Банкирских вальсов не бывает

 

Не очень-то много на земле самодостаточных явлений и состояний. Впрочем, с этим утверждением согласятся не все. Не исключено, что именно по этой причине известный советский литературный критик А. Макаров счёл возможным определение: «Поэзия – это поэты».

Тема поэзии – бездонная тема. И неблагодарная, поскольку исключает убедительность оценок того или иного поэтического явления. Поведенчество поэтов – главный критерий сегодняшних оценок, заменяющий оценки эстетические. Агрессивный урбанизм времён «перестройки» разорвал «литературную общественность пополам: наши – «ахматовские сироты», ваши – «патриоты», тихие лирики и т.д.

Робкие надежды на воссоединение литературного процесса и пространства – бесполезны. Рубцов – нам, Бродский – им. Увы, – это данность. Но эта данность не избавляет от эстетических, а не поведенческих оценок того или иного автора. Озлобленность – и в Интернете заметнее всего. Низкорослая зависть – повсюду. Самооценки авторов чудовищны, и дипломы, дипломы всяких лауреатов. Стало общим местом перечислять количество премий наших поэтов-современников. У некоторых из них по 20 (!) премий. Ну, как их не уважать!

Потому и ценны строки «тихой» лирики на фоне сегодняшнего всемирного гвалта торговцев оскорблениями себе не подобных.

«Поэзия – не прихоть полубога» – изрёк О. Мандельштам; и Есенин откликнулся: «Розу белую с чёрною жабой я хотел на земле повенчать». Однажды мой друг Евгений Скворешнев остановил моё сетование на строгость редакторов фразой: «Одна строка осталась бы от нас». У кого-то останется. «Земля ворочалась во Вселенной, как больной во сне». Это сказал Оноре де Бальзак. Вот масштаб. Об этом думается всегда, кого бы ни читать.

Александра Баженова

г. Саратов

 

«О ЖИЗНИ ГРУСТНЫЕ СТИХИ»

Всенародная любовь

Вышла небольшая книга страстной и преданной поклонницы стихов Николая Рубцова Майи Полётовой: «Н. Рубцов. Малоизвестные факты биографии» (М., 2004). Около четверти века отдавала она всю свою душу поиску и сбору материалов, встречам с подлинными свидетелями событий жизни поэта. Результатом увлечённой работы М. Полётовой стала не только книга, но открытие 1 сентября 2002 года в Москве Центра и Музея Н.М. Рубцова. Книга посвящена дочери поэта Елене Николаевне Рубцовой. В ней: имена, города; находки биографические, исполнительские (упоминаются песни на стихи Н. Рубцова), рукописные (письма, стихи, документы). Ряд можно продолжить. Например, названы энтузиасты из города Артёма Приморского края, беззаветно любящие поэта, Зинаида Дубинина, Ольга Коротаева, Светлана Дубинина и многие артёмовцы. Они никогда не видели друг друга – московские и артёмовские почитатели поэта – но переписываются, обмениваются фотографиями. Артёмовцы каждые три месяца присылают в Москву своеобразные «отчёты» о том, что они делают у себя, какие вечера, встречи, чтения проводят. В одной из школ Артёма открыт музей поэта. Неожиданный получен из того же Артёма – кассета с рассказом о Рубцове его сослуживца по эсминцу «Острый» и друга Г.П. Фокина. Преодолев расстояние в триста километров от Артёма до Находки, настойчивые энтузиасты сделали всё-таки эту уникальную запись.

Материалы поступают к Полётовой из разных мест. Кассета с докладом литературоведа из Ленинградской области. Особенно ценна кассета из личного архива Г.В. Свиридова: композитор негромким, чуть дребезжащим голосом, под собственный аккомпанемент поёт рубцовское «Привет, Россия – родина моя!..» За этим пением, кажется, целый оркестр выражает страстную любовь. Здесь записаны и слова композитора с мировым именем о поэзии Рубцова: «Это памятник целой эпохе». Композитор постиг самую суть поэта,

определил его стихи как «живые куски, оторванные от сердца». Аудиозапись из архива А. Дорина с песней на стихи Н. Рубцова «Я уеду из этой деревни» в исполнении ушедшего от

нас, близкого друга поэта, литературоведа, критика, историка В.В. Кожинова прозвучала на презентации данной книги.

Получена с найденной старой магнитной ленты запись чтения самим поэтом его произведения «Разбойник Ляля (лесная сказка)». Это редкая удача. Она связана также с энтузиастами, любящими Н. Рубцова, но уже из города Дзержинска Нижегородской области, где в библиотеке им. А.С. Пушкина открыт музей Н. Рубцова. Рубцов бывал здесь, на родине друга по Литературному институту А.А. Сизова, в посёлке Варнавино. Музей в Москве пополнился материалами из Нижегородской области: фотографией Марии Васильевны Кирбитовой, рассказавшей Рубцову легенду о разбойнике Ляле, подлинной фотографией деревни Ляленки, которая недавно полностью сгорела.

Много лет сбором материалов о Рубцове занимается поэт из Вологды В.С. Белков. Мало того, он прошёл теми тропами, какими ходил в детстве и юности Коля Рубцов. Белков пишет книгу о Рубцове, некоторые сведения он передаёт и коллегам-энтузиастам, занимающимся той же темой. Так М. Полётовой стали известны новые факты о матери Н. Рубцова, Александре Михайловне Рубцовой, в девичестве – Шуре Рычковой. Она родилась и выросла в состоятельной крестьянской семье Вологодской губернии. В семье она была единственным ребёнком. Бабушка поэта, Раиса Николаевна, ходила со своей невесткой, мамой поэта, в церковь села Спасского, через речку Стерлицу. В этой церкви крестили, венчали и отпевали всех Рычковых и Руцовых. Сестра поэта рассказала, что Александра Михайловна имела хороший голос, была очень набожной и пела в церковном хоре до самой Великой Отечественной войны. Её муж, отец Рубцова, Михаил Андриянович, служил заведующим сельпо. Будучи на государственной службе, он выражал недовольство участием жены в хоре, так как ходить в церковь, тем более петь там в то время было очень опасно. К сожалению, единственная фотография красавицы-матери Н. Рубцова, хранившаяся у сестры поэта, жившей в городе Череповце, исчезла. Её украли на вокзале вместе с сумочкой сестры.

Сестра поэта Галина Михайловна и её муж Александр Михайлович Шведов рассказали историю с пальто. Как-то Галина Михайловна с братом купили Николаю Рубцову новое демисезонное пальто, так как старое стало совсем ветхим. Через некоторое время смотрят: а брат опять носит старое.

На вопрос: «Где же новое пальто?» – Рубцов ответил, что отдал его товарищу, у которого вовсе пальто не было.

– Так отдал бы ему старое, – сказала Галина Михайловна.

– Разве можно дарить старое? – возразил Николай.

Нельзя не согласиться с тем, что Рубцов жил в талантливой семье, где каждый был с дарованием. Отец играл на гармошке и учил этому детей, мать и дочери замечательно пели. В семье был патефон (по тем временам – дорогое удовольствие) и всей семьёй Рубцовы слушали оперу Глинки «Иван Сусанин». Дома пели русские народные песни. О детей «не спотыкались», – так образно выразилась журналистка из Череповца, организовавшая встречу М. Полётовой с сестрой поэта, В.В. Попова. Краткое житьё в родительском доме, любовь матери никогда не забывались Колей Рубцовым. Он любил маму беззаветно. Не каждый ребёнок, мальчик будет выращивать для матери цветы, о чём он позже написал:

Домик моих родителей

Часто лишал я сна.

– Где он опять, не видели?

Мать без того больна… –

В зарослях сада нашего

Прятался я как мог.

Там я тайком выращивал

Аленький свой цветок.

Этот цветочек маленький

Как я любил и прятал!

Нежил его, – вот маменька

Будет подарку рада!

Кстати его, некстати ли,

Вырастить всё же смог…

Нёс я за гробом матери

Аленький свой цветок.

Журналист, писатель С.П. Багров учился вместе с Рубцовым в Лесном техникуме, они дружили всю жизнь. Багров вёл собственное расследование биографии Рубцова, в частности, старался снять несправедливое обвинение с отца Рубцова в том, что он якобы не воевал, отсиживался во время войны, и

что он бросил семью. Это не так. Имеются документы, что с 1942 по 1944 год Михаил Андриянович был призван в армию и служил в Вологодском батальоне МВД. Затем его направили политруком роты в 250 полк Тихвинскогого фронта. Вернулся он в Вологду в 1945 году, в обмотках, раненый, с орденами, имел вид простого солдата (по словам дочери).

Отец тут же поехал в Красковский детский дом, куда отдавал своего сына Колю. Там ему ответили, что Коля в 1942 году бежал из детского дома. Маленькая дочь не рассказала отцу о том, что мальчик до конца лета 1942 года жил дома и вторично был отправлен в приют лишь осенью. Мы предполагаем, пишет М. Полётова, что вторичное поступление ребёнка числилось в других документах. Не получив никаких сведений о своём сыне, отец мог предположить, что в период 1942-1945 годов мальчик где-то погиб.

В это время у Михаила Андрияновича образовалась новая семья, и один за другим родились три сына. Стоял вопрос о возвращении в семью детей от первого брака. Молодая супруга выражала недовольство возникшими сложностями, да и время послевоенное было нелёгкое. Уверенность в смерти мальчика, жизненные трудности – вот те обстоятельства, которые сыграли свою роль. Отец прекратил поиски сына. Так и выпал из гнезда птенец – Коля Рубцов.

Много ещё подробностей биографии Н. Рубцова вошло в книгу. Всего не передать. Иное и не вошло. Так, например, М. Полётова разыскала Маргариту Павловну Власову, с которой Н. Рубцов познакомился в 1958 году на Кировском мосту в Ленинграде, находился с ней потом в переписке, посвятил ей стихи «Я помню холодный ветер с Невы…» и «Лунные сумерки, свет и тень…». Рита Власова с дочерью Наташей приехала на презентацию книги М. Полётовой в Москву. Рассказ о встрече юных Коли и Риты ещё впереди. Книга будет пополняться, переиздаваться…

По книге М. Полётовой «Н. Рубцов. Малоизвестные факты биографии», видно как творчество Н. Рубцова распространяется по всей Руси великой. Открываются в честь поэта новые мемориальные доски, музеи, рубцовские центры, в школах – рубцовские уголки.

Проводятся Рубцовские чтения, вечера, выставки, пишутся современными художниками, в том числе и непрофессиональными, его портреты и портреты его друзей Собираются-стекаются всё новые материалы о биографии и творчестве поэта. Всем этим занимаются совершенно бескорыстно простые люди – строители, библиотекари, учителя, журналисты, крестьяне. Это – ответная благодарность людей за необъятную любовь к ним и к своей Родине поэта с совестливой душой. «За всё добро расплатимся добром, за всю любовь расплатимся любовью…», – завет Рубцова живёт в народе своей укорённой жизнью, и, видно, добра и любви на всех хватит.

Любовь Чиркова

г. Саратов

 

В ВОЛОГДУ, К РУБЦОВУ