От отцов небесных к Отцу небесному

(поток сознания от несознательной)

 

 1. — Благословите, отцы!..

Я приложилась к иконе Собора Карельских святых в храме и подумала: какая радость — иметь столько молитвенников-земляков, с которыми можно общаться, как с родными. К такому переходу из живописи в жизнь идёшь тернистым путём, пока, собственно, Бог для тебя не оживёт, т. е. из привлекательной и высокой философской идеи не станет Личностью со всеми вытекающими. А за Ним и Матерь Божия, и Силы Небесные, и пустынники, и блаженные, и благоверные… Происходит это в тот момент, когда ты наконец-то готов пожертвовать всеми своими масками и остаться таким, какой ты есть, причем позволяющим Богу себя победить. Как это?

«Когда Казандзакис однажды пошел на Святую Гору, то встретил святого подвижника, отца Макария, который жил в пещере, но лицо у него сияло, сам он был как скелет, через кожу видны были кости. И он пошел к нему, поскольку искал самых суровых подвижников, чтобы решить свои проблемы, в которых затем опять запутывался. Казандзакис спросил святого старца:

– Отец Макарий, ты ещё борешься с диаволом? Ты ведь постарел, от тебя остались одни кости!

Этот подвижник сказал ему:

– Нет, чадо мое, сейчас постарел я, но постарел и он. Я не борюсь с ним.

– И что же ты делаешь теперь?

– Сейчас я борюсь с Богом!

– Не понял! Ты что, надеешься победить Бога?

– Нет! Я надеюсь, что Он меня победит! Об этом я молюсь теперь. Я понял, что мне влетит, если буду ссориться с диаволом. И я молюсь, чтобы Бог победил его во мне! Тайна не в том, чтобы побеждать диавола, а в том, чтобы открыть дверь, чтобы Бог вошёл в тебя и чтобы Он побеждал диавола, Он двигал устами твоими, руками, умом, глазами, ушами твоими, чтобы Он устраивал твою жизнь, и тогда увидишь, как переменится твоя жизнь».

Это отрывок статьи-проповеди архимандрита Андрея (Конаноса) «Ищите Бога во всем, что делаете». Казандзакис — это греческий писатель, которого наш народ знает как автора нашумевшей книжки «Последнее искушение Христа», на чьей основе Скорсезе снял одноименный скандальный фильм. «Услышанное (от о. Макария) заставило Казандзакиса задуматься, и он записал это». За что ему, должно быть, многое простилось:)

2. Итак, ты проявляешь свою волю к тому, чтобы Бог победил тебя, и далее сокрушается религиозная железобетонная матрица, которую ты с любовью созидал многие годы. Православный лубок. Красивое чтение молитв, благочестивое хождение в храм, суровое постничество… В общем, масса интересных игрушек, под тебя, подвижника с большой буквы П, заточенных и работающих абсолютно вхолостую, потому как главный во всем этом похвальном нагромождении «я».

— И здесь ничего не поделать. Человек будет ходить, как с пеленой на глазах, пока не начнёт молиться Богу, чтобы Он открыл, вразумил, управил, наставил. И так в любом деле и разговоре, — говорит матушка Афанасия, с которой мы сегодня молились, а потом сидели на скамеечке в храме прп. Ионы Яшезерского пос. Кварцитный. Символично, кстати, получается, потому что именно в этом месте при иконе преподобного со мной однажды произошло чудо — я поняла, что святые нас слышат и отвечают. То бишь я и до того момента ни в коем разе этого не отрицала, но только на уровне «читала, слышала и верю непреложно». А тут… Как будто бы заученное ожило. Как это можно объяснить?

Недавно архиепископ Обуховский Иона (Черепанов) на «Правмире» рассказывал о том, как надо относиться к святым и святыням. И в частности, сказал: «В Священном Писании говорится, что «Дух дышит, идеже хочет» (Ин. 3:8). Действие Святого Духа, в том числе и через святыню, не может быть объяснено, запрограммировано или предсказано. Господь, в отличие от нас, видит ситуацию в целом во всей вселенной в каждое мгновение и лучше знает, что нам нужно». Тебе нужно общение со святыми — тебе дастся, только стучи, проси, ищи, бейся, взывай… Господь видит и действует. Любовь начинает ходить и выигрывает:) Всегда.

3. Смотрела сегодня на икону прп. Ионы Яшезерского и размышляла. Сначала о своём, о девичьем. Случилось тут три ключевых даты — день крещения, день рождения и день воцерковления, совсем рядом они стоят. И вот как-то закрутились они в 2017 году от Рождества Христова вокруг этой иконы. Поэтому слава Богу, и тебе, преподобный отче наш Ионо, низкий поклон!

Далее возникла мысль, что святость — явление не кричащее. Ему, скорее, характерна непроявленность. Как однажды выразился протоиерей Андрей Ткачев, «целомудренная утаённость». Мы постоянно ходим вокруг да около святых угодников Божиих, читаем книги, смотрим на иконы, слушаем беседы, и у нас складывается обманчивое впечатление, что мы о них знаем нечто, если не всё. И мол, чем нас там можно удивить? Давайте на примере рассмотрим.

«Пре­по­доб­ный Иона Яше­зер­ский ро­дил­ся в се­ле­нии Шок­ша, в 16 вер­стах от мо­на­сты­ря, ос­но­ван­но­го им впо­след­ствии…

Пре­по­доб­ный Иона с боль­шим тща­ни­ем тру­дил­ся над устрой­ством мо­на­сты­ря…

Глу­бо­кую лю­бовь и ува­же­ние пи­та­ли к по­движ­ни­ку мит­ро­по­лит Нов­го­род­ский Ис­и­дор, игу­ме­ны Со­ло­вец­ко­го мо­на­сты­ря Иа­ков и пре­по­доб­ный Ири­нарх, а так­же мно­гие дру­гие совре­мен­ни­ки…»

Родился с нимбом. Жил с нимбом. Преставился с нимбом. Жирная точка, полностью перекрывающее живое общение со святым, чей жизненный путь нам якобы до гайки известен. Хочешь — в кратком изложении, хочешь — в расширенном, хочешь — в стихах или в песнях, или в прозе. Как вяжутся с нашими образцово-показательными «открытками с выставки» слова архимандрита Софрония (Сахарова) «Вблизи святых быть страшно»? Ой, а мы-то думали, что вблизи грешников. А вблизи святых птички райские поют да булки на деревьях спеют. Как так?

Есть в наших благостных представлениях какая-то хула на святость. Т. е. путь на икону кровав. Причём это не обязательно Бутово. Иногда можно, как прп. Иона, прийти в глухое место на языческое капище, вбить туда крест, поселиться лет на -дцать молча и одиноко, а потом проповедовать посреди народов, чей национальный идеал — колдун, а с бесами общаться для них что для нас в магазин за хлебом сбегать. Обыденно, аж скулы от скуки сводит. Можно себе представить, «лёгкость» его жизни необыкновенную… В общем, не знаю, чего и как там «надо», «должно», «необходимо» и «следует». Молитесь и дастся вам. Правда, хочешь понять святого, начинай с ним говорить. Не знаю других способов, потому что…

Шаблонны мы донельзя. А Христос их, эти шаблоны, постоянно рвёт, потому что Его проявление в нашей жизни творческое. А стереотипы — удел ада, к творчеству не способного. Почему ж мы за них держимся? За матрицы из железобетона? Так потому что так удобно — в анабиозе чуть дрыгаться, нежели на пределе жить. А предел, как учат нас святые, — это всецелая и постоянная отдача себя в руки Божии. Не свои очумелые ручки. А в Его — с полным доверием, смирением, ответной любовью к Тому, Кто возлюбил первым. Небесному Отцу.

Благослови, Отче!

ДЕЛА ЗЕМНЫЕ. ПТИЦЫ НЕБЕСНЫЕ

 

Были сегодня в храме преподобного Ионы Яшезерского в посёлке Кварцитный Прионежского района на праздновании иконы Божией Матери «Казанская». Но мысли не совсем об этом.

В первом томе «Птиц небесных» отец Симон (Безкровный) приводит слова светлой памяти схиархимандрита Пантелеимона (Агрикова), написанные ему в связи с запиской, где он излагал свои затруднения в духовной жизни: «Сделай опору на благодать, не делай опору на помыслы». Чем короче изречение, тем больше возможностей для интерпретаций. Однако, ключом к пониманию станет твой собственный опыт.

Мы живём в благословенное время, когда возможностей просвещаться в области Православия хоть отбавляй. Причем их настолько много, что это играет с нами злую шутку. Во-первых создаёт иллюзию, что мы понимаем то, что читаем, и, соответственно, знаем всё. Ну, или почти всё. Во-вторых, честно говоря… Походила я тут как-то по «Буквоеду». А там на одной полочке и свтт. Григорий Палама с Афанасием Великим, и чудеса-2018, и «как правильно выбрать жениха», и «исихазм от…» (кого только ни пожелаешь), и сочинения о. Спиридона (Кислякова), и протоиерей Андрей Ткачёв в томах, превосходящих по численности Диккенса, и Лев Толстой, и… чего там только нет! Какое разнообразие воззрений, причем иногда на один и тот же предмет! И одно мнение православнее другого. В общем, я возблагодарила Бога от всей души, что крестилась четверть века назад, иначе бы в психушку попала. Поди там разбери, кто прав, кто лев, а кто собачка:))) Без надёжного проводника голову свернёшь. Точно-точно.

Тем не менее, с годами приходит полное осознание того, что какие бы замечательные книги ты ни читал, с чьими бы драгоценными словами ни сталкивался, что бы в тетрадочку «на память» ни записывал, — ничто не заменит жизни как таковой. Пока ты не проживёшь слово, ты его не примешь и до конца не поймёшь. Т. е. тебе будет казаться, что «ты как прп. Макарий Великий» чё-то там тужишься, потому что ты прочёл и «доподлинно знаешь»! (Вот ради интереса послушайте интонацию, с которой какой-нибудь учёного вида мальчик 25-летний с восторженным взглядом какого-нибудь побитого жизнью архимандрита спасаться по-святоотечески учит. Это так. Замечание в скобках.) Но ты не знаешь. Потому что у тебя за плечами ни пустыни с её одиночеством и самоотречением, ни укоренённости ума в Священном Писании, когда оно реально в плоть и в кровь вошло, ни молитвы… Ничего. Только навык смыслового чтения из средней школы. Хорошо ещё, если смыслового.

Я к тому, что вот эти слова старенького, почти при смерти, схиархимандрита о помысле и благодати — они круты безмерно, но… Требуют, чтобы их прожили.

 

х х х

— …И вот так уже второй год. Ни денег, ни храма.

По дороге в Кварцитный отец Досифей сокрушается о том, что не может возвести храм Пресвятой Троицы по договору с православной организацией. Кидают отца игумена в наглую. Показывают одно, делают другое, думают о третьем, на бумаге фиксируют четвертое… И так по кругу. А круг, как известно, — символ вечности, что в данном случае не утешает ни разу. Плохо, что не коттедж бандитам строит, да? В миг бы и древесина нужная нарисовалась, и сруб сложился, и ключик сам в руки лёг. Как там у Марио Пьюзо в «Крестном отце»? «Я сделаю ему предложение, от которого он не сможет отказаться». Циничная правда мира сего. Как брат наш сказал: «Пока они не станут Вас бояться, батюшка, они и делать ничего не начнут!». Ну, вот такое наше свободное общество. Даже храм Пресвятой Троицы надо, оказывается, строить под угрозой того, что палец отрежут. Иначе не ложатся брёвна. Хоть ты что!:)))

А есть другая правда. Божья. Сижу на заднем сидении автомобиля, слушаю невесёлые истории, как отец честно борется… Нет, не за юридические моменты, не за то, чтоб своеобразную организацию наказали, а её главу постигли земные кары, предваряющие кары небесные… Нет. Чтобы храм-таки встал. Чтобы люди могли молиться. Чтобы добро победило бабло. С Божией помощью. Иного не бывает.

Сделал, в общем, опору на благодать…

 

х х х

На службе было очень оживлённо — бесконечный поток отдыхающих детей шептался, толкался, исповедовался, ходил, хором пел, пытался по бабушкиному увещеванию стоять смирно, дергал брата за рукав, хихикал с сестрой, прятался за папу, просился на ручки к маме… После Шелтозерского монастырского подворья, и тем более Каскесручья, было ощущение базарной площади в ярмарочный день. Но это не раздражало. Скорее, радовало. Они ж не бесчинствовали. Так, спасались, кто как может:) Искренне и непосредственно. И переминались они с ноги на ногу в силу возраста, а не потому что спят и видят, как бы храм на уши поставить.

Да и вообще, если бы девятилетняя уроженка Казани Матрона Онучина, которую мы вспоминали в связи с явлением Казанской иконы, была забитой пай-девочкой, сегодняшний церковный праздник вряд ли состоялся. Угу. Трижды от девочки отмахивались с её сонным видением Матери Божией. Ан нет, упорная крошка оказалась, не сдалась. Посему откопали взрослые на казанском пепелище икону Богородицы, зарытую в земле ещё при господстве мусульман тайными исповедниками Православия. «Небольшая икона, обретенная девочкой Матроной на недавно присоединенной инородческой окраине Российского царства, стала вскоре всенародной святыней, знамением Небесного покрова Божией Матери, явленного всей Русской Церкви, ибо душа православного народа чувствовала особое участие Пречистой Владычицы в исторических судьбах Родины. Много раз «Матушка Казанская» указывала путь к победе русским православным воинам в исполнении их священного долга перед Богом и Родиной».

Вот тебе и «стой-смирно». С опорой на благодать:)

 

х х х

— Мне сегодня, когда литургию служил, на ум пришла такая мысль, связанная с нашим разговором в машине, пока сюда ехали, — сказал на трапезе после службы о. Досифей. — Когда мы попадаем в какую-то неприятную ситуацию и начинаем печалиться, искать виноватых, это похоже на то, как если бы нам показали фрагмент картины и заставили оценить её целиком. Как это можно сделать? Никак. Пока ты не увидишь её всю. Мы переживаем нашу скорбь, а она только деталь от Богом данного пазла. Поэтому чего возмущаться? Художник этой жизни — Господь, слава Богу! И в конце концов, Он покажет тебе, зачем это было, и ты поймёшь, что лучше было и не придумать.

Тем временем прихожане храма тепло поздравили благочинного Ионо-Яшезерского монастыря отца Прокопия с именинами, ибо сегодня день памяти праведного Прокопия, Христа ради юродивого, Устюжского чудотворца. Житие пересказывать не хочется, поэтому так — размышления, большей частью в стихах. Странно читать, что один из первых русских юродивых — это немецкий купец из Любека, ганзейского города. Нехилый зачин для исторического анекдота, который по итогу оказался началом жития.

 

Это повесть об огненном граде, летней стуже и трёх кочергах,

О том, как из Любека немец осел в устюжских снегах,

Прикипев к Православию сердцем — так, что с мясом не оторвать.

Это повесть о том, как душу

                                       к жизни зовёт благодать.

 

Я читала её два раза, чтоб стяжать душевный покой

Райские ветви, сияющий ангел, черёмух цветущих прибой.

Так родился первый юродивый на бескрайних просторах Руси —

В чудесном пейзаже.

С судьбой, над которой

                                мы вздохнём «Упаси, пронеси...»

 

В мире любовь безумна. Так было и будет всегда.

Колосится июльская нива, речка стонет под тяжестью льда,

Дуют ветры, жара выжигает всё, что дышит и что поёт...

А первый русский юродивый нас упорно к Богу зовёт.

 

Он зовёт нас своим безмолвием — ведь блаженный молча кричит,

Своим пронзительным взором, который тоже молчит

Но так, что хочется плакать от радости: дивен Бог!

Это повесть о том, как парень решился быть с Богом. И смог.

 

Отец Прокопий, как было неоднократно сказано сегодня, чем-то напоминает своего небесного покровителя. Он… Отец, в общем. Ну т. е. мы, в общем-то, не совсем такие шальные любители вепсских пейзажей, чтоб по тем дорогам-направлениям машины постоянно бить и себя, как в машине стиральной, трясти. Есть в этом и его благословенная вина. Потому что… есть отцы умнее. И образованнее. И духовнее. И прозорливее. И крылатее. И красноречивее. И душевнее. И веселее. И ещё всяко-разно «-ее». А тут Бог даёт и… Чё там помыслы, когда на благодать надёжней опираться?

Помню, умирал как-то старец один — и по Божиему дару, и по почтенному возрасту. Ходил еле-еле. Просто он шёл, и каждый шаг его в тебе физической болью отдавался. И мне друзья говорят: ну чё ты? пользуйся, пока жив! расскажи ему о своих проблемах, он решит! будущее расскажет! А я как на него посмотрю, так понимаю, что проблема у меня в этой связи только одна — как бы бедному больному человеку не досадить. На нём и так гроздьями висели люди с репликами, типа как на сеансе у бабки-гадалки «так, отец, «вольво» или «ниссан, а?» или в ахматовском духе «муж в могиле, сын в тюрьме, помолитесь обо мне». Короче, разрешила я свою проблему в одно лицо.

Это я к тому, что старец, с одной стороны, — понятие, конечно, благодатное, безусловное, а с другой, — не всегда и не всем нужное до крайности. Есть вещи ближе, понятней, проще, но от этого не менее спасительные. И вообще, явление это большей частью прикровенное, непроявленное. Буквально вчера: захожу в лавку, сидит тётя полудурочного вида, проще колхозных граблей, в шерстяной кофте двадцатилетнего возраста, в повидавшем виды платке, разве что рот не открыт. Здрасьте-здрасьте, мне бы надо… да вот, пожалуйста… Слово за слово. И тётя начинает о страстях говорить ладно да складно, со святоотеческими ссылками, цитатами из прп. Иосифа Исихаста, отца Софрония (Сахарова). Я от неожиданности присела. Там у прилавка табуретка была. К счастью. А то мне показалось, что хорошо, если тётя по слогам читать умеет. По виду судя. Оказалось, умеет. Да ещё как! И таких случаев у меня — не один, не два и не двадцать два. Только б Богу доверять.

И тут не могу не процитировать одну вещь. Читала как-то интервью иеромонаха Пантелеимона (Королёва), который участвовал в работе над «Новым Афонским патериком». И он замечал: «Доверие Богу и доверие человеку — понятия близкие. Ты доверяешь Богу в первую очередь, значит, Господь тебя убережёт, не даст в обиду и сподобит тебя Царствия Небесного. Непросто жить, доверяя, но ещё мучительнее жить, постоянно ожидая подвоха, всего опасаясь. Да, можно существовать, как премудрый пескарь, выдолбив себе маленькую норку и никуда оттуда не высовываясь, но это сложно назвать жизнью! А жизнь с доверием — это жизнь, которая бьет ключом! Ты всякий день готов к чему-то новому. И при таком доверии меньше ценишь то, что в твоих руках зажато, и меньше огорчаешься из-за своих ошибок и падений. У меня возникает такая ассоциация. Перед тобой поставлена задача принести воды в стакане с одного конца поля на другой. И ты, радостный и уверенный в себе, берёшь этот полный стакан и идёшь! Но вот чуть-чуть воды пролилось — начинаешь нервничать. Ещё чуть пролилось — ещё больше начинаешь нервничать, у тебя начинает трястись рука, ты совсем выходишь из себя и уже готов этот стакан бросить оземь и сесть, расплакаться. Такое отношение бывает, когда ты не на то смотришь. Тебе сказано: хоть сколько-то воды донеси на другой конец поля. Это твоя финальная цель, а остальное — мелочи. И не важно, какой ты придёшь — ты можешь весь измазаться в грязи, не важно, сколько ты воды прольёшь — может быть, в стакане останется лишь капля на донышке, но ты должен выполнить задачу. Есть Тот, Кто поручил тебе её. И чем меньше внимания обращаешь на себя, а больше — на то, чего от тебя ожидают, тем лучше. А тщеславие выпирает, тебе хочется стакан полным донести. Забудь о падениях, помни о финальной цели. Важен не ты и не твои падения или успехи, важны твои взаимоотношения с Богом, твоё доверие Ему. Вот такой подход, мне кажется, верный. Твое недоверие тебя останавливает, замыкает на себе и стакане, а цели не видно, и ты можешь сесть и прожить всю свою жизнь на этом конце поля, стакан будет стоять перед тобой, а ты будешь бояться его взять и понести».

Добавить нечего.

 

х х х

Солнце к закату. Шехерезаде, похоже, пора умолкнуть, завершив как-то своё затянувшееся повествование якобы о поездке в Кварцитный:))) Выводы делать скучно. Да и бесполезно. Потому что они у каждого свои. Я ж опять вспомню «Птиц небесных», где было одно стихотворение, которое как нельзя лучше опишет сегодняшний день. И не только.

 

Все оживает. В какой я стране?

Видится лес и поляна в окне.

Ветви ушли в безконечную высь…

С кем это было? И чья это жизнь?

 

Солнца охапки развесит рассвет —

День продолжается тысячу лет.

Травы густые раздвинув плечом

С кем-то мы спорим, не помню о чем.

 

В зарослях колких лесной ежевики

Чьи-то глаза и знакомые лики

Смотрят на горы, найдя в буреломе

Синий просвет, позабывши о доме.

 

И вперемешку с цветами полей —

Ласточек щебет и крики стрижей.

Вижу я вечер, и слышится снова

Речь, из которой не помню ни слова.

 

Вижу тропу вдоль огромных камней,

Кто-то усталый шагает по ней,

Пот утирает и тихо смеется —

Он-то уж знает, как это зовется!

 

Аминь.

 

Х х х

Идёт юродивый Прокопий,

Идёт по тверди и по топи,

Без компаса и без сумы —

Почти что так, как ходим мы,

Но всё же здесь «почти» встревает,

И над водою застревает

Нога кого-нибудь из нас...

Закон природы, жидкость, газ,

Сужение и расширение,

И формулы про вес с давлением...

Короче, миллионы «но».

На воду встать нам не дано.

 

Идёт юродивый Прокопий

Без распечаток, ксерокопий

Учебников, томов, статей,

Твердит молитву без затей,

Спешит по морю, как по суху,

Хвалу воздав Святому Духу,

И в каждом «Господи, помилуй!»

Черпает жизненные силы.

И тучи в небе застывают,

И вековые льдины тают —

Вот вне законов, формул, «но»,

«Как можно?», «быть так не должно...»

 

Идёт юродивый Прокопий...

Пока мы пьём на кухне кофе,

Глядим театр новостей,

Сидим в плену телесетей,

Лукавых духов ублажаем

Тем, что смысл жизни провожаем

В тартарары, платком махая,

Под песнь родную «баю-баю».

А он идёт — его дорога

Лежит от Бога и до Бога.

И ничего тут не попишешь:

С Тем будешь — Кем живёшь и дышишь.

 

Идёт юродивый Прокопий...

Сточилось вдрызг немало копий,

Что так не ходят, так не дышат,

И не живут, не спят, не слышат,

Не говорят — и мир порукой

Здесь выступает. Только скука

Съедает в ноль его, как моль.

Юродивый. Какая боль —

Как будто в горле кость застряла.

Здесь выгод нет. Здесь прока мало.

Но... солнце в поднебесье бродит,

Пока такие в даль уходят.

 

 

МОЙ АДРЕС — ПОЛЕ ЧУДЕС

(Кварцитный – Вехручей – Шёлтозеро, 01.09.2019 г. по Р. Х.)

 

«Утро. У христианина два верных состояния: первое, когда он общается с Богом; второе, когда он ищет Его. Все остальные состояния сразу или постепенно уводят в страну далече…» Это у меня в тетрадке бумажка приклеена на память — отрывок из книги монаха Салафиила (Филипьева) «Тайна Афонской пустыни (дневник пустынножителя)».

Я тоже, случается, дневниковыми записями развлекаюсь — черкаю, что вздумается, выписываю задевшие чем-то цитаты из книжек умных, листики календарные вклеиваю с изречениями, картинки из журналов, стихи, понятное дело, — куда ж мне без них? — ксерокопии статей степлером прикрепляю… За год набирается толстый гроссбух, считай — самостоятельная «книга из книг», ну и можно полистать-повспоминать, чего там было да как, Бога поблагодарить, потому что обычно было так, что… не передать, в общем, сколь искусно ни цитируй. Мой адрес не дом, короче, и не улица. Мой адрес — Поле чудес. Божьих. 

 

х х х

Утро. У тёти Вали два верных состояния: первое, когда она не может открыть глаза; второе, когда она совсем не может открыть глаза. Все остальные тащат её в страну далече, как козу на верёвке. Посему неудивительно, что в воскресенье я обнаружила себя в Кварцитном — в чудесном храме преподобного Ионы Яшезерского. Про него можно много говорить, потому что второго такого нет. Абсолютно точно. Он уникален, как Спасская башня Московского Кремля или Ростральные колонны на Васильевском острове. Всё. Без аналогов и подделок. Прииди и виждь.

Мне он, помимо архитектурных тонкостей и изысканного убранства, нравится тихими уютными уголками, коих не счесть. Где иконочка небольшая из цветов выглядывает, где салфеточка столик украшает, где изречение в рамочке, где табуреточка притулилась… Чувствуется, что пришёл ты в Дом Божий — настоящий, тёплый, а не в отстраненное музейное пространство попал. Раньше как-то мимо этих «финтифлюшек» летела. Зачем нам, исихастам чокнутым, салфеточки? У нас там это… как его… трезвение с созерцанием и с огуречную бочку цитат из «Добротолюбия». Рогожа и дерюга — вот декоративные элементы нашего быта и основа бредового дизайна. Угу. Но Бог милостив, мозги вправляет, слава Ему! Так что сидела там, резьбе умилялась и глядела, как лучики сквозь витражи рассеиваются. А что? Красиво! «Господи, Иисусе Христе, помилуй мя…»

 

х х х

Раз уж о молитве начала… Где молитва, там монахи. На меня давно и стабильно производит неизгладимое впечатление матушка Афанасия, монахиня за 70, с Шелтозерского подворья Ионо-Яшезерского монастыря. Т. е. если б меня за рукав поймали и сказали «Так, тётя Валя, быстро, в двух словах дай характеристику матушке Афанасии, а то секир те башка!», я б не растерялась и прямо ответила «Монахиня-монахиня!».

Ну, она такая носительница монашеского духа, как будто из книг вышла: не видать, не слыхать, а изыми её из картины мира, и картина начнет сыпаться к немалому своему удивлению:) Её можно сравнить с яйцом, которое скрепляет каменную кладку на века. Сидит себе молится, а если что скажет — в двух словах, так потом три дня думаешь. Дорогого стоит. Иными словами, в мире фейков да симулякров, матушка являет собой форму убедительной «ханы» всей это лжи.

Помнится, у монахини Евфимии (Аксаментовой) были размышления о преподобии, когда она на кухне помогала в день памяти прп. Сергия в Троице-Сергиевой Лавре: «В этом дне словно раскрывался сокровенный смысл преподобия. Преподобия, вовсе не закрытого от человека под личиной напускной суровости или замысловатой сложности. Оно было действительно рядом и повсюду. Как воздух или осенняя свежесть. В будничных и простых вещах. В радушии и открытости. В готовности помочь и посочувствовать. В надежде и юношеской окрыленности…» В общем, не буду об очевидном, и так всё понятно.

 

х х х

После Кварцитного заезжали в деревню Вехручей в часовню свв. апп. Петра и Павла. Часовня удивительная — маленькая, крепкая, утопающая в зелени, а наверху вместо луковицы… шишка. С крестом. Лесной вепсский колорит, так сказать.

Отец Прокопий всё вещал о происках тёмных сил на вверенной ему территории: то голос у него пропадёт, то аналой они забудут, то одно, то другое… Уф. Наверное, чё-то тут местные и химичат. Поди знай. У меня чувствительности к таким национально-инфернальным затеям нет. Наоборот. На молебне стоишь — так легко дышится, так спокойно молится, так тихо думается. И это объяснимо. Вот, допустим, с иконы глядят на нас апостолы Петр и Павел — две кардинально разные личности, которые подчас в упор друг дружку не понимали. Чего не разбежались-то? Что их объединяло? Вера во Христа. Посему и нас, людей разных-распрекрасных, тоже объединяет Христос. Чудо!

 

х х х

Шёлтозеро встретило нас осенними плодами — спрятавшимися в траве красными яблоками, и «поучением от человеков». Отец Прокопий назидал нас в Первом послании к Коринфянам святого апостола Павла. Про любовь говорили. А о чём ещё можно говорить в воскресный день, когда Вепсский край изутюжен и вымолен вдоль и поперёк? Только о том, что «любовь долготерпит, милосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гордится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; все покрывает, всему верит, всего надеется, все переносит» (1Кор. 13:4-7). Потому что такие дни — это, первое, когда мы общаемся с Богом; а второе, когда мы ищем Его. Аккурат то, о чём я в тетрадке своей заветной читала.

И слово плоть бысть.

Слава Богу!

 

 

ОСЕНЬ ДУХОВНАЯ

(письмо маме из Кварцитного)

 

Мама, привет из Кварцитного! Осень вовсю наступает.

Она, как отшельник, встала и чуть слышно к небу взывает.

Лето пОбоку, рядом зима, сбивают с ног буйные ветры.

Но не сдвинуть с места её даже на миллиметр.

Здесь всё как-то набожно — островки придорожные снега

Напоминают тучки, бегущие вдаль по небу,

Берёзки как будто в молитве кладут поясные поклоны,

И отражается в озере горнего мира икона —

Вот она, над головой, с проблеском солнца ясного...

Да... Здесь ут и шаюсь и я, с детства травмоопасная.

Средь сосен Ионинский храм вверх глядит сказочным теремом.

Он из разряда чудес, что отмеряют по вере нам.

Там тихо и радостно так, словно райские дни настали...

Ладно. До новых слов.

Царства Небесного!

Валя.

 

 

КОЕ-ЧТО О ЖИЗНИ В ХИБАРЕ

(Кварцитный, 05.10.2019 г. по Р.Х.)

 

— Ну, так вот! Обсчитали вас на рынке, огурца не додали. И вы мчитесь отстаивать свои права, дыша праведным гневом. И чего? Представьте, что вы в этот момент умрёте. А Господь предупреждал: в чем застану, в том и сужу. Куда вы попадёте? Да в ад, конечно. И теперь подумайте, стоила ли ваша небесная участь жалких пятнадцати рублей? А?! Вот ведь где сребролюбие проявляется… Не надо перевзвешивать, пересчитывать, мир душевный из-за ерунды терять. Молитесь. Господь всё управит. И не держитесь так за эту земную жизнь! Наше пребывание здесь можно сравнить с такой ситуацией. Человек строит особняк, а рядышком у него хибара стоит, чтоб перекантоваться временно. Во что он будет вкладываться? Проверять, чтоб правильно коммуникации подвели, канализацию подключили? Понятно, что в особняк. А хибара… Ну, стоит себе, жить как-то можно, и ладно. Так вот: наша земная жизнь — это хибара!

Мы с богоспасаемыми Лукиными едем в Кварцитный на праздник прп. Ионы Яшезерского в храм его имени. Звучит голос светлой памяти отца Даниила Сысоева. Воздух густо наполнен радостью веры Христовой. Она пульсирует в каждом звуке. Поразительно, как человек чувствовал жизнь вечную, стремился туда, ликовал от её приближения, чаял рая. Такое не подделать.

Андрей постоянно комментирует избранные места. Его интонации чем-то созвучны голосу о. Даниила. Наверное, тем, что Лукину тоже не всё равно. У него внутри как будто горит газовая конфорка — то чуть-чуть, и тогда можно расслабиться, мирно беседуя о красоте какой-нибудь поэтической строчки прошлого века, а то вдруг, как полыхнёт — и тогда… люди обычно начинают активно спасаться, упражняясь в смирении, ибо бурные потоки его речи с многочисленными порогами и водоворотами — это православный экстрим. Хотя… не знаю.

Помню, около двадцати лет назад Андрей оказался именно тем человеком, многогранная личность которого оказала влияние на моё отношение к вере и Церкви. Всякий раз, останавливая меня на улице «на пять минуточек», он полтора часа, как мне тогда виделось, выносил остатки моего слабого мозга какими-то яростными тирадами катехизического характера. Я чё-то поначалу бегала-бегала, пряталась-пряталась, хотя понятно, что с Андреем это дохлый номер, а потом подумала: наверное, в этом что-то есть, раз человек тут, как фейерверк, рассыпается. И всё никак не погаснет! Короче, пошла я в Церковь поглядеть, все там такие, сбивающие с ног искренностью и непосредственностью, или это только мне так повезло…

На самом деле, мне повезло. Кроме шуток. По дороге в Кварцитный это ощущение вспомнилось и отдалось в сердце теплом. Теплом будущего особняка.

 

х х х

Зашли в храм прп. Ионы Яшезерского, чья икона с порога намертво приковала к себе внимание. Она «дышала осенью» и блистала неотмирностью. Так-то мне обычно всё равно, какие там цветочки вокруг образов сложены, и есть ли они вообще, а здесь — на удивление ювелирная работа. И по цвету, и по ритму, и по композиции, и по атмосфере праздника… Ай, да и вообще — красиво и всё тут. Да и сам храм…

— Это самый прекрасный храм во всей Карелии! — авторитетно заявил Лукин, и возражать ему не хотелось.

На торжественной службе с пахарями земли Вепсской в лице отца Досифея, отца Прокопия и матушки Афанасии, куда, помимо местного населения, прибыли паломники из православного духовно-просветительского центра во имя Александра Свирского, отец Иоанн Тереняк, благочинный Центрального округа Петрозаводской и Карельской епархии, продолжил тему «родного дома», в которой мы варились по дороге в храм.

— Всё земное преходяще, — увещевал он. — Нам же надо стремиться в Царство Небесное. Там настоящая жизнь, вечная, а здесь временная, которая пролетит — и не заметишь. Ну и что же мы возьмём с собой? Дом? Машину? Работу? Нет, это не будет играть никакой роли. А вот как ты заповеди Божии соблюдал — вот что окажется важным.

Мы внимали и кивали. Кто ж против? Все только «за». По крайней мере, пока слушают. А дальше — показывает жизнь. И причудливо, знаете ли, показывает.

После службы мы отправились на праздник, посвященный прп. Ионе Яшезерскому, который проходил в ДК при поддержке местной власти. У меня взгляды на жизнь «марсианские», поэтому я сразу же оценила неподражаемый вепсский юмор. На экран был выведен разрушенный и поросший берёзками Преображенский храм низведенного до руин Благовещенского Ионо-Яшезерского мужского монастыря. Звучала весёлая опереточная музыка. После того, как люди, угостившись чаем с пирогами, расселись, нам показали ролик про красоты и богатства родной республики, который заканчивался фразой, типа «и именно здесь можно почувствовать себя ничтожеством». На фоне Кивача или рускеальских скал — бесспорно! Трогательные детские песни перемежались стихами и декламацией исторических сведений о вепсском крае и прп. Ионе. Представители администрации тепло поздравляли земляков. Юноша что твой Лев Лещенко от души спел «Широка страна моя родная» под убедительный видеоряд первомайской, что ли, демонстрации сталинских времён. В заключении хор пенсионерок (хотя, глядя на их цветущий вид, как-то язык не поворачивается так их называть) спел ряд задушевных песен про родину, деревню, любовь, войну, добро и благополучие.

Душевно посидели. Земляка добрым словом помянули. Родину воспели. В общем, long live благословенная земная наша хибара!

 

х х х

Выдалось время погулять по Кварцитному. Посмотреть на берёзки-сосенки, речку, озерцо. Таня Лукина осваивала местный шиповник, вознося благодарность его Творцу и Создателю. Андрей дышал свежим воздухом. А то на «мазде» не больно-то подышишь. Я топала по дорожкам и размышляла о том, в какое удивительное время мы живём. Как-то Владыка Николай (Хаджиниколау) удручаясь обмирщению Афона, с грустью замечал, что даже ладан — и тот изменился. «Его чувственные ароматы напоминают запахи в магазине женской косметики, а его названия полны пустой светскости («коктейль»)…» Вот этот вымороченный термин «коктейль» как нельзя лучше подходит для того, что происходит вокруг: чего только в жизни нашей не намешано, каких только граждан в «хибаре» нашей не встретишь!

Сидишь, допустим, на пафосной православной конференции: один долгобородый деятель выходит — о пустом, другой — о порожнем, третий — о светском, четвёртый — о юридическом, пятый — об экономическом… Хоть бы кто Христа ради разнообразия помянул. Как-то не по протоколу, видно. Ладно. Выходишь с праздника риторики, и тут какой-нибудь тип забулдыжного вида говорит: «Эй, привет, пойдём кофе попьём…» Ну, после такого и цикута компотом покажется, поэтому идёшь. Пьёшь. И тут дядя тебе как начинает выдавать о едином на потребу да так, что дышать забывается и запоминается надолго. И такое чувство, что райские дни уже настали. Хочется молиться и Бога благодарить. И ничего другого. Потом дядя встаёт, говорит «пока», а до тебя доходит, «зачем была конференция».

Или вот стоишь в храме, и священник проповедь говорит — ну не дать не взять, как на рэп-баттле. И словеса простые, народные, и жестикуляция соответствующая, разве что «сom`оn yeah» не пролетает, наверное, потому что на церковнославянский сложно перевести. А рядом какая-то тётка в платке, пережившем всех советских лидеров, в кофте затасканной мохеровой, сапогах-вездеходах, с профилем совсем не римским, а снеговиковским… И она молится. И так молится, что лицо светится. И ты думаешь: да пусть там на амвоне хоть «Шизгару» поют, лишь бы с такими рядом постоять. Ведь вся дребедень эта пройдёт, «хибара» рухнет, а такие лица молитвенны