Судья, высказавший свою позицию о виновности подсудимого до вынесения итогового решения, подлежит отводу в соответствии с принципом беспристрастности суда.

Приговором Рузаевского районного суда от 26 февраля 2019 года Ш.Н.Н., ранее не судимая, осуждена по части 1 статьи 286 УК РФ к штрафу в размере 50 000 руб. На основании пункта 3 части 1 статьи 24 УПК РФ освобождена от назначенного наказания за истечением сроков давности уголовного преследования.

Судебная коллегия приговор отменила и направила дело на новое судебное рассмотрение по следующим основаниям.

В соответствии с пунктом 2 статьи 38915, пунктом 2 части 2 статьи 38917 УПК РФ основанием для отмены обвинительного приговора в апелляционном порядке в любом случае является вынесение его незаконным составом суда.

Конституционный Суд Российской Федерации в постановлении от 23 марта 1999 года № 5-П и в ряде определений, в том числе от 1 ноября 2007 года № 799-О-О, от 1 марта 2012 г. № 426-О-О, подчеркнул, что, исходя из конституционного права каждого на рассмотрение его дела справедливым и беспристрастным судом, сделанные судьей в процессуальном решении до завершения рассмотрения уголовного дела выводы относительно наличия или отсутствия события преступления, виновности лица в его совершении, достаточности собранных доказательств, по иным вопросам, которые могут стать предметом дальнейшего судебного разбирательства, могли бы определенным образом связывать судью при принятии по этим вопросам соответствующих решений.

В соответствии с указанной правовой позицией, высказанное судьей в процессуальном решении до завершения рассмотрения уголовного дела мнение относительно наличия или отсутствия события преступления, обоснованности вывода о виновности в его совершении обвиняемого, достаточности собранных доказательств определенным образом ограничивало бы его свободу и независимость при дальнейшем производстве по делу и постановлении приговора или иного итогового решения.

В связи с этим судья, ранее высказавший в ходе производства по уголовному делу свое мнение по предмету рассмотрения, не должен принимать участие в дальнейшем производстве по делу.

Данные положения закона при производстве по уголовному делу в отношении Ш.Н.Н. соблюдены не были.

Как следует из материалов уголовного дела, председательствующий по делу судья дважды рассматривал ходатайства органа предварительного расследования в рамках расследования уголовного дела о наложении ареста на имущество и о продлении срока ареста на данное имущество, принадлежащего Ш.М.В.

Из текстов принятых судебных актов следует, что судья фактически высказал свою позицию относительно характера совершенных Ш.Н.Н. действий. Так, в постановлении от 04.04.2018 суд указал, что «учитывает обстоятельства преступления», «указанное имущество выбыло из владения потерпевшего в результате противоправных действий подозреваемой», суд налагает арест «на квартиру, являющуюся предметом хищения по уголовному делу».

В постановлении суда от 29.06.2018 сделаны аналогичные выводы.

Таким образом, в обоснование вывода о необходимости удовлетворения ходатайств органа предварительного следствия суд в названных постановлениях прямо указал на совершение преступления, признал арестованное имущество предметом хищения по уголовному делу. Такой категоричный вывод суда противоречит положениям статьи 14 УПК РФ, согласно которым виновность лица, признание действий преступлением могут быть установлены лишь вступившим в законную силу приговором суда.

Судья, ранее высказавший в процессуальном решении свою позицию относительно фактических обстоятельств и юридической оценки действий лица, в дальнейшем участвовал в рассмотрении этого дела по существу, завершившемся постановлением обвинительного приговора (постановление № 22-906 от 04.06.2019).

 

Позиция адвоката в судебном заседании существенно противоречила позиции подсудимого, что повлекло отмену приговора ввиду нарушения права на защиту. Кроме того, по делу осталось без разрешения ходатайство подсудимого о проведении экспертизы.

Приговором Рузаевского районного суда от 11 января 2019 года Ш.Г.В., ранее судимый, осужден по ч. 1 ст. 158 УК РФ к 6 месяцам лишения свободы.

Суд апелляционной инстанции отменил приговор суда и возвратил дело на новое судебное рассмотрение ввиду существенных нарушений уголовно-процессуального закона.

В соответствии с п. 2 ст. 38915 УПК РФ основанием отмены судебного решения в апелляционном порядке является существенное нарушение уголовно-процессуального закона. Согласно п. 4 ч. 2 ст. 38917 УПК РФ нарушение права на защиту является безусловным основанием отмены приговора.

Согласно ст. 48 Конституции Российской Федерации каждому гарантируется право на получение квалифицированной юридической помощи.

Согласно п. 3 ч. 4 ст. 6 Федерального закона от 31 мая 2002 года № 63-ФЗ (в редакции от 29 июля 2017 года) «Об адвокатской деятельности и адвокатуре в Российской Федерации», а также п. 2 ч. 1 ст. 9 и ч. 13 Кодекса профессиональной этики адвоката, адвокат, принявший в порядке назначения или по соглашению поручение на защиту по уголовному делу, не вправе занимать по делу позицию, противоположную позиции доверителя, и действовать вопреки его воле, за исключением случаев, когда адвокат-защитник убежден в наличии самооговора своего подзащитного.

При рассмотрении настоящего уголовного дела данные требования закона нарушены.

Как следует из материалов уголовного дела в ходе предварительного следствия и в суде первой инстанции защиту интересов осужденного Ш.Г.В. осуществляла адвокат М.

Согласно протоколу судебного заседания, Ш.Г.В. заявил ходатайство о назначении судебно-почерковедческой экспертизы, оспаривая подлинность своей подписи в ряде процессуальных документов в уголовном деле, в том числе в протоколе допроса в качестве обвиняемого, протоколе уведомления об окончании следственных действий, протоколе ознакомления с материалами уголовного дела.

По ходатайству государственного обвинителя суд предоставил государственному обвинителю время для организации проверки в порядке статей 144, 145 УПК РФ, поскольку подсудимый сделал заявление о фальсификации материалов уголовного дела.

Из постановления об отказе в возбуждении уголовного дела, приобщенного судом к материалам дела, следует, что в ходе проверки была опрошена адвокат М., которая, осмотрев представленные документы, пояснила, что в данных документах Ш.Г.В. вносил записи и расписывался своей рукой в ее присутствии. Считает, что данное ходатайство Ш.Г.В. заявлено с целью затянуть судебный процесс и уклониться от привлечения его к уголовной ответственности.

Пояснения, данные адвокатом М. в ходе проверки, расходятся с позицией ее подзащитного, который отрицал факт подлинности его подписей в процессуальных документах.

Доводы защитника о том, что ходатайство Ш.Г.В. о назначении почерковедческой экспертизы заявлено с целью уклонения от уголовной ответственности, полностью противоречат интересам подзащитного.

Однако после оглашения и приобщения к материалам дела постановления об отказе в возбуждении уголовного дела адвокат М. продолжила осуществлять защиту Ш.Г.В.

Более того, хотя Ш.Г.В., как видно из протокола судебного заседания, вину признал частично, вместе с тем показал, что умысла на хищение телефона у него не было, он взял его с целью возвратить собственнику, если тот вернется за ним, однако потерпевший за телефоном не вернулся. То есть фактически подсудимый отрицал свою вину в совершении кражи.

Вместе с тем адвокат М. в судебных прениях просила признать Ш.Г.В. виновным в совершении преступления, предусмотренного ч. 1 ст. 158 УК РФ, с назначением ему наказания.

Таким образом, адвокат М., осуществлявшая защиту подсудимого Ш.Г.В., высказала позицию, которая не совпадала с позицией ее подзащитного, тем самым нарушив его право на защиту.

Невыполнение адвокатом М. своих обязанностей по осуществлению защиты Ш.Г.В. в суде первой инстанции является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, которое повлияло на постановление законного решения.

Кроме того, судом нарушены требования ч. 2 ст. 271 УПК РФ, согласно которым суд обязан рассмотреть каждое заявленное по делу ходатайство и удовлетворить его либо вынести определение или постановление об отказе в его удовлетворении.

В нарушение приведенной нормы закона ходатайство осужденного Ш.Г.В. о назначении почерковедческой экспертизы фактически осталось неразрешенным, постановление об удовлетворении или отклонении ходатайств, как того требует закон, суд не выносил (постановление № 22-748 от 07.05.2019).

Ввиду нарушения права подсудимых на защиту апелляционной инстанцией был отменен приговор Ковылкинского районного суда от 23 ноября 2018 г., которым З.О.М. и Ч.Е.И. осуждены по пункту «а» части 3 статьи 158 УК РФ к 2 годам 3 месяцам лишения свободы каждый. Адвокаты Л. и Б. в судебном заседании высказали позицию, которая не совпадала с позицией их подзащитных, оспаривавших в судебном заседании свою вину в совершенном преступлении, то есть не выполнили свои обязанности, связанные с представлением в судебном заседании интересов осужденных, и в прениях просили суд признать их виновными. Несмотря на это обстоятельство, суд первой инстанции не принял меры к устранению указанных нарушений закона (определение № 22-416 от 05.03.2019).

Положения статьи 90 УПК РФ признают носящими преюдициальный характер только фактические обстоятельства, установленные в порядке административного судопроизводства, тогда как иные обстоятельства не являются неопровержимыми.

Решение о помещении Б.А.Н. на принудительное лечение в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа, в постановлении должным образом не мотивировано.

Постановлением Пролетарского районного суда г. Саранска от 13 февраля 2019 года Б.А.Н. освобожден от уголовной ответственности за совершение общественно-опасных деяний, предусмотренных частью 1 статьи 115 УК РФ и статьей 116.1 УК РФ, и в отношении него применены принудительные меры медицинского характера в виде принудительного лечения в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа.

Судом признано, что Б.А.Н. 18 мая 2018 года совершил запрещенное уголовным законом деяние, нанеся в ходе ссоры своей матери Б.Н.К. кулаком три удара в область правого глаза и причинив потерпевшей легкий вред здоровью, по признаку кратковременности его расстройства не свыше 3 недель. Он же, будучи подвергнутым административному наказанию за аналогичное деяние, в этот же день совершил запрещенное уголовным законом деяние, нанеся З.Н.А. кулаком один удар в левый глаз и не менее двух ударов по руке потерпевшей, причинив ей физическую боль.

Судебная коллегия, изменяя постановление суда первой инстанции, указала следующее.

Постановлением мирового судьи судебного участка № 4 Пролетарского района г. Саранска от 15 ноября 2017 года Б.А.Н. привлечен к административной ответственности по статье 6.1.1 КоАП РФ (побои), и ему назначено административное наказание в виде административного штрафа в размере 5000 руб.

В соответствии с правовой позицией Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Постановлении от 10 февраля 2017 года № 2-П, суд обязан проверить доказанность всех обстоятельств совершения уголовно-наказуемого деяния в рамках уголовного судопроизводства. Для правильной квалификации деяния с административной преюдицией необходимо исходить из того, что положения статьи 90 УПК РФ признают носящими преюдициальный характер только фактические обстоятельства, установленные в порядке административного судопроизводства, тогда как иные обстоятельства не являются неопровержимыми.

Согласно заключению комиссии экспертов, Б.А.Н. ни на момент проведения экспертизы, ни в период, относящийся к совершению общественно-опасных деяний, запрещенных уголовным законом (18 мая 2018 года), по своему психическому состоянию не мог осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий и руководить ими.

Из текста заключения экспертов следует, что ухудшение состояния здоровья Б.А.Н. отмечается с октября 2016 года.

Законодатель исходит из того, что наличие состава правонарушения является необходимым основанием для всех видов ответственности; при этом общепризнанным принципом привлечения к ответственности во всех отраслях права является наличие вины как элемента субъективной стороны состава правонарушения, а преюдиция должна обеспечивать баланс непротиворечивости судебных решений независимо от формы судопроизводства.

При таких обстоятельствах нельзя сделать однозначный вывод о возможности Б.А.Н. нести административную ответственность и быть подвергнутым административному наказанию. С учетом исследованных судом материалов о состоянии здоровья Б.А.Н., исходя из требований статьи 14 УПК РФ о том, что все сомнения и неясности толкуются в пользу лица, судебная коллегия не усмотрела в действиях Б.А.Н. признаков состава общественно-опасного деяния, запрещенного статьей 116.1 УК РФ, и прекратила в этой части уголовное дело на основании пункта 2 части 1 статьи 24 УПК РФ.

Согласно правовой позиции Верховного Суда Российской Федерации, выраженной в постановлении Пленума от 7 апреля 2011 года (в ред. от 3 марта 2015 года) «О практике применения судами принудительных мер медицинского характера», вид принудительной меры медицинского характера избирается судом с учетом положений части 2 статьи 99, статей 100 и 101 УК РФ. При определении вида принудительной меры медицинского характера суду надлежит мотивировать принятое решение на основе оценки заключения эксперта (экспертов) о психическом состоянии лица, в отношении которого ведется производство о применении принудительной меры медицинского характера, и других собранных по делу доказательств.

Согласно части 3 статьи 101 УК РФ, принудительное лечение в медицинской организации, оказывающей психиатрическую помощь в стационарных условиях, специализированного типа может быть назначено лицу, которое по своему психическому состоянию требует постоянного наблюдения.

Принимая решение о помещении Б.А.Н. на принудительное лечение в медицинскую организацию, оказывающую психиатрическую помощь в стационарных условиях специализированного типа, суд не привел в постановлении доказательств необходимости постоянного наблюдения и контроля за ним, вывод о помещении Б.А.Н. для лечения в стационарных условиях не мотивировал.

Исследованные доказательства о поведении Б.А.Н. суд оставил без надлежащей оценки, а выдвинутый стороной защиты довод о возможности Б.А.Н. проходить лечение амбулаторно фактически не рассмотрел.

Из материалов дела видно, что Б.А.Н., пройдя курс лечения, стал социально адаптироваться, с 4 февраля 2019 года трудоустроен, проходит лечение, как следует из ответа главного врача «МРКПБ», на заседании врачебной комиссии 22 января 2019 года признан годным к выполнению работ ученика.

Из заявления потерпевшей Б.Н.К. в суде следует, что она ходатайствует не применять меру принудительного лечения в стационаре. Согласно характеристике, Б.А.Н. ведет замкнутый образ жизни, не конфликтует, вежлив.

Потерпевшая З.Н.А. суду первой и апелляционной инстанций показала, что после лечения Б.А.Н. изменился, стал общительным, адекватным.

Законный представитель С.Е.П. показал, что Б.А.Н. социально адаптирован, а потому может проходить лечение в амбулаторных условиях.

Исходя из изложенного, судебная коллегия в соответствии с требованиями пункта «а» части 1 статьи 99 УК РФ применила в отношении Б.А.Н. принудительное наблюдение и лечение у врача-психиатра в амбулаторных условиях (постановление № 22-617 от 16.04.2019).