общественную деятельность (пусть таковая и не привлекает Билла Клинтона) отхватили по Нобелевской премии мира, а это, помимо денег, еще почет и уважение. Правда, выступления Клинтона как бывшего президента затмили его донжуанские лавры на посту президента, хотя скандальная слава тоже при нем, куда от нее денешься? Теперь к тому же он энергично помогает своей жене в ее президентской кампании против Барака Обамы, так что бедный мулат один против двух, пусть и со сдвоенным остряками именем: Биллари. Так что если Биллари Клинтон победит сначала демократического, а потом и республиканского соперника, у нас в Белом доме будет не один, а два президента. Что само по себе не так уж и плохо, хотя не совсем конституционно. Да еще вопрос: как и чем занять первую леди мужеского пола, чтобы он не взялся за старое? Имею в виду бело‑домовских практиканток. Можно, правда, брать только мальчиков, учитывая, что Билл – натурал. Шутка.

2016 Даже главный козырь Хиллари – муж Билли Клинтон, бывший президент, который активно участвует в ее кампании, – из предполагаемого преимущества превратился в явный недостаток: во‑первых, как спекуляция, во‑вторых, как анахронизм и нафталин, в‑третьих, наконец, у нас тут все‑таки республика и династии нам не так чтобы позарез.

Дежавю! Так уже было восемь лет назад, когда эта парочка боролась с Бараком Обамой – и проиграла.

А пока что Билл, где бы он ни был на самом деле, чувствует себя бездомным. И это несмотря на упомянутую усадьбу в Чаппакуа, офис в Манхэттене (по конъюнктурным соображениям он предпочел Гарлем Мидтауну), основанные им Клинтоновский фонд и Клинтоновскую библиотеку, сказочные гонорары за книги и лекции, восторги слушателей‑зрителей, постоянную осаду репортеров, наконец, участие в кампании супруги, – несмотря на все эти знаки почета, Клинтон в изгнании. Иногда его даже бросает (ненадолго) в филантропическую деятельность, и он летит вместе с другим бывшим президентом Бушем‑старшим в Азию, чтобы помочь жертвам цунами, и даже благородно уступает тому единственное спальное место в самолете.

Клинтона можно пожалеть, ему можно посочувствовать, над ним можно посмеяться – вот журналистка Кэрол Фелзентал и выпустила о нем книгу «Клинтон в изгнании», в которой всего понемногу: восторгов, насмешек, анекдотов, похожих на правду сплетен и схожей со сплетней правды. Не то чтобы распространенный в Америке (да и во всем мире) развлекательный, сенсационный и низкопробный жанр «gossip», который обычно опирается сугубо на анонимные источники. В этой книге рядом с безымянными репликами есть много именных и именитых, принадлежащих разговорчивым партнерам Клинтона по гольфу либо его прежним друзьям и субординатам, которые были им «кинуты», а по их словам – преданы. Так что на их объективность особо рассчитывать не приходится. «Кто такой Клинтон?» – восклицает один из них саркастически, полагая, что у бывшего президента все позади, включая дурную славу, и на нем можно ставить крест. Так ли это? Судя по активности Билла в кампании Хиллари, у него еще есть порох в пороховницах. Наоборот, его приходится все время удерживать, а так спасу от него не было бы. Положительный эффект от его участия в избирательной кампании стал одно время отрицательным, пока на него не набросили узду и стали выпускать на сцену в умеренных дозах.

С другой стороны, понять Билла можно. Восемь все‑таки позитивных лет в Белом доме – с экономикой ОК, бензин чуть выше доллара за галлон, полутриллионный профицит, никаких исламских гипертерактов и войн в Афганистане и Ираке. Конечно, дело не в одном Клинтоне, но в общемировой ситуации. Однако не об этом речь. За восемь лет президентствования Клинтон привык к Белому дому как к своему родному, тем более он там мог себе позволить что угодно. Недаром одна из глав в книге Кэрол Фелзентал называется «Не узнаешь, болван, это же Моника звонит!», а другая – «Главнокомандующий кобель» («Philanderer in Chief»). По этой причине, возможно, Билл Клинтон сроднился с Белым домом больше, чем любой другой наш президент. Не отсюда ли его такое неуемное желание возвратиться туда, пусть и в качестве первой леди?

Или первого лорда?

Первого джентльмена?

Шутки шутками, но какое политическое и моральное наследие оставил после себя Билл Клинтон? Скандал с Моникой он объяснял заговором против него правофланговых, как будто это не он обрызгал спермой блузку сговорчивой и честолюбивой практикантки. А кто из ее ровесниц отказал бы похотливому президенту? Поди сыщи! Как говорит одна его сторонница: Клинтон, конечно, великий президент, но я бы не хотела, чтобы моя дочь осталась с ним наедине. Эта сторонница – кстати, суперделегат – пока не решила, на чью сторону стать. Дружба дружбой, а табачок – врозь.

С легкой руки историка Дугласа Бринкли буквой «I» здесь обозначают процесс импичмента, которому был подвергнут Билл Клинтон. (The great big scarlet letter for impeachment – по аналогии с алой буквой «А», которую нашивали на одежду обвиненной в адюльтере женщины как знак позора.) Само собой, этот “I” не только уронил честь и достоинство лично Клинтона, но и сам титул президента США был втоптан в грязь. От этого никуда не денешься.

Нельзя сказать, что сексуальные скандалы – такая уж редкость в белодомовской практике. Вспомним хотя бы известного юбочника Джона Кеннеди или Гровера Кливленда, Франклина Рузвельта, Дуайта Эйзенхауэра с их похождениями на стороне. Не перевешивают ли положительные президентские качества Билла Клинтона его сомнительные моральные? Понятно, в президенты избирают не святых, а наиболее достойных по деловым качествам. В конце концов, недаром идеалом для Билла всегда был Джон Кеннеди – может быть, не только в политическом отношении? Хотя, конечно, перещеголять Джона Кеннеди сексуально Биллу Клинтону слабо.

Однако именно благодаря Монике к Уильяму Джефферсону Клинтону такое повышенное, можно сказать, скрупулезное, микроскопическое внимание писателей, журналистов, историков, биографов, мемуаристов, апологетов и ниспровергателей – как ни к одному современному президенту. Миллионы исписанных о нем слов – от официального отчета комиссии прокурора Старра до оправдательного мемуара клинтоновского помощника Джорджа Стефанопулоса с характерным названием «Все мы человеки». Включая такие фундаментальные исследования, как «Повестка дня» Боба Вудворда и «За Овальным кабинетом» Дика Морриса. Шестьдесят пять книг плюс несметное количество журнальных и газетных статей! Нет клинтоновского белодомовца, за исключением разве что кота Сокса, который не написал бы о нем воспоминаний или хотя бы не дал интервью. Причем Клинтоны искусно маневрируют этим бесконечным словесным потоком вплоть до недавнего запрета нелестной статьи о президентской кампании Хиллари в популярном журнале.

Четырехсотстраничная или около того книжка Кэрол Фелзентал – капля в этом море, если не океане книжностатейной продукции о Клинтоне. Ее книга не претендует на глубокий анализ, но кое‑что существенное к образу экспрезидента добавляет. Хронологическое и существенное отличие ее книги от предшествующих в том, что автора интересует не Клинтон‑президент, но Клинтон‑постпрезидент, а роман с Моникой – не сам по себе, а как приставшая к ботинку туалетная бумажка, от которой никак не избавиться. Ее собственная метафора.

Дело в том, что скандал с Моникой не ограничился президентским сроком Клинтона, а имел, по мнению даже его объективных критиков, далеко идущие последствия. Одно из боковых следствий – выдвижение Хиллари Клинтон в президенты как попытка взять реванш за ее унижения в Белом доме (супружеская неверность Билла). Да и его собственное активное участие в предвыборной кампании жены можно рассматривать как попытку отмазаться за прежние грешки. Но это, так сказать, гипотетические последствия, а есть более реальные.

2016 ДОНАЛЬД ТРАМП О ХИЛЛАРИ КЛИНТОН: «Если Хиллари Клинтон не может удовлетворить своего мужа, – провозгласил фрик Трамп, – почему она считает, что удовлетворит Америку?»

Ну, Хиллари вообще достается именно по женской части – ей можно посочувствовать. Но ты сама этого хотела, Жорж Данден, когда разыгрывала женскую карту! «Наличие матки – еще недостаточная квалификация для того, чтобы быть президентом Соединенных Штатов!» – шокируя аудиторию, воскликнул черный сторонник Берни Сэндерса рэпер Киллер Майк. Это уже на демократическом сборище – одно из многих свидетельств стилевого влияния на Дональда Трампа на нынешнюю президентскую гонку. Если хотите, ее трампиздация.

По словам продюсера популярной телепрограммы «60 минут» Дона Хьюитта, Моника Левински изменила мир больше, чем Клеопатра. Намек на знаменитую максиму Паскаля: мир был бы иным, если бы не форма носа Клеопатры. В самом деле, если бы Билл Клинтон не рискнул столь легкомысленно тогда, поставив под угрозу само свое пребывание в Белом доме, если бы не запятнал своей аморалкой Демократическую партию и не снизил ее шансы на президентских выборах в 2000 году, «все наши ребята, погибшие в Ираке, были бы сейчас живы», по словам Дона Хьюитта, который полагает, что Ал Гор выиграл бы Белый дом в 2000 году и ограничился бы войной в Афганистане в ответ на акт супертеррора 11 сентября.

Тут не убавишь, не прибавишь: Моника – это часть политического багажа и наследства Билла Клинтона. Объединяющее эти понятия английское слово: «legacy». Именно поэтому у Клинтона репутация экс‑президента, а не президента, хотя здесь у нас, в Америке, принято даже к бывшим президентам обращаться по их прежнему званию: «Мистер Президент». Чего не скажешь о Клинтоне: он – бывший.

Пока что.

Долго ли так мучиться безбелодомному бедолаге Биллу, для которого весь мир чужбина, кроме Белого дома?

Зависит от американского избирателя.