Появление современного исламского экстремизма

 

Современный исламизм, или, как его еще называют исламский фундаментализм, не является единой, цельной системой мировоззрения, а скорее представляет собой конгломерат большого количества различных теорий, объединенных общностью некоторых изначальных посылок и сходностью взгляда на современный мир.

Причина заключается именно в том, что арабы забыли ислам и отошли от него. Утрата веры, которая одна только может дать человеку духовную силу и уверенность в правоте своего дела, привела, по словам исламистов, к тому, что арабские солдаты были более склонны бежать, чем сражаться. При этом аргументация фундаменталистов не сводилась к той простой мысли, что «раз общество покинуло Аллаха, то и Аллах оставил общество». Они указывали на то, что арабские государства, чьей официальной идеологией был в то время секулярный национализм, потерпели поражение от страны, которая основана, по их мнению, чисто на религии Победу Израиля они трактовали как победу религиозного государства над секулярным.

«Возрождение ислама» - сложный и многофакторный процесс. Хотя его причины не раз подвергались анализу как советскими, так и зарубежными учеными, имеет смысл еще раз кратко на них остановиться.

В определенной степени «возрождению ислама» способствовала сама специфика этой религии, точнее, два ее взаимосвязанных аспекта. Во-первых, ислам, в отличие, например, от христианства, возник и формировался как государственная религия и это состояние является для него наиболее естественным. Одно из последствий этого-отсутствие в исламе института церкви. Во-вторых, ислам религия тоталитарная, стремящаяся охватить все стороны жизни и деятельности людей – от брачных связей до международной политики, и не зря некоторые исследователи называли его не религией, а образом жизни. К этому можно добавить полное отсутствие в исламе деления на светское и духовное, мирян и клир, «дела людские» и «дела божьи». Таким образом, ислам более всего приспособлен выступать в качестве регулятора всей жизни общества, и эта его особенность, безусловно, дала исламистам широкие возможности для аргументации необходимости «политизации ислама». Помимо этого в арабских странах действовал и продолжает действовать ряд факторов, которые объективно способствуют усилению роли религии в общественной жизни.

1. Исторически большинство арабских стран переживают сейчас этап развития капитализма на весьма неоднородной, многоукладной основе. Иными словами, в них завершается процесс перерастания общества полуфеодального, неразвитого, «восточного» в общество капиталистическое, технологическое, «западное». Этот процесс, называемый обычно модернизацией, неизбежно ведет к увеличению тягот и бедствий значительной части населения. Огромные массы крестьян, мелких ремесленников и торговцев разоряются и скапливаются в городах, пополняя ряды люмпенов и деклассированных элементов. Растет численность маргинальных слоев, составляющих во многих крупных городах уже значительную часть населения. Множество людей потеряли свое место в обществе, потеряли уверенность в завтрашнем дне. Старая, традиционная система ценностей если не сломана, то сильно расшатана, а новая либо не создана, либо представляет собой кальку с системы ценностей Запада, чуждой арабскому обществу. Все это создает практически идеальные условия для расцвета религии.

2. В арабских странах остро ощущается отставание от промышленно развитых стран в социально-экономической, технической и культурной сферах. Ущемленное национальное самолюбие требует компенсации, а так как в материальной сфере это невозможно, то она осуществляется в сфере духовной за счет утверждения традиционных (т. е. исламских) духовных ценностей как якобы превосходящих западные.

Сейчас в развивающихся странах вообще и в арабских странах в частности активно насаждаются западная цивилизация, западная система ценностей, образ жизни, что сопровождается разрушением традиционных мировоззрений, систем взглядов и т. п. Естественно, это вызывает ответную реакцию, т. е. подчеркивание чего-либо своего, характерного для собственной цивилизации, что в арабских странах, как правило, тесно связано с исламом.

3. Существует значительная социально-экономическая разочарованность масс, вызванная отчасти крахом надежд на быстрое и беспроблемное развитие. Вместо обещанного процветания и благополучия обострились трудности и проблемы, возросло и недовольство положением дел. При этом надо заметить, что одним из основных факторов выступает не столько бедность значительных масс населения, сколько социальные контрасты: небоскребы, высящиеся над трущобами. В результате появилась разочарованность в самой модели развития по западному пути, в идее догнать развитые капиталистические страны. Возникла необходимость в своей, выражение «незападной» идеологии развития.

4. Подрыв доверия к партиям и правительствам, которые оказались не в состоянии обеспечить быстрое прогрессивное развитие страны, сопровождается так называемым кризисом легитимизации, т. е. отказом секуляризованных элит от традиционной исламской легитимизации своей власти и переходом их к обоснованию ее законности при помощи светских идеологий. Этому кризису способствует неспособность арабских правительств обеспечить обещанные процветание и социальную справедливость, а также то, что они явно не в силах вернуть себе территории, оккупированные Израилем.

5. В условиях бедственного положения народных масс широкое распространение получает ностальгия по ушедшему золотому веку, по старым временам, когда все якобы было идеально. В арабских странах таким золотым веком считается правление Мухаммеда и четырех праведных халифов, т. е. период раннего ислама.

Безусловно, этим перечнем не исчерпываются объективные причины «возрождения ислама», но здесь перечислены, на наш взгляд, основные факторы, вызвавшие этот процесс.

Коснувшись общих причин «возрождения ислама» перейдем к причинам возникновения уже собственно современного исламского экстремизма. Здесь необходимо провести разницу между появлением идеологии исламского экстремизма, которая зародилась в Египте на рубеже 50-60-х годов, и его распространением, превращением его в серьезного участника политической борьбы, что произошло в 70-х годах.

Важнейшим фактором, способствовавшим возникновению идеологии экстремизма, безусловно, явились преследования и гонения, Эти преследования сыграли двойную роль. Во-первых, любое движение, подвергающееся репрессиям со стороны властей, склонно к радикализации своих взглядов и практики.

Тенденция к ответу отрицанием на отрицание, насилием на насилие в таких случаях проявляется явно и отчетливо. Во-вторых; в результате фактического разгрома ассоциации полицией и органами безопасности способствует дифференциации различных направлений внутри организации.

Иной характер имели причины, обусловившие определенную популярность идей исламского экстремизма и превращение его в значимую политическую силу во многих странах Арабского Востока. К их числу можно отнести общий подъем исламизма и усиление религиозности населения; конфликт традиционных исламских ценностей с современным городским образом жизни; широкую дискредитацию официального ислама и религиозного истеблишмента. Важную роль играло также отсутствие у населения ощущения участия: в общественно-политической жизни, в принятии решений, затрагивающих их жизнь. В сочетании с отсутствием реальных перспектив быстрого достижения экономического благосостояния это приводило к позиции «все не так», к полному и тотальному отрицанию всего современного общества (формой такого отрицания и является исламский экстремизм).

Помимо этого определенную роль сыграло довольно распространенное представление о том, что малочисленная но тесно сплоченная и глубоко убежденная в своей правоте группа способна реально повернуть историю, в частности захватить власть в крупной стране и провести в ней кардинальные преобразования. Такое представление поддерживалось как примерами из истории ислама (малочисленность первоначальной общины Мухаммеда), так и частыми случаями государственных переворотов в развивающихся странах, совершаемых обычно небольшой группой военных. В этом отношении очень способствовала подъему экстремистских настроений победа революции в Иране, которая доказала, что возможно во имя ислама свергнуть правителя, опирающегося на вооруженную до зубов армию, располагающего огромными входами от нефти, пользующегося поддержкой самого имущественного империалистического государства.

Религиозно-политические основы идеологии

Начав с самых общих теоретических посылок исламских экстремистов, необходимо теперь определить их отношение к первоисточникам ислама - Корану и сунне, а также к традиционным системам их интерпретации.

Во-первых, для исламских экстремистов, как, впрочем, и для всех исламских фундаменталистов, характерна опора непосредственно на Коран, возврат, как они говорят, к «живительному источнику» ислама, якобы замутненному за века различными искажениями и неверными трактовками. При этом они исходят из того, что Коран вечен и абсолютно верен (это гарантируется его божественным происхождением), а значит, и нормативен для всех времен и народов в своем полном объеме.

Акцентировать внимание на таком, казалось бы, очевидном для мусульман положении им приходится потому, что сейчас в исламе, особенно в официальном, широко распространена точка зрения, согласно которой Коран можно поделить на две части: его суть, идеи которой вечны, и конкретно-историческую, несущественную часть - (куда, в частности, входят многие предписания, запреты и т. п.). Утверждается, что эта вторая часть была бы с неверными, какими бы благородными и добродетельными ни казались их поступки,- ведь неверие есть зло по определению: «Что идет не от веры - ветвь, спиленная с дерева, оно обречено увянуть и исчезнуть; есть истинно дьявольское деяние, ограниченное и времени»[2].

В своих взглядах на исторический процесс исламские экстремисты выступают как убежденные детерминисты и идеалисты. Они исходят из того, что вся биография человечества полностью контролируется и направляется Аллахом. Люди не могут сами изменить ход истории, они могут лишь координировать свои усилия с волей Аллаха. Даже исламское общество, к созданию которого они стремятся, возникает, с их точки зрения «не в результате усилий людей, а в результате участия людей в потоке истории»[3]. Но в то же время они вовсе не считают победу ислама автоматической, она все же зависит от усилий, прилагаемых мусульманами ради ее осуществления. Противоречивость их позиции в данном вопросе отражает противоречивость самого учения Мухаммада и является проявлением той неувязки между тезисом о всемогуществе бога и свободой воли человека, которая характерна для ислама и других монотеистических религий.

Безоговорочно принимая суверенитет Аллаха в истории, исламские экстремисты, тем не менее, рассматривают ее как процесс, подчиняющийся определенным законам. Признавая значительные успехи человечества в области покорения материального мира, полностью отрицается за человеческим разумом способность создать адекватную систему ценностей и законов, систему общественного устройства. В силу превосходства разума божественного над разумом человеческим все системы, созданные людьми, заранее уступают системе, созданной Аллахом,- исламу.

Они выдвигает концепцию единого универсального закона, которому подчиняется вся вселенная - и природа и человек. Природа подчиняется законам естественных наук, а человеку Аллах дал шариат, являющийся частью универсального закона, и в силу этого гармоничный с окружающим миром.

Шариат устанавливает не только гармонию между поведением человека и реальностью окружающего мира, но и гармонию между внутренней, глубинной сутью человека и его поведением, что ведет к глубокой духовной удовлетворенности и покою. Говоря иными словами, он считает, что в человеке первоначально заложено желание жить по шариату и лишь происки сил зла сбивают его с этого пути[4].

Таким образом, исламские экстремисты считают, что общество объективно должно жить по шариату и, естественно, ответственность за реализацию этого на практике они возлагают на «истинных» мусульман, т. е. на себя. Отсюда неизбежно вытекает необходимость захвата власти «истинными» мусульманами, ибо, только возглавляя государство, можно добиться такой кардинальной политической, экономической, социальной и культурной перестройки общества, которую они считают обязательной.

В целом логическая цепочка, выстраиваемая исламскими экстремистами, выглядит следующим образом. Цель, поставленная Аллахом перед человечеством, создать и поддерживать на земле общество, построенное согласно ниспосланным законам. Истинно верующие обязаны стремиться к этой цели. Так как существующие сейчас общества исламскими не являются, то необходимо привести их в соответствие с исламом, для чего политическая власть в стране должна оказаться в руках истинных мусульман. Поскольку правящие элиты (как правило, изображаемые как воплощение зла) вряд ли: добровольно уступят власть, ее надо захватить.

При этом подчеркивается, что борьба за установление исламского порядка - это индивидуальный долг каждого верующего. Этот тезис привязывается к более общему положению о том, что истинная вера не может оставаться в сердце мусульманина, она обязательно должна подкрепляться делами, проявляться на практике. Попытки свести ислам к внутренней вере, основанной на эмоциях, и к определенным ритуалам объявляется происками врагов, в частности Запада и христианства. Подчеркивается, что ислам не может являться личным делом каждого и не может существовать просто как мировоззрение отдельных мусульман и обязан выражаться в усилиях, направленных на создание исламского общества.

Любое общество, основанное не на шариате, исламские экстремисты считают не только противоестественным, как было показано выше, но и совершающим преступление против Аллаха. Обосновывается это через понятие хакимийи (Хакимийя - неологизм, означающий высшую власть Аллаха над этим миром. Такого рода действия, как установление законов, не соответствующих шариату, считаются нарушением хакимийи Аллаха и присвоением его прерогатив.). Суть хакимийи для исламских экстремистов заключается в том, что «никто из сотворенных Аллахом не может устанавливать иные законы, чем те, которые были установлены Аллахом»[5], или, иначе говоря люди не имеют законодательной власти, а имеют власть лишь исполнительную. Хакимийя -неотъемлемый атрибут Аллаха, и тот, кто отрицает ее или пытается ее присвоить, -неверный. Ее не может присваивать ни человек, ни класс, ни партия, ни учреждения, ни нация, ни даже весь народ земного шара»[6], т. е. никто и ничто на земле не может изменить исламские законы, обязательные для всего человечества.

Признание хакимийи имеет далеко идущие последствия. Этот принцип отрицает любую форму правления кроме теократии и диктатура и демократия для него одинаково неприемлемы. Правительство страны, как, впрочем, и весь народ, лишено законодательной власти -система законов уже дана отныне и навеки. Любые законы, кроме шариата, не имеют никакой силы- подчиняться им не только не нужно, но и грешно. Соответственно правительства, вводящие какие-либо противоречащие шариату законы или институты, объявляются узурпирующими атрибут Аллаха, а значит, неверными и не имеющими права руководить мусульманами.

Таким образом, хакимийя, являющаяся одним из основных принципов политической теории современного исламского экстремизма, служит основой для критики существующих в мусульманских странах режимов, и в особенности для отказа им в легитимности.

Часто встречающийся элемент идеологии многих исламских экстремистских групп - махдизм. Вера в приход махди - мессии, посланного Аллахом, чтобы спасти мир, и предвестника Страшного Суда - широко распространена в суннизме, хотя и слабо оформлена доктринально.

Социальный идеал исламских экстремистов

Картина идеального общества - наименее разработанная и наименее оригинальная часть идеологии исламских экстремистов. С одной стороны, это отражает неактуальность для них данной проблемы, поскольку гораздо большее значение имеет выработка своего отношения к реалиям современного общества и разработка тактики и стратегии борьбы, а с другой стороны, возможно, их идеологи намеренно оставляли нечеткими контуры будущего, за которое они боролись, чтобы не вызывать ненужных разногласий среди своих сторонников.

В целом, рисуя идеальное общественное устройство, исламские экстремисты остаются в рамках ортодоксального суннизма. Какими же чертами, с их точки зрения, должны обладать «истинно исламские» общество и государство? Основной критерий, это то, что шахада «Нет бога", "кроме Аллаха и Мухаммед- посланник его») «составляет основу всеохватывающей системы жизни мусульманского сообщества вплоть до мелочей». Говоря иначе, мусульмане во всех аспектах жизни и деятельности должны исходить из абсолютного подчинения единственному властителю - Аллаху - и его законам. Основные «вечные и неизменные» принципы, на которых строится исламская цивилизация - к ним относится «поклонение одному только Аллаху; базирование отношений между людьми на вере и единобожие; превосходство человека над всем материальным; развитие человеческих ценностей и обуздание животных желаний; уважение к семье; принятие наместничества Аллаха на земле в соответствии с его руководством и указаниями; верховенство закона Аллаха (шариата) и образа жизни, предписанного им, во всех делах этого наместничества»[7].

Аналогичный подход наблюдается и по отношению к государству. В целом исламским считается государство, возглавляемое мусульманином и полностью проводящее в жизнь все положения шариата.

Вообще, теория общественно-политического устройства у исламских экстремистов основывается на двух китах - на хакимийе и на тотальном характере ислама. Его тотальность подразумевает, что ислам есть система, регулирующая все без исключения аспекты жизни человека и общества, начиная от супружеских связей и кончая международной политикой. Сфера действия шариата, как он заявляет, вовсе не ограничена юридическими вопросами, но включает в себя «отношения, образ жизни, ценности, критерии, привычки и традиции». Принцип тотальности на деле превращает ислам в тоталитарную систему, и государство, взявшееся применять ее на практике, неизбежно окажется тоталитарным государством, стремящимся подавить индивидуальность своих граждан (вернее, подданных) и регламентировать все их поведение. Поскольку же все законы и нормы поведения изначально заданы и ни при каких условиях не могут быть изменены (в силу хакимийи), то идеальное общество исламских экстремистов представляется как чрезвычайно жесткая система, не предоставляющая индивидууму или организации почти никакой свободы выбора, карающая любые отклонения от нормы (которые являются одновременно и грехом, и преступлением) и практически не эволюционирующая.

Вместе с тем исламские экстремисты, настаивая на абсолютности, вечности и неизменности основополагающих принципов исламского общества, допускают возможность существования отдельных его структур в различных формах в зависимости от времени и места его возникновения. В качестве примеров непостоянных элементов общества приводятся его материально-техническая база, устройство государственного аппарата и т. д. – в общем, то, что не регламентируется шариатом.

В том, что касается политической системы общества, то идеалом, с точки зрения большинства исламских экстремистов, является халифат. Их политическая мысль базируется не на понятии государства, а на понятии уммы - сообщества верующих мусульман, объединенных послушанием Аллаху. Возглавляет умму один человек- халиф, - который по решению и с согласия членов уммы наделяется властью - властью административной, исполнительной, но не законодательной, поскольку единственный законодатель-это Аллах. Умма как бы заключает договор с халифом, согласно которому халиф будет править по шариату и в интересах уммы, а умма будет подчиняться ему. Халиф должен быть «взрослым, разумным, набожным мужчиной» и должен быть справедлив[8].

По вопросам, на которые шариат не дает прямого ответа, халиф должен консультироваться с уммой, причем это - его прямая обязанность. Не существует, правда, единого мнения о том, должен ли халиф консультироваться со всем народом или же лишь с улемами.

Расходятся мнения и о том, обязан ли халиф подчиняться мнению улемов (либо народа), или же они могут только советовать, но ничего не решать. Практика исламских экстремистских групп показывает, что в разных группах встречаются разные варианты решения этой проблемы. Вопрос о свержении правителя - это тот пункт, где экстремисты расходятся с наиболее распространенной в суннизме точкой зрения. Примерно с Х в. н. э. улемы были склонны отрицать право мусульман на восстание против несправедливого правителя. Преследуемые страхом смуты, бунта, гражданской войны, они считали, любая власть лучше, чем анархия, и любому мусульманскому правителю необходимо подчиняться, как бы грешен или несправедлив он ни был.

Однако, что существовала и иная точка зрения, близкая к трактовке этой проблемы современными экстремистами. Развивая их идеи, современные исламские экстремисты считают религиозной обязанностью правоверных мусульман бороться с несправедливостью и любым отступлением от шариата, даже если оно исходит от правителя. Обязанности правителя править по шариату соответствует обязанность всех членов уммы подчиняться ей. Пока правители исполняют свой долг перед Аллахом и перед сообществом, долг каждого мусульманина - подчиняться их приказам»[9].

Повиновение правителю имеет, однако, свои границы. Не следует подчиняться тому, кто не соблюдает шариат- тому, кто угнетает и притесняет мусульман (поскольку в сунне сказано, что нет подчинения тому, кто не подчиняется Аллаху, а тирания - грех), а также приказу совершить нечто запрещенное в исламе. Таким образом, правителю надо подчиняться в том, что дозволено Аллахом, в вопросах толкования писания а также в тех случаях, когда ни в Коране, ни в сунне нет указаний, как надо поступать.

Итак, мы имеем политическую систему, в которой законодательная власть в значительной степени отсутствует, а исполнительная принадлежит одному человеку (халифу или эмиру). В его же руках оказываются остатки законодательной и высшая судебная власть. За тем, чтобы он не злоупотреблял этой властью, следит консультативный орган, состоящий из улемов. Подчинение халифу есть религиозная обязанность. Легитимность его основывается на том, что он правит по шариату, на том, что он лично-правоверный мусульманин. В случае нарушения каких-либо из этих условий, его надлежит сместить.

Социально-экономическая система идеального исламского общества более расплывчата, чем политическая. Основу ее составляет принцип справедливости (адаля). Теоретически все люди в исламе равны, все они члены одной уммы, и один может быть лучше другого только в силу большей набожности. Однако вместе с тем ислам признает и имущественное неравенство между людьми как естественную черту исламского общества. При этом исламские экстремисты считают единственной приемлемой основой такого неравенства личный труд человека. Честный труд и адекватная плата за него - один из элементов принципа справедливости, ответственность за соблюдение которого возлагается на правителя.

Предполагается, что в исламском обществе не будет ни очень богатых, ни очень бедных, равно как не будет места ни обману, ни расточительству, ни скряжничеству, и, естественно, ростовщичеству. Это должно обеспечиваться высоким моральным уровнем членов общества, а также исламской налоговой системой, основанной на закяте. Классовые конфликты, с их точки зрения, в таком обществе невозможны, поскольку все будет по справедливости. Исламские экстремисты признают право на частную собственность, прибыль, признают право наследования, но считают, что социальная дифференциация, сдерживаемая государством (в силу принципа справедливости), будет оставаться в приемлемых пределах. Они допускают возможность существования госсектора в экономике, если того потребуют интересы уммы, и настаивают на том, чтобы коммунальное хозяйство не находилось в частных руках. Характерный момент их экономических взглядов - опора на собственные силы, отказ от тесных финансово-экономических связей с Западом.

В общем, ничего оригинального, своего, исламский экстремизм в этой области не предлагает. Реально речь идет не более чем о защите и стимулировании мелкой трудовой собственности при ограничении крупного капитала.

Экономика вообще слабое место исламского экстремизма. В целом социальная утопия исламского экстремизма носит выраженный мелкобуржуазный характер. Ее отличительные черты - упор на религиозные ценности как на основу всей жизни общества, призыв к авторитарности государства и тоталитарности идеологии, отсутствие апелляции к разуму - не меняют каким-либо образа ее сущности.

 

Пакистан в 1947-1977

 

Не следует, однако, возникновение и развитие тенденций к государственному обособлению территорий на северо-западе колониальной Британской империи в Южной Азии связывать только с ростом религиозно-общинных противоречий, используемых колонизаторами для укрепления своей власти. Существовали и объективные социально-экономические факторы, способствовавшие формированию этих тенденций.

За годы колониальной зависимости северо-западные районы Южно-азиатского субконтинента превратились в крупного производителя пшеницы, хлопка и другой сельскохозяйственной продукции, значительная часть которой вывозилась за рубеж. Вместе с тем промышленное производство было здесь развито крайне слабо (основная часть промышленных предприятий представляла собой небольшие, часто сезонные заведения по первичной переработке сельскохозяйственного сырья). В результате этих особенностей развития северо-западных районов экономические интересы верхушечных слоев местных имущих классов (среди которых основной тон задавали богатые помещики) постепенно стали приходить в столкновение с экономическими интересами ведущих марварппско-гуджаратских групп индийской буржуазии. Крупная индийская буржуазия добивалась установления протекционных таможенных тарифов для защиты своих предприятий от губительной конкуренции иностранных фирм; она была также заинтересована в получении дешевого сельскохозяйственного сырья для своих фабрик и заводов. Что же касается крупных земельных собственников северо-западных районов (особенно Пенджаба), то они отстаивали противоположную линию, добиваясь создания системы «свободной торговли», которая должна была обеспечить им наиболее благоприятные условия для вывоза сельскохозяйственной продукции на внешние рынки и возможность приобретать там дешевые промышленные товары иностранного производства. Расхождение экономических интересов верхушки земельных собственников северо-западных районов полу-континента и крупной буржуазии Хиндустана и Западной Индии стало основой политического размежевания: уже в 1923 г. раздались требования государственно-административного обособления северо-западных районов. Укреплению тенденций к обособлению содействовал рост в этих районах местной мелкой и средней буржуазии, буржуазной интеллигенции, обращение к предпринимательской деятельности многих мелких помещиков и деревенских богатеев в период между двумя мировыми войнами. В результате тенденции к государственному обособлению северо-западных районов получили массовую поддержку. Но в специфических условиях колониальной Британской Индии эти тенденции оказались окрашенными в религиозно-общинные тона.

22-24 марта 1940 г. на XXVII сессии Мусульманской лиги в Лахоре была принята резолюция, требовавшая образовать в северной части Британской империи в Индии два независимых мусульманских государства: одно - на северо-западе (в его границы должны были войти Пенджаб, Синд, Северо-Западная

Пограничная провинция, Белуджистан, а также Кашмир), другое - на северо-востоке (в составе Бенгалии и Ассами). 8 апреля 1946 г. на конференции мусульман-парламентариев была принята резолюция о создании единого независимого мусульманского государства - Пакистана.

В августе 1947 г. в результате бурного роста антиколониального движения, обусловленного историческими победами прогрессивных сил в годы второй мировой войны, разгромом гитлеровского рейха, милитаристской Японии и их союзников, английские власти были вынуждены предоставить независимость своим колониям на субконтиненте Южной Азии. На месте Британской Индии возникли два доминиона - Индийский Союз и Пакистан. Первым генерал-губернатором Пакистана стал лидер Мусульманской лиги и руководитель движения за создание Пакистана, видный политический и государственный деятель Мухаммад Али Джинна (1876-1948)

Пакистан в 1947-1958 гг.

Образование в августе 1947 г. независимых Индии и Пакистана было важной победой национально-освободительной борьбы народов Британской империи в Южной Азии. В то же время условия, в которых происходил раздел Британской Индии на два независимых государства (массовые миграции индусов и мусульман, кровавые индусско-мусульманские погромы), ослабили как Пакистан, так и Индию и осложнили их взаимоотношения после получения независимости.

Религиозно-общинные принципы, положенные в основу раздела Британской Индии (к Пакистану отошли районы, где численно преобладали мусульмане), привели к тому, что в состав Пакистана, независимость которого была провозглашена 14 августа 1947 г., были включены территориально разобщенные области субконтинента Южной Азии, разделенные 1600 км индийской территории: на северо-западе - Западный Пенджаб, Синд, Северо-Западная Пограничная провинция, Белуджистан; на северо-востоке - Восточная Бенгалия и округ Силхет провинции Ассам.

От эпохи английского владычества Пакистан унаследовал отсталую экономику колониального типа. 90% населения проживало в деревне. В 1948 г. фабричная промышленность дала лишь 1,4% национального дохода страны. Сильные позиции в основных отраслях экономики занимали английские монополии. Требовались незамедлительные социальные, экономические, культурные и административные реформы для ликвидации наследия колониального прошлого, преодоления разрыва в уровнях экономического развития различных частей Пакистана (Восточный Пакистан резко отставал от Западного; в Западном Пакистане Пенджаб и южная часть Синда превосходили по всем экономическим показателям Белуджистан и СЗПП) и укрепления независимости страны. Борьба за определение направлений, темпов и характера этих реформ стала главной осью политической жизни Пакистана.

До 1954 г. в политической жизни страны господствовала Мусульманская лига. Деятельность ее руководства была направлена на укрепление позиций земельных магнатов Западного Пакистана и крупной мусульманской буржуазии (среди которой преобладали переселенцы из Бомбея и других районов Индии).

В 1948-1950 гг. были повышены налоги и акцизы. Возросла земельная рента. Эта политика вызвала широкое недовольство. С конца 1947 г. началось оживление рабочего движения; в 1948 г. была образована Коммунистическая партия Пакистана (КПП). Развернулось крестьянское движение, особенно активное в Восточном Пакистане. Крестьянские волнения заставили правящие круги принять серию аграрных законов. В Восточном Пакистане государство постепенно выкупило земли помещиков, крестьяне - наследственные арендаторы превратились в наследственных владельцев, выплачивающих налог государству. В

Западном Пакистане наследственные арендаторы получили право выкупить свои участки; доля помещиков в урожае была установлена в среднем на уровне 40%. В Восточном Пакистане, а также в Синде и Белуджистане с 1948 г. начало развиваться движение за реорганизацию административного деления Пакистана на национально-лингвистической основе, предоставление провинциям широкой внутренней автономии, выделение им больших ассигнований на экономические и социальные нужды, чем это предусматривалось планами экономического развития

Пакистана (шестилетним с 1950 г.; двухлетним - частью шестилетнего-с 1951 г., первым пятилетним с 1955 г.)[10].

Политически активная часть населения Восточного Пакистана, Синда, Белуджистана и Северо-Западной Пограничной территории: на северо-западе-Западный Панджаб, Синд, Северо-Западная Пограничная провинция, Белуджистан; на северо-востоке - Восточная Бенгалия и округ Силхет провинции Ассам. Политически активная часть населения Восточного Пакистана, Синда, Белуджистана и Северо-Западной Пограничной провинции добивалась также расширения своего участия в государственном аппарате и вооруженных силах страны.

Нерешенность основных проблем развития Пакистана привела к отходу от Мусульманской лиги широких слоев населения, усилению фракционной борьбы в Лиге и возникновению в конце 40-х - начале 50-х годов первых оппозиционных буржуазно-демократических партий («Авами лиг» - Народная лига; «Азад Пакистан» - Свободный Пакистан и др.). Рост экономических трудностей и сохраняющееся влияние английских монополий вызвали недовольство части патриотически настроенного офицерства. В марте 1951 г. участники армейской оппозиции были арестованы (дело о «заговоре в Равалпинди»); репрессиям подверглись также КПП и демократические организации. Обострилась борьба в правящем лагере.

16 октября 1951 г. был убит премьер-министр Пакистана Лиакат Али-хан (1895-1951). Пост премьер-министра занял восточнобенгальский политический деятель Ходжа Назимуддин (1894-1964).

Серьезные противоречия наблюдались в правящих кругах и в связи с обсуждением различных проектов конституции Пакистана. Столкновения в правящем лагере вылились весной 1953 г. в кровавые антиахмадийские волнения в Западном Пакистане, приведшие к отставке правительства Ходжи Назимуддина. В Восточном Пакистане в декабре 1953 г. был создан Объединенный фронт оппозиционных партий. Его основное требование-предоставление этой провинции широкой автономии - должно было укрепить экономические и политические позиции бенгальской национальной буржуазии и расчистить путь для буржуазно-демократических преобразований. В марте 1954 г. Объединенный фронт нанес сокрушительное поражение Мусульманской лиге на выборах в Законодательное собрание Восточного Пакистана. Было сформировано правительство Объединенного фронта во главе с А.К. Фазлул Хаком (1873-1962) –лидером «Кришок срамик» (Крестьянско-рабочей партии). Чтобы сохранить власть, правящие круги ввели в Восточном Пакистане чрезвычайное положение; 30 мая 1954 г. правительство Объединенного фронта было распущено, была запрещена деятельность КПП (5 июля 1954 г. в Восточном и 24 июля 1954 г. в Западном Пакистане).

В то же время правящие круги пошли на некоторые уступки бенгальскому национальному движению, провозгласив бенгальский язык (наряду с урду) государственным языком Пакистана. 24 октября 1954 г. чрезвычайное положение было распространено на всю страну. Было распущено Учредительное собрание Пакистана.

В обстановке растущей политической нестабильности правящим кругам США и Англии удалось втянуть Пакистан в СЕАТО (8 сентября 1954 г.) и в Багдадский пакт (23 сентября 1955 г.; с августа 1959 г. - СЕНТО).

В июне 1955 г. были проведены выборы во второе Учредительное собрание, которые показали дальнейшее падение влияния правящих кругов. Чтобы удержаться у власти, лидеры Мусульманской лиги сформировали в августе 1955 г. коалиционное правительство Мусульманской лиги Объединенного фронта.

Стремясь остановить рост национально-демократических движений, правящие круги провели в октябре 1955 г. объединение Западного Пакистана в единую провинцию.

29 февраля 1956 г. Учредительное собрание приняло