Концлагерь в Картуз - Березе

В 1934 году в небольшом западно-белорусском городке Бреза-Картузская польскими властями был создан один из самых жутких концлагерей за всю историю 20-го века. Даже то, что мы знаем теперь об австро-венгерском Талергофе, о гитлеровских лагерях смерти, о ГУЛАГе, не может заслонить собой правду о Березе-Картузской. Среди самых отъявленных палачей минувшего столетия польские каты выделялись весьма специфическим изуверством и изобретательностью. Чем это можно объяснить? Нацистские концлагеря преследовали цель уничтожения как можно большего числа людей. ГУЛАГ, как выяснится, создавался не только с целью длительной изоляции инакомыслящих, но и для выполнения экономических, производственных показателей. Иное дело концлагерь в Березе-Картузской. Здесь все служило одной цели: в кратчайшие сроки сломить человека физически и психологически, раздавить его индивидуальность, превратить в бессловесное существо, даже не помышляющее о политической борьбе.

Встреча новичков

По прибытии в Березу-Картузскую узники сразу попадали в атмосферу, рассчитанную на то, чтобы подавить их морально и физически. Крайне жестокое обращение было санкционировано властями. В присутствии заключенных первый комендант лагеря Б. Греффнер требовал от полицейских, чтобы они «били прямо в лоб в случае, если посчитают это необходимым». Полицейские были вооружены огнестрельным оружием и резиновыми палками, которые применялись по любому поводу. Зверские побои узников стали в лагере обыденным явлением, практически нормой.

Новоприбывших заключенных стригли наголо и облачали в специальную форму с нашитыми на ней лагерными номерами. Каждый заучивал наизусть правила поведения, согласно которым заключенный был обязан слепо выслушивать все приказания, выполнять их быстро и охотно. В случае непослушания применялась физическая сила, арест и карцер. К полицейским узнику следовало обращаться не иначе как «пане комендант», перемещаться по территории лагеря только бегом. Курить запрещалось. Все узники должны были сохранять полное молчание. При малейшем сопротивлении применялось оружие. За промедление при исполнении команды - побои.

В первый день пребывания узников помещали в специальное помещение для новичков - «карантин». Там не было никакой мебели, цементный пол часто поливался водой. Зимой температура была ниже нуля. Узники днем стояли лицом к стене, а по ночам укладывались спать на бетонном полу. Еду в первый день заключенные не получали. Пребывание в этой камере могло длиться даже две или три недели, в зависимости от того, как прибывали новые партии узников. На работы из «карантина» не водили, но заставляли заключенных часами делать одни и те же изматывающие физические упражнения. Наряду с карцером «карантин» был одним из наиболее тяжелых испытаний.

Распорядок дня и быт

После «карантина» узников размещали в камеры арестантского блока. В каждой находилось от 20 до 40 человек. Посреди камеры стояли сбитые из досок нары, между ними и стенами оставалось пространство 1 м, окна были забиты досками. В камере № 15 содержались самые стойкие политические заключенные, которые подвергались наибольшим издевательствам полицейских. Автором распорядка дня был некто Шульц, референт польского МВД. Но свою руку приложил к его составлению и В. Костэк-Бернацкий. 4.00 - подъем, 4.00-5.00 - уборка, мытье, оправка, 5.00-5.30 - завтрак, мытье посуды; 5.30-6.30 - перекличка, рапорт, контроль камер; 6.30-11.30 - работа, упражнения; 11.30-13.00 - обед, мытье посуды, отдых; 13.00-17.00 - работа, упражнения; 17.00-18.00 - возвращение на территорию лагеря, перекличка; 18.00-19.00 - ужин, мытье посуды; 19.00-19.15 - приготовление ко сну; 19.15 - ночная тишина. В реальности этот режим соблюдался лишь формально. По многочисленным свидетельствам узников, и прием пищи, и отправление естественных надобностей производились по свистку и по команде «раз, два, три», то есть на все уделялись буквально считанные секунды. Сохранился документ от 20 января 1939 года с раскладкой продуктов на питание одного узника.

Завтрак: кофе (25 г), сахар (25 г), хлеб (700 г), творог (50 г). Обед: затирка [мука (120 г), картофель (500 г), солонина (40 г), соль (30 г), лук (10 г)]. Ужин: крупник [картофель (1 кг), солонина (15 г), ячневая крупа (100 г)]. Те, кто находился в «карантине» или карцере, были лишены этого рациона. Получать продуктовые посылки узникам запрещалось. Полицейские практиковали и такого рода издевательства: после особо грязных работ, связанных с уборкой туалета или заделкой компоста, заключенным перед едой возбранялось мыть руки. Отправление естественных надобностей было превращено для узников в еще одну физическую и психологическую пытку. В первые годы уборная находилась на первом этаже арестантского блока. Это была комнатка площадью 12 кв. метров. Здесь находился умывальник и три дырки в полу. Во время оправки сюда загоняли узников целой камеры, то есть 20-30 человек. Как вспоминал знаменитый польский публицист С. Цат-Мацкевич, тоже заключенный концлагеря: «По команде «раз, два, три, три с половиной, четыре» каждый из них обязан был расстегнуться, оправиться и застегнуться, что было очевидно абсолютно недостаточным временем, тем более что произнесение команды не было вообще продолжительным, но выражения «раз, два и т.д.» произносились в таком темпе, что вся команда не могла длиться больше чем полторы секунды». Многие оправлялись прямо на пол, дежурные из числа заключенных должны были затем убирать это голыми руками, так как не имели никаких инструментов. Когда количество заключенных в лагере стало увеличиваться, особенно к 1939 году, была сооружена уборная на улице. Сделана она была с таким расчетом, чтобы можно было еще больше поиздеваться над людьми. Баня для заключенных была по субботам. На дворе человек оставлял одежду, затем подбегал один вслед за другим под струю воды и намыливал тело, после чего подбегал под душ, чтобы смыть мыло. Движение регулировалось полицейскими с резиновыми палками, которые с удовольствием избивали узников, так как удары хорошо ложились на мокрые намыленные тела. Дезинфекция одежды была еще одним способом издевательства над людьми: комплект одежды на каждого был один, поэтому узникам приходилось ждать на дворе голыми вне зависимости от погоды. Более легкую работу получали узники, подписавшие декларацию об отказе от политической деятельности, или доносчики. Их направляли на уборку полицейского блока. Остальные пахали и бороновали землю, работали в мастерской по изготовлению бетонной плитки, мостили дороги, выбирали компост из старых выгребных ям. Некоторые работы носили откровенно издевательский характер: например, копать рвы, а потом засыпать их обратно. Все это сопровождалось побоями. Самым тяжелым наказанием был карцер. Здесь заключенному в течение семи дней не давали ни еды, ни отдыха. Не было даже нар, только ледяной бетонный пол, который, к тому же, регулярно поливался водой. Спать узник тоже не мог, поскольку каждые два часа обязан был отвечать на запрос дежурного полицейского. Особо изощренной пыткой была так называемая «гимнастика», или «муштра». По нескольку часов в день узники на плацу занимались бессмысленными физическими упражнениями, направленными на то, чтобы довести человека до полного истощения. «Муштрою» руководили не только полицейские, но и «инструкторы», набранные из числа уголовников. Бывало, на плац выливались нечистоты, в которых узников часами заставляли ползать по-пластунски. Уголовникам принадлежала идея соорудить в лагере так называемую «красную дорожку», засыпанную острыми кирпичными обломками. По ней узников заставляли ползти на локтях и коленях, которые обдирались в кровь. Иногда ее называли «дорожкой Сталина», так как полицейские говорили коммунистам, чтобы они ползли по этой дорожке к «вождю народов».

  Количество заключенных Как установил В. Слешиньский, за время существования лагеря в БерезеКартузской с 1934 по 1939 год в нем, по официальным данным польских властей, находилось примерно 3 тыс. заключенных. Хотя польский историк и признает, что полные списки не сохранились. Каждый узник имел свой порядковый номер. Один из самых последних (3091) был присвоен Тадеушу Бешчыньскому, который прибыл в лагерь 29 августа 1939 года. Это приблизительно сходится с данными Государственного архива Брестской области, где хранятся 2986 личных дел заключенных Березы-Картузской. Но дело в том, что с началом Второй мировой войны в концлагерь стали массово интернировать жителей Западной Беларуси. В воспоминаниях В.П. Гуля, который находился в лагере в сентябре 1939 года, звучит цифра в 10 тыс.узников: «Когда вводили новую партию заключенных, всех нас, около 10 тыс. человек, клали на землю и запрещали оглядываться, а их пропускали между двух шеренг полицейских и уголовников и били прикладами винтовок и дубинками. Многие жертвы падали замертво - на них никто не обращал внимания». Сколько же было среди заключенных белорусов? Ответить на этот вопрос нелегко. Первыми в концлагерь были помещены деятели польской крайне правой партии «Народно-радикальный лагерь» и украинцы из ОУН. Как следует из воспоминаний И.Г. Живлюка, находившегося в лагере в 1935 году под номером 344, он был шестым по счету белорусом, попавшим в Березу-Картузскую. По подсчетам В. Слешиньского, из числа официально зарегистрированных трех тысяч узников поляки составляли 43 %, евреи - 33 %, украинцы - 17 %, белорусы - 6 %, немцы - 1 %. Это, по его мнению, совпадает с переписью 1931 года в Польше

Я уделила столько внимания концлагерю в Картуз - Березе потому, что эсесовцы приезжали на стажировку и многое, потом использовали в своих лагерях концентрационный лагерь фашистский заключенный