Судьи Конституционного Суда Российской Федерации

В.Г. ЯРОСЛАВЦЕВА ПО ПОСТАНОВЛЕНИЮ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ОТ 19 АПРЕЛЯ 2016 ГОДА N 12-П ПО ДЕЛУ

О РАЗРЕШЕНИИ ВОПРОСА О ВОЗМОЖНОСТИ ИСПОЛНЕНИЯ

В СООТВЕТСТВИИ С КОНСТИТУЦИЕЙ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

ПОСТАНОВЛЕНИЯ ЕВРОПЕЙСКОГО СУДА ПО ПРАВАМ ЧЕЛОВЕКА

ОТ 4 ИЮЛЯ 2013 ГОДА ПО ДЕЛУ "АНЧУГОВ И ГЛАДКОВ ПРОТИВ

РОССИИ" В СВЯЗИ С ЗАПРОСОМ МИНИСТЕРСТВА ЮСТИЦИИ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

 

Указанным Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации было признано невозможным исполнение в соответствии с Конституцией Российской Федерации, ее статьями 3 (части 1 - 3), 15 (части 1 и 4), 32 (части 1 и 2), 46 (часть 3) и 79, постановления Европейского Суда по правам человека от 4 июля 2013 года по делу "Анчугов и Гладков против России" (жалобы N 11157/04 и N 15162/05), принятого на основании положений статьи 3 "Право на свободные выборы" Протокола N 1 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод в их истолковании Европейским Судом по правам человека, в части мер общего характера, предполагающих внесение изменений в российское законодательство (и тем самым изменение основанной на нем судебной практики), которые позволяли бы ограничивать в избирательных правах не всех осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы по приговору суда, поскольку предписание статьи 32 (часть 3) Конституции Российской Федерации, обладающей верховенством и высшей юридической силой в российской правовой системе, со всей определенностью означает императивный запрет, согласно которому не имеют избирательных прав без каких бы то ни было изъятий все осужденные, отбывающие наказание в местах лишения свободы, определенных уголовным законом (пункт 1).

В отличие от указанной правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации полагаю возможным исполнение постановления Европейского Суда по правам человека в части мер общего характера по следующим основаниям.

1. В своем постановлении Европейский Суд по правам человека сформулировал следующие меры общего характера при решении вопроса о праве на голосование осужденных, отбывающих наказание в местах лишения свободы, подчеркнув, что в данном деле государство-ответчик может применять различные подходы, рассмотреть все возможные пути в этом отношении и принять решение о том, может ли быть достигнуто соблюдение статьи 3 Протокола N 1 посредством каких-либо форм политического процесса или путем гармоничного толкования Конституции Российской Федерации компетентными органами, в первую очередь Конституционным Судом Российской Федерации, в свете положений Конвенции таким образом, чтобы скоординировать их действие и избежать каких-либо коллизий между ними, и тем самым принять решение о совместимости действующих мер с положениями Конвенции.

2. Не вызывает сомнения изложенный в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации тезис, что предписания статьи 32 (часть 3) Конституции Российской Федерации, обладающей верховенством и высшей юридической силой в российской правовой системе, со всей определенностью означают императивный запрет, согласно которому не имеют избирательных прав без каких бы то ни было изъятий все осужденные, отбывающие наказание в местах лишения свободы, определенных уголовным законом.

На первый взгляд может показаться, что вопрос исчерпан и какие-либо иные рассуждения в свете указанного императива излишни. Однако из приведенного текста усматривается, что Конституция Российской Федерации не находится в "гордом одиночестве" в правовом поле России и действует непосредственно в правовой системе, в которой, в частности, действует и уголовное право, на основании положений которого осужденные по приговору суда отбывают наказание в местах лишения свободы.

В связи с этим Европейский Суд по правам человека справедливо указывает, что статья 1 Конвенции требует, чтобы Высокие Договаривающиеся Стороны "обеспечивали каждому, находящемуся под юрисдикцией, права и свободы, определенные в разделе I настоящей Конвенции". Данное положение распространяется на все соответствующие нормы и меры и не ограждает какую-либо часть "юрисдикции" государств-участников от проверки на предмет соответствия положениям Конвенции (см. постановления Большой Палаты по делам "Босфорус Хава Йоллари Туризм ве Тиджарет Аноним Ширкети против Ирландии" (Bosphorus Hava Yollari Turizm ve Ticaret Anonim Sirketi v Ireland), N 45036/98, пункт 153, ECHR 2005 VI; "Нада против Швейцарии" (Nada v. Swetzerland), N 10593/08, пункт 168, ECHR 2012; постановление Европейского Суда по делу "Аль-Саадон и Муфди против Соединенного Королевства" (Al-Saadoon and Mufdhi v. The United Kingdom), N 61498/08, пункт 128, ECHR 2010 (выдержки).

Поэтому государства - участники Конвенции призваны продемонстрировать соответствие требованиям Конвенции в отношении своей "юрисдикции" в целом, принимая во внимание, что зачастую она осуществляется в первую очередь на основе Конституции (см. постановление Европейского Суда по делу "Объединенная коммунистическая партия Турции и другие против Турции" (United Communist Party of Turkey and Others v. Turkey), 30 января 1998 года, пункт 29 (сборник постановлений и решений Европейского Суда, 1998 год).

Отсюда следует, в частности, что, ни в коей мере не умаляя самость конституционного положения, его самоидентичность, непосредственное содержание, вкладываемое в терминологический ряд "граждане, содержащиеся в местах лишения свободы по приговору суда", определяется отраслевым законодательством - уголовным и уголовно-процессуальным.

3. Закрепляя отстранение граждан, содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда, от осуществления права избирать и быть избранными в органы государственной власти и органы местного самоуправления, Конституция Российской Федерации не устанавливает порядок применения этой ограничительной меры. В соответствии с ее статьями 15 (части 1 и 2), 71 (пункты "а", "в", "о") и 76 (часть 1) решение всех вопросов, связанных нормативными правилами ее практической реализации, входит в круг полномочий федерального законодателя, а потому всеобъемлющее представление об основаниях, условиях и последствиях предусмотренного частью 3 статьи 32 Конституции Российской Федерации электорального запрета невозможно без учета положений уголовного, уголовно-процессуального и иных отраслевых законодательств.

Согласно статье 56 УК Российской Федерации лишение свободы заключается в изоляции осужденного от общества путем направления его в колонию-поселение, помещения в воспитательную колонию общего, строгого или особого режима либо в тюрьму (часть первая); лишение свободы устанавливается на срок от двух месяцев до двадцати лет (часть вторая); в случае частичного или полного сложения сроков лишения свободы при назначении наказаний по совокупности преступлений максимальный срок лишения свободы не может быть более двадцати пяти лет, по совокупности приговоров - более тридцати лет (часть четвертая). Статья 57 этого же Кодекса предусматривает, что за совершение особо тяжких преступлений, посягающих на жизнь, а также за совершение особо тяжких преступлений против общественной безопасности может устанавливаться пожизненное лишение свободы (часть первая); пожизненное лишение свободы не назначается женщинам, а также лицам, совершившим преступление в возрасте до восемнадцати лет, и мужчинам, достигшим к моменту вынесения судом приговора шестидесятипятилетнего возраста (часть вторая).

Это означает, что по своему правоприменительному эффекту содержащееся в части 3 статьи 32 Конституции Российской Федерации ограничение активного избирательного права охватывает собой лиц, реально отбывающих по приговору суда наказания, предусмотренные статьями 56 и 57 УК Российской Федерации, и не затрагивает тех, кто претерпевает иные осуществляемые на основании судебных решений виды лишения свободы (административный арест, заключение под стражу, ограничение свободы, содержание в дисциплинарной воинской части и т.п.), не создает препятствий для участия в выборах в качестве избирателей большей части граждан, лишенных свободы в судебном порядке. Если же в дополнение к этому напомнить, что в срок отбывания наказания в виде лишения свободы засчитывается срок содержания под стражей (часть 3 статьи 72 УК Российской Федерации), который может составлять от двух месяцев до нескольких лет, а в случае применения домашнего ареста - срок домашнего ареста (часть десятая статьи 109 УПК Российской Федерации), а также учесть институт освобождения от наказания (глава 12 УК Российской Федерации), становится очевидным, что установленное частью 3 статьи 32 Конституции Российской Федерации ограничение не влечет за собой отстранения от голосования на выборах всех, кто в судебном порядке подвергнут лишению свободы, подпадающему по своим существенным характеристикам под действие статьи 22 (часть 2) Конституции Российской Федерации и статьи 5 (пункт 1) Конвенции о защите прав человека и основных свобод.

Отсюда следует, что статья 32 (часть 3) Конституции Российской Федерации однозначно фиксирует, какие категории граждан не вправе избирать или быть избранными, тем не менее состав этих категорий в любом случае в окончательном виде определяется федеральным законодателем, поскольку именно он на основании конституционных положений устанавливает, что из себя представляет лишение свободы (imprisonment) как специальный вид уголовного наказания, выражающегося в содержании осужденного в специальных местах лишения свободы, - в отличие от других разновидностей законного лишения свободы в широком смысле (deprivation of liberty by law - статья 5 Конвенции о защите прав человека и основных свобод).

Таким образом, наполнение конкретным содержанием установленного частью 3 статьи 32 Конституции Российской Федерации запрета осуществляется федеральным законодателем. Поэтому - притом что установление в рамках действующего конституционного регулирования механизма полноценной и всеохватывающей дифференциации применения ограничения активного избирательного права лиц, содержащихся в местах лишения свободы по приговору суда, не представляется возможным - не исключено рассмотрение законодателем путей частичной дифференциации этого ограничения в рамках развития и интерпретации понятий "лишение свободы", "место лишения свободы" и "содержание" в такого рода местах "по приговору суда".

4. Как предписано частью второй статьи 15 УК Российской Федерации, преступлениями небольшой тяжести признаются умышленные и неосторожные деяния, за совершение которых максимальное наказание, предусмотренное этим Кодексом, не превышает трех лет лишения свободы. Исходя из этого преступления небольшой тяжести как таковые можно считать выведенными за пределы категорий "серьезных преступлений" (serious offences) согласно международно-правовым стандартам. Напомним, что сам Европейский Суд по правам человека в делах "Скоппола (Scoppola) против Италии" и "Анчугов и Гладков против России" фактически признал, что преступления, наказываемые лишением свободы на срок три года и более, считаются заслуживающими особенно сурового наказания, а лишение лиц, совершивших тяжкие преступления, права голоса Суд посчитал не нарушающим критерий соразмерности.

В части первой статьи 56 УК Российской Федерации установлено, что наказание в виде лишения свободы может быть назначено судом осужденному, совершившему впервые преступление небольшой тяжести, только при наличии отягчающих обстоятельств, предусмотренных статьей 63 этого Кодекса, за исключением преступлений, предусмотренных частью первой статьи 228, статьями 231 и 233 данного Кодекса, или только если соответствующей статьей Особенной части этого Кодекса лишение свободы предусмотрено как единственный вид наказания.

Таким образом, согласно российскому уголовному закону возможность применения лишения свободы к лицам, впервые совершившим преступления небольшой тяжести, при отсутствии отягчающих обстоятельств практически полностью исключена, а значит, не допускается и ограничение их избирательных прав.

Как следует из изложенного, адекватное конституционно-правовое толкование статьи 32 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с положениями уголовного закона, в том числе со статьями 15, 56 и 57 УК Российской Федерации, позволяет избежать коллизий, касающихся ограничений избирательного права, и в связи с этим возможно исполнение мер общего характера, указанных Европейским Судом по правам человека по данному делу, в соответствии с Конституцией Российской Федерации и тем самым достижение совместимости принимаемых мер с положениями Конвенции.

В заключение хотелось бы сказать следующее. Время от времени с той или иной периодичностью возникают определенные проблемы, связанные с исполнением решений Европейского Суда по правам человека государством-ответчиком. В связи с этим, на мой взгляд, следует иметь в виду мудрые по своему содержанию основные правовые позиции Федерального конституционного суда ФРГ, сформулированные в решении второго сената от 14 октября 2004 года (дело Гергюлю: решение от 14 октября 2004 года - N 2 BvR 1481/04): "гарантии Конвенции оказывают влияние на толкование основных прав и принципов правового государства, закрепленных в Основном законе. Текст Конвенции и судебная практика Европейского Суда по правам человека служат на уровне конституционного права в качестве вспомогательной системы толкования при определении содержания и сферы действия основных прав и принципов правового государства, закрепленных в Основном законе, поскольку это не ведет к нежелательному, с точки зрения самой Конвенции (ср. ст. 53 ЕКПЧ), ограничению или умалению гарантий защиты основных прав, закрепленных в Основном законе (ср. BVerfGE 74; определение третьей палаты второго сената Федерального конституционного суда ФРГ от 20 декабря 2000 года). Такое конституционно-правовое значение международно-правового договора, направленного на обеспечение региональных гарантий защиты прав человека, является выражением приверженности Основного закона международному праву. Основной закон поощряет осуществление государственного суверенитета в рамках международного договорного права, а также международное сотрудничество и уважение общих правил международного права. Исходя из этого Основной закон следует интерпретировать, по возможности, таким образом, чтобы не возникал конфликт с международно-правовыми обязательствами ФРГ. Основной закон в программном ключе ориентирует немецкую публичную власть на международное сотрудничество (статья 24) и на европейскую интеграцию (статья 23)".

Как говорится, имеющий уши да услышит <1>.

--------------------------------

<1> Евангелие от Матфея (гл. 11, ст. 15).

 

ОСОБОЕ МНЕНИЕ