Глава 51. Подслушанный разговор

Ролейна направилась в камерный зал проверить, как идёт подготовка к завтрашнему мероприятию. Музыкальный салон был для неё одним из любимейших событий осеннего праздника, поэтому хотелось держать всё под личным контролем. Сама Ролейна не обладала ни вокальными способностями, ни талантами игры на музыкальных инструментах, но любила музыку во всех её проявлениях.

Ей понравилось, как работники украсили камерный зал. Гирлянды из миниатюрных разноцветных светильников создавали праздничное настроение. Сцену тоже приводили в порядок – драпировали парчой осенних расцветок, которую Ролейна отобрала во время поездки по восточной провинции. А возле клавесина толпились девушки, желающие отрепетировать номера. Королева присела в кресло – решила немного понаблюдать за их репетицией.

Глаза почему-то выискивали Амалию. Но её не оказалось среди желающих помузицировать. Неужели девочка вняла настоятельной просьбе Ролейны и собирается наконец-то покинуть дворец? От сердца отлегло. Ролейне станет гораздо спокойнее, когда Амалия вернётся в Шерстон. Вообще-то, королева не желала ей ничего плохого. Если б не горькие воспоминания, она бы не была с ней так категорична.

Ролейна вспомнила, что ощущала, когда пришло известие о трагической гибели супругов де-Патрис. Она тогда как раз отходила от мучительного действия зелья Зиира, которое приняла, чтобы понять, лжёт ли супруг. Что должна чувствовать женщина, когда узнаёт, что её соперница, соблазнившая мужа, отошла в иной мир? Злорадство? Облегчение? Королева не ощущала ни того, ни другого – только сострадание. Ей было жаль две молодые жизни, и жаль девочку, оставшуюся сиротой. Она поддержала супруга в его стремлении взять малышку под опеку и обеспечить ей хорошее воспитание в тихом пансионе с мудрыми наставницами.

Как хорошо, что девочка оказалась совсем не такой как её мать. Ей не передалось коварство родительницы. Себастин назвал Амалию робкой. И хоть королеве с первого взгляда так не показалось, но теперь она склонна была согласиться с сыном. Амалия проявила немного строптивости, не пожелав отправиться в Шерстон по первому же требованию. Но какая девочка не мечтает о том, чтобы побывать на балу в королевском дворце? Главное, что теперь, когда её мечта сбылась, она решила больше не противиться.

В зал зашёл Модест. Королева поняла это, расслышав в общем гуле звуки его шагов. С годами походка супруга не утратила уверенности и чеканной чёткости. Ролейна обернулась, чтобы встретить Модеста улыбкой. Он послал ей ответную. Ей нравилось его умение улыбаться одними глазами. Ей нравилось в нём всё.

– Что тут у нас? – супруг сел в соседнее кресло. – Вижу, подготовка идёт полным ходом?

– Да. Зал практически готов. Барышни, как видишь, тоже оттачивают мастерство, чтобы завтра блеснуть.

Модест кивнул, устремив взгляд на сцену. В его глазах проскочило беспокойство.

– Что-то не так? – насторожилась королева. Она умела улавливать нюансы настроения супруга.

– Да. Меня тревожит Амалия. Девочка простудилась.

Голос Модеста звучал не так, как всегда. Ролейна расслышала особую мягкость – именно с такой интонацией супруг в своё время говорил и о Луизе. Ревность змеёй ужалила в грудь. В голове снова вспыхнул терзающий последнее время вопрос: что Модест ощущает, глядя на девчонку? Вспоминает прежнюю любовь? А может, его чувство перекинулось уже и на саму Амалию?

Но сколько же в ней лицемерия, вероломства, двоедушия! А Ролейна ещё и надеялась, что девчонка не унаследовала от матери этих черт? Полагала, что Амалии нет на репетиции, потому что она попросила короля вернуть её в Шерстон и уже готовится к отъезду. Но девчонка и не думала уезжать, пошла на хитрость – притворилась больной. Что в её планах? Кто её цель? Кто-то из сыновей или сам король?

– Не тревожься, Модест. Она быстро поправится, – Ролейне едва удалось сохранить спокойный тон. – Пойду. Ещё много дел.

Она поднялась и вышла из зала. Да, девчонка поправится. И Модест даже не подозревает насколько быстро. Ролейна собиралась немедленно вывести симулянтку на чистую воду.

Возле покоев Амалии королева увидела старшую дочь госпожи Жильберт. Та стучалась в дверь. Что ей надо? Впрочем, сейчас Ролейне было всё равно. Она не собиралась откладывать беседу. Гнев клокотал в груди, требуя выхода.

– Сюзон, ступай. Придёшь позже, – скомандовала она.

И барышня мгновенно удалилась.

 

Увидев на пороге королеву, Амалия поднялась и быстро накинула халат. Встречать гостью, лёжа в постели, не позволяло воспитание и этикет. Она пододвинула кресло, в котором только что сидел Маркель, но Ролейна проигнорировала приглашение садиться. Самой Амалии тоже пришлось остаться на ногах.

Королева была сильно не в духе. Это сразу бросалось в глаза. И Амалия, конечно, догадывалась, почему. Ведь приказ убираться из дворца так и не выполнен. Наверно, Амалию ждёт жёсткая отповедь, но она боялась не этого. Сейчас её больше всего тревожило, что Маркель может услышать страшные слова о матери Амалии. А ей смертельно не хотелось, чтобы память о дорогом человеке была осквернена в его присутствии.

– Как ты посмела притвориться больной?! – хлесткая звенящая фраза рассекла воздух. – Я надеялась на твоё благоразумие. Полагала, что в тебе нет того коварства, что было в твоей матери. Ты думала, я не раскушу твою уловку?!

– Ваше Величество, не говорите плохого о моей маме! – Амалии было всё равно, что королева скажет о ней самой. В каких чудовищных грехах обвинит. Но она не могла слышать дурные слова в адрес мамы. Они пекли ей грудь, они сдавливали горло, мешая дышать.

В ответ на тихую, но твёрдую фразу Амалии королева рассвирепела ещё больше.

– Твоя матушка не имела понятия о чести. Точно так же, как и ты. Ты сегодня же покинешь дворец. Немедленно! Слышишь?! Собирайся!

– Она никуда не поедет, – из-за ширмы вышел принц. Злой, мрачный, решительный.

– Маркель? – королева опешила. – Что ты тут делаешь?

Он встал между ней и Амалией.

– Не ожидал от тебя такого, – проговорил ледяным тоном. – Обвинять ту, кто уже не может сказать ни слова в свою защиту?

– Маркель, ты многого не знаешь. Твой отец и Луиза…

– Не говорите плохого о моей маме! – Амалии казалось, она выкрикнула эти слова, но на самом деле получился лишь скрипящий шёпот.

Горло пересохло, губы не слушались. Слёзы просились из глаз, но так и остались не пролитыми. Амалии не хватало воздуха. И вдруг она ощутила покалывание кончиков пальцев. То самое, с которого всё и начинается. Святые отцы, только не сейчас!!!

– Мама, уйди, – Маркель категорично кивнул на дверь. – Я не позволю тебе обижать Амалию. Потом поговорим.

Королева сжала губы в тонкую белёсую полоску.

– Ты делаешь ошибку, сын! – процедила сквозь зубы и вышла.

Глава 52. Опасна

Маркель проводил мать взглядом. Он, и правда, не ожидал от неё такой жёсткости. Что-то очень болезненное из прошлого давило на неё. Но возникло ощущение, что она ошибается. Он обязательно разберётся. Потом. Сейчас его больше волновала Амалия. Он представлял, как сильно её задели несправедливые обидные слова королевы.

– Ваше Высочество, прошу вас, уйдите, – осевшим голосом, едва слышно прошептала его подопечная.

Разве мог Маркель уйти? Оставить её одну – дрожащую, бледную, напуганную? Вместо этого он, наоборот, подошёл к ней и мягко прижал к себе. Ему хотелось унять её дрожь, согреть и утешить.

– Амалия… – тихо выдохнул в волосы цвета осенней листвы и немного ослабил ленту, мысленно поймав себя на том, что желал бы полностью выпустить её пряди на свободу. – Амалия…

Он легонько водил ладонью по спине, снова и снова, но её продолжало сильно колотить. Не похоже на обычный озноб. Даже сквозь ткань халата он ощутил, какая она горячая. Что с ней?

– Уйдите, – взмолилась Амалия.

Гнала, но не противилась объятиям. Кротко прижималась щекой к груди. Куда же бы он делся от неё – девчонки, забравшей сердце? Сам дьявол не смог бы сейчас сдвинуть его с места.

– Вам плохо?

– Да, – с её губ слетел тихий стон. А потом она начала что-то шептать. Непонятные слова, резкие, острые, как лезвие ножа. Маркель чувствовал – они делают ей больно. Её пальцы непроизвольно стискивали ткань его рубашки. Он догадался, что происходит с его хрупким мотыльком. Это бушует дар, о котором предупреждал Себастин. Брат не понял, что за способности у Амалии, но Маркель видел – она смертельно боится этого дара. Боится, потому что не умеет им управлять. Не понимает, что с ним делать.

Он не знал, как облегчить её страдания. Как остановить нечто, терзающее изнутри. Просто всё крепче прижимал к себе. И это сработало. Она вдруг перестала дрожать. Обессилено выдохнула и замерла в его объятиях. Маркель всё равно не выпускал её – не мог. Она была слишком слаба. У неё ушло несколько минут, чтобы восстановить дыхание. Принц понял, что ей стало легче, когда она нашла в себе силы робко возмутиться:

– Почему вы не ушли? Это могло плохо закончиться.

– Амалия, – он заглянул в её медовые глаза. – Вы ощущали что-то необычное? У вас есть особый дар?

Она не отвела взгляд:

– Да, – кивнула обречённо. – И он очень опасный. Я могу причинить вред.

– Почему вы так решили?

– Однажды я уже сделала это.

– Причинили кому-то вред?

– Да, – она виновато опустила голову.

– Кому?

Снова подняла взгляд:

– Вам, – в уголках глаз собрались слёзы.

Маркель мягко обхватил ладонями её щёки:

– Моя маленькая глупая пичужка…

Он сказал это вслух? Да, он сказал это вслух.

– Ты не могла причинить мне никакого вреда. Я никогда в это не поверю.

– Почему?

– Я люблю тебя, Амалия…

На дне её широко распахнутых глаз плескалось что-то такое, от чего Маркель пьянел. Он потянулся к ней губами.

Амалия видела только его серые пронзительные глаза. Ощущала только тепло его ладоней на своих щеках. Тело сделалось невесомым. Она хотела узнать, что чувствует девушка, когда её губ касаются губы любимого мужчины? Через мгновение она узнает…

Смятение мешало дышать. Сердце остановилось, будто Амалия на краю пропасти и вот-вот сорвётся вниз. Он коснулся осторожно… мягко… нежно… И она утонула в этой нежности. Замерла, не в силах пережить глубину, охвативших её чувств. Она читала в книгах о поцелуях, но там не было написано, какую особую близость к любимому мужчине, ощущаешь в этот момент. Как волнует, и пугает, и зачаровывает эта близость. Какая тягучая сладкая мятежная истома поселяется внутри.

Маркель только хотел утешить своего мотылька. Убедить, что она зря винит себя в придуманных ею же самою грехах. Поцелуй – так себе аргумент, но лучшего он не придумал. Это был самый невинный поцелуй, на какой он способен. Но тело подвело. Желание в момент затопило, заполнило, обожгло, обещая убить. Какие мягкие нежные у Амалии губы. Какое горячее чувственное дыхание. Ему хотелось сделать поцелуй настоящим, показать девчонке силу своего желания, но он не мог себе это позволить. Нет, он лучше умрёт, чем напугает её. Только самое лёгкое прикосновение, только самая осторожная ласка. Пару мучительных сладостных минут, и он заставил себя оставить её губы. Просто прижал её голову к груди.

– Расскажи мне, что тебя тревожит. Расскажи мне о даре.