Глава XIII. Добыча с«Вальтера Скотта» достается порядочным людям

Знаете, у меня до того дыхание сперло, что я едва чувств нелишился. Застрять на разваливающемся пароходе да еще вместе с такими злодеями! Однакона то, чтобы нюнить, времени у нас не оставалось. Мы просто должны былинайти их лодку – и удрать на ней. И мы поползли вдоль правого борта, трясясь отстраха, да еще и черепашьим шагом, к тому же – почти неделя прошла, пока мы докормы добрались. А лодки нет как нет. Джим сказал, что дальше он ни шагусделать не сможет, что у него от перепуга никаких сил не осталось. Но я сказалему: вперед, если мы застрянем на пароходе, нам точно каюк придет. И мыпоползли по другому борту. Кое-как добрались до кормовой стороны палубнойнадстройки, вскарабкались на световой люк, полезли по нему, цепляясь за его ставенки,потому что край люка под воду ушел. А как подползли совсем близко к дверипоперечного коридора, глядим – вот он ялик-то! Еле-еле различается в темноте.Отродясь я такого счастья не испытывал. Еще секунда, и я бы спрыгнул в него, нотут отворилась эта самая дверь. Один из тех двоих высунул из нее голову – всегов паре футов от меня, – я уж решил, что тут-то мне и конец, однако головаскрылась за дверью, а владелец ее и говорит:

– Да, убери ты, к дьяволу, фонарь, Билл, вдруг его ктоувидит!

А после сбросил в ялик набитый чем-то мешок и сам следом соскочил.Это был Паккард. За ним и Билл в ялик слез. Ну, Паккард и говорит, негромко:

– Так что – уходим?

Я до того ослаб, что едва за ставню держаться мог. Но Билл ответил:

– Погоди – а ты его обыскал?

– Нет. А ты?

– И я нет. Выходит, его доля денег при нем осталась.

– Ладно, пойдем, посмотрим. Глупо добро брать, а наличные здесьоставлять.

– Слушай, а он не поймет, что мы с тобой задумали?

– Может, и не поймет. Так ведь деньги-то забрать все равно надо.Пошли

Они выбрались из челнока и ушли в надстройку.

Дверь ее за ними из-за крена парохода сама захлопнулась, и ровночерез половину секунды я был уже в ялике, а за мной в него и Джим свалился. Явыхватил нож, перерезал веревку – и мы поплыли!

Весел мы не тронули, и не говорили, и не перешептывались, мыи дышать-то почти не дышали. Тишина стояла мертвая, течение пронесло нас мимоторчавшей из воды верхушки колесного кожуха, мимо кормы и через секунду-другуюмы оказались уже ярдах в ста от парохода, и он без следа скрылся во тьме. Мыспаслись и понимали это.

Отплыв от него ярдов на триста-четыреста, мы увидели, как вдвери палубной надстройки вспыхнула на секунду-другую словно бы искорка –фонарь – и поняли: злодеи хватились лодки и сообразили, что теперь им придетсятак же худо, как Джиму Тернеру.

Джим сел на весла, и мы погнались за нашим плотом. А я началвдруг тревожиться о том, что будет с бандитами – раньше у меня на это как-товремени не хватало. Стал думать, как это все-таки неприятно, даже если тыубийца, попасть в такой переплет. Думаю: заранее же ничего не скажешь, а вдругя когда-нибудь и сам убийцей заделаюсь, понравится мне тогда такая штука, а? Нуи говорю Джиму:

– Как только увидим где огонь, давай пристанем ярдов на стониже его или выше, в таком месте, где и тебя, и ялик укрыть можно будет, а япридумаю какое-нибудь вранье и пошлю людей забрать грабителей с парохода,вызволить из беды, чтобы их хотя бы повесили по-человечески, когда срок придет.

Однако осуществить эту идею мне не удалось, потому что опятьначалась гроза, еще и почище прежней. Дождь так и хлыстал, а огней никакихвидно не было – все, я так понимаю, давно уже спать завалились. Мы летели внизпо течению, высматривая огни – ну и наш плот заодно. Дождь, наконец, прекратился,хоть и не скоро, однако тучи остались на небе, и молнии посверкивали, – и однаиз них высветила впереди что-то черное, и мы поплыли туда.

Это был наш плот и до чего ж мы обрадовались, сноваоказавшись на нем. А тут и огонек завиделся – на правом берегу. И я решил плытьна него. Ялик был наполовину заполнен добром, которое грабители собрали наразбившемся пароходе. Мы кучей свалили его на плоту, и я сказал Джиму, чтобы онплыл дальше, а как решит, что отплыл мили на две, пускай зажжет фонарь иследит, чтобы тот не потух, пока я не появлюсь. А после взялся за весла и погребна огонек. Вскоре показались еще три-четыре – на верхушке горы. Стало быть, городок.Я подплыл поближе к тому огоньку, что на берегу светился, и перестал грести,дальше меня течение понесло. А когда проплывал мимо огонька, увидел, что этогорит фонарь, висящий на носовом флагштоке двухкорпусного пароходика, которыйпереправу обслуживает. Я пристал к берегу, залез на пароходик и принялся искатьсторожа – должен же он был где-то спать, – и в конце концов, нашел: сидящим наносовом кнехте, свесив голову между колен. Я раза два-три потряс его за плечо,а сам тем временем слезу пустил.

Он испуганно дернулся, но, увидев, перед собой всего лишьменя, от души зевнул, потянулся и спрашивает:

– Здорово, ну, в чем дело? Да не плачь ты, браток. Что утебя стряслось?

– Папа, мама, сестренка и…

Я заревел. А он говорит:

– Вот черт. Ты не переживай так, неприятности со всеми случаются,а после ничего, обходится. Так что с ними такое?

– Они… они… вы ведь сторож этого парохода?

– Ну да, – говорит он, и довольным таким тоном. – Я икапитан, и владелец, и помощник капитана, и рулевой, и сторож, и палубныйматрос; а иногда и груз, и все до единого пассажиры. Я не такой богатый, какДжим Хорнбэк, деньгами не сорю и не могу платить точно он, всем подряд, но яему сто раз говорил, что местами с ним не поменялся бы, потому как, говорю,быть матросом – это в аккурат по мне, черта лысого стал бы я жить в двух миляхот реки, в вашем городе, где и не случается-то ничего, да ни за какие вашиденьжищи и ни за что угодно в придачу. Нет уж…

Я перебил его и говорю:

– Знаете, с ними такая ужасная неприятность произошла, и…

– С кем это?

– Ну как же, с папой, мамой, сестренкой и мисс Хукер; и, есливы не подниметесь туда на вашем пароходе…

– Поднимусь? А они где?

– На обломках.

– На каких еще обломках?

– Так там только одни и есть.

– Погоди, это ты про «Вальтера Скотта» что ли?

– Ага.

– Бог ты мой! Да как же их туда занесло, господи помилуй?

– Они не нарочно.

– Да уж наверное, не нарочно! Но, коли они оттуда неуберутся сей же миг, им всем крышка, это как бог свят! Как же они попали-то в такуюбеду?

– А очень просто. Значит, мисс Хукер, она гостила в городке,там вверху…

– Ага, в Бутс-Лендинге – ну и что?

– Гостила она, значит, в Бутс-Лендинге, а под вечер и поплыласо своей негритянкой на конском пароме, хотела заночевать у подруги, миссКак-ее-там – не помню я имени, – и они потеряли рулевое весло, паром развернуло,пронесло мили две по течению кормой вперед, а после он врезался в тот разбитыйпароход и все потонули, и хозяин парома, и негритянка, и лошади, одна толькомисс Хукер успела ухватиться за что-то и забраться на пароход. Вот, а через часпосле того как стемнело, приплыли и мы на нашей барке со всяким товаром, атемно было так, что мы парохода и не заметили, и тоже врезались в него, однаковсе спаслись, кроме Билли Уиппла, – а он, он такой хороший был! – лучше бы явместо него потонул, честное слово.

– Ну и ну! Отродясь таких ужастей не слышал. А потом  чтовы сделали?

– Ну, мы кричали, кричали, да только река там широкая, никтонас не услышал. Вот папа и говорит, кто-то должен доплыть до берега и привестипомощь. А плавать-то никто кроме меня не умеет, ну я и вызвался, а мисс Хукерсказала, чтобы я, если быстро помощь не найду, шел в ваш город и отыскал еедядю, он, дескать, все как есть устроит. На берег я выбрался на милю нижепарохода, ходил там, ходил, уговаривал людей сделать что-нибудь, но все отвечали:«В такую-то ночь да при таком течении? Ничего не выйдет, иди к переправе, тампароход есть». Так что, если вы теперь поплывете туда…

– Видит бог, я и рад бы помочь, да, и придется, видать, нокто же мне, пропади оно все пропадом, за это заплатит? Как ты думаешь, браток, твойпапа…

– А, насчет этого вы не беспокойтесь. Мисс Хукер, она мне прямотак и сказала, что ее дядюшка Хорнбэк…

– Мать честная! Так он ее дядюшка? Ты вот что, иди вон натот огонек, а как дойдешь до него, поверни на запад и через четверть милиувидишь постоялый двор, попроси там, чтобы тебя к Джиму Хорнбэку свели, он ужточно за все заплатит. И не мешкай у него, он тебя обо всем расспрашиватьначнет, так ты скажи, что я его племянницу доставлю сюда в лучшем виде, раньше,чем он до города добраться успеет. Давай, топай, а я побегу моего механикабудить, он тут за углом живет.

Я потопал, конечно, на огонек, но, как только этот дядясвернул за угол, вернулся, сел в ялик, отплыл от переправы ярдов на шестьсот изатесался между дровяными барками: мне хотелось посмотреть, как паромныйпароходик вверх пойдет. За все про все, мне было радостно, что я такрасхлопотался насчет спасения тех негодяев – ведь мало кто стал бы заботиться оних. Я жалел только, что вдова ничего об этом не прослышит. Я так понимал, чтоона загордилась бы мной, узнав, как много я сделал, чтобы спасти этихпрохвостов, потому что и вдову, и прочих добрых людей хлебом не корми – дай им толькоо прохвостах да сущих мерзавцах позаботиться.

Ну вот, и прошло совсем немного времени как я увиделразбитый пароход, темный, тусклый, течение несло его! Меня аж холодная дрожьпробрала, я ударил по воде веслами, подплыл к нему. Он сидел в воде оченьнизко, и я сразу понял, что людей на нем нету. Я обошел его по кругу, покричал– никто не ответил, тишь стояла мертвая. Тяжело у меня стало на сердце, но нетак чтобы очень, – ладно, думаю, если эти бандиты никого не жалели, стало быть,и мне их особо жалеть не приходится.

А тут и паромный пароходик от пристани отчалил, и я наискосьушел вниз по реке, поближе к самой быстрине, а сообразив, что с пароходика меняуже навряд ли увидят, поднял весло и стал смотреть, как он обходит «ВальтераСкотта», отыскивая останки мисс Хукер, – капитан же знал, что дядюшка Хорнбэкзахочет их заполучить, впрочем, скоро они там махнули на это дело рукой и пошлик берегу, а я снова взялся за весло и полетел вниз.

Мне показалось, что жуть сколько времени прошло, прежде чемя увидел зажженный Джимом фонарь, да и то чуть ли не в тысяче миль от себя.Когда я добрался до плота, небо на востоке уже стало сереть, мы доплыли допервого попавшегося острова, укрыли плот, затопили бандитский ялик и повалилисьспать, точно мертвые.