Причина конца Первого Интернационала

Именно с Бакуниным связана главная интрига, фактически предопределившая судьбу и скорый конец первого Интернационала (см. письмо Бакунина от октября 1872 года). Дело в том, что, несмотря на его довольно демократический устав, Маркс совершенно не собирался делить с кем-либо влияние в своем детище, особенно когда оно становилось все более значимым.

Ради изгнания из Интернационала родоначальника анархизма Маркс пошел на союз с бланкистами – сторонниками французского социалиста Л.О. Бланки, которых он, как и всех, кто не был предан ему безусловно, весьма недолюбливал. В обмен на поддержку в борьбе с Бакуниным на Гаагском конгрессе Интернационала (1872 г.), им были обещаны места в руководстве Международного товарищества рабочих, и, следовательно, главенствующая роль в среде французских социалистов.

Однако когда дело было сделано, марксисты, дабы не вводить в руководство бланкистов, приняли решение о переводе Генерального совета – фактически правления Интернационала - из Европы в США. Разумеется, переезд за океан был для бланкистов совершенно невозможен – они теряли тогда реальную связь со своей базой, находившейся во Франции. Поняв, что их надули, они вышли из Интернационала, но и для организации К. Маркса путешествие в Новый Свет оказалось неудачным: оказавшись вне революционных событий Европы, в захолустье Запада, которым были тогда Соединенные Штаты, Интернационал через 4 года тихо самораспустился на конференции в Филадельфии, лишь на месяц пережив М.А. Бакунина, скончавшегося 19 июня 1876 года. Невольно возникает мысль, не был ли связан формальный роспуск Интернационала именно с этим событием, так как уже за три года до того стало ясно, что он в Америке – не жилец.

«Принимая во внимание положение дел в Европе, я считаю безусловно полезным временно отодвинуть на задний план формальную организацию Интернационала... События и неизбежное развитие и усложнение обстановки сами позаботятся о восстановлении Интернационала в улучшенной форме», — писал Маркс Ф. А. Зорге – руководителю Североамериканской федерации – еще 27 сентября 1873 года (Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 33, с. 508—509).

Иначе говоря, создатели Интернационала предпочли фактически похоронить его за океаном, лишь бы в Европе он не достался бакунинцам. Видимо не веря в успех открытой идейной борьбы, они предпочли ей аппаратно-подковерную, что и предопределило конец марксова Интернационала.

Подробный анализ этой ситуации как раз содержится в публикуемых ныне письмах М.А. Бакунина.

Два подхода к коммунизму

Но дело не только в восстановлении исторической картины полуторавековой давности.

В действительности речь идет о двух национальных подходах к коммунистической теории: русском и еврейском. И в том, и в другом случае она остается интернациональной, но вот в путях осуществления коммунистической идеи Бакунин резко критикует еврейский подход, вытекающий из национальных корней этого народа.

«Цивилизация, в том виде как она существует сегодня везде, означает научную эксплуатацию труда народных масс в пользу привилегированных меньшинств, и евреи - безудержные сторонники цивилизации. И так как великие бюрократические и централизованные государства являются одновременно следствием, условием и как бы достойным венцом этой чудовищной эксплуатации, они, конечно, сторонники государства» (письмо февраля-марта 1872 г.).

«…евреи восточной Европы - заклятые враги любой подлинно народной революции, и я думаю, что без какой-либо предвзятости и за очень малым исключением это применимо и к евреям Западной Европы. Еврей - буржуа, то есть эксплуататор по определению» (там же).

Вот как он характеризует вытекающий из этого идеал еврейского коммунизма:

«Рассуждение господина Маркса приводит к совершенно противоположным результатам. Принимая во внимание единственно только экономический вопрос, он говорит себе, что наиболее передовые страны и, следовательно, наиболее способные совершить социальную революцию - те, в ком современное капиталистическое производство достигло наивысшей степени своего развития. Именно они, за исключением всех других, - цивилизованные страны, единственные, призванные начать и руководить этой революцией. Эта революция будет состоять в экспроприации, либо постепенной, либо насильственной нынешних собственников и капиталистов и в присвоении всех земель и всего капитала государством, которое для выполнения своей великой экономической, а также политической миссии должно быть по необходимости очень обширным, очень мощным и очень сильно сконцентрированным. Государство будет управлять и направлять землеобработку посредством оплаченных им инженеров, командуя армиями сельских трудящихся, организованных и дисциплинированных для этой обработки. Одновременно, на руинах всех существующих банков, оно учредит единый банк, финансирующий всю работу и всю национальную торговлю.

С первого взгляда понятно, что столь простой, по всей видимости, организационный план может покорить воображение рабочих, более жаждущих справедливости и равенства, чем свободы. Они безумно полагают, что и то, и другое может существовать без свободы, как если бы, для завоевания и закрепления справедливости и равенства, можно было оставить в покое все остальное и, главным образом, правителей, какими бы избранными и подконтрольными они называли себя народу во имя справедливости и равенства! В действительности, это был бы для пролетариата режим казарм, где унифицированная масса работников и работниц просыпалась бы, засыпала, работала и жила под бой барабана; для ловких и ученых - привилегия правления; а для евреев, привлеченных безграничностью международных спекуляций национальных банков, - обширное поле доходных махинаций» (письмо октября 1872 г.).

Легко убедиться, что нарисованная Бакуниным картина во многом совпадает с тем, как марксисты пытались реализовать коммунистическую идею в России.

Свое видение принципиальной разницы между русским и еврейским подходом к коммунизму М.А. Бакунин резюмирует так: «именно здесь мы кардинально расходимся с социал-демократами Германии. Будучи прежде всего социал-патриотами и политическими деятелями, они хотят руками немецкого народа создать новое великое германское республиканское и, так сказать, народное государство, что означает, по нашему мнению, намерение воздвигнуть новую тюрьму для немецкого народа и крепость, угрожающую свободе всех соседних народов. А мы хотим уничтожения всех этих тюрем-крепостей, исчезновения всех политических родин в братском союзе, свободной федерации народов, скинувших ярмо государств» (письмо февраля-марта 1872 г.).

В том, что идеалом Бакунина было именно коммунистическое общество убедиться нетрудно: взять хотя бы, к примеру, международный коммунистический гимн «Интернационал». Его знаменитые строфы:

«Весь мир насилья мы разрушим
До основанья, а затем
Мы наш, мы новый мир построим:
Кто был ничем, тот станет всем!»

- или, например:

«Лишь мы, работники всемирной
Великой армии труда,
Владеть землей имеем право,
Но паразиты — никогда!»

- в равной, если не в большей степени, чем у марксистов, отражают мировоззрение бакунинцев. Кстати, по бакунинским письмам видно, что он во время их написания без особого энтузиазма относился к термину «анархисты», используемому сторонниками Маркса с тем, чтобы обозначить бакунинцев как неких идеологических изменников внутри Интернационала. Сам же Бакунин изначально предпочитал называть себя, в отличие от марксовых коммунистов, коммуналистом, ставя во главу угла, как и они, свою конечную цель, а не средства ее достижения, из чего как минимум следует, что всемирная коммуна является и его идеалом.

Вопрос в том, каким путем этот идеал достижим: через построение государства-освободителя трудового народа, на чем настаивали марксисты, или же путем полного упразднения государственной машины как аппарата, способного лишь угнетать этот народ при любом, даже самом прогрессивном правлении, в чем были уверены бакунинцы. Ни одна из этих идей в чистом виде не доказала своей жизнеспособности, хотя у каждой из них был свой шанс проявить себя: будь то за годы так называемого «военного коммунизма» в России или существования анархистского «вольного советского строя» вокруг Гуляйполя под руководством Махно.

Реальный механизм Советской власти в конечном итоге, как известно, оказался довольно далек от марксовой модели, хотя и попытки приближения к ней делались неоднократно. Не вдаваясь в детальный анализ, можно лишь констатировать, что сам развал советской системы произошел в результате предательства государственной верхушки и возглавлявших ее вождей КПСС, превратившейся в госструктуру, то есть в соответствии с теми присущими еврейскому подходу к коммунизму пороками, против которых столь яростно и страстно боролся М.А. Бакунин.

С другой стороны коммунистическая власть в России впитала в себя целый ряд анархистских идей; например, в федеративных принципах объединения коммун легко угадывается идея власти советов. Не в последнюю очередь именно по этой причине в рядах активных борцов за советскую власть оказалось много анархистов; из тех имен, что на слуху, достаточно вспомнить Котовского, Фурманова, знаменитого матроса Железняка.