Немного об истории проблемы фитонцидов

Создалось учение о фитонцидах, затрагивающее вопросы ботаники, зоологии, медицины, ветеринарии, растениеводства, пищевой промышленности и других областей науки и практики. Возникла потребность в созыве всесоюзных совещаний по проблеме фитонцидов. Первое совещание состоялось в Ленинграде в стенах Института экспериментальной медицины в 1954 году.

В 1956, 1959, 1962, 1965, 1969, 1973, 1979 годах в Украинской Академии наук состоялись всесоюзные совещания, на которых сотни биологов, медиков, растениеводов сообщили о результатах исследований фитонцидов, касающихся разных областей науки и практики. Проблема фитонцидов давно уже не принадлежит только мне как автору открытия. Это означает, что она прочно вошла в науку и жизнь.

Я благодарю судьбу за то, что полстолетия нелёгкой борьбы за проблему не сломили мою волю и уверенность в пользе для людей новой области исследований. Теперь, когда интерес к новой проблеме проявляет наша советская научная молодёжь, мне кажется уместным и поучительным рассказать начинающим учёным об интимных страницах её истории. Конечно, в этой своей авторской исповеди перед молодёжью не следует обижать некоторых искренне уважаемых мною деятелей науки, долгое время не понимавших проблемы и серьёзно мешавших её развитию. Почти всякое новое открытие сопровождается сначала сомнениями, и сделать новое открытие, пожалуй, легче, чем защитить его, добиться того, чтобы оно вошло в систему взглядов других учёных и стало достоянием науки и жизни. Только близкие мне люди знают, сколько тяжёлых, мучительных горестей доставило мне моё открытие. Но были и радости, и, конечно, нет большего счастья у учёного, чем видеть, как твои скромные открытия становятся достоянием других людей. Это такое счастье, которое заставляет забывать все неприятности, подчас сопровождающие научную деятельность.

...Так получилось, что, желая стать врачом, обучаясь на медицинском факультете Московского университета, я получил полное отвращение к медицине. Трудно сказать, что было виною этому, но, конечно, не педагоги и врачи того времени, которых я вспоминаю с восхищением и благодарностью. Я счёл бы тогда нелепой фантазией представить себя в роли человека, ставшего близким к врачам и приобретшего так много научных друзей в медицинском мире. Дойдя вместе с другими студентами уже до изучения болезней, я покинул медицинский факультет и перешёл на первый курс физико-математического факультета по биологическому отделению. Меня не просто влекла наука о жизни, но я мечтал разрешить одну из больших её проблем. Меня интересовали причины зародышевого развития животных и особенно вопрос, почему клетки, составляющие зародыш, могут размножаться.

И вот в ходе экспериментирования в совершенно иной области мне и довелось обнаружить в 1928—1929 годах явление, послужившее началом учения о фитонцидах. Я убедился, что летучие вещества, выделяемые кашицей из луковицы лука, в небольших порциях могут временно усилить размножение дрожжевых клеток, а в больших дозах неизменно убивают их. Об этом опыте рассказано в начале книги. Удивившись такому явлению, с юношеской научной жадностью я стал незамедлительно изучать подобные свойства и других растений, обратившись к своим излюбленным объектам — зародышам животных. Тогда же я убедился и в том, что растения на расстоянии могут убивать зародыши моллюсков, о чём также написано в книге. В то же время были поставлены и первые опыты с бактериями. Всё это было интересно и, как говорят, захватывало дух, но что делать со своим открытием, я не знал. Не знали и учёные старшего поколения. Когда в мае 1930 года на Всесоюзном съезде зоологов в Киеве я сделал сообщение об обнаруженных мною явлениях, некоторым учёным они показались любопытными, но кому и зачем они могут понадобиться, никто, конечно, и не представлял.

Такое же отношение к своему открытию я встретил и в августе 1930 года в Амстердаме на Международном конгрессе цитологов (специалистов по учению о клетке), на котором мне довелось быть в числе делегатов советских учёных. Единственный, кто по-настоящему заинтересовался моими докладами, был мой товарищ по поездке в Голландию покойный Борис Иннокентьевич Лаврентьев — профессор Московского медицинского института. «Да! Это удивительно! Вы копнули что-то очень значительное! Нельзя бросать этого!» — поощрительно говорил Лаврентьев. Мои доклады на конгрессе были напечатаны в советском и немецком журналах, но почти никто не обратил на них серьёзного внимания.

Среди советских учёных одним из первых заинтересовался вновь обнаруженными свойствами растений талантливый украинский учёный Н.Г. Холодный. К 1935 году он убедился, что способностью к образованию органических веществ, выделяемых в воздух, обладают «весьма многие, если не все, растения, начиная от самых простых — бактерий и грибков — и кончая наиболее высоко стоящими в системе цветковыми растениями». Он предполагал, что концентрация летучих веществ, выделяемых растениями, может достигать порядка нескольких миллиграммов на один кубический метр воздуха. Холодный сделал замечательное открытие: летучие фитонциды растений в очень ничтожных количествах не только не убивают некоторые бактерии и грибки, но и могут служить им пищей!

Из иностранных учёных я должен первым назвать немецкого ботаника Ганса Молиша, опубликовавшего в 1937 году свою интересную книгу «Влияние растений друг на друга — аллелопатия». Он привёл большое количество доказательств того, что растения своими летучими веществами могут стимулировать или, наоборот, тормозить жизнь других растений. Но мы забегаем вперёд.

Итак, открытие фитонцидов было совершено ещё в 1928—1930 годах. Не зная, что с ним делать, я продолжал исследования на животных, но и своё неожиданное открытие забыть не мог. Как поступил бы всякий любитель природы, я часто возвращался к удивительным явлениям в жизни растительных организмов и между другими делами, больше ради собственного удовольствия, продолжал ставить опыты с разными растениями.

Вскоре произошло событие в моей жизни, также с виду случайное, которое заставило мои юношеские мысли и переживания оказаться уже в полном плену у фитонцидов.

Весной 1932 года, работая в Биологическом институте имени К.А. Тимирязева в Москве, вместе с другими учёными я был послан в Ташкент и Самарканд для чтения лекций. Один из моих новых знакомых молодой узбекский учёный, будучи, как и все узбеки, радушным и гостеприимным, пригласил меня в воскресенье в старый Ташкент и решил обязательно угостить особыми пирожками. Дело это давнее, прошло уже полстолетия. Ташкент, как и многие другие советские города, стал краше, чище. Никто из граждан современного Ташкента да не посетует на меня за эти мои воспоминания. Я был удивлён духотой, пылью и грязью тогдашнего воскресного базара. Здесь же, на открытом воздухе, в далеко не белоснежном халате и, надо думать, далеко не стерильными руками весёлый повар приготовлял пирожки. То ли необычная обстановка, то ли плохое состояние здоровья заставили меня робко просить разрешения не есть пирожков, но в конце концов, боясь обидеть своего нового друга, я их взял. Эти пирожки оказались историческими в моей жизни. Когда я стал жевать остывшие пирожки, мне показалось, что я обжигаюсь. «Почему?» — с удивлением спросил я. К мясному фаршу более чем щедро были добавлены пряные растения. У меня мелькнула мысль: а может быть, открытые мною летучие вещества пищевых растений (лука, горчицы, перца и других) убивают самых страшных для людей бактерий? Может быть, фарш бактерициден, и подобные пирожки не только не опасны для людей, но и помогают убивать вредных микробов?

Эта мысль всецело захватила меня, и, вернувшись в Москву, я вместе с докторами А.Г. Филатовой и А.Е. Тебякиной незамедлительно поставил опыты по влиянию летучих веществ пищевых растений на болезнетворных для человека бактерий. Помню, как радостно было убедиться в правильности предположений, навеянных староташкентским рынком и пирожками. От случайных опытов я перешёл к планомерному изучению бактерицидных свойств летучих фитонцидов высших растений. Фитонциды пленили меня, и я всё чаще стал задумываться о значении их для самих растений, а также и о том, нельзя ли использовать их в интересах медицины. В ходе научной работы я всё более и более стал сближаться с ней и проникаться глубоким уважением к врачам и ко всем деятелям этой благороднейшей науки.

К 1940 году была создана вчерне теория о роли фитонцидов в природе, о значении их в иммунитете растений. К этому времени было проведено уже много опытов, позволявших надеяться на использование фитонцидов в медицине. Напечатанная в 1942 году в Москве моя книга называлась «Бактерициды растительного происхождения (фитонциды)». Прежде чем написать эту книгу, пришлось пережить много горьких минут, а после её напечатания такие минуты умножились сверх меры.

В 1928—1930 годах открытие фитонцидов прошло почти незамеченным, а потом появилось излишнее количество скептиков среди ботаников, микробиологов, медиков, гласно и ещё чаще втихомолку говоривших: «Токин залез в чужую область науки. Ведь он же не ботаник, не микробиолог, не медик! Что же он может понимать в этом?» Один академик, противодействуя печатанию очередной статьи о фитонцидах, совершенно искренне говорил: «Да ведь это какое-то сумасшествие! По Токину растения на расстоянии убивают бактерий?!»

Теперь, спустя полстолетия работы и борьбы за новую проблему, умолкли скептические голоса и уже, как всегда бывает в подобных случаях, ворчливые учёные стали говорить по-иному: бесспорно, что растения убивают микробов, но что в этом нового? Чесноком да луком уже тысячелетия знахари лечили людей!

Да и сейчас, когда я пишу эту книгу, мне горестно сознавать, что встречаются медики и ботаники, готовые «забыть» открытие советских учёных и безудержно восхвалять работы иностранных учёных, в которых, в сущности, сделано «переоткрытие» фитонцидов. Так относятся, например, к так называемым фитоалексинам, о которых написано на страницах этой книги.

В своей авторской исповеди перед молодёжью хочется словами сердечной благодарности вспомнить о многих деятелях науки, не давших затоптать и забыть открытие фитонцидов. Первыми я должен назвать академика Алексея Алексеевича Заварзина, академиков Петра Степановича Купалова и Бориса Иннокентьевича Лаврентьева, которые, оказавшись в годы войны в эвакуации в городе Томске, где я занимался профессорской деятельностью в университете, помогли морально и организационно утвердить в науке новую проблему. Особенно энергично стоял за разработку новой проблемы А.А. Заварзин, ставший редактором моих книг о фитонцидах, изданных в годы Великой Отечественной войны.

Не наступило ещё время для опубликования многих интереснейших документов, касающихся истории борьбы за проблему фитонцидов, ибо живы участники этой борьбы, живы противники проблемы, мешавшие её развитию. Правда, они уже изменили своё отношение к ней и опубликование документов звучало бы резким осуждением их бывшей позиции, но эти учёные достойны большого уважения за их научную деятельность и мне не хочется их обижать. Не могу я, однако, воздержаться от опубликования части письма академика А.А. Заварзина, посланного им 29 ноября 1944 года из Томска заместителю министра здравоохранения СССР, впоследствии академику В.В. Парину:

«Прилагаю при этом письме повестку только что прошедшей конференции по растительным бактерицидам. Конференция прошла очень оживлённо, и представленный на ней материал значительно увеличил объём тех фактов, которые были в прошлом году опубликованы в сборнике. Развитие вопроса шло главным образом в сторону изучения не летучих фракций, а самого сока, который оказался обладающим ещё более значительными бактерицидными свойствами. В самое последнее время Торопцеву удалось выделить из сока лука и чеснока твёрдое кристаллическое вещество, которое обладает чрезвычайно сильными протистоцидными и бактерицидными свойствами. Оно испытано на стафилококке, фитофторе и инфузориях. Инфузории оно бьёт в разведении 1:50 000 000.

Токиным полгода тому назад направлена в „Журнал общей биологии" статья, в которой он развивает общую теорию о защитных силах растений. В этой статье он развивает идею о том, что открытые им фитонциды являются универсальными защитными химическими приспособлениями всех без исключения растительных организмов. Выделенное Торопцевым сухое вещество из лукового сока получено приблизительно той же методикой, как и пресловутые грамицидины и пенициллины. Из этого можно заключить, что эти вещества являются лишь частными случаями проявления растительных бактерицидов (фитонцидов). Таким образом, я убеждён, что мы имеем дело с общебиологической теорией, из которой, несомненно, вытекают богатейшие возможности извлечения из растений вообще сильнейших бактерицидов.

Вопрос об антагонистических свойствах грибков и растений также является не новым вопросом в русской литературе и имеет давность уже около 10 лет. Мне тем более представляется странным, что импортированные из Америки пенициллины и грамицидины, ценность которых я не имею никакого желания здесь оспаривать, в прессе, и общей и специальной, приобрели характер каких-то великих открытий, новых для русской науки, причём авторы, их пропагандирующие, не считают нужным даже упоминать об отечественных работах, имеющих несомненно гораздо большее общебиологическое значение и дающих поэтому большие перспективы. Это тем более странно, что некоторые из этих авторов (как, например... [27] проф. Гращенков и многие другие) присутствовали на докладах и демонстрациях в Томске и Новосибирске и могли убедиться в том, что бактерициды растительного происхождения открыты в Америке не „впервые", как они об этом пишут в своих многочисленных статьях. В наше время подобное замалчивание наших отечественных работ нельзя назвать особенно патриотическим делом. Только поэтому я и пишу Вам обо всём этом. Я убеждён, что ближайшее будущее покажет, насколько я в этих своих утверждениях прав».

Сибирские учёные энергично содействовали развитию проблемы, среди них — известный стране хирург академик Андрей Григорьевич Савиных и терапевт академик Дмитрий Дмитриевич Яблоков. В то время старый сибирский университетский город стал всесоюзным центром исследований в области фитонцидов. Появился ряд энтузиастов новой проблемы. Среди них микробиолог профессор Татьяна Даниловна Янович с большой группой своих сотрудников, профессор медицины Иннокентий

Васильевич Торопцев, ныне академик Академии медицинских наук, профессор Иван Емельянович Камнев и др.

С большой сердечной теплотой я вспоминаю многих учёных, помогавших создавать учение о фитонцидах. Ими заинтересовались знаменитый русский хирург Николай Нилович Бурденко, академик микробиолог Борис Лаврентьевич Исаченко, известный ботаник член-корреспондент Академии наук СССР Борис Михайлович Козо-Полянский.

Посмотрим на портрет этого выдающегося учёного. Рядом с ним в вазе букет ромашек. Он окружён книгами и растениями. Это не случайно, это отражает жизнь учёною. Со школьных лет он нежно любил растения и изучал родную природу, живя в одной из деревень Воронежской области. Впоследствии, приезжая сюда на каникулы, Борис Михайлович без всяких экспедиций мог разносторонне изучать растения, что он и делал всю жизнь. Кажется, всё было гармонично в его жизни. И жена его Владислава Ивановна — тоже учёный, ботаник. Образ Бориса Михайловича ясный, чистый. Он любил природу, любил солнце. «До конца жизни, всегда, когда мог, — вспоминает Владислава Ивановна, — Борис Михайлович провожал закат солнца; в городе — за домами, за пустырём с сорняками. Любил открытые светлые места, как в степи».

Сердечное спасибо исследователи в области фитонцидов могут сказать академику Леону Абгаровичу Орбели, возглавлявшему Всесоюзный комитет по антибиотикам и помогавшему печатанию работ о фитонцидах. Были и объективные «помощники» учения о фитонцидах. Этими «помощниками» оказались... плесневые грибы.

Если до начала Великой Отечественной войны медики совсем не обращали внимания на фитонциды, то дело изменилось, когда медицина обогатилась новым прекрасным лечебным фитонцидным препаратом — антибиотиком пенициллином. Тысячи учёных в разных странах начали искать новые и новые бактерицидные препараты из низших растений — из бактерий и грибов. Многие задумались над получением препаратов из высших растений и по-иному стали оценивать открытие фитонцидов. Хотя и до сих пор медицина находится «под гипнозом бактерий и грибов», но всё чаще и сильнее раздаются трезвые голоса: а может быть, и среди высших растений мы найдём вещества не меньшего значения, чем пенициллин? Чем хуже плесневых грибов эвкалиптовые деревья, тополя, берёзы, хвойные растения, антоновские яблоки или капуста? Может быть, в каком- либо столь же обыденном растении, как и плесень, скрываются ещё более прекрасные лечебные богатства, которыми должна воспользоваться медицина?

Учение о фитонцидах встало на прочное основание бесспорных фактов. Выпытывает у природы новые тайны вместе со старшим поколением учёных и молодёжь.

Неоднократно упрекали меня как эмбриолога животных в «залезании» в чужие области ботанических знаний. Что же? Это своё «преступление» я скрыть не мог. Своё «незаконнорождённое дитя» в науке я продолжаю любить со всей отцовской нежностью.

Проблеме фитонцидов 50 лет. Юбилярам обычно многое прощают. Простят, может быть, и автору проблемы то, что он решил опубликовать некоторые документы личного характера. Кажется мне, что эти документы представляют и общественный, научный интерес.

...Пётр Михайлович Жуковский. Человек удивительный, прекрасный. Скромный и всемирно известный естествоиспытатель. Знания огромны. Ботаник в широком значении этого слова, путешественник, исходивший, наверное, пол земного шара в поисках растений, генетик, фитопатолог — борец за здоровье растений, создатель учебника «Ботаника» — настольной книги профессоров и студентов в течение нескольких десятилетий, друг знаменитого Николая Ивановича Вавилова.

За несколько дней до своего ухода из жизни он послал письмо. Прочтите его, юные учёные. Какой юношеской, научной страстью дышит это письмо.

«Ленинград, 19.IX.75

Глубокоуважаемый и дорогой Борис Петрович!

Безмерно благодарен Вам за большой научный подарок — за Вашу новую книгу о фитонцидах [28]. Мне кажется, что я в своей статье „Что такое растение" отметил ссылку Б.М. Козо-Полянского, который в своё время опубликовал о фитонцидах, назвав их „первой линией обороны".

Будьте уверены, что в своём новом издании „Ботаника" ^[29] я много напишу (в этом и в других случаях подчёркнуто П.М. Жуковским.— Б. Т.) о Вашем открытии. Я пишу эволюционную „Ботанику" (на современном научном уровне). Мне дали 65 печати, листов, т.е. более 1000 страниц. Это моя „лебединая книга", ибо скоро мне грянет 88 лет. Состояние здоровья, конечно, плачевное: голова работает, а ноги почти не ходят. Кроме того, я почти 20 лет живу в одиночестве. Перестал ходить в театры, филармонию, даже в „гости". Пользуюсь такси для „внешних сношений". Сейчас я просто „каторжник письменного стола".

Вашу новую книгу читаю и делаю обширные выдержки для „Ботаники". Помимо Вашего образа, как оригинального выдающегося учёного, как экспериментатора, как увлекательного лектора и оратора, я всегда лично любил Вас, как душевного эмоционального человека, очень скромного, дружественного (полная противоположность... ^[30] ).

6-томное издание „Жизнь растения"... я попрошу поручить Вам статью во 2-м томе: «Фитонциды растений». Ведь должна быть большая объединительная глава: „Иммунитет растений". Надо создать группу для этой главы в таком составе: Б.П. Токин, М.В. Горленко, А.В. Метлицкий, И.Г. Атабеков (вирусолог, МГУ), Ю.Т. Дьяков (МГУ), Б.А. Рубин. Я подам докладную записку на имя главного редактора „Жизни растения"... Глава об иммунитете должна открываться статьёй о фитонцидах („первая линия обороны", далее пойдут „фитоалексины", генетика иммунитетами пр.).

Дорогой Борис Петрович — не огорчайтесь! „Жизнь растений" будет ареной фитонцидов! Я буду драться за это! Желаю Вам здорового долгожительства и новых побед!

Любящий и почитающий Вас П. Жуковский».

Милый Пётр Михайлович! Спасибо Вам! Книги серии «Жизнь растений» — увы! — не стали ареной фитонцидов, а написание учебника Вам не удалось завершить. Но, выполняя Ваше научное завещание, я по-прежнему люблю своего научного ребёнка вопреки, вероятно, безразличному отношению к проблеме фитонцидов тех учёных, которые располагают рукописями Вашего незаконченного учебника. У меня и у всех исследователей фитонцидов есть арена — это сама природа, жизнь растений.

В 1959 году мне довелось сделать доклад о фитонцидах в Колумбийском университете (Нью-Йорк). В ответ на мои слова: «Это моё незаконнорождённое дитя в науке», — председательствующий на заседании известный американский зоолог воскликнул: «Господин Токин! Мы узаконим Ваше дитя!». Прошло немного времени, и академик Виктор Григорьевич Дроботько прислал мне письмо.

«Дорогой Борис Петрович!

От всего сердца поздравляю Вас с Вашим славным шестидесятилетием.

В жизни много красот, но больше всего люблю Вашего, как Вы сами называете, незаконнорождённого ребёнка — фитонциды. Желаю Вам дальнейших, таких же незаконных рождений! Родина ребят усыновит.

Ваш В. Дроботько».

Да! Родина усыновила. Спасибо ей от отца фитонцидов — от гражданина СССР!

Наверное, это лебединая книга о моём любимом ребёнке. Потому и вспоминаются нежные слова о природе И. Бунина:

И цветы, и шмели, и трава,

и колосья,

И лазурь, и полуденный зной...

Срок настанет — господь

сына блудного спросит:

«Был ли счастлив ты в жизни

земной?»

И забуду я всё — вспомню

только вот эти

полевые пути меж

колосьев и трав.

И от сладостных слёз

не успею ответить,

К милосердным коленам

припав.

Перспективы исследований

Надо ли скрывать от читателя, что я писал эту книгу с волнением за дальнейшую судьбу проблемы фитонцидов.

Конечно, я люблю своё «незаконнорождённое дитя» в науке и писал эту книгу влюблённо, как отец. А для отца и матери дитя есть всегда дитя: в любом возрасте родителям кажется, что вся жизнь даже возмужалого ребёнка ещё впереди. Так и мне думается, что главное в развитии учения о фитонцидах ещё впереди. И хотя проблема фитонцидов давно не принадлежит только мне, продолжаешь считать себя ответственным за её судьбу, оберегаешь дитя от ленивых, излишне торопливых, а иногда и нечистых рук случайных, непрошеных нянек. Оберегаешь дитя и от тех нянек-исследователей, открытиями которых восхищаешься, но которые чрезмерно балуют дитя, считают фитонциды панацеей от всех болезней и чуть ли не единственным заслуживающим внимания явлением природы во всех областях практики — в растениеводстве, пищевой промышленности и других. Вот почему хочется сказать многочисленным друзьям новой проблемы, особенно начинающим исследователям, слова предостережения.

Главное — надо избегать скороспелых выводов из небольших наблюдений, памятуя, сколь ответственно для науки и жизни каждое утверждение учёного. Вспоминаются наши первые наблюдения о влиянии летучих фитонцидов лука на дрожжевые клетки и на яйца моллюсков. Это казалось далёким от практики. Можно ли было думать в то время, что наблюдения положат начало современному учению о фитонцидах? Что бы случилось, если бы были допущены ошибки в начале исследований?

Для дальнейшего развития проблемы и для многих областей практики требуется постепенно создать, так сказать, «инвентарную книгу» — очень толстую, многотомную! — о «фитонцидном хозяйстве» зелёного мира нашей Родины. Надо иметь представление о фитонцидных свойствах древесных пород, кустарников и трав, декоративных, лекарственных, пищевых и плодово-ягодных растений. Надо изучить фитонцидную активность одних и тех же видов растений в разных районах, в разных климатических, почвенных и иных условиях. Изучение фитонцидных свойств растений не менее важно, чем исследование их витаминных свойств.

Для ориентировочных опытов можно воспользоваться очень простыми способами, которые могут применять под руководством учителей юные натуралисты (опыты с одноклеточными животными).

Однако в интересах медицины, ветеринарии и фитопатологии требуются и всё более сложные исследования. Сыгравшие полезную роль исследования прошлых лет, в частности и мои (о гибели микроорганизмов под влиянием фитонцидов), уже не могут удовлетворять запросы науки и жизни, особенно медицину. Необходимы исследования предсмертных и посмертных состояний болезнетворных бактерий, низших грибов и протозоа современными способами: электронно-микроскопическими, цитохимическими и другими. Каков механизм действия фитонцидов на микробную клетку? Почему она умирает? Какие химические процессы и физические явления при этом происходят? Какими механизмами сопротивляется микробная клетка, как преодолеть в интересах больного человека разные приспособления её к условиям жизни в наших тканях?

Одной из причин недостаточного использования фитонцидов в медицинской практике и в практике ветеринарии является тот факт, что химии фитонцидов не уделяется должного внимания. Есть, конечно, превосходные работы в этом направлении.

В интересах медицины многие учёные пытались выделять из растений отдельные вещества, создавать химически чистые антимикробные препараты. Особенно много потрудился в этом отношении коллектив учёных Всесоюзного научно-исследовательского института лекарственных и ароматических растений в Москве. Трудно даже перечислить исследования института. Автор этой книги полон уважения к учёным, стремящимся дать больному, врачу и фармакологу вещества ясного химического содержания, которые можно было бы дозировать, работать с ними, так сказать, не вслепую. Со страниц этой книги хочется приветствовать учёных, возглавляемых С.А. Вичкановой, которые отдают не первое десятилетие свою энергию поискам новых антимикробных растительных препаратов. Они получили несколько сот фитонцидных препаратов, среди них лютенурин, подавляющий жизнь стафилококков и стрептококков в разведении 1:10 000 000.

Сколь велики усилия учёных, свидетельствует то, что начиная с 1958 года они изучили в опытах вне организма тысячи препаратов, полученных из растений десятков семейств — водные настойки, выделенные химически чистые вещества или, как выражаются, суммарные препараты (те или иные группы соединений), эфирные масла, полифенолы, алкалоиды, терпеноиды и др. Изучали их влияние на туберкулёзную палочку вне организма и их возможное лечебное действие при опытном вызывании туберкулёза у белых мышей. В кровеносные сосуды животных вводили туберкулёзные палочки. Некоторые препараты (эфирные масла, хиноны, алкалоиды и лактоны) оказались с явным противотуберкулёзным действием, но лишь девять из огромного числа испытанных можно было считать заслуживающими внимания для дальнейшего изучения и только один препарат — алкалоид тетрандин из растения стефания тетранда стал действенным при лечении мышей, заражённых туберкулёзом.

Это я рассказал для того, чтобы читатель знал, сколько усилий требуется от исследователей, чтобы напасть на правильный путь, сколь нелёгкая задача убить микроб внутри организма. Туберкулёзная палочка тысячелетиями приспосабливалась к организму человека, и требуется создать особые смертельные для неё условия.

Превосходные работы Всесоюзного института лекарственных и ароматических растений — лишь один из примеров поисков определённых химических веществ, обладающих антимикробными свойствами. Однако этого ещё недостаточно. Химические исследования фитонцидов надо производить широчайшим фронтом. На этом пути можно сделать много полезного!

Не раз в этой книге говорилось о том, что требуются препараты, не только (и даже не столько!) убивающие микробов, но и стимулирующие защитные силы организма человека, полезных нам животных и культурных растений. Это соображение особенно относится к фитонцидам. При подаче в организм антибиотиков, выделяемых из фитонцидов низших растений, например пенициллина, они действуют более непосредственно на болезнетворные микробы, чем фитонциды высших растений, оказывающие влияние на фагоцитоз, воспаление и другие «целебные силы» организма. Должны быть усилены поиски именно в этом направлении — поиски стимуляторов наших собственных защитных сил!

Внимание научного мира всё более приковывается к борьбе против вирусов. Пока ещё — увы! — нет ни одного химиотерапевтического средства, удовлетворяющего медицину, ветеринарию и специалистов по защите растений. Я глубоко убеждён в том, что фитонциды высших растений сыграют большую роль в битве между людьми и вирусами.

В этой книге рассказано о попытках использования фитонцидов в борьбе с вирусными болезнями. Однако это лишь первые шаги. Конечно, необходимы и дальнейшие исследования влияния фитонцидов на сами вирусные частицы, на их белки и нуклеиновые кислоты. Ещё более заслуживают внимания исследования влияния фитонцидов на клетки тканей растений, животных и человека, поражаемых теми или иными вирусами. Вирус изменяет нормальную жизнь клетки, её обмен веществ, и она начинает строить вместо собственных белков и нуклеиновых кислот белки для вирусов. Нельзя ли фитонцидами предотвращать такое использование вирусом клеток нашего организма? Нельзя ли, например, не допускать изменений в обмене веществ клеток тканей органов дыхания, происходящих при действии вируса гриппа?

Во многих странах ищут «противораковые антибиотики». А в самом деле: нельзя ли получить из растений препараты, помогающие Организму бороться с опухолями? Будем и в этом вопросе оптимистами, но читатель должен знать, что среди биологов и врачей пока больше разногласий, чем единых точек зрения. Многие исследования в нашей лаборатории убеждают, что главное в борьбе с опухолями — это не убиение какого-либо предполагаемого виновника опухоли, например вируса. Главное в том, чтобы обеспечить тканям и органам их нормальное развитие и жизнь. В организме человека непрерывно идут процессы и созидания, и разрушения, отмирают одни клетки, размножаются другие, происходит постоянное самообновление эпителия кожи, эпителия желудка, тканей матки и т.д. Происходит то, что называется нормальной, физиологической регенерацией. Всё, что способствует этой регенерации, мешает развитию опухолей, и наоборот. Это относится и к явлениям восстановления клеток и тканей при их ранении или ином характере повреждения.

Если это так, то усилия исследователей, желающих помочь раковому больному, должны быть направлены на поиски препаратов, стимулирующих нормальную жизнь органов, самообновление их тканей, их регенерацию.

Не одну страницу книги мы посвятили возможному использованию фитонцидов в профилактической медицине, при озеленении городов, в курортологии. Однако ют элементарных способов исследования надо переходить ко всё более точным методам — химическим и физическим, определяя количество и состав летучих фракций фитонцидов в условиях лесов, лугов, степей.

 

* * *

Книга, в которой я старался рассказать об одном из многочисленных открытий науки нашей Родины, окончена. В природе обнаружено много новых фактов. Они уже пригодились практике. И всё же следует сказать: положено только начало, ещё много тайн хранит изумительный мир растений нашей планеты.

Фитонциды — главный фактор иммунитета растений, это боевые защитники растений, их воины. Надо смелее ставить этих воинов на охрану здоровья людей, домашних животных, культурных растений. Надо смелее использовать целебные яды растений в качестве надбавки к целебным силам нашего организма. Многое предстоит сделать, особенно ботаникам, химикам и медикам.

Уважаемые молодые учёные! Требуются ваша смелость, ваша энергия, ваш оптимизм и терпеливый труд. Проблема фитонцидов не должна стареть!

Что читать о фитонцидах

Те, кто хотят обстоятельно узнать, как развивалось учение о фитонцидах, какие вопросы разрешают в настоящее время учёные, как изыскать в природе новые полезные фитонциды и т.д., должны читать специальные статьи и книги:

Антибиотики. Сборник исследований. Под ред. В.Г. Дроботько. Киев, Изд-во АН УССР, 1958.

Антимикробные вещества высших растений. Киев, Изд-во АН УССР, 1958. Авт.: В.Г. Дроботько, Б.Е. Айзенман, М.О. Швайгер, С.И. Зелепуха, Т.И. Мандрик.

Аренарин и его применение в растениеводстве. Киев, Изд-во АН УССР, 1963. Авт.: К.И. Бельтюкова, Е.Я. Рашба, М.Д. Куликовская, М.С. Матышевская, Р.И. Гвоздяк.

Бактериальные болезни растений и методы борьбы с ними (Труды Первого всесоюзного симпозиума по бактериальным болезням у растений). Киев, «Наукова думка», 1968.

Биологические антисептики. Сборник исследований. Под ред. С.П. Карпова, Б.П. Токина и Т.Д. Янович. Томск, Изд-во Томского ин-та эпидемиологии и микробиологии, 1946.

Вердеревский Д.Д. О методике изучения фитонцидных свойств растений в фитопатологии. Кишинёв, 1957.

Вердеревский Д.Д. Иммунитет растений к паразитарным болезням. М., Сельхозиздат, 1959.

Вердеревский Д.Д. Иммунитет растений к инфекционным заболеваниям. Кишинёв, «Картя Молдовеняскэ», 1968.

Гродзинский А.М. Аллелопатия в жизни растений и их сообществ. Киев, «Наукова думка», 1965.

Грюммер Г. Взаимное влияние высших растений. Аллелопатия. М., ИЛ, 1957.

Зелепуха С.И. Антимикробные свойства растений, уподобляемых в пищу. Киев, «Наукова думка», 1973.

Иманин — антибиотик зверобоя. Киев, Изд-во АН УССР, 1961.

Колесниченко М.В. Биохимические взаимовлияния древесных растений. 2-е изд. М., «Лесная промышленность», 1976.

Летучие биологически активные соединения биогенного происхождения. Отв. редакторы М.М. Телитченко и А.X. Тамбиев. М., Изд-вo Моск. университета, 1971.

Метлицкий Л.В. Фитоимму н итет. Молекулярные механизмы. Баховские чтения. XXXI. Изд-во «Наука», 1976.

Микроорганизмы и зелёное растение (Труды Центрального Сибирского ботанического сада). Под ред. А.Н. Вернера. Новосибирск, «Наука», 1967.

Носаль М.А., Носаль И.М. Лекарственные растения и способы их применения в народе. Под ред. акад. АН УССР В.Г. Дроботько. Киев, Гос. мед. изд-во УССР, 1959.

Основы химического взаимодействия растений в фитоценозах. Материалы III Всесоюзного симпозиума. Киев, «Научна думка», 1972.

Райс Э. Аллелопатия. Перев. с англ. Под ред. А.М. Гродзинского. М., «Мир», 1978.

Санадзе Г.А. Выделение растениями летучих органических веществ. Тбилиси, Изд-во АН Грузинской ССР, 1963.

Токин Б.П. с участием Г.Е. Неболюбовой, И.В. Торопцева, А.Г. Филатовой. Бактерициды растительного происхождения (фитонциды). М., Медгиз, 1942.

Токин Б.П. Фитонциды. М., 1948.

Токин Б.П. Фитонциды. М., Изд-во АМН СССР, 1951.

Токин Б.П. Целебные яды растений. Повесть о фитонцидах. Л., Лениздат, 1974.

Физиолого-биохимические основы взаимодействия растений в фитоценозах. Киев, «Наукова думка», 1972.

Фитонциды. Сборник исследований. Под ред. С.П. Карпова и Б.П. Токина. Томск, «Красное знамя», 1944.

Фитонциды, их роль в природе. Избранные доклады Второго совещания по проблеме фитонцидов. Под ред. Б.П. Токина. Л., Изд-во Ленингр. университета, 1957.

Фитонциды в народном хозяйстве. Сборник работ. Под ред. акад. В.Г. Дроботько. Киев, Изд-во АН УССР, 1964.

Фитонциды. Результаты, перспективы и задачи исследований. Киев, «Наукова думка», 1972.

Фитонциды. Экспериментальные исследования, вопросы теории и практики. Киев, «Наукова думка», 1975.

Чернобривенко С.И. Биологическая роль растительных выделений и меж