Глава 1. Тайны семьи Копыловых

Глава 2. Мысли материальны

 

Материализовавшимся ответом на текущие желания Копылова, ему попалось объявление, случайно обнаруженное среди просторов интернета, где Денис выискивал выгодную недвижимость для финансовых вложений в условиях нового кризиса.

Определенный финансовый излишек скопился на счетах бизнесмена и требовал физической реализации в нестабильной, экономической обстановке на территории государства.

Среди множества предложений агентства по продаже недвижимости Копылову мимоходом в глаза бросилось хорошо знакомое изображение дедовского дома и желанная, физически осязаемая надпись под ним, гласившая, что недвижимость «продаётся», вместе с контактным, сотовым телефоном продавца.

Цена была смехотворна по меркам успешного человека – шестьсот тысяч за мечту было не жалко отдать. Японский внедорожник, на данный момент, находящийся в собственности бизнесмена, стоил в четыре раза дороже и был куплен мужчиной не в кредит.

Этими планами Денис с упоением делился с одним из многочисленных товарищей, а также, по совместительству одним из множества бизнес партнеров, медленно пробегая очередной круг теплым, сентябрьским деньком по прогретой, резиновой дорожке стадиона «Металлург».

Черный спортивный костюм с белыми полосками и синие кеды удивительно подходили к его крепкой фигуре, подчеркивая и выделяя широкие плечи, а ровный, неторопливый, полный достоинства баритон красочно описывал запыхавшемуся товарищу предстоящую покупку:

- Знаешь, как я скучал по реке? Как представлю, что вновь выйду на тёплые, согретые солнцем, пахнущие деревом доски крыльца, вглядываясь в искрящуюся гладь извилистого, перекатистого русла, то душа в пляс! Детство, брат, оно такое. Настоящее, чистое, неизменное.

- Угу, - буркнул менее подготовленный, раскрасневшийся, явно более слабый спортсмен, уже с раздражением поглядывая на дорогие часы на руке, - Ден, как ты так можешь? Бежать и не замолкать? И хоть бы дыхание сбилось, но нет – все прёшь и прёшь кругами, как локомотив. Тебе даже твой насморк не помеха?

- Эйфория, Семён! Эйфория… Ощущение успеха, - вымолвил Копылов и остановился, понимая, что партнёр на пределе сил, - знаешь, как говорят, мы все хотим вернуться в дорогие места, чтобы осознать, насколько сильно мы изменились сами. Я как белка в колесе, много лет пашу не покладая рук. Хватит! Я заработал столько, что до конца жизни моей не потратить. Нанимаю управляющего для бизнеса и хожу на пенсию. И всецело отдаю себя только таинству фотографии!

С этими словами Копылов достал из кармана штанов скомканный, синий платок, и, оглянувшись, чтобы никто не заметил эту интимную процедуру, прочистил нос, брезгливо выкинув использованную тряпку в урну, расположенную для удобства спортсменов неподалеку от беговой дорожки.

- Реально? – удивился Семен, тираде своего партнера, растягивая ноющие ноги неторопливыми наклонами, которым мешал довольно крупный, выпуклый живот мужчины. Подобное заявление Копылова заставило его пружиной распрямиться в полный рост, на секунду оторвавшись от упражнения - это ты-то на покой? Да ты же трудоголик! Ты не сможешь…

- Смогу Семён! Еще как смогу, - четко, будто бы принимая пари, ответил товарищу Денис, - кто я? Тварь ли, дрожащая или право имеющий?

Понимая, что подобным, риторическим вопросом он окончательно поставил недальновидного, но ухватистого в делах Семёна в тупик, Денис поспешил прояснить ситуацию:

- Жизнь ведь она не только в бабках, брат. Не только в работе. Я имею полное право отдать остаток своих дней на алтарь чего-то большего, чем очередной «лимон в кармане», - и, спохватившись, добавил уже более торопливо - Ладно, прости брат, пора бежать. Аринку с музыкальной школы нужно забрать и домой. К жене.

- А в душ? А обсохнуть? Ты итак простывший весь!

- Пустое! Дома помоюсь! - отмахнулся от друга Денис, и легко перепрыгнув через небольшой, чугунный забор, ограждающий беговую дорожку от входа на стадион, выбежал на открытую парковку перед многометровыми воротами парадного входа, на ходу пиликнув брелком сигнализации от большого, крупного и дорогого внедорожника черного цвета одной из излюбленных японских фирм.

Умная машина, повинуясь нажатиям клавиш брелка, послушно завела не успевший остыть за время пробежки мотор, щелкнув запорными замками четырех дверей. Настроенная под хозяина магнитола мигнула сенсорным экраном, запуская хорошо известный трек группы «ДДТ»

 Желтые листья близлежащих тополей, успели и за столь короткое время довольно плотно усыпать чёрный капот внедорожника, что заставило Копылова несколько минут потратить на то, чтобы осторожно стряхнуть щеткой с капота нежелательную растительность, символизирующую всеобщее увядание природы и переход на новый цикл.

С наслаждением вытащив из вскрытой пачки новый носовой платок, неизменного, синего цвета, который он так любил, Денис, практически на ощупь, управляя небольшим, удобным смартфоном, выбранным, как говориться, «по руке владельца», не глядя нажал на иконку дочери, вызывая ее на разговор:

- Алё! – не по-детски серьезный голос ответил без промедления. Такова была излюбленная манера дочери вести разговоры. К ней успешно можно было применить распространенный эпитет «маленький взрослый»

- Как игра на скрипке, Арин? Уже всё?

- Уже полчаса как всё, папа! – Арина, находясь в легкой степени возмущения и очень не любила, когда родители задерживались, не предупредив, - ты, где пропадаешь?

- Бегаю! – сам того не замечая начал оправдываться взволнованный отец, между тем аккуратно выруливая на полупустую, проезжую полосу, - буду через десять минут максимум, - и заискивающе добавил, - Ну, прости уж старика! Папе нужно держать себя в форме для твоей мамы.

- Понимаю, - вздохнула девочка на том конце провода, - поэтому и сижу. Жду. Все прочие дети уже разбрелись. Я одна... всё, бросай трубку. Будь осторожен за рулем.

- Хорошо, спасибо за понимание, доча.

- Было бы за что, пап.

Экран мобильного устройства высветил иконку «вызов завершен» перед тем как уйти во мрак режима ожидания.

Быстро стемнело. У осеннего вечера, даже самого солнечного и безоблачного, вообще имелось странное свойство в мгновение ока превращаться в самую настоящую, прохладную тьму глубокой ночи.

 Именно поэтому Копылов и простыл. Полторы недели назад он посмел опрометчиво поверить теплому солнышку бабьего лета и, задержавшись в гаражном кооперативе, где его рабочие производили памятники и оградки, не заметил, как попал в объятие стылых сумерек, с раздражением отметив легкую боль в горле по возвращению домой.

Впрочем, лечиться времени особо не было и нужно было сказать, что обострившийся насморк беспокоил больного на протяжении практически всего лета, отравляя ночной отдых небольшой заложенностью то одной, то другой ноздри.

Вот и сейчас, по наблюдениям Дениса прошло совсем мало времени между его выходом с закатного стадиона и тревожным, уличным светом фонарей на фоне утопающих в звездной темноте, смолкающих улиц родного города.

Братск – город его детства, особенно ближе к вечеру, казался Денису малоприветливым местом. Впрочем, как и Иркутск, Красноярск и любой другой город, где он бывал по зову дел. Копылов вообще искренне считал, что темное время суток лучше всего встречать дома, с семьей, а не таскаться абы, где и с кем попало, чтобы не нажить нежелательных приключений и неприятностей.

Он не боялся драк и склок. Часто бывал бит и не менее часто бил. Просто на излете третьего десятка лет видел совершенно иные ценности и приоритеты, чем доказывание кому бы то ни было своего физического и духовного превосходства в бытовом, ненужном конфликте.

Многие считали иначе. У открытых до позднего вечера дверей пивнушек роились непонятные, серые люди, превалирующе одетые в потасканную спортивную одежду и глубоко накинутые на голову капюшоны. Некоторые из них удобно расположившись на бетонном крыльце одного из заведения, «не отходя от кассы» дегустировали третьесортные спиртные напитки, жадно сопроводив глазами чёрный внедорожник, блеснувший под фонарями чистым, серебряным узором литых дисков.

Кожей Денис почувствовал, как собравшиеся люди обсуждают и осуждают его успех, не предпринимая при этом никаких шагов к собственному достатку. Копылов прекрасно знал эту натуру – вечно, долго и нудно говорить ни о чём, виня всех, кого только можно винить в собственных бедах и неудачах.

Под раздачу злых языков попадали все – и правительство федерации, и родители, и жёны, и даже маленькие дети, родившиеся, по мнению несостоятельных отцов в крайне невыгодный момент.

Отражением его мыслей, буквально на глазах, под сенью полуопавших деревьев несколько мужчин крепко костерили друг друга, толкая тела оппонентов непослушными руками.

«Обычная бравада» - подумалось наблюдательному Денису, который про себя отметил, что весь этот фарс был рассчитан на стайку женщин, сидящих на лавке неподалеку и увлеченно наблюдающих за конфликтом мужчин, - «просто довольно глупый способ привлечь к себе внимание»

Конечно, Братск не везде был таким. Просто в некоторых кварталах, отдаленных от центра, в глухих, непролазных дворах, все еще чувствовалось тошнотворное влияние «бандитской эпохи», вырывающееся наружу. Эта ужасная эпоха, прежде всего, проявлялась в людях, отстающих от требований и вызовов настоящего времени лет этак на десять – пятнадцать.

«Рудиментарные отростки» - хмыкнул про себя Копылов, перестраиваясь на соседнюю полосу, - «рано или поздно вы просто канете в небытие, будто бы вообще не жили на белом свете»

Не смотря на полное нежелание конфликтов, тем не менее, в бардачке автомобиля предусмотрительного и готового ко всему Дениса, всегда можно было обнаружить травматический пистолет и баллончик с перцовым газом, чтобы максимально успешно наказать потенциального обидчика, не причинив последнему смертельного вреда.

Копылов, обладая юридическим образованием, как никто другой понимал, насколько не лояльны законы Российской Федерации к людям, находящимся в состоянии необходимой обороны или крайней необходимости.

Обороняющийся гражданин, под испытующим взором судьи, чересчур часто превращался в жертву правосудия, «в преступника», достойного порицания и самого строгого наказания, необоснованно получая за попытку защитить свою или чужую жизнь, честь и достоинство, вполне реальные сроки.

Поэтому и оружие приходилось подбирать останавливающее, шоковое, больше влияющее на противника психологически, нежели наносящее ощутимый, физический урон.

Недолгая дорога подходила к концу. Неторопливо и внимательно проехав несколько перекрестков с вялым, вечерним движением, дорогой внедорожник подрулил к чугунному, витиеватому забору, за которым скрывалось двухэтажное здание, исполненное в неказистом стиле массовой, советской застройки из красного кирпича, являющееся местом дислокации довольно знаменитой и уважаемой музыкальной школы.

Черный внедорожник, отразив чистым, намытым капотом свет горящих окон близлежащих домов, мягко прошуршав шинами по свежему асфальтовому покрытию, легко поднял при плавном торможении из-под колес целую стайку желтых, тополиных листков, которые немедленно, играя, подхватил и унес во мрак подворотен легкий, осенний ветерок.

Небольшие, трехместные, скрипучие качели, стоящие во дворе заведения еще чуть ли не с дедовских времён, когда музыкальная школа была обычным детсадом, всегда были излюбленным местом ожидания родителей для Арины.

 Там отец и обнаружил ее, задумчиво уставившуюся в звездное небо большими, карими глазами, по неподвижной поверхности которых, отражаясь, в последних отблесках далекого, таящего заката, мерно текли перевернутые изображения свинцовых, разрозненных облаков, обещавших к утру вылиться в самую настоящую бурю.

Хорошенькое, миловидное личико ребенка обрамляла копна длинных, прямых, чёрных волос, доставшихся ей в наследство от отца. Стройная как тростинка, одетая в легкий, спортивную курточку и джинсы Арина выглядела немного старше своих лет и видимо уже покорила своей красотой сердца многих сверстников.

Сердобольного отца всегда брала оторопь только от одной мысли о том, что когда-нибудь она окончательно повзрослеет и приведет в дом своего избранника – худшая пытка для действительно любящего родителя.

- Просил же ночью ждать меня внутри, - смахивая неприятное наваждение грядущих дней, беззлобно проворчал Денис, присаживаясь на качели слева от дочери.

- А ты не затягивай с приездом и я не буду выходить, - резонно возразила Арина на замечание отца, - В здании скучно, да и сторож плохой собеседник. Мне хватает времени проведенного за скрипкой, чтобы стены этого здания стали мне в тягость.

Копылов улыбнулся. «Ох уж эта манера дочки рассуждать как взрослая» невольно, не без теплой грусти, подумалось отцу,- «взрослеют много быстрее, чем мы успеваем отследить изменения».

- Как простуда? – поинтересовалась дочка, внимательно взглянув на отца, подсевшего рядом, - насморк все также беспокоит? Не пора ли к врачу? Уже почти третий месяц шмыгаешь. Раздражает...

- Да пока рано, - улыбнулся Денис, вновь коснувшись платком раскрасневшегося носа, - терпимо пока.

- Ну-ну… Терпимо...

 Иногда Копылов даже искренне верил, что подле него находиться равновозрастный собеседник, но отчего-то поселившийся в теле ребенка.

«Иван не такой. Все еще пребывает в детских грезах и предпочитает драться, а не грызть гранит науки или приобщаться к искусству». В отличие от матери, Денис был приверженец полной демократии в воспитании молодого поколения. Дарья же мыслила совершенно иначе, чутко следя за планомерным, разносторонним развитием детей.

Вновь, незаметно для себя провалившись в мысли, Копылов стал разглядывать жёлтые окна местных многоэтажек, глубоко задумавшись о простых, мирских вещах. За каждым окном семья со своей историей. Живут. Растут и растят. Рождаются и умирают. Удивительный круговорот жизни и смерти. Никто не в силах противостоять ей. Ни он, ни грядущие поколения. Это удручало.

По долгу работы Денис часто видел смерть. Поддерживая контакты с центральным моргом города, Копылов часто заезжал туда, хорошо познакомившись с местным, престранным, но забавным патологоанатомом, и благодаря ему часто видел неприятные последствия смерти, а наработанные связи в рядах полиции позволяли именно его сотрудникам ритуального агентства первым приезжать на труп, для дальнейшей работы с телом.

Его воображение почти не трогали сморщенные, иссохшиеся тела стариков, но всегда до глубины души цепляла несправедливость преждевременной кончины молодых людей.

Именно в такие моменты ощущалась вся непередаваемая хрупкость жизни, заключенной в тело человека и бездумное, чаще всего глупое распоряжение ею в рядах детей и подростков.

Как любил говорить хорошо знакомый ему патологоанатом:

- Несчастных случаев практически нет. Есть случаи тупости. Не пристегнулся в машине и вылетел в лобовое стекло – тупость. Не закрепил должным образом страховочный ремень при высотных работах – тем более тупость. Полез на вагон под контактный провод для удачного кадра – вообще имбецил. Вот и выходит, что девяносто процентов погибают по собственной глупости.

Молчание между тем затягивалось. Очень не хотелось садиться в душный салон автомобиля. Хотелось дышать полной грудью и любоваться свечением живых и теплых окон.

«Интересно, про что думает дочь?» - Денис мельком, не привлекая внимание, скосился на девочку рядом.

Арина глубоко и ровно дышала, будто бы спала, но глаза являли такую ясную отрешенность от сиюминутного, что чувствовалось, как не по годам развитая дочь рисует перед своими очами незримые горизонты грядущего дня.

По мнению Копылова, торопить столь пикантный момент не следовало. Он мог никогда и не повториться.

Поздний вечер осени удивительным образом пронизывал каждую клеточку его естества, позволяя успокоиться суетливым мыслям, роящимся внутри черепной коробки. От необычных переживаний слегка закололо шрам на затылке, приводя очарованного отца в чувство.

Вдоволь насидевшись на скрипучих качелях в нетягостном, лёгком молчании, более взрослый и собранный Денис, повинуясь веянию уходящего времени, все же, через усилие воли, решился прервать его:

- Поехали, а то мама волноваться будет. Итак, задерживаемся.

- Я ее уже предупредила, что ты забегался на стадионе с Семёном. Так что все «на мази»

- Выражение то какое, - хохотнул Денис, - «на мази»! И что бы я без тебя делал? – он улыбнулся, легко поцеловав дочку в румяную щечку, и собственным примером увлек ребенка за собой.

 

Глава 4. Сделка с дьяволом

 

Утро затянуло своей неизменной суетой, легко и незаметно истерев неприятное послевкусие ночных приключений.

Общие, семейные сборы на работу и в школу, быстрый завтрак, короткие, сдержанные переговоры наполняли квартиру, настраивая хозяев на быстрый темп сегодняшнего дня.

Обычно бойкая Арина вела себя странно и тихо. Обеспокоенная несвойственным поведением ребенка Дарья даже потрогала лоб дочери, чтобы убедиться, что у последней нет температуры – настолько несчастным выглядело осунувшееся, бледное личико девочки.

- Все в порядке мам! – ребенок выдавил из себя улыбку, отстраняясь от материнской заботы, - просто не выспалась.

- Я на всякий случай – улыбнулась Даша, все еще не привыкшая к самостоятельности дочери, - тебя сегодня со школы забирать?

- Нет мам, приду сама. Погода хорошая. На дополнительные занятия никуда не надо.  Да и прогуляться хочется.

- Хорошо, но будь аккуратна! – это уже Денис вмешался в разговор, каждый раз, волнующийся при длительном отсутствии дочери вне стен родной квартиры.

В последнее время в Братске было неспокойно. Сводки пестрели сообщениями об исчезнувших людях и странных убийствах. Данная ситуация уже давно заинтересовала внутренние органы, призывающие по всем каналам граждан оставаться бдительными и сообщать о любых странных явлениях и людях.

Неожиданно, кажущиеся далекими сообщения о бдительности прорвались в реальность, взбаламутив ближайшее окружение Копылова. В голове, помимо воли, всплыл образ, как Аринку, во время прогулки, перехватывает безликий мужчина, унося в нутро припаркованного автомобиля.

Копылов невольно сжал кулаки. Ни смотря на закон, если хоть кто-то посмеет обидеть дочку, он его найдет и накажет. Накажет стократно, по отношению к принесенным страданиям.

Благо, что подобные мысли были всего лишь наваждением, а поэтому, дождавшись своей очереди в ванну, глава семейства торопливо придался утреннему прихорашиванию и бритью.

Как, оказалось, спешил он совершенно зря.

Только что закончивший чистить зубы и страшно  не выспавшийся Денис, закрыв кран с шумной водой, вышел в прихожую, с удивлением уставившись на двух сотрудников полиции, стоящих на пороге. Люди в форме о чем-то вполголоса переговаривались с Дарьей, и едва Копылов показался в поле их зрения, полностью переключили внимание на него.

Заспанный, поёживающийся в тёплой квартире после прохладного утра, в столь ранний утренний час и еще совсем молодой старший сержант, с легкой примесью востока в тонких чертах худого, детского лица обернулся к хозяину квартиры. Коротко кивнув в знак приветствия, сержант продолжал о чем-то быстро тараторить, постоянно расспрашивая Дарью, явно стараясь произвести на красивую женщину благостное впечатление. При этом молодой сотрудник полиции, беспрестанно фиксировал любые её ответы в блокнот, видимо, чтобы еще больше подчеркнуть важность собственного «я».

Вдоволь наигравшись в сурового следователя, сержант, наконец-то переключил внимание на вышедшего из ванны мужчину. Он, не взяв и секунды паузы, продолжил опрос, и ручка с новой скоростью запорхала по исписанному блокноту сотрудника правоохранительных органов:

- Денис Вячеславович это вы, вы или правильно я понимаю? – начал сержант, довольно глупо выстроив первую фразу опроса, из-за своей торопливости, довольно смешно изменив порядок слов.

- А есть сомнения? – вопросом на вопрос, хмыкнул в ответ Денис, пребывая в легкой форме замешательства от визита столь неожиданных и незваных гостей.

- Всё бывает, - философски заметил сержант и, не мешкая перешел к делу, - вы ночью сегодня не видели ничего странного, что могло бы дополнительно привлечь ваше внимание? Ориентировочно в период с трех до четырёх часов ночи?

Про себя Денис усмехнулся, живо представив, как излагает сержанту свой сон и ночное видение, но вместо этого Копылов, не поведший и бровью, естественно, принялся рассказывать другое:

- Разве что компания, расположившаяся под окном…

- С этого места поподробнее, - высокий и статный, молчаливый и задумчивый, русоволосый старший лейтенант, которого весь район знал, как своего участкового, вынырнув из размышлений, с интересом уставился на Дениса, - когда приехали? Во сколько? Как себя вели? Что пили? Что за марка автомобиля? Нас интересуют все подробности.

Копылов почувствовал в этом человеке настоящего, собранного и сосредоточенного профессионала своего дела. Уверенность и опыт проявлялись буквально в каждом слове, в каждом жесте офицера, не смотря на моложавость образа. Даже Денису стало тяжело поддерживать зрительный контакт с участковым, настолько последний обладал пронзительным взглядом глубоких, карих глаз.

В душе что-то предательски кольнуло, сбивая с бизнесмена спесь. Помимо своей воли Копылов почувствовал себя маленьким, нашкодившим сорванцом, пойманным за руку в чужом огороде.

Напряженная обстановка в городе сказалась на опрятности старшего по званию. Это и понятно. Видимо участковому ни единожды приходилось оставаться на работе на ночь. Форменный, полевой китель был измят, но сидел как влитой на тренированном, жилистом теле. Фуражка слегка потеряла форму, а бесцветная кокарда была забавно отклонена в сторону от уставной оси.

Офицер, явно мучаясь бездельем, бездумно вертел в руках пачку носовых платков Дениса, до сего момента внимательно вчитывался в мелко написанную инструкцию на целлофановой упаковке. Его взгляд лишь на секунду оторвался от текста и скользнул по фигуре хозяина квартиры, будто бы оценивая соотношение сил при потенциальном сопротивлении.

Озвучив ряд интересовавших его вопросов, офицер совершенно естественно продолжил малоинтересное чтение, терпеливо ожидая ответы оппонента.

Это мирское, простое занятие, почему то усугубляло образ предельной нервной и физической напряженности участкового и зрительно делало молодого мужчину несчастным. Ко всему прочему по впалым, бледным, веснушчатым щекам богато рассыпалась густая, трехдневная щетина, хорошо видимая при ярком освещении.

- Павел Иннокентьевич – вмешалась в разговор Дарья, очевидно хорошо зная личность представителя власти, - может чаю?

- Нет, нет, спасибо Дарья Сергеевна! – отказался от предложения офицер, полностью отвлекшись от чтения инструкции - Я понимаю, что итак отрываю вас от устоявшегося, утреннего моциона и задерживаю перед работой, а поэтому все очень и очень кратко, на бегу. Так что же вы видели, Денис Вячеславович?

- Только то, что молодые люди развлекались, слушая музыку и о чем-то громко переговариваясь между собой. Даже количество их не запомнил. 

- И всё? – разочарованно протянул офицер, явно ожидавший большего набора фактов.

- Всё, - уверенно ответил Денис, к которому вернулась былая уверенность, мельком посмотрев на настенные часы.

Этот мимолетный жест не ускользнул из профессионально обостренного внимания наблюдательного лейтенанта:

- Денис Вячеславович. Я оставил Дарье свой номер. Если вспомните о чем-то более подробно, то позвоните мне, будьте любезны. Олег, пойдем – обратился старший по званию к своему деятельному подчиненному, - Не будем задерживать людей!

- А что собственно произошло? – не сдержал собственного любопытства Денис

- Двойное убийство, - особо не думая, произнес, уходя старший сержант, приоткрывая тайну следствия, - двое с ножевыми ранениями в машине, один ранен и в коме. Двое двухсотых… Один трехсотый…

- Ну! Угомони ка ты свою прыть! – перебил несдержанного коллегу еще более посерьезневший участковый, - город большой. Бывает многое. Не обращайте внимания! – на прощание обратился Павел Иннокентьевич к хозяевам квартиры, и еще раз извинившись за столь ранний, но необходимый визит, вышел на лестничную клетку.

- Ну вот! Опять… - выдохнул Денис, едва за неожиданными визитерами захлопнулась входная дверь.

- О времена, он нравы! – процитировала невозмутимая Дарья кого-то из великих людей и, видимо, не желая больше обсуждать с мужем столь страшные события, решительно проследовала на кухню, чтобы доесть остывший завтрак.

Копылов остался один. Пребывая в раздумьях, он медленно осмотрел коридор, собираясь с мыслями. Чего – то явно не хватало, но чего?

Рефлекторное шмыганье носом позволило хозяину квартиры обратить внимание на исчезновение мелкого, но столь важного предмета обихода.

Уходя, невольно или специально, участковый прихватил с собой пачку носовых платков.

Копылов искренне пожалел, что столь быстро, при первой встрече, наградил образ участкового множеством положительных качеств.

- Клептоман чертов! – в полголоса ругнулся Денис, следуя на кухню за своей женой.

 

Красивая, синяя визитка полицейского, со вкусом украшенная гербом ведомства на заднем плане позади основного текста, нашла свое место в бардачке автомобиля по дороге на работу.

«Корнышев Павел Иннокентьевич» было красиво выгравировано золотом букв на ее картонной поверхности и лаконичное, краткое завершение - «ваш участковый». Дальше следовал стандартный набор контактов для экстренного вызова сотрудника к месту происшествия.

Говорить не хотелось. По улицам Братска ехали молча, переваривая информацию о случившемся.

Всегда, когда рядом случается что-то страшное, невольно проецируешь данные события на собственную жизнь. В голову лезет многое, неуёмное – а если бы в этот момент мимо компании шёл кто-то из родных, что тогда? А если бы кто-то из близких людей стал случайным свидетелем расправы? Тоже бы стал одной из специализированных, трехзначных цифр, в простонародье обозначающих мертвое тело?

Преступников Копылов ненавидел всей душой. Он еще мог понять такое явление как воровство во имя выживания, но насильников, убийц, разбойников презирал, верно считая, что у них должна была быть только одна дорога – прямиком на Колыму.

Эти размышления роились в голове у Дениса ощутимо отравляя и без того испорченное настроение.

Жена и дочь, понимая, что доставать расспросами главу семейства в столь хмуром состоянии не стоит, ехали в салоне молча, всецело погрузившись в новенькие смартфоны.

Высадив дочку у школы, и еле найдя в себе силы на прощание помахать рукой, Денис остался один на один со своей супругой. 

Превозмогая собственное нежелание, мужчина все-таки попытался завязать откладываемый разговор:

- Бывает же… живешь, живешь и вот прямо под окнами смерть… - проговорил Копылов, едва осенняя, легкая курточка дочери скрылась за воротами образовательного учреждения.

Неожиданно Денис был довольно грубо перебит верной спутницей жизни:

- Прости, дорогой. Давай не сейчас. Очень сбивает с нужного настроя. У меня скоро встреча со спонсорами института.

- У тебя вечно настрой. И вечно не тот, - проворчал супруг и, не смотря на статус взрослого и состоятельного мужчины, надулся на супругу как малый ребенок.

Поддавшись эмоциям Копылов, довольно лихо развернулся на месте, едва не задев задним бампером бетонный столб уличного фонаря, направляя машину к следующему пункту назначения.

Братск очень растянутый город. Настолько, что Денис даже слышал мнение, что его строили на перспективу, подготавливая к роли областного центра. Иркутская область – область большая, побольше многих полноценных, Европейских стран. Такими просторами трудно управлять разумно. Контроль быстро терялся из-за расстояний, к периферии иногда превращаясь в легкую форму анархии на территориях глухих деревень.

Бытовало мнение, что вроде как в Советское время даже планировали разделить надвое, но видимо реализации грандиозных планов помешала пресловутая перестройка, затеянная Горбачевым.

 Отсюда и большая удаленность микрорайонов, местами достигающая тридцати километров. Сам центр, уместившись на сравнительно небольшом клочке суши, был компактен и доступен, но пригород, в котором располагался Дашин институт, был много дальше и требовал значительных временных затрат, чтобы просто доехать до нужного места.

Падунские Пороги, Энергетик, Гидростроитель, считаясь официальными кварталами города Братска, на деле являлись фактически полностью иными, обособленными, молодежными городами, расположенными на красочном берегу рукотворного моря.

Копылов любил пригород намного больше центра. Любил гулять по неотделанной, покрытой соснами, набережной, наслаждаясь движением могучих железнодорожных составов над головой. Сверху стучали многотонные машины, передавая могучую вибрацию движения берегу, расположенному в низине, по отношению к железнодорожной насыпи и почему то именно в эти моменты, тем более в осеннюю пору, особенно терпко хотелось жить и творить.

Денис редко отказывал себе в удовольствии, получаемом от уединенной, неторопливой прогулки по усыпанному хвоей берегу, с неизменным любованием бетонным величием одной из крупнейших ГЭС России.

Фотоаппарат, заряженный и всегда готовый для ловли удачного кадра, неизменно покоился в специальном футляре в широком бардачке японского автомобиля. Едва за спиной закрывалась дверь внедорожника, как ярый фанатик своего дела, на десятки минут погружался в особый, чувственный мир творческого восприятия.

Однако сегодняшняя встреча с продавцом, назначенная в центре, в десятках километрах от Энергетика, в котором долгое время выстраивала свою карьеру Дарья, вынудила его как можно скорее завезти жену к месту назначения, чтобы развернуть автомобиль в обратном направлении.

Чувствуя плохо замаскированную деловой торопливостью обиду Дениса, дежурно, скомкано и виновато чмокнув мужа в щечку, Дарья вышла у нужного здания из красного кирпича, также дежурно пожелав хорошего дня супругу.

Понимая, что и он был весьма хорош в разжигании семейного конфликта буквально на ровном месте, Денис извинился за излишнюю резкость.

Мужчина, виновато улыбнувшись, как можно более тепло помахал на прощание рукой, на секунду обернувшейся жене, и с успокоением увидел ответный, теплый жест любимой женщины. Не смотря на теплящуюся внутри обиду, он вновь, как при первой встрече, невольно залюбовавшись её легкими, ловкими движениями девочки - подростка, проворно взбегающей по широкой лестнице института, так не вязавшимися с образом успешной карьеристки и матери двоих детей.

Не стесненный жестким рабочим графиком, но предельно пунктуальный Копылов вывернул на проезжую часть и, вырулив на Падунскую трассу, отправился на желанную встречу с незнакомцем, который так уместно продавал дорогой сердцу, а поэтому особенный дом в пятидесяти километрах от центрального района.

Черный внедорожник легко рвал пространство хорошей, межгородской трассы, оставляя за кормой менее мощные и не приспособленные для лихой езды, машины, благо что широкое, двухполюсное движение в одном направлении открывало широкое пространство для маневра.

Лес, благодаря скорости, превратился в единую, разноцветную пелену пятен. Скорость – великий наркотик. Только в этот момент, наслаждаясь чувством адреналина и приглушенным ревом натруженного мотора, в гордом одиночестве, Денис чувствовал себя по настоящему свободным.

На длинном участке трассы между Братском и Падунскими Порогами не было светофоров, поэтому Копылов буквально упивался ездой, как дорогим, душистым чаем, прогоняя дрянной, утренний эмоциональный фон и настраиваясь на деловой день.

Как опытный водитель, при перестроении часто посматривая в зеркало заднего вида, он отметил про себя странную особенность, показавшуюся сначала несуразицей, совпадением.

На пределе своих мощностей, петляя и скрываясь в потоке, от дорогого, японского внедорожника старалась не отставать невзрачная, черная, отечественная машина, класса кроссовер, одной из современных, недавно выпущенных АвтоВАЗом марок.

Глухая, непроглядная тонировка не позволяла Денису разглядеть пассажиров, сидящих в салоне, но почему то он был практически полностью уверен, что за ним увязались в погоню уязвленные быстрым обгоном, вездесущие представители золотой молодежи, прохлаждающиеся ничегонеделаньем в выходной день.

Улыбнувшись их наивности, Копылов еще более нажал на педаль газа, заставив автомобиль незадачливых гонщиков в течении нескольких минут практически раствориться на горизонте.

Удовлетворившись результатами собственной, умелой ездой, Денис прибавил громкость магнитолы, переключившись с поднадоевшего плейлиста на свободные просторы радиовещания.

Музыка, льющаяся из эфира, обладала явно гипнотической силой, настолько необычными были ее гитарные переливы, схожие с лучшими, бардовскими произведениями советских композиторов.

Зачарованный приглушенной игрой одинокой гитары, отдаленно напоминающую манеру игры Виктора Цоя, Копылов с удивлением обнаружил, что к данному треку прилагаются не менее странные слова, выводимые грустным, молодым, до боли знакомым Денису, но так и не узнанным, мужским голосом:

 

Потеряв начинаешь ценить

И дела, чтоб вернуть, совершать…

Судьбоносная вьется нить

Заставляя живущих страдать.

Круговерть из обыденных дел

Хоровод из желаний и снов

Потеряв – ты покинешь удел

Одного из десятков миров.

Что за гранью? Там рай или ад?

Там сады иль клоака огня?

Лишь утрата прорвет хоровод

Суетливого каждого дня.

По следам, в топи Черных болот

Ты вернешься родные края

Чтобы вызвать вехов поворот

Навестить наконец-то меня.

Я согрею заблудшую дочь

Сберегу для грядущих веков

Только этим смогу я помочь

В вечном сне у моих берегов.

 

Так и не определив исполнителя, но предельно заслушавшись, Копылов едва было, не влетел в затормозившую на светофоре машину, быстро, практически незаметно добравшись до въезда в центральную часть города.

Песня была ужасной с точки зрения студийной записи, отвратительной по смыслу и поэтому загадочно – притягательной.

Решив больше не испытывать судьбу, Денис переключил магнитолу на привычный лист музыкальный произведений, наслаждаясь творчеством горячо любимой группы. До встречи с продавцом оставалось совсем немного времени…

 

В утреннем кафе было пусто. Оно и понятно – основной наплыв посетителей ожидался разве что к обеду. В десять часов утра компанию Денису могла составить разве что сонная муха, медленно ползающая по витрине.

Просторная улица за широким окном была полна людей, и Копылов был очень благодарен устроителю данного заведения, который предусмотрел оживленность места, а поэтому покрыл окна защитной пленкой, изолирующей помещение кафе от нежелательных взглядов с внешней стороны.

Денис снял куртку, повесив ее на чугунную, роговатую вешалку, удобно расположившись на кожаном сидении, заняв привычное место в углу заведения, и был рад, что обладая предельной пунктуальностью, продавец дома, практически тут же бесшумно вошел в помещение, приветливо помахав рукой потенциальному покупателю.

«Что за чертовщина?» - руку слегка кольнул предмет, отдаленно похожий на тупую иглу. Озадаченный неожиданной находкой на сидении кафетерия, Денис закрутил, завертел перед глазами длинное, черное перо птицы.

Рассмотрев его со всех сторон, он лениво отложил перо в сторону, намереваясь выкинуть его по вых