Н.И. Гомзиков (г. Никольск), 4.08.2017 года.

На территории современной Вологодской области мы можем найти только одно поселение людей с названием «Кичменгский Городок», которому в 2018 году исполняется 550 лет. А само слово «кичменга» еще старше, ему 582 года. В письменной истории Руси, заключенной в летописях, мало какой городок может похвастаться такими подробными сведениями о себе, и в то же время этот интересный памятник истории никогда не изучался.

Городок – это что? Владимир Даль в 1-м томе своего «Толкового словаря» пишет: «Город. Населенное место, признанное за город, которому правительство дало городское управление. Городок. Острог, острожек, место укрепленное тыном и заселенное». В очередной книге серии «Археология СССР. Древняя Русь, город, замок, село» на страницах 412-416 приведен «список древнерусских укрепленных поселений X-XIII вв.» числом 1397. До наших дней из этого списка сохранили название – Городок – 32 летописных поселения. Некоторые из них, такие, как Остерский городок, Радилов городок, известны с 1026 года.

Слово «Кичменга» встречается почти во всех так называемых великокняжеских летописях: Никоновской, Вологодско-Пермской, Симеоновской, «Летописце Русских Царей», «Софийском временнике», «Русском Хронографе». Встречается оно и в так называемых местных летописях, таких, как Вологодские и Устюжские летописи (т. 37), Вологодско-Вымская летопись (т. 26) и Холмогорско-Двинская (т. 33). В этих летописях наиболее полно представлены все события, связанные с местностью Кичменга от начала летописания и до его прекращения. Представим записи, связанные со словом «Кичменга», из наиболее подробной, по сравнению с другими летописями, Архангелогородской летописи в хронологическом порядке.

 

«О взятии града Устюга Гледена. В лето 6944 (1436). Князь Василей Юрьевич Косой послал с Костромы великому князю розметные, а сам поиде в Галич и послал по вятчян, зовучи их на Устюг ратью. И поиде на Устюг в заговинье Филиппово, а на Кичменгу, на верх Югу реки приде в Николин день, а на Устюг под город под Гледен генваря в 1 день. А ждал вятчян и стоял под Гледеном 9 недель, а на всяк день к городу приступал, а города не взял».

 

«В лето 6954 (1446). Того же лета на весне на сам велик день приходили татарове казанские ратью на Устюг, стояли под городом 3 дни; в сам велик день приступили к городу, несучи на головах насад, бити их нельзе. И зажгли город, и выгорело 2 городни у нижних ворот. И по божий милости огонь угасиша, а татар отбили. А татарове взяли мир на том с устюжаны, что им в погоню за ними не ходити, а з города и с церквей взяли откуп копейшину за 11000 денег и всякою рухлядью, а пришли на вести, полону не добыли, люди все по городкам приходили мимо Галич на Кичменгу, а пошли вверх по Югу да на Ветлугу, а по Ветлузе плыли на плотах да в полоех тонули. А было их 700 человек, а все царев двор, а в Казань вышло 40 человек, а иные истонули на Ветлузе реце».

 

«В лето 6976 (1468). Того же лета приходили татарове казанские ратью на Устюжский уезд на верх Югу реки да взяли городок Кичменгу и огнем сожгли и с людьми».

 

«В лето 7121 (1613) году. И паче же нападе на них (поляков и литовцев) страх и ужас, и побегоша от града (Устюга) в леса и непроходимые места, иде же обрящут домы православных, тут без милости пожигающе, самых же христиан обрекая и мечу предавая, и скоро бежаху вверх по реке Югу. Егда добегоша до веси, еже зовется Кичменской городок, томо же мнози людие противо их сташа... яко тут их полских и литовских людей самых более двухсот убиша, а иных живых ухватиша, а пленников же русских людей, иже по многим городам и весям плениша, сих бо до трехсот, от них отлучиша. Оставшии же они, злии иноплеменницы, напрасно в бегство устремишася и побегоша на 100 поприщ и более, досяжут бо до Галицких пределов».

Поприще равнялось «саженей 7 сот и 50», то есть 1600 м.

 

На этом заканчиваются летописные известия.

Сведения из писцовых книг начала XVII в. по Великоустюжскому уезду обобщены Саблиным В.А. в 1993 году.

Перепись 1623/26 гг. сообщает: «Волость Кичменга, а в ней Кичменский Городок на реке на Югу, а в городке церковь Преображения Господа Бога и Спаса нашего Иисуса Христа древяна верх. Да у городка на площади теплая церковь архистратига Михаила древяна клецки. В Кичменской же волости Городок Кичменской на реке на Югу деревянной, рублен клецки, а на нем на воротах колоколная, да башня отводная, да 45 городен, а городня по 3 сажени и того около городка с вороты и с башнею 140 сажен. А на городе наряд 25 пищалей затинных, да полчетверти пуда зелья, да полтрети пуда свинцу, да 5500 ядер железных».

 

По переписи 1676/83 гг. «Да на ветхой проезжей башне нерукотворный образ господа нашего Иисуса Христа, да образ архистратига Михаила, да образ великомученика Георгия стратотерпца писан на красках, да на той же башне 5 колоколов весом, да за старой осыпью церковь собору архистратига Михаила».

 

Иноходцев П. в книге «Месяце­слов исторический и географический на 1793 г.». поместил «Описание городов Великоустюжской области с их окраинами», в которой о Кичменге сказано следующее:

«На реках Кипшенге и Анданге, в р. Юг впадающих, строят барки и сплавливают весною в р. Юг с малым грузом; а при устье реки Кипарицы, недалеко от устья реки Кичменги, в ту же р. Юг вливающихся, разстоянием от Никольска в 63 верстах, находится старинной городок Кичменской, обнесенный земляным валом, вышиною 2 1/2 сажени, фигурою круглой, коего внутренний поперешник в 35 сажен. На валу деревянная башня; длиною 3, а поперег 2 1/2 сажени, с низу три стены кладены в два ряда, а четвертая одинакая; вьюота одному ярусу на поверхности земли осталась одна сажень, а бывшие под башнею ворота вросли в землю; от двухстенного яруса в верх идет одностенной на 3 сажени, и того ныне от земли до верху 4 сажени. На башне крышки нет, но только 10 малых и два больших окна. На дверях, вынутых из под оной башни и сохраненных, вырезана следующая надпись: «Лета (1549) ставлен городок Кичменской при великом Царе Иоанне Васильевиче всея Руссии, при Устюжском наместнике Князе Петре Серебряном». Ныне в сем городке строения одна деревянная церковь с колокольнею.

Другой в здешней округе старинный городок при реке Вохме на левом ея берегу при заливе в Спаском стане, называемый Вохомский, от Никольска во 110-ти верстах. Фигурою круглой обнесен земляным валом и с матерей земли рвом, со стороны коего на валу деревянная башня, под которою въезд в городок. В полую вешнюю воду кругом его бывает вода, когда же построен не известно...».

 

Теперь, когда собраны все доступные на сегодня сведения, связанные со словом «Кичменга», можно раскрыть их значение в полной мере – насколько это возможно.

Как видим, самая первая запись со словом «Кичменга» сделана еще в начале 15 века. В 1434 году князь Василий Темный посылает рать на своих родственников Василия Косого и Дмитрия Шемяку на Кострому, а нашли их на реке Кусь, где и произошло сражение. Рать великого князя сбежала. Пришлось великому князю самому со своим двором идти воевать. Изменники той порой заперлись в городе Галич. К ним на помощь вышел с реки Межи их отец Юрий Дмитриевич, дядя Василия Темного. Небольшая речка Кусь находится между Галичем и рекой Унжей. Река Межа берет свое начало недалеко от деревни Куданга Никольского района и впадает в Унжу чуть выше г. Мантурово Костромской обл. Название реки – Межа – говорит само за себя, река служила границей с глубокой древности. Она как бы разделяет пространство между Унжей и Ветлугой почти пополам. На Унже – русские, на Ветлуге – черемисы, далее – вятичи. Летопись в данном случае упоминает только реку Межу, на которой находилась ставка московского князя Юрия, сына Дмитрия Донского. Вероятно, ставка находилась на месте современного села Георгиевского (в старину Георгий и Юрий – одно и то же имя). Умер князь в 1434 году, так и не успев помирить сыновей и племянников.

Через два года, в 1436 году, из этого села князь Василий Косой шлет «на Вятку» гонца с письмом, «зовучи их идти на Устюг ратью». Сам выйдет на город Устюг в Филиппово заговенье (27.11). На Кичменгу придет в Николин день (19.12). «А на Устюг под город под Гледен 1 января (13.01). Встал под городом и стал ждать вятчан». Осенний поход до Кичменги занял 22 дня, и от Кичменги до Устюга – 25 дней. Из «Книги Большому Чертежу» (копия 1627 г.) можно узнать, что расстояние между Устюгом и Кичменгским Городком составляло 170 верст. Напомню, что Кичменга – еще не поселение, и Городка в начале XV века еще не было. Впрочем, не было и Устюга как города. Летописец четко указывает «на Устюг», то есть на местность при впадении реки Юг в Сухону «под город Гледен». Оборонительные стены города Устюга из бревен станут рубить через два года, в 1438 году, в «четырех стадиях» от устья Юга. С этого же года начинается история Казанского ханства.

Попробуем восстановить события 1446 г. Пасха приходилась на 27 марта. В начале марта лед на реках Юг и Сухона еще крепок. Татарская «вольница, а все Царев двор», пользуясь слухами «по вести» и надеясь, что стены вокруг Устюга еще не построены, пришла со стороны Галича на Кичменгу. Далее по льду реки Юг подошла под новые стены города. 50 татар, не более, под защитой лодки с крепкими бортами подобрались к Нижним воротам, которые закрывали дорогу с Сухоны. Остальные 650 бродяг смотрели с середины Сухоны, что выйдет из штурма деревянных стен.

После того, как жители Вятки, поверившие Василию Косому, в начале лета в Троицын день (1438 г.) неожиданно сожгли крепость Гледен, все местное население было призвано валить лес и рубить новую крепость, в которой, вероятно, все и укрылись, увидев толпу татар. Только поэтому те «полону не добыли». Строительство стен разорило не только местную казну, но и церковный доход. Полностью обнищал и народ, которого, вероятно, было не намного больше пришедших татар. Татары, понимая, что не имеет смысла подвергать себя смерти при взятии города, согласились на некую сумму денег и неизвестное количество ценной пушнины, собранной по ясачной повинности со всего уезда. 700 человек возвращались той же дорогой, что и пришли. Подойдя к речке Кичменге, решили идти наиболее короткой дорогой в Казань, о которой знали со слов, но не знали, где она начинается, а где кончается. Нанятые за деньги местные проводники довели отряд до Ветлуги и исчезли. Татары не понимали, что делают, рискнули в апреле плыть на плотах по реке, где и сегодня можно заблудиться в «полоях», то есть в проливах с быстрой водой, которые Ветлуга образует в весенний разлив на всем своем протяжении. Невозможно сказать, сколько дней прошло с Пасхи до того дня, когда 40 человек пришли в родную Казань. Лев Вологдин считает – три месяца, что, скорее всего, правдиво.

 

1462 год. Черемисы, по-видимому, недовольные тем, что русские крестьяне-переселенцы занимают рядом с ними места по рекам Юг и Лоха, решили освободиться от них с помощью казанских татар. В «полон повели много русских голов». Татары помнили о том, как 16-ю годами ранее почти 700 соотечественников утонуло в Ветлуге, плывя на плотах. В этом году проводниками у них были черемисы. От Лохи татары с полоном пошли вниз по реке Юг по направлению к реке Молома, через городок Осиновец, а черемисы остались на Лохе, и этим спаслись. Устюжане встретили татар подобающим образом и никого в Казань не выпустили. История не любит сослагательного наклонения, но если бы татары вернулись с Лохи домой через Кичменгу по Ветлуге, то в Устюге долго бы гадали, куда подевались жители волости Лоха. Теперь же, после того как «побили всех», в Казани долго не знали, куда подевался их отряд, не снова ли утонул. А когда узнали, то в 1468 году вместо опустевшей волости Лоха «Да взяли городок Кичменгу и огнем сожгли и с людьми».

«Устюжский летописец» под редакцией Титова (1888) на стр. 35 сообщает: «Устюжане догнали татар в Вохомской волости, и там их всех побили». С какой полки взял это сообщение собиратель древностей, неизвестно, но раз оно имеется, надо выяснить, смогли ли устюжане догнать татар, ушедших с полоном от волости Лоха за 200 верст в Вохомскую сторону. В данном случае время – главный определитель правдивости этого сообщения. Как мы знаем, путь от устья Лохи до Устюга составляет примерно 230 верст. Гонец, сообщивший о разграблении татарами и черемисами русских селений, сумеет преодолеть на лодке это расстояние по реке Юг за 10 дней, а по тропе вдоль берега – сложно и представить. Собрать рать в Устюге и направить ее в погоню можно было и на лодках, выгребая веслами против течения, можно было и пешим строем до устья Анданги, а далее водораздел, речка Воч и река Вохма приведут к реке Ветлуга, а это давно известный путь на реку Кама. За то время, пока гонец добирался до Устюга, и пока устюжская рать добиралась до устья Лохи, самое малое прошел месяц. Татары с полоном на месте не стояли, они тоже двигались, и вполне вероятно, что за это же время успели дойти до Ветлуги и построить на берегу плоты. Допускаю, что пленные с помощью местных жителей побили татар и черемисов (если они не остались на Лохе), но наиболее реальным мне видится, что устюжане побили татар на пути к реке Молома.

 

1468 год. Перечисленные выше события отразились только в местных летописях, а вот события 1468 года можно найти еще и в центральных великокняжеских летописях.

Великим князем в 1468 году был Иван III (22.01.1440 г. – 27.10.1505 г.). Старший сын великого князя Василия Темного и княгини Марии Ярославны. В 1462 году, в 22 года, наследовал отцу и стал единоличным правителем Владимирской и Московской Руси. Иван Васильевич был первым великим князем московским, который не поехал на поставление в Большую (бывшую Золотую) Орду. Он не стал выполнять завещание своего отца Василия Темного – давать «выход» в Орду. Мало того, Иван Васильевич стал нанимать в войско способных воевать татар и формировать московские войска, которые, в случае чего, дойдут и до Казани и возвратят пленных русичей. Он распорядился также прекратить чеканить русские монеты с именем хана…

«В лето 6976 (1468) поиде великий князь Иван Васильевич в Володимер и отпусти из Володимера царевича Касыма с Татары и воевод своих и с ними полки свои и братьи своей полки отпусти, а иных в судах отпусти к Казани на безбожных Агарян. Наши же пришедши на устье Свияги, к Волзе, напротиву Казани, Татарове же Казанские сретоша и не даша перелезтися через Волгу. Царевич же и воеводы возвратишася, не успев ничтоже, бе бо под замороз, и назад идучи, мнози наши конину ели, бысть бо глад велик и (на) кони мор, и бе нужен (труден) велми был путь сей».

Татары впервые увидели под стенами Казани не только русских, но и своих перебежчиков. Царевич Касым был сыном золотоордынского хана Улу-Мухаммеда, который уже 16 лет служил русскому князю. Желая примерно наказать русских, «Татарове же Казанские, шедше, воеваша около Галича и приидоша под Галичь и начаша приступа к граду. Галичане же выходя из града и бишяся с ними крепко; граду не успев ничто же, възвратишяся, полону же много вземше и отъидоша».

«Тое же зимы на Веребной недели взяша Татарове Казанские две волости Костромских Кусь и множество полону взяша, а иных изсекоша, князь же Иван Васильевич Стрига Оболенский ходи за ними и до Унжи с Костромы и не достиже их». (Типографская летопись. ПСРЛ (Полное собрание русских летописей), т. 24, стр. 186-187).

«В лето 6976 (1468) на Крещение Господне, рать великого князя пришла в земли Черемизские, и много зла учинили земле той; людей посекли, кого в плен повели, а кого пожгли, а коней их и всякую животину, чего нельзя с собой взять, то все посекли; а что было имущества у них, то все взяли; и повоевали всю землю ту, а остальное пожгли, а татары казанские той же весны взяли Кичменгу и пожгли» (Летописный свод Ивана Грозного). Разбойное нападение князя вышло боком населению по реке Юг. Теперь уже не черемисы, а татары пришли освобождать землю Черемисскую от москвичей.

Вернемся к устюжской летописи: «В лето 6976 (1468). Того же лета приходили татарове казанские ратью на Устюжский уезд на верх Югу реки да взяли городок Кичменгу и огнем сожгли и с людьми... Того же лета князь великий Иван Васильевич посылал ратью воивод своих, царя Касима да князя Ивана Васильевича Стригу, с ними двор свои весь, конную силу на казанского царя Абреима... Того же лета князь великий посылал рать на черемису: двоих Ивана Ивановича Глухого да Ивана Руна, а с ними устюжан да галичан...». Одна из великокняжеских летописей («Русский Хронограф» 1911 г., т. 1, стр. 470) не просто сообщает, а уточняет: «В лето 6976 (1468) А Татарове Казанские тое же весны, шед, взяша Кичменгу и зажгоша. Князь же великий послав переимати их. Тое же весны по Велице дни князь великий многих детей боярских, двор свой, послал на Каму воивати мест Казанских: с Москвы к Галичу Рупа с казаками, а из Галича Семеновых детей Филимонова, Глеба и Ивана Шуста, Василия Губу. И поидоша к Вологде, и Руно с ними, а с Вологды поидоша с Вологжаны в судах в Николин день (6/19 мая) к Устюгу, и с Устюга поиде князь Иван Звенец с Устюжаны, а Иван Игнатьевич Глухой с Кичменжаны. И сняша вси в место на Вятке под Котельничем». Эта же запись повторена в «Летописном сборнике, именуемом Патриаршей или Никоновской летописью» (том 12, 119 стр.), а в остальных летописях это событие записано кратко.

В текстах летописей сообщение о сожжении городка Кичменга поставлено в начале по годовой записи. По-видимому – не случайно, началом нового года была дата 1 марта. Таким образом, восстанавливая события 1467-1468 гг., мы видим, что еще зимой, точнее – с 25 декабря 1467 года рать московская начала очищать землю, принадлежащую черемисам, от людей и имущества. Где конкретно произошло убийство и сожжение людей – неизвестно, но можно предположить, что это злодейство над людьми без вины виноватыми перед москвичами произошло именно в верховье реки Юг. Иначе зачем весной 1468 г. казанским татарам надо было идти на реку Юг, где они увидели вновь построенный городок, который сожгли вместе с людьми? По-видимому, другие городки по реке Юг еще не были построены, и сжигание городка на Кичменге было упреждающей мерой. В ответ великий князь Иван Васильевич решил показать, кто на Руси хозяин. Он в мае месяце, после Пасхи, направляет с Москвы Рупа с казаками в Вологду, а из Галича – детей боярских (они присоединятся к вологжанам на Сухоне). Эта рать по Сухоне плывет к Устюгу, а из Устюга на лодках вышли воевода Звенец с устюжанами и воевода Иван Игнатьевич Глухой с кичменжанами, чтобы вместе идти до Котельнича. Такое значимое событие не могло пройти мимо летописца.

Здесь мы впервые встречаем слово «кичменжане». Это слово говорит нам о многом, а именно – о том, что Иван Игнатьевич Глухой был направлен великим князем воеводой для строительства новых городков по реке Юг, предназначенных для охраны земель, освобождаемых от черемисов (других названий племен мы не видим). По-видимому, 1462 г. стал началом строительства на старом пути укрепленных городков, в которых будут храниться запасы в первую очередь продовольствия для людей, провианта для лошадей и будут строиться лодки.

С 1462 года по 1467 год первой была построена крепость Кичменга, а затем, на равном расстоянии друг от друга, – Осиновец, Сосновец и Орлов. Поэтому не случайно в летописи записаны «кичменжане» – это были солдаты-строители, которые и строили и воевали. Далее летописи не сообщают, был ли сразу восстановлен городок на Кичменге после сожжения, но слово «кичменжане» объединило защитников всех городков по реке Юг в память о погибших защитниках Кичменгского городка. Так и воевали воины поюжских городков под общим названием – кичменжане – не одно десятилетие, возможно, до 1552 года, пока Иван Васильевич Грозный не заставил черемисов и Казань признать власть Москвы окончательно и навсегда.

 

Казанские татары начали беспокоить Русь с 1429 года, тогда ими были разорены города Галич, Кострома, Плес и Лух. Прошло 30 лет, и казанцы снова устремились лавиной на северные городки. Что повлияло на их поведение? Смена власти в Москве. Приход сильного князя. Измены некоторых русских людей (как Григорий Протасьев в 1438 году). Возможно, но не могу не отметить следующие записи летописца, которые показывают, что и природные аномалии поспособствовали набегам татарской вольницы на вновь осваиваемые земледелием пространства севернее Суздаля и Ростова, древнейших городов русских.

1431 г. «Того же лета знамение на небеси: 3 столпы огнены; и засуха была; земля и болота горели; и мгла, 6 недель солнца люди не видели, рыбы с дыму мерли; а что скот и птица, все дымом слышати (дышали)».

1454 г. «Того же лета дождь бысть умножен и ржей не сеяли».

1466 г. «По всей земли Русской хлеб призябл; ржи иные ушли, а иные призябли, а яровое жито все призябло, оприче ячмени».

К середине 15-го столетия кочевья степных народов Средней Волги ушли в прошлое. Вокруг Казани и других городов татары, башкиры и другие народы стали землю пахать и жито сеять…

 

Будь я археологом, то начал бы разведку с крепостного вала, а именно – с того участка, который заканчивается обрывом у реки Юг. Здесь без всякого ущерба можно произвести разрез вала, выявить его исторические слои и все виды стен, построенных на валах, а затем восстановить форму вала. Раскопки небольших участков внутри вала дадут ответ о том, где брали землю для насыпи – внутри участка или завозили ее с материка, а также станет известно о жилых и хозяйственных постройках внутри крепости. Но самое главное: археологи дадут ответ – первоначальное это место крепости, или валы были насыпаны при царе Иване Грозном. Осматривая нынешнее состояние и местоположение сохранившихся крепостных валов, мы не имеем возможности представить, в каком месте защитники острога хоронили погибших и умерших своею смертью…

И все же нужно по сохранившимся валам, только имея перед собой письменные сообщения, попробовать определить первоначальное место Кичменгского городка: как могла выглядеть крепость изначально, в какое время были насыпаны валы и что было выстроено на валах – стены с башнями или простой частокол с врытыми в землю бревнами.

 

Из «Книги Большому Чертежу» узнаем, что по реке Юг к 1600 году существовали городки – Орлов, Осиновец, Сосновец и Кичменгский. Кичменгский городок пришедшие от Казани татары сожгли в 1468 году, а городок Осиновец в Устюжской летописи упомянут в 1486 году. Можно не сомневаться в том, что названные городки были задуманы и выстроены на дороге, ведущей с реки Волги на север, к Белому морю. Как она выглядела, эта дорога, как тропа или как широкая просека, не так уж и важно, но еще в 1436 г. по этой дороге прошло войско московского князя Василия Косого, а еще ранее, в 1290-м году, по ней везли на Сухону колокола из Ростова. Без сомнения – это была восточная граница Московского княжества.

По логике пограничного охранения, следующим городком должна была бы быть Никольская слободка на реке Юг, на что указывает стальной меч 14-15 вв., найденный у стен Сретенского собора в Никольске. Между Никольской слободкой и селом Георгиевское на Меже расстояние 140-160 верст, что предусматривает нахождение еще двух укрепленных поселений по реке Межа.

В этом отношении село Пыщуг не рассматриваю, потому что еще царь Иван Васильевич Грозный не разрешал селиться крестьянам за рекой Межа. Городок Вохма известен по переписи земель 1623 года, был ли он построен ранее, никаких известий не имеется. Расстояния между городками по реке Юг – 40 и 50 верст, отмеренных конным путем, то есть расчет был сделан на быстрое соединение ратников из одного укрепления в другое (скорее всего – в течение дня), но, похоже, что дорогой этой не пользовались при военных походах на восточные племена.

Повторим запись «В лето 6976 (1468). Toe же весны по Велице дни князь великий многих детей боярских, двор свой, послал на Каму воивати мест Казанских: с Москвы к Галичу..., а из Галича... к Вологде, а с Вологды поидоша с Вологжаны в судах в Николин день (6/19 мая) к Устюгу, и с Устюга поиде князь Иван Звенец с Устюжаны, а Иван Игнатьевич Глухой с Кичменжаны. И сняша вси в место на Вятке под Котельничем».

Город Котельнич на реке Вятке находится намного южнее города Устюга. От Устюга к нему спускались по течению рек Луза и Молома, а по реке Юг надо было выгребать против течения реки триста верст. Дорога с реки Волги по Ветлуге к Котельничу была в два раза короче.

Возникает закономерный вопрос, для чего строили городки в 15 веке?

Опыт реконструкции крепости

 

«Старыя городища в сей округе суть следующия: - пишет Иноходцев в своей книге «Описание городов Устюжской области», - 1) Городищенской Всесвятский городок на берегу речки Городищенки, высота онаго с речки 32 сажени, во круге ров глубиною 1 1/2 сажени, изо рва высота городка с трех сторон по 10, длина по валу 44, а поперешник 23 сажени, через ров мост на городках, внутри онаго церковь деревянная и 4 двора церковнических; 2) Стрелецкий городок по правую руку р. Сухоны, при устье Стрельны на мысу; с восточной и западной сторон видны валы, фигурою оне треугольной. 3) В Брусенской волости городок Брусенец на берегу реки Сухоны, при устье речки Брусенки; фигурою четвероугольной, вал вышиною 3 сажени; окружается с южной стороны болотом, в нем ныне строения 8 дворов крестьянских. О сем городке в писцовой книге под 184 и 194 годами (1676 и 1686) упоминается, что «поставлен он был острогом, и в нем анбар земляной, в ком находилось 5 пищалей затинных железных, да 4 пищали и самопал ручныя; зелья пуд 27 фунтов, свинцу пуд, пулек дробовых 5 гривенок, ядер железных 1450. Ныне того анбара нет, и старожилы показали, что все оное взято в Устюг при воеводе Никите Картышеве да при подьячем Иване Софронове». 4) В Орловской волости городок Орлов над речкою Маленгою, кругом оного осыпь в 300 сажен и ров глубиною от 6 до 8 сажен: с одной стороны вышеупомянутая речка Маленга, а с другой было прежде озеро, которое ныне засыпалось. В нем одна ветхая деревянная церковь. 5) В Ратмеровском Ильинском стану городок Рахлея осыпной, круглой на 200 сажен, около его ров глубиной от 6 до 8 сажен... Но когда, кем и на какой случай городки сии построены, никакого известия ни письменного ни словесного не имеется... Город Никольск начало свое возимел 1779 года... старинной городок Кичменской, обнесенный земляным валом вышиною 2 1/2 сажени, фигурою круглой, коего внутренний поперешник в 35 сажен. На валу деревянная башня длиною 3, а поперег 2 1/2 сажени, с низу три стены кладены в два ряда, а четвертая одинакая. Высота одному ярусу на поверхности земли осталась одна сажень, а бывшие под башнею ворота вросли в землю. От двухстенного яруса в верх идет одностенной на 3 сажени, и того ныне от земли до верху 4 сажени. На башне крышки нет, но только 10 малых и два больших окна. На дверях, вынутых из под оной башни и сохраненных, вырезана следующая надпись: «Лета 1549 ставлен городок Кичменгской при великом Царе Иоанне Васильевиче всея Руси, при Устюжском наместнике Князе Петре Серебряном». Ныне в сем городке строения одна деревянная церковь с колокольнею.

Другой в здешней округе старинный городок при реке Вохме на левом ея берегу при заливе в Спаском стане, называемый Вохомский, от Никольска во 110-ти верстах. Фигурою круглой обнесен земляным валом и с матерей земли рвом, со стороны коего на валу деревянная башня, под которою въезд в городок. В полую вешнюю воду кругом его бывает вода, когда же построен не известно, кроме что в 7091 году (1583) Марта 12 дня нагорная конная Черемиса, в окрестностях его разоряя и сожигая деревни, под оной подступала».

Сигизмунд Герберштейн в 1526 г. писал: «... ибо все то, что окружено стеною, укреплено тыном или огорожено другим способом, они называют городом». Тын – простейший тип деревянной крепостной стены и, пожалуй, наиболее древний представляет из себя вертикально врытые в землю бревна с заостренным верхом, поставленные вплотную друг к другу. Например, тыновая ограда тюремного острога в Каргополе составляла в высоту три человеческих роста (5.2 м), в грунт закапывалось 1.2 м от трехсаженного (6.4 м) стандартного бревна. Этот размер был основой оборонительных сооружений в России и закладывался в смету расходов при строительстве. Стена из вертикально врытых бревен была проста в заготовке материала и быстро возводилась. От местности напрямую зависела высота тына, на валу высота бревен была меньше, на ровном поле была больше, однако, даже специально обожженные концы бревен быстро сгнивали в земле. Так, верхотурский воевода в 1641 году сообщал, что острог в Верхотурье был «поставлен тыном, а тарасов и обламов и никаких крепостей нет, и тот острог весь погнил и во многих местах повалился, а которые прясла и стоят, и те с обоих сторон на подпорках». С изобретением огнестрельного оружия шло усовершенствование оборонительных стен. Появились «тарасы» и «городни».

Вот как описывал в 1635 году летописец стены одной из крепостей Козельско-Столпицкой засеки: «... столпицкой засеки город сосновый рублен в одну стену с быками, на быках мощен мост, около города поверх мосту город, рублен в две стены в клетку, а в клетках прорублены двери, ходить по городу». Здесь заполненные землей и камнями срубы названы «быками». Подобные «быки» стали применять при строительстве постоянных мостов через реки…

Сопоставление описей показывает, что высота стен в большинстве рубленых городков составляла две с половиной – три сажени с незначительными отклонениями в ту или иную сторону. Ширина стен, как правило, была менее полутора саженей, но и не превышала обычно двух саженей.

Летописец Льва Вологдина («Полное собрание русских летописей», т. 37, с. 133.) сохранил «Описание строению города Устюга, каково отыскано в великоустюжском провинциальном магистрате. Мера большому острогу...», который дает только длину стен между башнями, размер башен по низу, а о размере и конструкции стен сведений нет…

 

Стены городка

 

Поскольку археология городка нам не известна, неизвестна и первоначальная конструкция укрепления. Надпись на входных дверях «Лета 1549 ставлен городок Кичменгской при великом Царе Иоанне Васильевиче всея Руси, при Устюжском наместнике Князе Петре Серебряном» не вызывает сомнений, как и описание строения городка, произведенное в 1623 году: «Городок Кичменской на реке на Югу деревянной, рублен клецки, а на нем на воротах колоколная, да башня отводная, да 45 городен, а городня по 3 сажени и того около городка с вороты и с башнею 140 сажен».

По-видимому, по окончании правления Ивана Грозного (к 1623 году) Кичменгский городок как оборонительное сооружение в государевой казне не значился, потому что в 1613 г. против поляков и литовцев «встали мнозие люди», а не пищальники и не пушкари. В Наказе из Устюжской чети Никите Вышеславцеву и подьячему Аггею Федорову от 22 мая 1623 года при описании Устюжского уезда ничего не сказано об отдельном описании городков. Для примера приведу выписку из названного Наказа для Великого Устюга, которым руководствовались писцы, и по сути Наказа, они могли бы дать больше сведений об устюжских городках. «Да писцам описати на Устюге Великом город, и башни воротные и глухие, и городни, и всякие городовые крепости, и тайник, в каком лесе что делано, и сколь давно, и какими крепостьми укреплено, и впредь вечно-ль, и что по башням и на городе наряду порознь меденово и железново, полуторных, и полковых, и затинных, и скорострельных пищалей и тюфяков, и в государевой казне ручных пищалей целых з замки и без замков, и какова дела те пищали, и сколько пядей которой наряд и пищали ручные, и што х какому наряду ядер порознь свинчатых и железных, и по скольку гривенок ядро, и что весом какова дробу к тюфякам, и в казне зелья и свинцу и всяких пушечных запасов, и весь ли тот наряд цел и устроен в государевой казне, или изставлен по местам, по воротам, и по башням, и по городу, и по острогу, и станки и колеса у того наряду у всево-ль есть, и каков зделан зелейный погреб и в каком лесу, и сколько на Устюге пушкарей и затинщиков и воротников порознь, и почему им государева жалованья, и каковы около города рвы в глубину и в ширину, и иные какие крепости, и сколько сажен в которых местах около города и острогу порозжих мест». Могу заметить, что без изучения Писцовых книг 17 века остается неизвестен огромный и крайне необходимый пласт истории Устюжского уезда. Я не исключаю, что в писцовой книге сохраняется полное описание строения Кичменгского городка.

Во всех описаниях городка настораживает то, что в начале 17 века нет упоминания оборонительного вала городка, рва, речки Кипарицы, и всего одна башня! Городня в три сажени в клети, а это, по сути своей, деревенская изба с размером 6,4 м на 3,2 м, поэтому 45 таких срубов по верху сегодняшнего (даже оплывшего от времени) вала не поставить. И хотя Иноходцев пишет, что вал «фигурою кругл», сегодня я вижу треугольник. 45 городен по 3 сажени составят 135 сажен (287 м) периметра стен, на башню и ворота остается 5 сажен (10.6 м). 45 городен при длине сруба в 6.4 м выстроить в круг невозможно. Простые расчеты, исходящие из периметра в 140 сажен (300 м): при плане городка в квадрате одна сторона составит 75 м или 11 городен, а о треугольнике и говорить не приходится. Здесь нужно другое решение и другое местоположение городка.

Почему для городка была выбрана клеть городни, а не острожный частокол? Ответ мне видится в том, что с заготовкой бревен для частокола немного работы, а вот с рытьем траншеи деревянными лопатами с железным наконечником глубиной от аршина до двух аршин, в зависимости от высоты острожного столба по всему периметру намечаемого ограждения, – весьма трудоемкая работа. Клеть же можно рубить прямо в лесу, затем распятнать, разобрать, вывезти и быстро собрать на месте обороны в любом месте по берегу реки. Проще говоря, без археологических раскопок говорить о конструкции стен более не имеет смысла…

Повторим перепись 1623 года: «В Кичменской же волости Городок Кичменской на реке на Югу деревянной, рублен клецки, а на нем на воротах колоколная, да башня отводная».

С колокольней на воротах вопросов нет. Есть вопрос к слову – «отводная» (башня) на городке. По-видимому, на башне был сделан навес наподобие балкона для удобства стрельбы сверху. Сама башня не имела опоры на землю (на вал?) – она была надстроена над городней.

Шатровая церковь Преображения господня внутри вала была поставлена (по моему мнению) над братской могилой после 1613 года.

По переписи 1676-1683 гг.: «Да на ветхой проезжей башне нерукотворный образ господа нашего Иисуса Христа, да образ архистратига Михаила, да образ великомученика Георгия стратотерпца писан на красках, да на той же башне 5 колоколов весом, да за старой осыпью церковь собору архистратига Михаила». Спустя 50 лет от 45 городен не осталось и следа, сохранилась одна башня с проездными воротами и, скорее всего, башня была перестроена под колокольню…

По сведениям 1793 года: «На валу деревянная башня; длиною 3, а поперег 2 1/2 сажени, с низу три стены кладены в два ряда, а четвертая одинакая; высота одному ярусу на поверхности земли осталась одна сажень, а бывшие под башнею ворота вросли в землю; от двухстенного яруса в верх идет одностенной на 3 сажени, и того ныне от земли до верху 4 сажени. На башне крышки нет, но только 10 малых и два больших окна».

Прошло 170 лет после первого описания городка, и появляется точная запись о том, что на валу поставлена деревянная башня. По линии обороны длина башни составляет 3 сажени (6.4 м), вовнутрь – 2 1/2 сажени (5.3 м). Наружные стены от земли рублены в два ряда, а со стороны вала – в один ряд на высоту 2.2 м, но с учетом осадки первоначальная высота двух стен составляла 2 1/2 сажени. Далее сруб идет в один ряд на высоту 3 сажен (6,4 м), в итоге первоначальная высота проездной башни до кровли составляла более 9.5 м.

Если в 1623 г. башня называлась «отводная», то через 50 лет башня записана как проездная. Ничего не сказано о стенах, скорее всего, после победы над поляками в 1613 г. стены не восстанавливались. На сохранившемся валу нет расширения вала под башни на углах. Поэтому вопрос о местонахождении и времени строительства стены в 45 городен и башни оставляем до лучших времен, до археологов!

 

 

«Жители же того городка, укрепившеся...»

 

События Смутного времени напрямую не затронули жителей Устюжского уезда, тем не менее, они знали обо всем, что вытворяли поляки в подчиненных ими городах и весях, а Кичменгский городок с 1468 г. нахо