Подо льдами Арктики в 1982 году.

Здесь стоит вернуться на несколько лет назад.

За четыре года до написания лекций по ОВВ, в году 1982, мне довелось написать первую свою серьёзную научную работу мировоззренческого направления. Написал её ещё во время службы в экипаже РПК СН и вовсе не от безделья маясь.

Служба в составе экипажа первой линии корабельным инженером постоянно действующих (и в базе - тоже) систем энерго-обеспечения подводного ракетного крейсера, свободного времени оставляет мало. Потому текст очерка был напечатан не на берегу. Изложил его на бумагу в море, во время двух с половиной месяцев Боевой службы по извозу подо льдами Арктики баллистических ракет с полутысячей Хиросим в боеголовках.

Вообще всё первое полугодие 1982-го выдалось изрядно напряжённым. Мало того, что держали «железо» второй свежести, которому в средний ремонт давно было пора. По причине чего при стоянках в базе масса времени и сил уходила на постоянные ремонты и на регламенты по полной схеме, без сокращений. Так ещё и из морей не вылезали.

После подсчитал в первом приближении, что за первые 6 месяцев 1982 года у меня получилось в среднем по 4 часа сна в сутки. И свой первый достаточно объёмный и серьёзный мировоззренческий научный очерк мне приходилось писать исключительно за счёт сна. Писал его, сидя перед печатной машинкой в кресле командира отсека.

Для полноты картины стоит упомянуть здесь афоризм отца-основателя атомного подводного флота США адмирала Рихтговерна: «Служба на атомных субмаринах тяжела. Русские сделали её невыносимой». Как говорится, «кто видел море наяву, не на конфетном фантике...» с этим адмиральским афоризмом спорить не станет.

Тем не менее, в июне 1982 года я вернулся с Боевой службы, имея в портфеле пачку машинописных листов, напечатанных за два с половиной месяца похода на очень приличной по тем временам югославской печатной машинке.

Назывался тот вполне научный опус скромно и со вкусом: «Очерк перспектив теории марксизма-ленинизма». Смешное название? А как ещё можно было назвать в те времена серьёзный философски-мировоззренческий очерк? Да ещё и в «дурку» при этом не угодить.

Монополию на толкование и тиражирование света идей «единственно верного учения марксизма-ленинизма» идеологические работники КПСС блюли строго. Блюли и гражданские, и военные. Все остальные мировоззренческие системы иначе, как враждебными идеологиями не именовались. И борьба с такими идеологиями, с активными их приверженцами, велась без оглядок на милосердие и порядочность, как с преступными покушениями на сытную компартийную кормушку.

Кстати говоря, мой повышенный интерес к изучению работ основоположников марксизма-ленинизма все пять лет обучения в Высшем военно-морском инженерном училище, полит рабочие восприняли насторожённо. Странно было «профессиональным бормотателям бессмыслиц» (термин Александра Зиновьева) наблюдать, как будущий корабельный инженер пытается найти какие-то смыслы в марксистско-ленинском речекряке.

Но я уже тогда глубинами подсознания, что называется спинным мозгом чуял, чувствовал, догадывался, что абсолютной лжи не бывает. Что ложь — это всегда более или менее извращённая, искажённая правда. И очень важный практический навык поиска зёрен истины в нагромождениях изощрённой лжи был наработан мной именно тогда, в курсантские годы. Наработан при вдумчивом изучении работ классиков марксизма-ленинизма.

Кстати, насторожённость училищных полит рабочих была вполне обоснована. Они хорошо знали, что вдумчивое изучение марксизма-ленинизма до добра не доводит. Несколько ранее, в шестидесятых годах в СССР случались студенческие волнения, вызванные человеконенавистническим бредом в работах Карла Маркса. После чего часть работ данного основоположника коммунизма изъяли не только из учебных программ, но и из открытого доступа - тоже.

Впрочем, и в предельно отредактированном, общедоступном пятом издании полного собрания сочинений В. И. Ленина странностей хватало.

Лет двадцать спустя, в первые годы двухтысячных, во время журналистской командировки на Украину судьба ненадолго свела меня с человеком, который стал ярым антикоммунистом ещё в самом начале 80-х. Этот человек полгода провёл в плавании на научном судне, которое ушло в море без библиотеки. Помполит то ли не успел, то ли по пьянке забыл загрузить на борт библиотеку. Потому кроме технических паспортов, служебных инструкций и собрания сочинений В. И. Ленина, штатно имевшегося в кают-компании, читать на теплоходе было нечего.

За полгода плавания тот мой знакомый полное собрание сочинений Ленина В. И. изучил досконально от первого тома до последнего. В результате чего стал лютым, ярым антикоммунистом.

О себе такого сказать не могу.

Люди имеют право на ошибки и заблуждения. Вопрос лишь в том, насколько эти ошибки опасны и к чему эти заблуждения ведут. А самое главное, - исправимы ли эти ошибки? И насколько устранимы их последствия? Да и как всё это исправлять? Какими способами и средствами?

Мудрые строки из басни дедушки Крылова: «Немало льву судьба ударов нанесла. Но упаси нас Бог от ярости осла», - я усвоил давно. И на практике, - тоже.

Бодаться с системой? Наивно и нелепо. Исправлять её? Почти невозможно. Разве что, за счёт выявления очевидных ошибок и нелепостей. Как их выявлять? Путём расширения полноты и ясности миропонимания. Без критики тут было не обойтись. Но критика должна быть конструктивной и дающей разумные замены критикуемым ошибкам и нелепостям.

За счёт расширения смысловой базы миропонимания может и получиться.

Это расширение смысловой базы миропонимания и стало тогда, пожалуй, основным мотивом написания того «Очерка перспектив...».

Втихую заниматься самообразованием и саморазвитием и тогда можно было сколько угодно. Не запрещалось ни кому. Один мой приятель перед пультом управления ракетно-ядерным комплексом подводного крейсера восседал исключительно в позе Лотос. И в КПСС не стал вступать по окончании комсомольского возраста. При этом без проблем до капитана второго ранга дослужился.

Однако не всё было так просто.. Сейчас трудно даже в самом первом приближении представить тогдашние правила мышления и поведения в вопросах, касающихся идеологии. Единственно верной идеологией была только одна единственная. Всё остальное считалось враждебным.

Потому верноподданнический лепет в форме статьи или даже диссертации, прославляющей в пределах разрешённых толкований «единственно верное учение» в те времена вполне допускался. И даже карьере мог поспособствовать.

А вот посягательство «на основы» … Да ещё с исправлениями и с критикой в них чего-то «единственно верного» … Тем более, - публично... И без указания свыше... Без официальных согласований!?!

В подобных случаях самая передовая в мире, самая прогрессивная, самая психиатрическая из всех психиатрий — психиатрия советская диагнозы «вялотекущей шизофрении» штамповала, что называется, - по щелчку. Риск нарваться на подобную реакцию Совка реально маячил.

Хотя, оно было в общем-то не опаснее, чем поход на аварийной подводной лодке под арктические льды. Когда полыхнуть может в любой момент и где угодно. Когда насосы первого контура ядерных реакторов выходит из строя один за другим.

Перед тем походом у нас на корабле даже лозунг родился: «Что не радиоактивное, то — не грязь». Из базы вышли, в нарушение правил мирного времени, не на 100% исправной технике. В строю были девять насосов первого контура из десяти. Назад в базу через два месяца дотянули на пяти. Выйди тогда из строя подо льдами ещё три, там бы подо льдами и остались. Всем экипажем.

Хотя, был бы тогда ещё вариант проломить многометровые льды над головой торпедой и подвсплыть, просунув рубку в образовавшуюся полынью. А после дожидаться спасателей на заледенелом корабле, посменно греясь в реакторном отсеке возле остывающих ядерных реакторов. Полу фантастика. Сюжет для блокбастера. Но вариант. Это если бы не полыхнуло, как на АПЛ «Комсомолец» года четыре спустя. Впрочем, довольно лирики. Не полыхнуло и ладно.

Закругляя тему специфики флотского периода моей жизни, стоит отметить здесь одну странность. Есть в службе на подводных лодках нечто мистическое. Есть что-то такое словами необъяснимое, но очень действенное. Нечто как бы растворённое в воздухе корабельных отсеков, от чего за несколько лет пребывания человека в плавсоставе страх перед смертью у него исчезает. Усыхает как бы сам по себе, тихо и незаметно. Практически у всех. И до нуля.