Миссионерство в советский период

[117]

Поместный Собор 1917 года не имел своими основными миссионерские задачи. Время было уже закритическое. Наступала тяжкая эпоха гонений. Вполне определенно по поводу безбожной власти, преследующей Церковь высказался патриарх и Собор. А дальше началось гонение на духовенство. Миссионеры, как наиболее активная часть духовенства, пострадали больше других.

Можно ли видеть миссионерство в жизни Русской Церкви советского периода? Было ли оно вообще? Были очевидные формы – открытые диспуты в Москве, Петербурге, других городах по вопросам веры, где выступали Луначарский и другие, а со стороны Церкви выступал тот же о. Николай Чепурин. Память об этих диспутах сохранилась до сих пор. Под главенством Губельмана (Емельяна Ярославского) действовал Союз воинствующих безбожников, который насчитывал до 5 млн. человек; это был особый комсомол, направленный против Церкви. Коммунистическая партия и советское государство постоянно строили планы уничтожения Церкви в течение всей советской истории, а не только в «безбожные пятилетки».

Советская пропаганда в период разнузданности против Церкви зиждилась на трех китах:

– недобросовестности атеистических лекторов и агитаторов;

– невежестве слушающих;

– у тех, кто мог ответить достойно, был крепко зажат рот.

Как жили в то время, можно представить из воспоминаний, например, св. Луки (Воино-Ясинецкого). Биография этого человека передает дух того времени, времени мученичества. Автобиография профессора, лауреата Сталинской премии местночтимого святителя Луки начинается словами: «О Мати моя, поруганная, презираемая Мати, святая Церковь Христова. Ты сияла светом правды и любви, а ныне, что с тобой? Тысячи храмов твоих по лицу земли русской разрушено и уничтожено, а другие осквернены, обращены в овощные хранилища и только немногие сохранились. На местах прекрасных Кафедральных Соборов гладко вымощенные площадки…». Этот подвиг был действенный. О том порыве, который тогда был, рассказывает следующий пример. Члены актива храма, который закрывался, щли под суд. Среди тех, кто предстанет перед судом, молодежь 18-25 лет. Одна девушка ждала со страхом этого суда, она боялась только одного – у нее отец известный хирург Мартынов, и судьи из-за этого имени побоятся осудить ее и дать ей срок. Так миссионерствовала Православная Церковь в те годы. В начале 20-х годов эшелоны шли на восток, на север с пением церковных песнопений. Это было подлинное свидетельство о Христе.

Другой пример миссионерства. Как только объявили, что введены «двадцатки» (29 г.), и священник говорил с амвона, что наступает трудное время, те, кто хотят защитить Церковь, могут записаться в «двадцатку», но это может иметь трудные последствия. Аспирант Московского Университета тут же записался в «двадцатку», а через месяц его посадили в тюрьму, пообещав, что он никогда не будет ученым. Вопреки всему молодой человек стал крупным ученым после всех ссылок.

Однако, малоцерковной молодежи, да и не только ей, трудно было устоять перед натиском «созидающей» программы построения коммунизма.

В следующие годы эшелоны на север и восток шли уже без церковных песнопений. Многие погибли, некоторые сломились, все больше и больше было уголовного элемента, все больше было «советского элемента», который находил общий язык с уголовниками. В предвоенные и послевоенные годы свет во тьме сиял одиноко, пример – книга воспоминаний об о. Арсении. Церковь погрузилась в молчание. Ярким примером свидетельства о Христе всегда был владыка Лука (Воино-Ясинецкий) и ряд других.

Чтобы представить себе то время, можно обратиться к более свободному послевоенному времени 50-х годов. Православная Церковь казалось бы уже была относительно свободна, православная интеллигенция – в почете. На одном из приемов в Кремлевском Дворце присутствуют Святейший Патриарх Алексий, митрополит Николай (Ярушкевич), некоторые иерархи и представители православной интеллигенции – дирижер Голованов, П. Корин, и др. Когда пришло время произнести тост, Голованов его начал так: «Мы, представители православной интеллигенции, горячо благодарим партию, правительство и лично тов. Сталина за возможность… и т.д». Вот все, что можно было сказать. В это время полноценная проповедь и духовное просвещение оставались почти только в семьях.

Проповеди о. Всеволода Шпиллера в Николо-Кузнецком храме собирало огромное количество интеллигентных людей, и периодически возникали трудности, которые грозили самыми тяжелыми последствиями. Только связь с Болгарией и ее заступничество спасали его. В те же годы за активную пастырскую деятельность в тюрьмы попали о. Иоанн Крестьянкин и многие другие.

Интересна история взаимодействия Православной Церкви с Русским христианским студенческим движением, которое в начале века находилось в основном в руках баптистов и было мишенью для наших лучших миссионеров. Это движение занималось изучением Свщ. Писания и проповедью Евангелия. В первые годы революции кружки ОХСД очень многим помогли, поскольку оказалось, что русская студенческая дореволюционная среда совершенно не знала православия и Церкви, не знала Евангелия. Очень многие прошли через эти кружки и пришли к православию. Последний глава этого движения В. А. Амбарцумов принял православие и стал очень известным священником. Много лет он жил нелегально, окормлял свою паству. В 1937 году он был расстрелян в Бутово под Москвой.

В течение очень многих лет Русская Церковь была Церковью молчания. Если Хрущеву к 1980 году не удалось показать по телевидению последнего попа, то очень многое было для этого сделано. В частности, в середине и конце 70-х годов половина духовенства вообще не имела среднего образования и не была готова к духовному просвещению.

МИССИЯ РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ

[118]

Русские в Европе, а в начале XX века и в Америке, активно изучали науки технологии в Университетах, лабораториях и институтах. Пример дал Д. И. Менделеев. В плане духовном русские многому учились у Запада, как это было и в предыдущие века, но, в основном, это был опыт отрицательный. Православие на Западе было в ближайших к нам странах – в Греции, Болгарии, Сербии, Румынии, отчасти в Польше. Если в середине XIX века Гоголь, Ал. Иванов и многие другие путешествуют по Европе, то это, прежде всего, усвоение европейской христианской культуры, неправославной, но великой христианской культуры. И если Гоголь в 1842-43 гг. во Франции пишет свои размышления о Божественной Литургии и оставляет их во Франции, то сердце и корни его здесь. И. С. Тургенев, проживший полжизни во Франции, писал действительно русские произведения. То же можно сказать о Тютчеве и многих других.

Русский Запад в духовном плане – люди искусства и культуры, либо политические эмигранты, те, кто учился разрушать православие в России. К ним относились и Герцен и многие другие. В этом смысле очень поучительна и одинока фигура Льва Александровича Тихомирова. Этот талантливейший человек, член исполкома Народной воли косвенно участвовал в убийстве Александра II. После убийства Александра II он 10 лет жил в России нелегально и потом уехал в Париж, где написал интересные книги, например, «Революционеры и полиция». В Париже он пришел к Богу и в Церковь. После письма Николаю II он получил разрешение вернуться в Россию и возглавил газету «Московские ведомости», которой руководил до 1915 года. Эта газета была глубоко церковной газетой, в ней великолепно излагались такие события, как канонизация прп. Серафима, как канонизация свт. Гермогена и многое другое. В 1915 году он ушел из редакции.

Среди людей русского Запада были те, кто нашли себя в католичестве: Печерин, кн. Гагарин, Зинаида Волконская и др. Русских людей на Западе захватывали самые разные неправославные духовные течения.

Наступили страшные годы революции и гражданской войны. Поток беженцев уходил из своей страны. Те переживания, которые им даны были Богом, многих обратили в православие. Те, кто не был еще достаточно утвержден, укрепились в вере. Со многими судьба была сурова. Многие офицеры армии Врангеля, немолодые, некоторые с семьями, оказались в лагере Галлиполи, потом в Болгарии мостили улицы, шоссе. Православная Церковь, как могла, их поддерживала. Многое было сделано, в частности в Софийский Университет попали знаменитые профессора-богословы. Там блистали знаменитые Глубоковский, Зызыкин и другие. Многие профессора преподавали в Сербском Университете, в Праге, в Париже.

По разным оценкам заграницей оказалось до 3-х млн. человек, и они были рассеяны по всему миру – в Канаде, в Америке, в Австралии, в Новой Зеландии. В Японии укрепилась Японская Церковь за счет беженцев из России.

И всюду, где только появлялись русские, искалась возможность открыть церковный приход. В 1921 году состоялся Первый съезд русских приходов в Европе; главой русских приходов заграницей был избран митрополит Евлогий. В Карловых Варах (местечко Карловцы) был созван Собор русских заграничных архиереев и возник Заграничный Синод. Он был утвержден Патриархом Тихоном в 1922 году, как глава зарубежных русских приходов.

Шла организация приходской жизни. Во Франции в конце 20-х годов приходов уже около 70 (35 – в Париже и его пригородах и 35 – в других городах). Использовались гаражи, подвалы, чердаки. Первый вопрос, который остро встал, был о подготовке кадров. 1 марта 1925 года являлось днем основания Православного Богословского Института в Париже, которому огромное значение придавал митрополит Евлогий и другие архиереи. Готовились священники на богословских факультетах университетов Софии и Белграда.

«Созданию Богословского Института, единственной богословской школы заграницей я придавал огромное значение», – вспоминал митрополит Евлогий. – «В России большевики закрыли все Духовные Академии и Семинарии. Богословское образование молодежи прекратилось, образовалась пустота, которую наш Институт, хотя в минимальной, мере мог заполнить. Ряды духовенства там тоже сильно поредели, и мы могли готовить резервные кадры священства. Потребность в образованных священниках чувствовалась в эмиграции, могли они понадобиться и для будущего России. Открытие Богословского Института именно в Париже, в центре западно-европейской, нерусской, но христианской культуры, имело тоже большое значение. Оно предначертало нашей высшей богословской школе просветительскую линию в постановке некоторых теоретических проблем и религиозно-практических заданий, дабы православие не лежало больше под спудом, а постепенно делалось достоянием христианских народов».

В 1925 году вышел первый номер журнала «Путь», орган русской религиозной мысли. В составе редакционной коллегии и авторов были Бердяев, Вышеславцева, Кульмана, Н. Овсеев, Безобразов, прот. Сергий (Булгаков), Демидов, Борис Зайцев, Лев Зандер, Василий Зиньковский, Александр Ельчанинов, Иванов, Ильин, Лев Карсавин, Карташов, Николай Лосский, Ремезов, Савицкий, Сувчинский, кн. Григорий Трубецкой, кн. Никита Трубецкой, Георгий Флоровский, Семен Франк, прот. Четвериков. Основной задачей журнала было осмысление того, что происходило с самими русскими людьми заграницей.

В первой редакционной статье «Духовные задачи русской эмиграции». «Русское рассеяние имеет свой смысл и цель. Не по воле только большевиков, но и по воле Божиего промысла были рассеяны русские люди по всему лицу земли. С этим связаны не только страдания и муки оторванности от родины, но и положительная миссия. Осознала ли русская эмиграция эту миссию. Эта миссия лежит, прежде всего, в духовных задачах, в собирании и выковывании духовной силы. Русские люди насильственно оторваны от благ жизни, они освобождены от порабощенности материальным предметам, они по велению Божию проходят суровую школу аскезы, которую не могли пройти по собственной воле. И облегчена для них возможность обратиться к духовной жизни, к внутреннему человеку.

Есть еще одна миссия русской эмиграции. Неслучайно русские православные люди приведены в тесное соприкосновение с западным миром, с христианами Запада. Православие имеет вселенское значение, и оно не может продолжать находиться в национальном замкнутом и изолированном состоянии. Оно должно стать духовной силой, действующей в мире. Русские, оставшиеся верными вере отцов, принуждены жить среди чуждого мира или мира безбожного и безрелигиозного, или христианского, но по-иному исповедующего христианство».

В Православном Богословском Институте преподавали значительные русские силы такие же, как на теологическом отделении Софийского Университета и других. Создается русское христианское студенческое движение заграницей. Это движение создавалось в рамках мирового христианского студенческого движения, которое не было православным.

На Западе русское христианское студенческое движение помогло русской молодежи спасаться и физически, и духовно. Русское христианское студенческое движение заграницей с самого начала оказалось в руках православных церковных людей. Это очень известный профессор Василий Зеньковский, вскоре ставший священником. Это Александр Ельчанинов, который тоже стал священником и православные церковные люди. Ежегодно организовывались лагеря (съезды) в буржуазной Прибалтике, были в Польше, во Франции и др. местах. Ищущий, исстрадавшийся молодой человек попадал на месяц в единую жизнь со своими русскими сверстниками, и кроме того с очень сильными священниками (о. Сергий Булгаков, о. Василий Зеньковский и др.). Для глубоких людей было достаточно одного такого съезда, чтобы получить духовный заряд на всю жизнь.

Известно, что Заграничный Синод, возглавлявшийся митр. Антонием Храповицким назвал это движение масонским, от него отмежевался и запретил участие в нем. Русское христианское студенческое движение родило таких священников, как о. Василий Зеньковский, о. Александр Ельчанинов, а впоследствии о. Иоанна Мейендорфа, о. Александра Шмемана и многих других. «Вестник русского христианского движения» до сих пор стремится остаться лидирующим журналом русского зарубежья.

При этом протестанты из руководства всемирного христианского студенческого движения поддерживали русское христианское студенческое движение, поддерживали Богословский Институт в Париже.

В одной из книг проф. прот. Зеньковского есть такие слова: «Основное содержание нашей эпохи, это разделение, разрыв всей культуры и духовности жизни Церкви, уход культуры от Церкви, так называемая автономия культуры, т.е. принципиальная ее свобода от религиозных верований. Вера для творчества и культуры стала ненужной, является как бы некоей добавочной роскошью, без которой культура может без вреда обойтись, и к которой она потеряла интерес. Всему есть простор в культуре, но только не вере. Необходимость освещения мира кесаря есть творческое начало в принципе симфонии. Это симфония Церкви и культуры… Церковь должна идти в мир, жить его страданиями и трудностями, но в то же время она должна стоять на страже правды в мире, во власти культуры, должна быть детоводителем мира ко Христу, вести по пути покаяния греха и преображения мирских стихий в творческой жизни мира. Это есть задача воцерковления мира. Весь смысл христианского учения в истории только в этом и заключается, это и есть теократическая задача Церкви. Говорим мы о теократии в надмирном смысле слова, а не в смысле клирикократии, к чему исторически сводится этот призыв на Западе».

В 1921 году св. Патриарх Тихон писал Джону Мотту – главе международного христианского студенческого движения по поводу того, что тот финансировал издание перевода православного богослужения на английский язык. «Молитвенно, вседушевно призываю благословение Божие на это благочестивое начинание, имеющее в виду распространение христианской веры на земле и содействие живому общению верующих во Христа с нашим Господом и Спасителем, и желаю благодатного преуспевания и радости о Духе Святом всем труждающимся в этом великом деле».

Это не означает, что было добренькое отношение к протестантизму у наших богословов, философов, православных священников и мирян на Западе. Отношение было вполне определенное, подлинно экуменическое, как свидетельство о подлинности, глубине и несокрушимости православия перед теми, кто потерял очень много. Как писал Тютчев: «Пора! Молитесь Богу, последний раз вы молитесь теперь…»

В те же годы в Берлине в журнале «Россия и латинство» «евразийцы» Карташов, Флоровский, Никита Трубецкой, Ильин выясняли трудные вопросы с католичеством. Остро стояли вопросы взаимоотношений с католичеством.

В жизни заграничных приходов стояли те же проблемы, что и в России – не допустить подмены православия, не допустить ухода благодатной жизни из прихода, чтобы приход не превратился в формальный клуб; стремиться к тому, чтобы каждый приход был тем праведником, без которого не стоит ни одно село. Это главные задачи веры, верности и свидетельства о Христе, стояли заграницей очень остро. И чем дальше, тем труднее. Несмотря на внешнюю устроенность и налаживание церковной жизни, проблемы оставались.

Вторая Мировая война – новая волна эмиграции. В самом начале войны перед каждым встал вопрос – стремиться ли на родину или уходить на Запад.

Во время войны и после одной из самых значительных фигур в русском богословии на Западе становится отец Георгий Флоровский. Он участвовал во многих крупных съездах, типа съезда Всемирного Совета Церквей, во многих католических съездах или конференциях. Сначала это была Франция, потом Англия и, наконец, США. После войны в 1951 году возникает в Америке Свято-Владимирская Православная Семинария. Туда переезжает о. Георгий Флоровский, а вскоре за ним о. Александр Шмеман, о. Иоанн Мейендорф, которые становятся главными фигурами в этом сильном богословском учебном заведении. Наиболее яркие фигуры активно обращенные к современному Западному миру – это о. Георгий Флоровский, о. Александр Шмеман, о. Иоанн Мейендорф и митрополит Антоний Блюм. Они наиболее ярко представляют миссионерский аспект служения Православной Церкви за рубежом.

Отец Георгий Флоровский, блестящий богослов, историк, философ, учился и защищал диссертацию в Праге. Далее оказался в Белграде, а затем в Париже у истоков Православного Богословского Института. С самого начала он также был у истоков русского христианского студенческого движения. И как деятель студенческого движения, и как преподаватель Богословского Института в Париже, он очень рано начал участвовать в собеседованиях с протестантами и католиками. С самого основания Всемирного Совета Церквей берет свои истоки также из Всемирного христианского студенческого движения. Свидетелем о Православии в этом движении и на католических церковных собраниях и конференциях, ученых и общественных, очень часто бывал о. Георгий Флоровский.

Это человек, которому мы обязаны фундаментальными произведениями – «Византийские отцы IV века», «Византийские отцы V-VIII веков», «Пути русского богословия». С одной стороны, Византия, и в плане историческом, и в плане богословском, святоотеческом, легла в основу и богословского, и проповеднического миссионерского делания. Вторая его любимая и постоянная тема – это Россия, история русской духовной и философской мысли, затем учение о спасении и учение о Церкви. Понятие Церкви, Церковь в самых различных формах жизни, Церковь в богослужении, Церковь во взаимодействии ее с миром – вот темы огромного количества его выступлений, статей. Его доброжелательность в этих экуменических контактах казалось бы не противостояла неправославному, еретическому или нечистому католическому пониманию и Церкви, и основных вопросов нашего спасения. На самом деле это было свидетельством подлинного православия в достаточно понятной для слушателей форме. Он после войны в 1951 году он был приглашен в Свято-Владимирскую Семинарию в Нью-Йорке, и дальше вся его жизнь прошла в Америке и в разъездах по всему миру. Он был почетным доктором многих Университетов – и во Франции, и в Италии, и в Англии, и в Америке. Закончил он свой жизненный путь в Принстоне.

Это был человек огромной эрудиции. Его библиотека, которая сохранилась, несмотря на многочисленные вынужденные переезды, сейчас является достоянием Принстона; часть библиотеки составляет фонд – библиотека о. Георгия Флоровского. Его влияние на молодежь было велико.

Характерно его отношение к Церкви, к ее границам, достаточно строгое, сформулированное св. Ефремом Сириным: «Церковь, это сообщество тех, кто уже спасены, но еще могут погибнуть». Если продолжить это определение, то миссия обращена к тем, кто еще не спасен, но еще может быть спасен.

Следующая фигура – отец Александр Шмеман (1921-1983 гг.). Родился он в Ревеле, в семье офицера лейб-гвардии Семеновского полка. С семьей он покинул Прибалтику и жил сначала в Белграде, а затем, с 1929 года, в Париже. Он принадлежал к аристократии, получил великолепное фундаментальное филологическое и историческое образование. В 1940 году поступил в Свято-Сергиевский Православный Институт в Париже и стал учеником Карташова и Зеньковского. Через некоторое время он священник и остался при Парижском Богословском Институте, занимался научной работой и преподавал. Основные его книги: «Исторический путь православия», «Церковь и церковное устройство», «Судьба византийской теократии», «Догматический союз», «Трактат о свт. Марке Эфесском» и другие.

С 1951 года он в Нью-Йорке, в Свято-Владимирской Семинарии, а с 1962 года он ректор этой Семинарии.

Следующий цикл его работ – «Введение в литургическое богословие» (1961 г.), «Великий пост», «За жизнь мира», «Водою и Духом» и последняя наиболее интересная книга – «Евхаристия», не считая его проповедей и воскресных бесед.

О. Александр скончался в 1983 году сравнительно молодым, имея сан протопресвитера и являясь одним из главных деятелей церковной жизни Американской, и не только Американской, Церкви.

Вся его деятельность, с одной стороны, была обращена к отцам Церкви, к постижению позиций и духа богословия отцов, а, с другой стороны, была обращена к современной жизни Церкви.

В монографии книги «Церковь. Мир. Миссия» собраны его выступления, его статьи, начиная с конца 60-х годов и до конца 70-х годов.

Для о. Александра миссия православных христиан и Православной Церкви к человеку и к миру возможно только по образу и в духе Евхаристии. Без Евхаристии не может быть должного отношения к человеку и к миру. Отношение к миру, естественно, двоякое, антиномичное – с одной стороны, он, в том числе и мир природы, во зле лежит, он падший, более того, он антихристианский, с другой стороны, это мир Божий, мир, в котором человек поставлен править, главенствовать, это мир, который имеет целью Преображение, Царствие Божие. Тема Царства Божия, пришедшего в Силе, реализуемого в Евхаристии – это основная тема о. А. Шмемана. Этой теме посвящена его последняя работа «Евхаристия». От Чаши, от Евхаристии, от Бескровной Жертвы идет отношение к миру и непросвещенному человеку.

В 1983 году Н. А. Струве писал о нем: «Можно смело сказать, что о. А. Шмеман один из самых значительных деятелей Церкви и русской духовной культуры XX века. <<Церковь была для него живым средоточием, из которого исходили и к которому возвращались все его помыслы. Он стоял перед ее лицом и по ее закону творил над самим собой внутренний суд. Всем, что было для него дорого, он дорожил по отношению к ней – ей служил, ее оборонял, к ней прочищал дорогу от заблуждений и предубеждений, всем ее радостям радовался, всеми ее страданиями болел внутренне, глубоко, всей душой>>. Эти слова Юрия Самарина о Хомякове можно повторить об о. А. Шмемане, не изменяя в них ни одного слова. О. Александр продолжатель, в каком-то смысле, и завершитель хомяковской богословской, исторической и общественной традиции», и далее, где говорится о трех родинах, о трех корнях о. Александра. Первая, это Россия, в которую он не смог приехать до конца дней своих. Вторая его родина – Париж, где прошла вся его юность и почти более половины жизни. Третья его родина – Америка, которой он отдал последнюю часть своей жизни.

«Все три родины мирно сосуществовали в его сердце, потому что на самом деле его единственной родиной, как и всех христиан, было Царствие Божие, у которого нет географического центра, который вечно в ожидании и вечно наступает в том особом месте и времени, которое называется Церковью. Истинной родиной о. Александра была Церковь и Царство не от мира сего».

Следующая фигура – это отец Иоанн Мейендорф. Это крупнейший богослов современности, наиболее близкий к нам по духу, ближе о. А. Шмемана. Также, как о. А. Шмеман, он получил в Париже блестящее образование историческое, филологическое, философское; также был углублен в историю и богословие Византии; изучал вслед за о. Георгием Флоровским византийских отцов (его книга «Византийское богословие»). Он несколько уже о. А. Шмемана, но и несколько глубже. Вместе с о. Александром они с 50-х годов вели Свято-Владимирскую Семинарию после войны. После смерти о. Александра, о. Иоанн возглавил Семинарию. Вместе они выясняли самые трудные, самые болезненные вопросы Православия на Западе, вместе они боролись за Православную Церковь в Америке, которая вся на виду, вся обращена к этому многоголосию, к этому многоязычию Америки, к пестрому разнообразию всех национальностей, всех культур, всех религий, и при этом к самому секулярному, самому безбожному, самому антихристианскому отношению к Церкви и к религии на всем Западе. Сохранить Православную веру, Православную Церковь, достойно ответить миру в этой духовной пустыне, когда уходит дух, остаются формы или возникают какие-то формы, которые претендуют на обновление духовной жизни – это была их совместная задача.

Отец Иоанн Мейендорф был скромнее. Не было того блеска, не было той славы и известности. Он приезжал в Россию, но не учить, а в значительной мере учиться, чтобы для себя выяснить все основные вопросы жизни Православной Церкви, вопросы жизни России. Оба они считали, что жизнь Православия и сейчас определяется жизнью Православия в России. И при том свобода богословской мысли; свобода высокого профессионализма, глубокого владения и историческими реалиями, и богословскими понятиями, богословием отцов прежде всего; свобода понимания классической христианской и даже нехристианской современной культуры. Эти отличительные черты делали отца Иоанна исключительным явлением современной нашей жизни.

Наконец, митрополит Антоний (Блюм). Его известные книги – «Школа молитвы» и многие другие обращены к современному часто не церковному человеку. Это духовный пастырь обращенный к неправославному миру. Последний период его жизни – это Англия. То место, которое сейчас занимает Православие в Англии, во многом обязано Владыке Антонию. С конца 70-х годов его знает вся Англия, и знает уважительно. Это нужно было заслужить. Несмотря на блестящее образование, он ученым богословом никогда не был, но всегда был практиком. Кроме образования, ему дан дар проповедничества и пастырства.

Были и многие другие священники и миряне; их достаточно много, и их должно знать, потому что мы многим им обязаны. В эпоху, когда и богословие, и пастырство было в состоянии молчания, когда никаких необходимых для научной и богословской жизни контактов у нас не было, они многое сохранили. И нам сейчас необходимо пользоваться и тем опытом, и тем наследием, которое они оставили для того, чтобы вырабатывать наше отношение к современному миру.

АРХИЕРЕЙСКИЙ СОБОР РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕРКВИ
(29 НОЯБРЯ – 2 ДЕКАБРЯ 1994 ГОДА) О МИССИОНЕРСТВЕ

[119 – 132]

Нынешнее состояние и проблематика современного миссионерства отражены в материалах Архиерейского Собора РПЦ 1994 года. Определения Собора касаются задач Церкви в области религиозного образования и православной миссии в современном мире. К этим же проблемам относятся определение Собора о псевдохристианских сектах, неоязычестве и оккультизме. Приведем в сокращении часть определений Собора о миссионерстве.

Радикальные изменения, происходящие в нашем обществе, вызвали к жизни такие отрицательные явления, как мировоззренческая растерянность людей и возникновение духовного вакуума, который все больше заполняется псевдокультурой, пропагандой насилия, порока, вражды, преступности, безнравственности. Особенно тревожит то, что бесконтрольно действуют в наших странах инославные и нехристианские проповедники, отрывают от Матери-Церкви души людей, принявших в ней Крещение или связанных с ней историческими и культурными корнями. Опасение вызывает также стремление вовлечь духовно неопытных людей в сети тоталитарных сект, псевдорелигий, оккультных учений и даже групп сатанистов.

Памятуя о долге проповеди учения Христова и имея в виду перечисленные выше проблемы, Освященный Архиерейский Собор призывает пастырей и чад Русской Православной Церкви выйти на новое поприще миссионерского служения.

В этом служении необходимо руководствоваться заветами Древней Церкви, использовать богатый миссионерский опыт Русского Православия, тщательно и бережно соотносить нынешние возможности и потребности с постоянной памятью о годах мученического свидетельства в недалеком прошлом. Необходимо также созидать такой синтез целостной христианской культуры, который был бы творческим отображением вечной и неизменной истины Православия в постоянно меняющейся реальности.

Миссионерское служение неразрывно связано с задачей восстановления полнокровной церковной жизни в епархиях и приходах. Миссионерским целям должна служить вся приходская жизнь, в особенности духовно-просветительные труды пастырей и мирян и повседневная диакония, являющиеся органически присущей общинам верующих «литургией после литургии». Именно поэтому сильное миссионерское воздействие имеет социальное служение Церкви, ее забота о бедных и угнетенных людях – беженцах, эмигрантах, безработных и лишенных крова.

Православная миссия должна учитывать многоликость современного общества, необходимость особого подхода к различным профессиональным и культурным группам, в частности к воинам, рабочим, земледельцам, членам профессиональных движений, различным группам интеллигенции, обездоленным жертвам урбанизации и современной технической цивилизации, людям, входящим в социальные группы риска, подследственным и заключенным. Необходимо особо выделить миссионерскую работу с молодежью, организацию богослужений и религиозных бесед для детей и подростков.

Важной частью миссионерского служения Церкви должен стать ее вклад в культуру, искусство, науку и иные области народной жизни. В этой же связи надо рассматривать вклад Церкви в решение проблем экономики, экологии, миротворчества, устроения государственной и общественной жизни, а также участие православных христиан в общечеловеческих усилиях, направленных на разрешение этих проблем.

Собор считает исключительно важным глубокое изучение вопроса о возрождении миссионерского воздействия православного богослужения. В связи с тем, что развитие литургической жизни в нашей Церкви практически остановилось в первые послереволюционные годы, а большинство жителей наших стран безвозвратно утеряли традиционную для прошлых веков культуру, представляется необходимым сделать более доступными их пониманию смысл священнодействий и богослужебных текстов, хранящих в себе величайшую боговдохновенную мудрость и могущих быть действительными средствами православного образования и воспитания.

Имея в виду крайнюю необходимость развития практических церковных усилий в указанных направлениях, Архиерейский Собор определяет:

1. Поручить Священному Синоду образовать в самое ближайшее время рабочую группу по планированию возрождения православной миссии Русской Православной Церкви на ее канонической территории. Рабочей группе предлагается поручить сбор и анализ полной информации:

– о современном состоянии миссионерского поля, входящего в область канонического и пастырского попечения Русской Православной Церкви, о миссионерской деятельности на этом поле инославных церквей и религиозных объединений;

– о прозелитической деятельности нехристианских религий;

– о распространении церковных расколов, лжеправославных групп и их деятельности внутри церковной Среды;

– о пара-религиозных группах, эзотерических культах и сектах, прежде всего имеющих тоталитарный и автократический характер;

– о степени религиозного и конфессионального самосознания у нашего народа, о сопоставимости процентного соотношения так называемых «номинальных» и «практикующих» православных.

2. По завершении трудов рабочей группы и представлении ею информационных материалов и соответствующих предложений Священному Синоду иметь суждение о создании специальной общецерковной структуры, призванной:

– координировать миссионерскую деятельность синодальной учреждений, епархий, монастырей и иных церковных институций;

– стимулировать создание миссионерских структур на епархиальном и приходском уровнях, а также в монастырях и иных церковных учреждениях;

– продолжать сбор информации, необходимой для ведения миссионерской работы;

– исследовать вопросы церковной жизни, влияющие на миссионерскую деятельность;

– противостоять разрушительным для Православия действиям инославных, нехристианских и псевдорелигиозных миссионеров. деятельности тоталитарных сект;

– делать необходимые для миссионерской работы богословские и практические разработки, представлять соответствующие рекомендации церковному Священноначалию.

3. Поручить Синодальной комиссии по богослужению:

– продолжить начатые, но не завершенные Поместным Собором 1917 – 1918 годов труды по упорядочению богослужебной практики;

– продолжить редактирование богослужебных текстов, начатое в нашей Церкви в начале текущего столетия;

– обсудить иные вопросы, связанные с миссионерским значением православного богослужения и церковной культуры.

В состав Комиссии включить представителей синодальных учреждений, духовных школ и иных церковных учреждений, а также православных ученых – историков и филологов. О персональном составе комиссии и конкретном плане ее работы иметь суждение Священному Синоду.

4. Учебному комитету разработать и внедрить в программу учебных заведений предмета миссиологии. Привести учебную программу по сектоведению в соответствие с новейшими сведениями и новейшей реальностью. Переработать курс пастырского богословия с учетом требований, предъявляемых к Церкви современной жизнью.

По результатам деятельности рабочей группы создан миссионерский отдел Русской Православной Церкви с печатным органом – «Миссионерское обозрение», проводятся конференции, миссионерские экспедиции, совещания; создан Фонд в поддержку возрождения миссионерства. Миссионерский отдел во главе с епископом Белгородским Иоанном работает во взаимодействии с отделом религиозного образования, Издательским отделом, Учебным комитетом и другими. Идет миссионерская работа по епархиям и благочиниям по всей России.

ЛИТЕРАТУРА

1. А. Б. Ефимов. Некоторые проблемы православного миссионерства и заветы святителя Иннокентия Вениаминова. В сб. «Славянский альманах». М., 1998, с. 36 – 51.

2. Прот. Е. Смирнов. Очерк исторического развития и современного состояния русской православной миссии». СПб., 1904.

3. А. Карташев. Очерки по истории Русской Церкви. – Т. 1 –М: Terra, 1933.

4. Православная церковь в современном мире./Чтения памяти прот. Вс. Шпиллера. – М.: ПСТБИ, 1992.

5. Голубинский Е. Е. Святые Константин и Мефодий – апостолы славянские.//Богословские труды. – М.: Изд. Моск. Патриархии, 1985. – С. 91 – 125.

6. Князев А. С. Святые равноапостольные Кирилл и Мефодий просветители славян. – М. 1997: Изд-во Правило веры, с. 275.

7. Полный православный богословский энциклопедический словарь. – М.: «Возрождение», Т. 1, 2. 1992.

8. Шпиллер В., прот. Проповеди. – М., 1994.

9. Шпиллер В., прот. Слово крестное. – М., 1993.

10. Православное с