Ритуал, оказывающий поддержку

 

Виудаизме, как и во многих других религиях, свои ритуалы и обычаи, связанные с трауром.

Траур – это своеобразный внутренний процесс с концентрацией на внешнее – внешним в данном случае является утрата физического присутствия человека, а внутренней составляющей утраты необходимо какое‑то выражение. Религия способна помочь скорбящему найти выход своему горю, дабы высвободить его.

Лично мне семейные ритуалы оказывают значительную поддержку. В тот период, когда, казалось, все вышло из‑под контроля, ритуал словно раскрыл мне и моей боли свои объятия. Вероятно, теперь я достаточно зрелая, чтобы с благодарностью принять то, что мне подходит, и не обращать внимания на остальное.

Согласно традициям иудаизма, тело покойного хоронят не позднее чем через три дня после смерти. Мне кажется, этот факт заслуживает внимания, поскольку душа сначала совершает переход во время смерти тела, а через три дня переходит на новую ступень. Шива (что означает «семь») – это период траура, который начинается вечером в день похорон. Если следующий день – суббота (шаббат у евреев), то шива начинается в воскресенье.

Члены семьи и друзья покойного собираются вместе, чтобы прочесть по умершему Кадиш (еврейскую молитву), который также утешает родственников. В этот период близкие умершего отдают дань памяти о покойном перед Богом. Ближайшие родственники покойного, включая его супруга(у), если таковой(ая) имеется, и детей, вместе читают Кадиш скорбящего. Кадиш включает в себя слова веры. Насколько я понимаю, наше желание восхвалять Господа в период глубокого горя обладает большим значением, и это прослеживается в прочтении Кадиша скорбящего. Это способ продемонстрировать собственному сердцу, что мы столкнулись со смертью и избрали жизнь. В своей книге «Траур и мицва» Энн Бренер обращает внимание на цель Кадиша: «Объединить два мира: олам хазе (этот мир) и олам хаба (мир грядущий)».

В течение нескольких первых недель со дня смерти папы какая‑то часть меня вернулась к прежнему, уязвимому состоянию. Я впервые оказалась без его защиты – к этому нужно было привыкнуть. Я сидела в одиночестве и вспоминала обо всем, что знаю о смерти, включая те знания, которые я получила в религиозной школе.

Отец продолжит свое существование в тех благих поступках, которые совершил при жизни, а его близкие будут совершать благие деяния в его память. Чтение молитв тоже является благим делом – оно помогает его душе очиститься и перейти на более высокий уровень. Так что маленькая девочка во мне обретала спокойствие, а взрослая женщина благожелательно улыбалась.

С годами я разучилась читать на иврите (только не говорите об этом моему раввину), поэтому я беру транслитерацию молитв на английском. Одну такую молитву, Амида, повторяют трижды в течение дня – она является основной в еврейской литургии. Она олицетворяет официальную возможность обратиться к Богу во время личной молитвы. В молитве Амида есть одна часть, имеющая отношение к воскрешению мертвых, и заканчивается она словами «мэхайе мэтим». Мне очень нравится этот кусочек, потому что он повествует (в моем понимании) о Господе, дарующем жизнь мертвым. Чтение молитвы Амида помогает мне чувствовать себя не такой одинокой в отношении своих метафизических убеждений – я наполняюсь жизненной энергией и ощущаю себя частичкой чего‑то большего.

Ритуалы, исполненные любви, оберегают тех, кто пребывает в трауре. Открытый скорби человек уязвим: ломаются его компьютеры и автомобили, проявляются распространенные заболевания. Но если его окружают любящие люди, он обретает защиту. Такие полные доброжелательности поступки, как возможность чем‑то поделиться, поджигание шалфея и молитва, а также смех и любовь, выступают в качестве брони в период уязвимости и стрессов.

 

Как бы это ни было просто, но по‑настоящему исполненная любви мысль, направленная на близкого – при этом неважно, в каком из миров он пребывает, – поднимает уровень его вибраций.

 

Если ваша религия способна даровать вам утешение, воспользуйтесь этим, если только к тому, конечно, стремится ваша душа. Отправляйтесь туда, где сможете обрести покой и утешение. Если душе представится такой шанс, она сумеет самостоятельно пройти через процесс скорби. Как и во всех остальных аспектах жизни, следуйте за своим сердцем и духом, сохраняя при этом здравомыслие. Если вам требуется помощь, попросите о ней. Все, что сохраняет свою значимость даже по прошествии долгого времени, придает душе сил и делает ее мудрее. Испытания развивают душу.

Мне чрезвычайно помогло то, что в течение первых нескольких дней с момента смерти папы рядом были люди, которые любили его, которые нежно относились ко мне и моей семье. Мне хотелось куда‑нибудь спрятаться, но еврейский ритуал требовал, чтобы я скорбела вместе с близкими. Так я и поступила.

Многие мои друзья‑католики утверждают, что церковь и католическое общество оказывают пребывающим в трауре поддержку во время погребальной литургии и в ходе таких нерелигиозных служб, как поминальные обряды. Возможность быть рядом с тем, кто нуждается в поддержке, – прекрасный поступок, продиктованный любовью. В буддизме считается, что в течение сорока девяти дней с момента смерти человека молитвы скорбящих помогают ему совершить посмертный переход и просвещают дух в отношении истинной природы смерти.

Мне повезло иметь друзей разных рас, полов и возрастов, принадлежащих разным религиям и имеющих различные убеждения. Когда умер отец, многие собрались поддержать меня. Однажды вечером во время шива некоторые из них беседовали на тему того, чем еще могли бы помочь моей семье в дальнейшем. Их слова были исполнены такой любви, что мое разбитое и закрытое сердце даже слегка приоткрылось. Проходя мимо группы восьмидесятилетних участников шива, я случайно услышала обрывок их разговора. «Как Джоди?» – с участием поинтересовался один из них. «Как и все: то белая полоса, то черная», – ответил другой.

Мне кажется, общество не имеет четкого понимания того, что считать хорошим, а что – плохим. Вот если мне, например, нужно поплакать и я действительно плачу, то у меня все хорошо. Высвобождение эмоций – в данном случае связанных со скорбью – приводит к облегчению. Я понимаю, что носить с собой этот груз повсюду – чересчур тяжело. Стремление прочувствовать свои ощущения во многом поспособствовало тому, что я стала успешным медиумом‑экстрасенсом. Большую часть своей жизни я понимала, что если люди отказываются от собственных эмоций, эмоции начинают властвовать над ними.

 

Жизнь похожа на дикого тигра. Вы можете либо подчиниться ему и позволить положить лапу вам на голову, либо оседлать его. Оседлайте же дикого тигра.

Руфь Тирл

 

«Хороший», «плохой» и «безобразный» скорбящий

 

Каждый скорбит по‑разному. Лично я старалась искренне разобраться со своими внутренними ощущениями. Однажды субботним утром спустя две недели со дня смерти папы я как‑то сидела в синагоге и тихонько плакала. Я так скучала по отцу и его любви, что все мое существо испытывало боль. У меня было такое чувство, будто бы на моей груди припаркован тяжелый грузовик. Я поделилась с братом, что, куда бы ни пошла, везде проливаю слезы. На это он с присущим ему сдержанным чувством юмора ответил: «Что ж, ты, по крайней мере, последовательна». Мы от души посмеялись. Поистине, самый мужественный смех – тот, что смотрит смерти в лицо и не теряет искренности.

В ходе шлошима, второго периода траура, который длится вплоть до тридцатого дня с момента похорон, мне дали множество советов. Те, кто искренне верил, что знает, как исцелить разбитое сердце, думали, что эти советы помогут. Конечно, я уверена, что раньше они и сами поступали сообразно своим мыслям либо считали, что обязательно так поступят, окажись они в схожих обстоятельствах. Но, несмотря на это, я думаю, что не существует одного универсального способа, который подошел бы всем. «Сделай вид, что ничего не происходит», – таков был первый совет, который я получила. «Прими ибупрофен, витамин D, успокоительное, снотворное; больше ешь (особенно налегай на шоколад)», – такими были другие советы. Стыдно признаться, но, когда мне давали подобный совет, я не так уж доброжелательно относилась к советчикам – причиной тому была моя усталость и тот факт, что я была просто убита горем (такие неприглядные мысли делали из меня «плохого» скорбящего).

В ту пору я пришла к выводу, что больше всего мне помогают физические упражнения, запись переживаний в журнал и плач. Казалось, всех беспокоит то, что я беспрестанно плачу. И хотя их любовь и участие согревали мое сердце, я осознавала, что никто меня не понимает.

Утрата близкого – это, очевидно, душераздирающее переживание. Это боль, которая всегда будет находить отклик в сердце. Общество настаивает на том, чтобы люди отказывались от переживания страданий (и если уж на то пошло, радостных мгновений!). Если мы становимся свидетелем того, как наш друг переживает свою боль, то осознаем, что, игнорируя свою собственную, омрачили тем самым свой дух. Комментарии, с виду кажущиеся утешительными, типа «там ему лучше, отпусти его; твои слезы только делают ему больно» и «она умерла, а тебе нужно жить дальше», на самом деле являются не очень хорошо замаскированными предложениями умолкнуть. «Держись» означает предложение скрыть свои переживания – как от себя, так и от окружающих. В противном случае боль выходит наружу, а мы ведь не в состоянии этого выносить (такую позицию можно трактовать как «безобразную»)!

Я давно придерживаюсь той точки зрения, что происходит именно то, что происходит. Утрата требует оплакивания, а радость – празднования. И для того, чтобы продвинуться вперед, необходимо утвердить эту истину. В работе я поощряю и поддерживаю клиентов в поиске собственного пути и вступлении на него. Когда я скорбела, меня прямо‑таки раздражало, что люди, которые меня совсем не знали, настаивали на том, чтобы я давила в себе свои эмоции. А поскольку я видела их собственные искалеченные сердца и тревоги, следовать их советам я не собиралась.

В этот период моя способность к сочувствию претерпела некоторые изменения. Иными словами, я попросту не могла быть с ними терпеливой. Моя естественная способность к снисходительности, должно быть, приняла снотворное! Впрочем, интуитивные способности по‑прежнему функционировали. Когда какой‑то человек, действовавший из самых лучших побуждений, советовал мне обо всем забыть, я видела духа, стоящего за ним. Этот дух мог многое рассказать мне о той боли, что скрывалась у него внутри, однако я предпочитала не делиться этой информацией (думаю, в этом отношении я была «хорошим» скорбящим).

 

Когда человек переживает сильные эмоции, у него может меняться настроение со скоростью света!

 

Одно из проявлений страха – гнев. Больно находиться рядом с тем, кто не способен выплакаться, но куда больнее быть тем человеком, который не может дать волю своим переживаниям! Звуки скорби не самые приятные, но если чувства и в самом деле отпустить на свободу, это принесет мягкое облегчение.

Я понимала, что стоит мне высвободить свои чувства, как я обрету гармонию. Каждый скорбит по‑разному. Правильный способ – руководствоваться сердцем, разумом и голосом души. Я поняла, что время от времени думаю, как маленькая девочка, какой я когда‑то была. Мне было любопытно, думает ли обо мне папа и теперь, как о своей любимой Мазик? И раз он видит только чистые души, сияет ли моя? Исполнены ли любви решения, которые я принимаю? Гордится ли он мной по‑прежнему? Видит ли он, как внутренне, в душе я решительно восхваляю его перед сущностями, излучающими сияние, которые обсуждают его жизнь?

 

Танцы в потустороннем мире

Вокруг головы моей клиентки Рафаэлы, не снижая скорости, носился дух – я даже чуть не рассмеялась. Очевидно, это кружение доставляло ему удовольствие. Кроме того, мне показалось, что еще один дух, от которого исходило более слабое сияние, несколько раз влетел и вылетел из комнаты. Я сосредоточилась и спросила у клиентки ее полное имя. Вибрации Рафаэлы отличались тяжестью – я поняла, что в ее жизни происходят какие‑то значительные события, связанные со здоровьем, причем не с ее собственным. Скорее, речь шла о ком‑то ей близком.

Вы когда‑нибудь вдыхали гелий? Или, может, слышали, как это влияет на голос, повышая его на пару октав? Казалось, будто бы в ходе сеанса духи, навещавшие Рафаэлу, нажали на кнопку быстрой перемотки вперед. В итоге, мой внутренний голос стал смешным и писклявым, словно я вдохнула гелия. Я слышала, как новым (однако вовсе не более совершенным) голосом рассказываю Рафаэле о процессе загрузки.

Кружащийся рядом дух захватывал все мое внимание в течение первой части сеанса. Я рассказала о том, что происходит, своей клиентке. Дух обладал энергией дедушки со стороны отца. Они с Рафаэлой когда‑то были чрезвычайно близки и похожи друг на друга характерами. Он прекрасно понимал ее, а она – его; взаимодействие было превосходным. Когда‑то он был в ее жизни весьма важным человеком, и продолжал оставаться таковым и теперь.

В моем сознании возникли изображения ее родителей. Я видела, как маленькая Рафаэла стоит рядом с матерью, которая держала руки скрещенными. Это указало мне на то, что к любви ее матери примешивалось некоторое упрямство. Отец Рафаэлы сидел на стуле, и его лицо ничего не выражало. Рафаэла подтвердила, что описанное мной соответствовало чертам ее родителей.

Дух передвинулся и расположился за Рафаэлой, указывая на то, что часто бывает рядом с ней и по‑прежнему оказывает ей поддержку. Я описала его внешние черты и особенности характера: он был мягок и в то же время властен – уникальное сочетание. Тепло улыбаясь, он наклонился к ней, прислушиваясь к каждому ее слову. Когда я вижу подобное, то понимаю, что эти люди весьма близки, что их души общаются между собой. Рафаэла подтвердила, что описываемый мною дух – ее дедушка со стороны отца. Я добавила, что энергия ее папы, по‑видимому, кружит рядом с энергией дедушки.

Это указывало мне на то, что ее отец либо находился в коме, либо пребывал в каком‑то измененном состоянии сознания. Некоторым душам нравится летать по помещениям, покуда их дух привязан к бездеятельному телу. Рафаэла сказала, что уже некоторое время он страдает от болезни Альцгеймера. По всей видимости, отец и сын взаимодействовали на уровне душ и хотели рассказать об этом и Рафаэле.

Итак, я определила проблему, волновавшую Рафаэлу – речь шла об ухудшающемся здоровье ее отца. А ее дедушка, старавшийся поддержать внучку, указал на то, насколько проблематичными могут быть ее отношения с матерью. Рафаэла чувствовала себя одинокой, будто бы была единственной, кто четко понимал, что случится в будущем.

По словам Рафаэлы, которая родилась и выросла в Бразилии, работа экстрасенсов куда более распространена в других частях света, чем в Америке. Она также упомянула о том, что за эти годы посетила довольно большое количество медиумов. Когда сеанс подошел к концу и Рафаэла уже собиралась уйти, я увидела в ее глазах слезы. Она раскрылась и нашла выход своим эмоциям.

Посмотрев мне в глаза, она сказала, что долгое время посещала медиумов и экстрасенсов в надежде получить весточку от дедушки. При жизни он давал ей огромную поддержку, и ей очень хотелось получить какой‑то знак либо услышать его. Она даже молилась, прося о том, чтобы он хотя бы раз дал знать о своем присутствии. Мягко улыбаясь, она сказала, что искала кого‑нибудь вроде меня. Она считала, что только опытный медиум поможет ей связаться с дедушкой. Однако я должна сказать, что подозреваю, что инициировал эту беседу именно ее дедушка со своим стремительным танцем.

Сколь ни приятно мне слышать такие положительные отзывы о своей работе, я все же являюсь простым проводником. Существует множество весьма опытных медиумов с благими намерениями. Если бы я считала иначе, в моей работе просто не было бы смысла – чересчур большое эго все портит.

Однако я искренне горжусь тем фактом, что сумела выполнить свою работу профессионально, оставшись беспристрастной. Все остальное – заслуга Вселенной и обитателей потустороннего мира. Я с благодарностью и уважением отношусь к тем, кто, веря в свои силы, надеется отыскать подходящего медиума, который смог бы выразить словами послания высшего «Я» и стать ниточкой, связывающей миры.

 

Сомнений быть не может: самые мучительные раны оставляют любовь, потеря и одиночество.

 

Жизнь вращается вокруг любви. Она же является основной причиной нашего пребывания на Земле – мы учимся впитывать ее, а затем отпускать. В действительности, одиночество показывает, что любовь не исчезает. Просто меняются обстоятельства. Как написал Халиль Джебран: «Твоя радость – это горе без маски. Ведь тот же самый колодец, из которого поднимается твой смех, был часто заполнен твоими слезами»[6].

Страдания причиняют людям боль. Нам кажется, что мы всеми покинуты. Однако вне зависимости от того, что за утрату мы пережили – бросил ли нас любимый человек или кто‑то умер – мы не одиноки. Любящие нас по‑прежнему пребывают рядом (как в наших воспоминаниях, так и в области духов), покуда мы горюем, заключаем браки, рожаем детей, любим и умираем. Мы не одиноки и никогда не будем таковыми.

 

Как делишки у мартышек?

 

Я понимала, что рано или поздно папа появится передо мной в новом состоянии сознания. Когда он сделал так в первый раз, у меня было такое ощущение, будто моему обезвоженному организму дали глоток свежей, прозрачной воды – изумительно, но недостаточно.

Во второй раз он появился в тот день, когда ему должно было исполниться семьдесят четыре года. Я собиралась в одиночестве посидеть в его квартире, послушать запись похорон и прочувствовать все то, что было необходимо высвободить. Мне нужно было вернуть себе часть собственной энергии.

В момент высвобождения эмоций, забивших все мое существо, позвонил Джейсон. Мальчишки оставили у меня в машине свои принадлежности для бейсбола, а в шесть у них должна была состояться игра. Моя семья отчаянно нуждалась во мне – ну, или, по меньшей мере, в принадлежностях для бейсбола.

Собираясь уходить, я попрощалась с папой. Я так делала всегда, когда уходила из его теперь пустой квартиры. Я сказала: «Пока, я люблю тебя», – и вдруг услышала, как кто‑то в моей голове ответил: «Я еще вернусь». Я была уверена, что моя собственная память пытается вызвать у меня улыбку. Но голос произнес: «Как делишки у мартышек?» Эту милую шутливую фразу папа повторял в присутствии своих детей (когда мы еще были маленькими) и внуков. И тут я начала понимать, что, вероятно, моя память тут вовсе ни при чем.

Воспользовавшись навыками в медитации, осторожно настраиваясь на общение с духом и очищая свой ум от мыслей и каких‑либо надежд, я с готовностью ждала, что же произойдет дальше. Когда я услышала имя «Джоделл» (а это было одним из прозвищ, данных мне отцом), я перестала сомневаться, что это папа! Каждой частичкой своего существа я ощущала его присутствие. Я сказала ему: «Папа, я тебя слышу! Я чувствую тебя и знаю, что ты здесь!» Как же это было похоже на него – в собственный день рождения он дарил подарки своим близким.

Радуясь его столь знакомым вибрациям, я возблагодарила Вселенную за то, что папа, очевидно, совершенно не испытывает ни страха, ни боли. В тот день я словно вернулась к жизни. Отец не приходил, пока не стал готов к этому; а я, наконец, обрела умиротворенность и начала строить свою жизнь без него.