Глава 41. Одно единое идеальное целое

 

***

Смешанные чувства глушили голову, рвали сердце, истязали плоть. Попытка вырываться, сопротивляться – не поддался, только крепче стиснул в своей больной хватке. Целовал, осыпал своими ласками, в душу пытаясь пробраться, будто там что-то от нее осталось.

- Я там свадьбу играю, - нашла силы на звуки. Рыком злобным: - А он на Эйземе отдыхает! Чертов идиот! Чертов Бельетони! КАК? Как ты вообще мог согласиться на ту чушь, что нес мой отец? КАК?!! - Еще мой напор – и взглянула ему в глаза. – КАК, я спрашиваю!

- Прости, - только и смог выдать. А на глазах блестели слезы.

Поежилась я от осознания. Живо отвела взор, спрятала очи. Уткнулась носом ему в шею:

- Я тебя убью, - вновь утробное мое рычание, вот только в той злости, в тех словах было столько лжи, что уже даже и я не верила. – Пусть только приду в себя – раздеру на куски, падлу такую.

- Убей-убей, - шепотом завораживающим, обжигая уже губы дыханием. Утопил в ладонях мое лицо - и прилип поцелуем к губам. Тотчас дернулась, попытка увильнуть, сбежать – но не дал. Еще миг – и вовсе подхватил себе на руки, а там повалил на землю.

- Ты что удумал? – бешеным криком.

Но не слушал. Не слышал. Да и особо не препятствовала. Так, лишь приличию и гордости потакала, что стихающими нотами строили вид все еще клекочущего сопротивления.

Скомкал, задрал полы платья - и уверенно разорвал кружева. Еще движения, освобождая уже и себя от одежины, - и завладел, заполнил всю меня собой. Резко. Дерзко. Повелительно. Застонала, взвыла я, а в глазах уже темный бархат, и звезды, и бесконечность… Вот только вместо лжи, притворства, незнания… вместо куклы – я. И снова рывок – и снова кричу… взывая к продолжению. Двигался, сводя с ума. Окончательно разрывая все цепи с прежним миром.

 

Его. Наконец-то его.

Брал, рвал и наслаждался, даря безоговорочно себя… взамен, и растворяясь со мной в нашей Вселенной.

 

***

Обнял, крепко притиснул к себе и замер.

Два идиота, едва не разрушившие себе жизнь, лежали на мокрой траве… жадно прижимаясь друг к другу, боясь даже на мгновение потерять контакт, выпустить из виду, перестать слышать биение родного сердца.

 

***

- Так говоришь, у тебя там свадьба? – неожиданно выпалил Доминик и приподнялся, опершись на локоть. Уставился мне в лицо.

Колкий, возмущенный взор… на это «существо»:

- Ты издеваешься?

- Нет, - вполне искреннее. - Поехали, - решительное движение – и встал, выровнялся на своих двух. Тотчас нагнулся – и, схватив меня за руку, потащил на себя – вынужденно подчинилась.

Ошарашенный взгляд этому извращенцу в глаза:

- Ты больной? Или что?

- Ты же хотела свадьбу. Будет тебе свадьба.

- Что? – обомлела я от сказанного, вовсе уже теряясь в догадках. Смущении и мечтах. Невольно побагровела, стыдясь своей наивности.

Резво подхватил себе на руки и пошел, понес меня… по извилистой дорожке… в сторону причала. Обвилась вокруг шеи, а взглядом все еще бурила его глаза, требуя истину.

Тягучие минуты, десятки минут – и сдалась.

- ТЫ ИЗДЕВАЕШЬСЯ?! – бешено завизжала я, попыталась вырваться. – Отпусти меня!

- Размечталась. Уже раз повелся – думал, уже никогда не догоню.

Шаловливо показала язык и тут же обижено надула губы, еще больше раскрасневшись. Щеки заживо стало сжирать пламя. А этот индюк так и виляет с ответом.

- Куда ты меня тащишь?

- На Аетфе.

- И зачем? – и снова попытка вывести на прямоту.

- Как зачем? Венчаться.

Мурашки побежали по телу. Но еще держу вид неприступной барышни: вдруг издевается, все шуточки свои злокозненные шутит.

- В таком виде? – Померила себя взглядом, взмахнув рукой.

- Будешь вредничать, вообще раздену.

Вот гад!

Состроила вид обиженки, а у самой так и закипают мысли в черепушке.

- Так все уже там разошлись, никого из наших не осталось.

- Вот и отлично. Только лучше.

Тяжело вздохнула:

- А, может, я не согласна? Ты же даже не спросил… - созналась, выстрелила. Была не была. Или и тут переиграет?

- Дорогуша, - вдруг резко перебил, замерев на месте. Взгляд с возмущением в глаза (а затем снова на дорогу, пред себя – пошел далее). - Твое согласие весь Эйзем видел. Так что… полно ломаться. Сегодня ты станешь МОЕЙ. И точка.

До дрожи пробили слова. Смущенно, счастливо заулыбалась. Расслабилась, обвисла у него на руках. Уткнулась носом в шею и смиренно замерла.

- Смотри, чтоб потом не пожалел.

- П-ф-ф, - язвительное. – Уже жалею. Но куда деваться?

- Во, дурень! – попытка укусить его плечо (и спасибо, что не за шею, как он мне там в душе пристроился).

Отдернулся. А затем и вовсе движение. Поставил меня на землю, крепко сжал за запястье – и потащил за собой, будто пленную.

- Доми, мне больно! – надула губы.

- Будешь знать, как кусаться, - и еще сильнее прибавил шаг.

 

***

- С вами все в порядке? – в недоумении уставился на нас водитель моего свадебного «экипажа».

Пристыжено улыбнулась, смолчала.

- Давай, гони лошадей на Аетфе, и нечего рот разевать – молодые развлекаются, - резко ответил Доминик и тут же навалился на меня сверху. Сжал в объятиях, вдавив собой в сидение автомобиля. Дерзко, нагло забрался под платье и, обняв за бедра, потянул на себя. Только и успела вскрикнуть, как губы прижались к моим, лишая права на голос.

 

***

Как я и предполагала, все давно уже разбрелись. Пустая церковь. Священник устало перебирал свечи. Виртуоз за органом… отчаянно выдавливал из инструмента ноту Ля.

 

- Здравствуйте, - пристыжено улыбнулась я.

Обернулся святой отец и замер… в тихом ужасе, ошарашенный нашим прелестным видом: испачканные, мокрые, измученные, будто с того света вернулись.

- Что… что с вами случилось?

- Мы бы хотели повенчаться, - резво отозвался Доминик, перебивая мое так и не начавшееся блеяние. Обнял за плечи и немного подвинул меня вперед (поровняв нас у алтаря).

- Н-но... – замялся старик. - Все…

- А нам никто и не нужен, - сдержано улыбнулся Бельетони, и тут же бросил на меня пытливый взгляд (мол, подтверди).

Торопливо закивала.

- Так, хотя бы свидетели.

- Дык, он у вас… органщик… и монахиня, - махнул рукой в сторону девушки, которая заметала пол. – Чем не свидетели?

Да уж, более идиотской улыбки на его лице я еще не видела.

- Н-ну, конечно… можно. Если хотите, - и снова запнулся от изумления священник.

- Спасибо, - едва слышно прошептала я.

- Будьте так добры, - отозвался и Бельетони.

 

Поднялся, вышел на свое почетное место святой отец. Раскрыл Библию…

…А мы взялись за руки. Глазами измученных котят уставились на священника, выжидая… СВОЕГО счастья. Длинная, безумно длинная же эта очередь… к Богу за счастьем. Неужели теперь пришел и наш черед? Получить право на маленький, собственный рай… для двоих?

 

Прокашлялся старик, глубокий вдох – и:

- Возлюбленные Божьи, мы собрались здесь вместе во имя Господа, и перед лицом этого собрания, чтобы свидетельствовать о соединении...

- А можно покороче? – внезапно перебил Доминик. – А то нам еще… идти детей делать.

От наглости и пошлости заявленного у меня даже рот невольно приоткрылся.

- Доми! - гневно стукнула локтем в бок. – Простите, святой отец. - И снова повернулась лицом к священнику.

- Да ничего, ничего… - ответил тот (но все же покраснел от смущения). И снова глубокий вдох: - Возлюбленные Божьи, мы собрались здесь вместе во имя Господа, и перед лицом этого собрания, чтобы свидетельствовать о соединении этих молодых людей вместе в святом браке, который является блаженным состоянием, установленным самим Богом от начала времён, и выраженным в тайне единения Христа и Церкви. Христос украсил Своим присутствием брак в Кане Галилейской и совершил там первое чудо. Апостол Павел наставляет нас, чтобы нам благоговейно, благоразумно, рассудительно и в страхе Божьем подходить к браку, а не необдуманно и легкомысленно. В это святое состояние двое наших друзей…

- Доминик, - спешно подсказала я, пока тот не вставил Асканио.

Замялся, нервически сглотнул слюну мужчина:

- Благодарю. Я знаю, кто это…

- В это святое состояние двое наших друзей, Доминик Роберто Джованни Бельетони и Жозефина Мария Матуа, вступают, чтобы соединиться навсегда. Есть ли здесь, в этом собрании, есть кто-нибудь, кто может указать причину, по которой этот брак не может быть заключён, пусть говорит сейчас или никогда, если же нет, мы продолжаем.

 

- Вот поэтому… - неожиданно отозвался Доминик, - я бы вообще никого никогда и не приглашал на свадьбы.

Звонко вздохнула, возмущенно закатив глаза под лоб. Смолчала.

Священник любезно выдержал паузу (авось мой любимый опять выдаст умное замечание) и наконец-то продолжил:

- Я требую и побуждаю вас обоих, как если бы вы отвечали в день страшного суда, когда все тайны сердца будут открыты, знаете ли вы какую-либо причину, по которой вы не можете вступить в брак, да или нет?

Пристальный взгляд на нас.

- Нет.

- Нет.

- Для большей уверенности, я спрашиваю, есть ли кто-нибудь здесь, кто связан с кем-либо из стоящих перед нами на основании Слова Божьего? Ведь если так, то их брак не может быть заключён. А если же нет, то мы продолжаем.

И снова пауза – он издевается? Хватит уже с нас тех, кто против…

- Доминик, берёшь ли ты Жозефину в жёны, чтобы вы любили друг друга в Господе, пребывая в браке? Будешь ли ты любить её, утешать её, уважать её и поддерживать её в болезни и в здравии; и, оставишь ли всех других, и будешь ли только с ней так долго, насколько хватит вашей жизни?

- Да, - внезапно искренне, добродушно улыбнулся Доми и посмотрел на меня. – Обещаю.

Смущенно закусила губу.

А-а-а! Боже! Неужели все ЭТО – правда?!

 

- Жозефина, соглашаешься ли ты выйти замуж за Доминика, чтобы вы любили друг друга в Господе, пребывая в браке? Будешь ли ты любить его, утешать его, уважать его и поддерживать его в болезни и во здравии; и, оставишь ли всех других, и будешь ли только с ним так долго, насколько хватит вашей жизни?

- Да. Конечно.

- А теперь, Доминик, повторяй за мной…

- Я, Доминик Роберто Джованни Бельетони, беру тебя, Жозефина Мария Матуа, в жёны, с сегодняшнего дня и буду любить тебя и лелеять, буду с тобой в радости или скорби, в богатстве или бедности, в болезни или в здравии, пока смерть не разделит нас, по святому Божьему определению; и кроме того, я даю тебе моё слово.

- Я, Жозефина Мария Матуа, беру тебя, Доминик Роберто Джованни Бельетони, в мужья, с сегодняшнего дня и буду любить тебя и лелеять, буду с тобой в радости или в скорби, богатстве или бедности, в болезни и в здравии, пока смерть не разлучит нас, по святому Божьему определению; и, кроме того, вот тебе моё слово.

- Кольца? – пытливо уставился на нас священник.

 

«Э-э-э… Кольца?» - взволнованно уставилась я на Доминика.

Недовольно скривился:

- А без них, что, никак?

Несмело улыбнулся священник.

- Зачем же без них? – перебивая.

От Его голоса я даже подскочила на месте. Спешно обернулись мы с Бельетони.

- Папа?

Печально усмехнулся.

Шаги ближе. Секунды выжидания – и стал подле меня.

- Я с миром... – глаза в глаза.

Засмущалась, спрятала взор.

Но внезапно движение - и протянул маленькую, замшевую коробочку, а в ней – два обручальных кольца (нет, не те, которые мы покупали с Аско).

 

- Благодарю, - невесело улыбнулся Доми, но к ним так и не притронулся.

- Я знаю, что вы все равно меня не простите. Да я и не жду. Просто…

 

Тяжелый вздох Бельетони – и, откровенно пересиливая себя, отозвался:

- Что было, то было, - громом, вполне серьезно. – Всем нам нужно… прощение. Так почему бы сегодня… все это и не начать?

Замерла, застыла я, пораженная.

Улыбнулся, усмехнулся мой отец и вдруг усовещено опустил взгляд. Секунда рассуждений – и резко в глаза:

- Спасибо.

 

И снова, доводящее до шока, участие Доминика: проворное движение – и вытащил из подушечки кольцо – крепко сжал золотую клятву и тут же, не дожидаясь особого приглашения, схватил, поднял мою руку - и надел на палец кольцо.

 

Не сразу отреагировала. Замерла, все еще пытаясь осознать произошедшее. Но миг – и засмущалась, покраснела. Глубокий вдох – и сама потянулась (а руки-то дрожат на грани конвульсий). Взяла свой обет в руки – и надела любимому на безымянный палец.

 

- Так как Доминик и Жозефина, - тотчас отозвался священник, - соединились друг с другом в браке, дав своё клятвенное слово, чему мы все являемся свидетелями перед Единым Истинным Богом и этим благочестивым собранием, и также во свидетельство обменявшись друг с другом кольцами, я объявляю Доминика Роберто Джованни Бельетони и Жозефину Марию Матуа мужем и женой во имя Отца, и Сына, и Святого Духа.

Аминь.

 

(аминь – тихо повторила я про себя)

 

Привлек, прижал Доми к себе - и нежным, ласковым поцелуем коснулся моих губ. Буквально еще мгновение – и вдруг подхватил на руки (перекинул через плечо, как мешок, как тогда, на Аетфе) - и спешно пошагал на выход.

 

- Т-ты, ты что творишь? – только и смогла прорычать в таком состоянии. Злобно забарабанила руками по спине.

- Забираю СВОЕ и валю прочь, - ехидно захохотал Доминик и тут же выскочил из церкви, – пока никто не передумал.

Залилась звонким смехом и я: действительно, пока... никто не передумал.

Обреченно повисла на плече, упиваясь глупым сумасшествием.

Вот и всё: два психа, половинки безрассудства… нашли друг друга. Наконец-то соединились, де-факто и де-юре,

…в ОДНО ЕДИНОЕ ИДЕАЛЬНОЕ ЦЕЛОЕ.